***
В Хогвартс-экспрессе она заранее заняла пустое купе и не пускала туда никого, ожидая Гарри и Рона. Они почему-то опаздывали, и Гермиона, памятуя о прошлогоднем инциденте, начала нервничать. Чтобы успокоиться, она решила подумать о русском произношении и некоторых сложностях в произношении отдельных звуков (два из которых помимо русского присутствовали в ложбане). Особенно это касалось одной гласной — сложные русские согласные можно было произносить как дифтонги, что не сильно вредило смыслу произносимого. Уизли по закону жанра появились за несколько минут до отправки поезда, и Грейнджер пришлось высунуться из окна, чтобы они заметили её. Гарри был непривычно задумчив, а Рон — серьёзен. Они молча кивнули вместо приветствия и сели на вторую скамейку. Рон достал из кармана блокнот и начал что-то писать карандашом, а Гарри закрыл глаза и словно впал в медитацию. Нет, однозначно происходило какое-то дерьмо. И Гермионе даже стало стыдно за то, что всё случилось из-за её неуёмного желания экспериментировать. Тишина казалась гнетущей. Требовалось хоть как-то начать разговор. — Ребята, что случилось? — она убрала учебник по русскому в безразмерную сумку. — Какая-то хрень в середине месяца вечером. Об этом говорили все и везде, — Рон закусил карандаш. — Да, я знаю об этом. Вроде как пострадал даже Министр, — врать друзьям было сложно, но ради дела революции можно и поломать себя. — Это-то и изменило всё, и не только в нас. Дамблдор, оказывается, гей и практиковал Тёмные искусства в молодости, — эту тему потом обмусолили все, над чем посмеялись даже Август и Антонин, — а профессор Снейп любит розовые пушистые тапочки, — этого она не знала, хотя экс-Пожиратели божились, что знают Снейпа как облупленного. — Гарри увидел что-то такое, что теперь почти ни с кем не говорит, только постоянно медитирует и говорит, что всё отлично. Впрочем, если он узнал всё о любовных похождениях мадам Пинс и Филча, то я его прекрасно понимаю. — А я вот заинтересовалась искусственными языками. Для сравнения со структурой естественных решила попробовать выучить русский, да и просто интересно, — Рон оторвался от записывания. — Весьма занимательно, на самом деле. Многое с помощью авторских языков можно выразить точнее, чем на живых языках. Даже можно перевести заклинания, — Рон что-то черканул в блокноте. — Не знаю, сработает или нет, но то заклинание, которое ты говорил два года назад, теоретически может оказаться рабочим. Если правильно подобрать язык и вычистить лишнее из формулировки, — в принципе, она такого ещё не пробовала, хотя идея была стоящей и лежала на поверхности. «Небольшой недочёт, Гермиона», — мрачно прокомментировала она свою ошибку. — Думаешь, сработает? — неожиданно подал голос Гарри, не открывая глаз. — Не знаю. Нужно пробовать. То есть, латынь, конечно, хороший язык, но Lit короче, чем Lumos, и произносится проще. И это даже точнее, потому что мы точно знаем, что у этого слова нет других значений. — А попробуй использовать это заклинание, — Рон необычайно серьёзно следил за каждым её движением. И это очень раздражало. — Только если скажешь, что ты там пишешь, — конечно, он уже немного разочаровался в Дамблдоре, но следовало быть осторожной. Нет, она не считала директора сгустком мирового зла, но он всё же был политиком определённых, весьма жёстких, взглядов. — Э… — он посмотрел на блокнот так, будто бы ему его подкинули. — Да так, заметки о том, что по итогам этой мозговой встряски я хотел бы изменить в жизни простых магов. Ура! Ну, или упс, тут как посмотреть. Было отрадно слышать, что это подтолкнуло Рона к примерно тем же выводам, что сделала она. Если дело пойдёт так дальше, то революция свершится даже почти без её помощи. — Интересно. Ладно, сейчас поколдуем! — Гарри открыл глаза и жутковато посмотрел на Герми. Жуткое поведение друзей становилось какой-то тенденцией в тот день. Палочка не дрожала, Гермиона была как никогда уверена в успехе (что забавно и нелогично, её старшие товарищи так и не проверили именно это заклинание в паре с Neit, которое по переводу заменяло Nox — по их словам, на то не было необходимости, да и для революции важнее странная боевая магия, нежели бытовые чары). — [Lit]! — на конце палочки вспыхнул яркий шар белого света, размером где-то с небольшое яблоко. Поезд резко остановился, так что Мия едва не улетела к ребятам. В купе повисло напряжённое молчание. Ребята смотрели то на Грейнджер, то на палочку в её руке. Впрочем, остановка была короткой, и в следующее мгновение поезд снова поехал.***
Пожалуй, сильнее всего в Англии маго-мнемо-DDoS повлияла на Гарри. Оживший хоркрукс оказался весьма вредным и злым, но очень интересным собеседником. Конечно, Гарри не хотел обижать Уизли своим внешним равнодушием — все они были для него друзьями и семьёй, чего никогда не было у Тома Реддла. Впрочем, Том (полностью осознав, какую же фигню он раньше творил, кусок души немного раскаялся и принял своё настоящее имя) слишком резко и обидно комментировал всё вокруг — начиная от запахов на кухне и до мыслей Гарри. И совершенно не чурался мата, так что лексикон Гарри за половину месяца очень хорошо обогатился. Когда Гермиона начала говорить что-то о переводе заклинаний, хоркрукс отвлёкся от передачи опыта своему носителю и переключился на обсуждение этой весьма странной идеи. «Она, конечно, лахудра ещё та, но… Блин, а так можно было? Ёк моё налево, ну я и лох.», — разочарованно спросил у Гарри Том. — Думаешь, получится? — вопрос с равной степени относился к соседу в голове и Гермионе. «Да хрен его знает. Но если получится, то она гораздо меньшая лахудра, нежели выглядит со стороны.» Когда заклинание сработало мощнее, чем ожидалось, хоркрукс заворожённо вздохнул. «Твоя однокурсница охуенна. Бля, ну я и лох. Ведь можно было так сделать уже давно! У, стыдоба на мою темномагическую голову», — Тома хотелось заткнуть, но он замолкал только ночью, когда Гарри спал. И то не всегда.***
— Это круто, — медленно проговорил Рон, пожирая взглядом шарик света. — А ты можешь сделать его чуть менее ярким? — Попробую. Так, это у нас переводится как… [Lit nemødik'um](1), — свет стал менее ярким, больше похожим на стандартный Lumos. — [Lit nemødik'yn](2), — свет стал совсем слабым. — Хм, надо будет взять на постоянное вооружение эти заклинания. Ладно, на сегодня хватит с нас экспериментов. Nox. Огонёк не потух. То есть вообще. Повторения не смогли, Finite тоже не сработало. — Так, ладно. Тогда, путь будет [Ne'it], — огонёк потух. Гермиона опустила палочку и мрачно взглянула на друзей. — Никому не слова, понятно, — спокойно согласился Рон. — Только между нами, — спокойно сказал Гарри. — И давай потом как-нибудь ещё что-нибудь испытаем? Все дружно выдохнули. Конфликта нет, все довольны результатом заклинания, всё просто отлично. — Только давайте пока не будем использовать его в принципе. Это короче и точнее, но я не хочу показывать свои разработки всем, пока не сделаю всё хорошо, — она положила палочку на стол и достала из сумочки учебник русского. — Может, кто-нибудь хочет поучить язык вместе со мной? — Не сейчас. Всё должно быть постепенно и плавно, — отозвался Рон. — Нет, Гермиона, я на сей раз не просто так ленюсь. Просто всё нужно делать последовательно. У меня сейчас и так будет много дел, нужно расписать всё по пунктам, иначе ничего не получится. «У магов не получится идти по пути эволюции. На это нет времени, да и те же самые чистокровные не согласятся с таким вектором развития», — подумала Гермиона, открывая учебник. Некто подошёл к дверям купе. Судя по всему, это была неразлучная компания со Слизерина. Теперь у Гермионы было, чем бить Малфоя в больное место. Спасибо инциденту. А если Малфой так глуп, что не понимает этого, то это исключительно его проблемы. И она не будет просто наблюдать за унижением своих друзей. Это действительно оказались они. Гермиона даже не стала отвлекаться от чтения — она считала себя выше этого белобрысого дурака, которому не помешало бы подтягивать свои знания. Хотя бы по Гербологии, не сдать которую с первого раза надо было невыполнимой миссией. Ну, для тех, кто не Драко Малфой. — Кого я вижу, — по обыкновению лениво протянул Малфой, открывая дверь шире. — Малявка и Лис! — Ой, а кого я не вижу. Точнее, уже вижу, — точно таким же тоном протянула Гермиона, презрительно взглянув на него поверх страниц. — Если ты не забыл, в середине августа многие тайны стали известны каждому на Диагон-аллее. — И что? — К несчастью, он не понимал, насколько глупо выглядит со стороны. — Например, то, что я знаю, как твои родители любят проводить выходные, — Гарри многозначительно посмотрел на Драко поверх стёкол очков. — Я даже знаю, какой рисунок на любимых чулках твоего отца, и какие трусы он любит надевать прежде, чем пойти удовлетворять твою мать, — Малфой порозовел то ли от злости, то ли от смущения. Хотя, казалось бы, он должен был узнать об этом в числе первых. Может, он именно, что узнал, и теперь испытывает непреодолимое чувство стыда и злости? Гермиона осознала, что ей было бы приятно задевать Малфоя этим. Осталось только поговорить с Гарри на тему того, что ещё грязного он узнал про других магов. В деле революции хороши все средства, даже самые грязные. Да, низко. Но эффективно. — Ты хотел что-то ещё сказать? — Рон демонстративно слегка отодвинул блокнот и посмотрел на него. — Я тоже знаю многое о вас. И не только я, все об этом знают. Мир вокруг тебя уже не совсем тот, что был до этого случая. И теперь нам тоже есть, что ответить тебе. Это чем-то задело Малфоя настолько, что он просто молча ушёл.***
Поезд медленно остановился. И вокруг точно был не Хогсмит. Откуда-то потянуло холодом. «Кажется, конец уже близок», — неожиданно испуганно выдал Том. «Почему?» «Это дементоры, я тебе о них рассказывал. Патронус у меня никогда не получался, а ты даже не пробовал использовать это заклинание. Следовательно, нам крышка.» У кого-то что-то упало с полок. Потом резко, словно по щелчку, погас свет. — Это какая-то хрень, и она мне нравится меньше, чем василиск, — прокомментировал Рон. Гермиона открыла дверь. — Э-эй! Ребята! — Гермиона, это ты? Ты знаешь, что случилось? — силуэт Джинни было сложно рассмотреть даже хорошо видевшей Гермионе — Нет. Заходи к нам. — Я тут не одна, — вторую девочку можно было заметить благодаря длинным, светлым волосам. — Это Луна, мы дружим с детства, она живёт в соседней деревне. — Я думаю, что мы не должны отпускать мозгошмыгов. Они опасны, но с болотной ветрянкой, что витает сейчас в воздухе, они станут смертельны. Никто, кроме (наверное) Джинни, не понял, что имела в виду Луна. Луна села рядом с мальчиками, а Джинни уселась рядом с Гермионой. Сначала за дверью молча, словно из ниоткуда возникла высокая тёмная фигура в очень свободном плаще. Она была намного темнее окружающей обстановки. Все положительные эмоции исчезли из Гермионы, словно их никогда и не было. Резко похолодало. Потом начала отступать реальная картина окружающего мира, обнажая самое жуткое, что хранила её память. После обмена информацией с дементором такого было много, даже слишком — можно было спокойно заниматься писательским трудом и быть не менее успешной, чем Локхарт, только в жанре ужасов. В голове Гермионы появилось воспоминание одного из казнённых магов. Он жил где-то в начале века, судя по одежде девочки-маггла. Его жестокости в пытках могли позавидовать маггловские же маньяки. Начинал он с простого — одновременного сжигания и ломания пальцев на ногах заклинанием, формулы которого в воспоминании не было. К счастью. Потом этот монстр взял в руки ржавый нож и начал отрезать ей груди. Картины пыток вызывали ужас и злость. Последнее подогревалось тем, что пытавший её маг был чистокровным. Мозг отключался, а кулаки сами собой сжимались. С яростным воплем Гермиона, перепрыгнув через Джинни, подскочила к дементору и кулаком ударила туда, где у человека располагался бы нос. Дементор легко, словно мячик, отлетел к противоположной стенке. Жуткие образы ушли из сознания, но Гермиону Джин Грейнджер было уже не остановить. Истошно заорав, Гермиона, рывком выдернув с полки одну из сумок Рона (чьи обиженные вопли она не слышала, будучи в состоянии берсёрка даже без зелий и мухоморов) и с размаха ударила ей дементора. Существо загородилось тощими руками и истошно завизжало. В сумке Рона, к счастью, не было ничего хрупкого, и сама она от удара не разошлась по швам, так что потери были только со стороны стража Азкабана. Когда Гермиона замахивалась для второго удара, он (точнее, она — а плащ такого типа считался чем-то почти модным в среде дементоров) предпринял почти успешную попытку к бегству. Гермиона на чистой интуиции настигла его у дверей соседнего купе. — Ты мне, тварь, за всё ответишь! — второй удар пришёлся ей по спине. — Я тебя в блин раскатаю, сволочь! — дверь купе отъехала в сторону, и поле битвы осветил луч чьего-то карманного фонарика. Дементорша оттолкнула Гермиону нижними конечностями и попыталась улететь, но студентка прицельным метанием сумки в голову сбила её, кинувшись добивать бедное создание ногами. — Сволочь! Тварь! Уродина грёбанная! — Большая часть ударов приходилась по голове и животу. Из соседнего купе выбежал Ремус Люпин. Точнее, Гермиона не знала, что кто-то оттуда выбежал, и что это был новый профессор многострадальной Защиты от Тёмных Исскусств. Бить испуганную дементоршу было куда интереснее и продуктивнее, чем смотреть по сторонам. Увидев в свете мощного Lumos, что опасность тут угрожает скорее тёмному существу, нежели студенту, он без затей послал в Гермиону Ступефай. Подбежавший Рон подхватил сумку, а Люпин взял ученицу на руки. — В каком купе вы сидели? — на шум сбежалось много ребят из этого вагона. Дементорша сжалась в комок, спрятавшись под плащом. От ужаса её била дрожь, так что со стороны она походила на трясущийся кусок тёмной ткани, небрежно брошенный кем-то на пол. — В-вон в том, — Рон кивнул на купе, из которого выглянул взволнованный Гарри. — [Hatyk'ob]! [Hatyk'ob]! — Орала Гермиона, пытаясь перебороть заклинание и таки добить дементора. Дементорша, почувствовав, что Гермиону от неё унесли, быстро открыла окно и ретировалась из поезда. Ну этих людей нафиг, пусть сами со своими беглыми психами разбираются, а ей и в Азкабане хорошо. Мужчина положил её на диван. Парализованное тело била крупная дрожь, и заклинание этому мало препятствовало. От осознания, что ей не дали закончить хорошее дело, в животе рождалось чувство холода. Такое у неё бывало во время магических выбросов. — Тише, тише, всё хорошо. Он уже ушёл. И больше не появится. Ты очень хорошо его напугала, он просто так теперь не вернётся, — ласково прошептал Люпин, поглаживая Гермиону по голове. — Пообещай, что не будешь драться, и я сниму с тебя заклинание. — Она в принципе не дерётся, это было с ней впервые, — Рон убрал сумку на место и сел рядом с Гермионой. — Мы не знаем, что на неё нашло. — Все по-разному реагируют на страх. Она просто очень сильная личность, если в ответ на страх она находит в себе силы победить его, пусть даже без палочки, — она ещё раз всхлипнула, окончательно приходя в себя. — Ты точно больше не будешь ни на кого нападать? — Она отрицательно мыкнула. — Фините. Ей было мучительно стыдно уже второй раз за день. Однако, анти-рекорд и совсем плохая тенденция для некогда (ну да, до первого матча по квиддичу без нарушений — огромный рекорд) самой послушной и правильной ученицы на Гриффиндоре. — Извините, я совершенно не владела собой. Видимо, я получила эти картины в ходе инцидента в середине месяца. Я… Я не могла этого вытерпеть. — И ты нашла в себе силы победить. — Извините, а Вы кто? — Решил задать вопрос Гарри, который в темноте не видел вообще ничего. — Ремус Люпин, новый профессор Защиты от Тёмных Искусств, — он достал из кармана мантии большую плитку шоколада и разломал её на части. Гермионе он вручил самый большой кусок. — Профессор, а кто это был? — Вопрос задала Луна, залезшая в угол дивана, ближе к окну. — Дементор. Один из стражей Азкабана. Если что-то случится, ищите меня или старост. Мне надо кое-что сообщить машинисту, — скомкав обёртку, профессор вышел из купе и прикрыл за собой дверь. В этот момент начали оживать лампочки. Джинни била дрожь. Луна тихо хныкала, уткнувшись носом в обивку. Гарри зябко кутался в школьную мантию, а Рон тупо смотрел перед собой. Гермионе отчего-то стало ещё более стыдно, и она начала с едва сдерживаемым остервенением грызть шоколад. Остаток пути до Хогвартса прошёл в гробовом молчании. Гермиону даже не так впечатлили фестралы в каретах. Это заметила Луна. Грустно улыбнувшись, она погладила плечо Грейнджер. — Они на самом деле хорошие. Да, для того чтобы их видеть, нужно осознать смерть другого человека. Фестралы ни в чём не виноваты. — Не хочу думать о смерти. Иначе я буду думать только о дементорах. Луна обняла её. Да, она была очень странной, да и Гермиона её видела впервые в жизни, но тёплые объятья принесли некоторое облегчение.***
Август знал, что она выбрала много предметов, потому советовал ей писать в пергамент вечером. Первого сентября он прислал точный список «хороших» Пожирателей в порядке приоритета освобождения и переманивания на сторону революции: Барти Крауч-младший, Северус Снейп, Рабастан Лестрейндж, Лиамар Мальсибер. Впрочем, с Краучем были какие-то проблемы, которые надо было решать уже после ухода в подполье. Пока же предстояло учиться, грызть гранит ложбана и начинать создавать формулы новых заклинаний, которых не существовало на латыни.