***
Барти Крауч в доме своего отца жил, как во сне. В нескончаемом кошмарном сне. Непростительные заклинания не просто так считались очень опасными. Утром и вечером Барти был под Империусом. Днём отец накладывал на него особое парализующее заклинание, оставляя его на попечение Винки. Пожалуй, эльфийка была самым близким для Барти существом после умершей матери — она хотя бы иногда разговаривала с ним и даже специально пекла ему печенье по праздникам. Так раньше делала его мама. Отец почти никогда не разговаривал с ним. И даже редко смотрел в сторону сына, предпочитая относиться к нему как к малофункциональному предмету мебели, который нужно иногда кормить. Единственным спасением Барти были сны. В них он был свободен. Его не держали под Империусом. Он разговаривал со старыми друзьями — Северусом, Эваном, Басти, Лиамаром. Там была жива мама. Там не было боли. Потому, он старался спать как можно больше. Если у него выдавался свободным час-другой, он старался спать и видеть сны. В этом сне был бал. Мама танцевала с Августом Руквудом — одним из лучших среди Пожирателей Смерти. Он, вместе с Долоховым, занимался тренировкой новобранцев, потому его отлично знали все. Он всегда относился ко всем спокойно, и прежде всего ценил ум собеседника, а не его положение и происхождение. Конечно, это было несколько странно для Пожирателя, но Лорд уважал его. Повсюду горел свел, люди смеялись и весело кружились в танце вокруг Барти.***
Августус, Гермиона и Луна появились в углу зала. — [ˈBlʲætʲ](1)! — Гермиона в панике схватилась за голову. — Мы попали к нему в сон! — Но если мы сейчас играем роль хороших мозгошмыгов, то почему нам не попасть в сон? — спокойно спросила Луна. — Гермиона, всё не настолько плохо, не надо использовать любимое слово Антонина, — Августус внимательно осмотрелся. — Как я понимаю, такие сны характерны для людей, зацикленных на прошлом. Так как мы используем колдомедицинскую методику, это нормально. Неожиданный порыв ветра заставил свечи вспыхнуть ярче, и вокруг зазвучала тревожная музыка на фортепиано. Люди кружились всё быстрее, свет начал постепенно гаснуть. На заднем плане начал подпевать женский хор. Его сердце билось в такт с этой музыкой. Иногда кто-то на заднем плане жутко смеялся, пугая его. Музыка была какой-то не здешней, словно не сыгранной людьми. Вроде бы там были только фортепиано и ударные, но это заставляло его немного пускаться в пляс. Тревожные ноты постепенно стихли. Переливы колокольчиков помогли ему воспрять духом. Все танцующие застыли на месте. Всё, окружавшее его, стало более серым. Между танцующими к нему шла незнакомая девочка. — Я знаю, что делаю, — сказала Луна, изменив своё платье на нарядное. — Мы ведь добрые мозгошмыги. — Это из моей памяти, — тихо прошептала шокированная Гермиона. — Мой папа очень любит этот альбом, и часто включает его на магнитоле (2). — I took a trip down to look at the fair. When I arrived I found nobody there. It seemed I was all alone, Must be that they’ve all gone home. A trip to the fair, but nobody was there, — пела невидимая женщина с очень красивым голосом. Девочка двигалась в такт песне. Длинные светлые волосы были спутаны, но она всё равно казалась очень живой. От неё исходило спокойствие и начиналось какое-то счастье. — Мистер Крауч, Вы не потанцуете со мной? — радостно спросила она. — Да, конечно, — она неплохо танцевала вальс. — Voices of yesterday make not a sound, Even the roundabout stopped going 'round. I wonder just what it means, Is everything how it seems? — A trip to the fair, but nobody was there, A trip to the fair, but nobody was there, — пропели они хором с невидимой женщиной. Они пели и танцевали. Барти казалось, что он уже просто не может быть счастливее, чем во время этого танца. Фигуры танцующих исчезали, как и весь зал. Оставались только Луна и Барти. Гермиона и Август держались в голове Барти только благодаря Луне, которая крепко зацепилась за его личность, медленно выстраивая устойчивую связь. — I wish that this trip to the fair had never begun, — нараспев пропели они. Вокруг не было ничего. Только они в лучах света. Постепенно, когда музыка пошла на спад, вокруг них начала проявляться та самая ярмарка из песни. Людей на ней, как и в большей части песни, не было. Гермиону откровенно пугало, что ещё он сможет вытянуть из её памяти. Им пока не особо удалось соприкоснуться с Краучем, хотя, по-хорошему надо было начинать именно с этого. И заниматься этим должен был Август. Зазвучали аккорды на синтезаторе. Музыка была смутно знакомой для Гермионы и очень необычной для Крауча, который никогда не слышал ни синтезаторов, ни электро-гитар. — Он просто соскучился по миру, — спокойно сообщил Август. — Сможешь дать ему ещё больше? Думаю, таким образом мы сможем вывести его на контакт и сотрудничество. В дело вступили скрипки. — Я даже не помню, что это за музыка. Постараюсь найти побольше музыки, но это не значит, что он возьмёт именно её. — Тогда пойдём к нему вместе и расскажем, кто мы и что мы такое, — Август взял её за руку, и они побежали за Барти, который увидел что-то вдалеке. — At last I realize, I see the world through different eyes. Now there’s a feeling of joy in my heart, You know there was a time when doubt and strife controlled my life Until I felt it would tear me apart. I was so lonely, waiting hoping for sight in the dark And it was only the light inside that provided the spark. A sudden vision of the world around that pushed me to rhyme, Another range of possibilities justified my time, — пел изменённый мужской голос (3). Скрипки крайне эмоционально заиграли хором. В этой музыке действительно было что-то привлекательное. Барти считал так же, потому что окружение начало снова меняться. Теперь это были извилистые коридоры Хогвартса.***
Северус Снейп откровенно устал за дни, прошедшие с побега Грейнджер. Драко Малфою не помогало ничего, из-за чего Люциус был постоянно недоволен и ночами не давал спать Снейпу разговорами, а Нарцисса была в перманентной истерике. Впрочем, состояние Цисси понять было можно — к Малфою применили большую часть известных контр-заклинаний, но ничего не помогало, и состояние крестника с каждым днём ухудшалось. Также много проблем было в Хогвартсе. Большой Зал надо было ремонтировать, но на это не было ни денег, ни нормальных заклинаний — за всю историю Хогвартса эти заклинания не нуждались в обновлении, да никто и не знал, как это делать. Времени в учебном году тоже не было. Ученики, впрочем, как и большинство преподавателей, были недовольны сложившейся ситуацией. Большой Зал был символом силы и стабильности Хогвартса, и в итоге его — вроде как случайно — разрушила какая-то третьекурсница. По зрелому размышлению и результатам разговоров с другими преподавателями, Северус пришёл к тому, что Грейнджер всё же вряд ли хотела проклинать Драко так сильно (о разрушении Большого Зала даже не стоило заикаться) — не тот она человек; скорее это заклинание просто не было опробовано на практике, и младший Малфой стал первой жертвой магического таланта мисс Грейнджер. Впрочем, он и Люциус отчасти сами были виноваты в произошедшем. Первый — потому что не слушал своего крёстного и маму, которые говорили оставить Гермиону в покое, второй — потому что одобрял такое глупое поведение сына и не признавал своей вины. А ещё надо было учить тупых и иногда не очень, детей и проверять их задания. Над работами близнецов Уизли (хулиганы, гриффиндорцы до мозга костей, но всё же понимавшие в зельях хоть что-то) Снейп задремал окончательно. Это были коридоры Хогвартса. Отовсюду звучала странная музыка — надрывались электро-гитары и скрипки, и явно изменённый голос пел что-что странное. — I use to kneel and pray, I could some day break away But I don’t need to I’ve found my way out. I was so lonely, waiting hoping for sight in the dark And it was only the light inside that provided the spark. Аm I a madman out of control? Оr the only one aware of his soul? — Пел неизвестный мужской голос. У Северуса Снейпа начали появляться неуместные ассоциации с августовским инцидентом. Навстречу Снейпу бежал не кто иной, как младший Барти Крауч. Который, к слову, уже больше десятка лет считался мёртвым. Северус ущипнул себя за руку, ничего при этом не почувствовав. Крауч не исчез. — Северус! — Подскочив к другу, он крепко обнял его. — Я так рад тебя видеть! Пойдём гулять! — На их пути внезапно возникла дверь, через которую они вышли на бесонечное ромашковое поле. Музыка продолжала играть. Барти был просто рад. — Барти, позволь задать тебе несколько странный вопрос, — мрачно процедил Снейп. — Как. Ты. Выжил? — Я… Я не хочу говорить об этом, — музыка остановилась, цвета погасли. — Прости, если задел, — он иногда очень сильно обижался на всякую чепуху. — Работаю преподавателем в Хогвартсе, привык уже постоянно злиться на учеников, — Снейпу на самом деле было стыдно перед старым другом, которого он сам много лет считал погибшим. — Преподавательские привычки сложно куда-то деть. — Ладно. Я не обижаюсь, — это была ложь, притом наглая. — Тебе всё происходящее не кажется несколько странным? Теперь это была уже не музыка, а просто… Просто нечто подобное музыке. Казалось, что кто-то весьма жестоко изнасиловал бедных музыкантов, заставив их играть что-то невообразимое. Предыдущее хотя бы можно было слушать. — People killing time, hiding in their minds murder, They’re looking for a goat, gonna cut its throat, — немного истерично пела женщина под аккомпанемент группового изнасилования инструментов. — Барти, что здесь происходит? — Окружающее пространство не могло быть воспоминаниями ни одного из них. — Мне не очень нравится происходящее вокруг. В Англии неспокойно, и даже у тебя творится что-то непонятное, — палочки не было. Среда не была настроена враждебно, но отчего-то пугала Снейпа до уср… Очень сильно его нервировала, в общем. — Так ты мне снишься. И это самый обычный сон. Да я ни за что не поверю, что ты пошёл преподавать в Хог. Ты же людей терпеть не можешь! «Какое, однако, точное замечание. Вам бы в уши много лет назад, » — прокомментировала пустота с интонациями Грейнджер. Окружающее пространство сначала превратилось в детскую площадку, потом в какой-то бальный зал с кучей людей в дорогих платьях (кажется, это было что-то из мультфильмов Диснея, о котором обозначенный Крауч ну никак не мог знать). Потом они оказались в окружении людей в странной и весьма маггловской одежде (особенно это было заметно по женщинам, ноги которых были прикрыты чисто номинально). — Барти, что, блядь, происходит в твоём ебучем сне?! Какого хрена у тебя пустота разговаривает?! — заорал Снейп. Нет, это определённо перебор. Мало того, что он каким-то образом оказался во сне своего давно погибшего друга (ему такое явно присниться не могло, да и таких образов он не смог бы создать даже при желании), так и пустота решила побыть студенткой. Тут никакой выдержки не хватит, будь ты хоть каким агентом и сильным магом. Где-то хихикнуло. Нечто вполне ощутимо ущипнуло его за ногу. Окружение ещё раз сменилось на поле, на котором радостно водили хороводы на задних копытах разноцветные лошади, распевая при этом какую-то легкомысленную песенку. В следующий момент Северус проснулся за своим рабочим столом. Работа близнецов была достойна «Выше ожидаемого», но он спокойно поставил им «Тролль» и продолжил работу. То, что чернила были с сюрпризом, и каким-то образом часть надписи оказалась отпечатанной на его лице, он заметил только перед сном. Сняв с Гриффиндора несколько десятков баллов, он решил заняться смыванием чернил утром. Пока следовало переспать с тем, что вездесущая Грейнджер успела наследить даже в голове Крауча. Ну, и подумать о том, как преподнести эту новость для директора, чтобы он не словил удар.***
— Он тащит из моей головы случайные образы. Я совершенно не могу это контролировать, — мрачно сказала Гермиона, дав Снейпу магический пинок, выбросивший его в своё тело. — Значит, пока нам никто не будет мешать, следует поговорить с ним. Надеюсь, он не затащит сюда кого-нибудь ещё. Они появились прямо перед ним. Барти врезался в Августуса. Осмотрев новых собеседников, он заметно погрустнел. — А где Северус? — Северусу, — называть профессора по имени было очень непривычно, — нужно отдохнуть. — Барти, я не плод твоего воображения. Нам нужно очень серьёзно поговорить, — обстановка сменилась на что-то, подобное кабинету. — Так значительно лучше, спасибо, — они сели в глубокие кресла. — И первый мой вопрос весьма простой: где ты сейчас находишься физически? Этот элементарный вопрос привёл Крауча в недоумение. — Кажется, Вы зря использовали этот термин, — констатировала Гермиона. — Мистер Крауч! — он поднял взгляд на Гермиону. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, и мы с мистером Руквудом работаем над одним совместным проектом, — он полностью одобрял такую формулировку. — Нам важно узнать, где сейчас находится Ваше тело. — Зачем? — Вопрос, конечно, был очень логичным, но звучало это глупо. — Барти, нам нужна твоя помощь. Без тебя мы вряд ли справимся. Тот задумчиво откинулся на спинку кресла и посмотрел на потолок. Природа его сомнений была явно нелогичной. По крайней мере, Гермиона для себя не могла понять его сомнения. — Я вряд ли буду полезен, — сказал он. — За все эти годы я ничем не занимался — мне даже не разрешали ходить по дому. — Нам нужна твоя голова. И мы хотим спасти тебя от сумасшествия. — Я уже сошёл с ума, — прошептал он в ответ, — мне снится что угодно, даже вот постаревший Северус. И мисс Грейнджер — тоже лишь моё сумасшествие. — Вы берёте много из моей памяти, — ухватилась за идею Гермиона. — Эта музыка не совсем Ваша, её лишь когда-то слышала я, — она передала в его голову кое-что из репертуара Magma (5). — Барти, просто скажи нам, где ты находишься. — Во сне. Дома. Под Империусом отца. Всё, как всегда, — Гермиона почувствовала, как мурашки пробежались по спине её родного тела. Она знала про Непростительные не так много, но они явно не на пустом месте считались самыми страшными заклинаниями. В принципе, все они были основаны прежде всего на проявлении сильных негативных эмоций, что считалось (и не просто так) весьма разрушительным для рассудка магов. Из-за кресла вылезла Луна и примостилась на подлокотнике кресла Августуса. — Мистер Крауч, вы ведь желаете сделать что-то большее. Показать всем, на что Вы способны, — ласково сказала Лавгуд. Её волосы слегка удлинились и отчего-то побелели. Гермионе стало немного не по себе. — Что «большее»? Я точно знаю, что ни на что не годен. И что точно ничто не сможет вырвать меня из моей тюрьмы. — Барти, — решительно обратилась к нему Гермиона, — мы можем сильно изменить мир. — Лорд мёртв, и этого не изменить. И я не знаю, зачем ему могу понадобиться я… — Мы не связаны с Лордом, — резко прервал его Август. — Позволь мне кое-что тебе показать. Ты должен дать мне возможность передавать кое-какие образы в твой сон. Из Гермионы ты берёшь образы неосознанно и потому в этом нет структуры. Я же покажу тебе цельную картину. На поле битвы стояло две группы людей. Маги были вооружены палочками и одеты в дуэльные одежды. Магглы же походили на силы ополчения, нежели на регулярную армию, хотя пулемёты у них были вполне современные. Магглы синхронно выпустили очереди по магам. Некоторая часть пуль останавливалась щитами, но всё сражение кончилось очень быстро. Какие-то другие магглы кидали в других магов ручные гранаты, и все в подробностях наблюдали то, как разлетались ошмётки тел. Хогвартс растворялся в белом огне взрыва атомной бомбы. — [Hël Hël Hël ẁorïtstoh ẁahn ẁorotsaï Hël Hël Hël ẁorïtstoh ẁahn ẁorotsaï Manëh ẁëh soẁorï rï rï rï rï rï Manëh ẁëh soẁorï rï rï rï rï rï], — пели «кобайцы». Несмотря на бессмысленность текста, сама музыка была очень подходящей. Магов брали в заложники. Оборотней жгли напалмом. Особняки горели, погребая под своими руинами хозяев. — Хватит! — Крик Гермионы остановил образы и музыку. — Прекратите! — Бледный, словно полотно, Барти вжался в кресло под взглядом Гермионы. — Магглы умеют не только убивать. — Она понимала, что её немного заносит, но это ощущалось необходимым в данной ситуации — Эту музыку тоже создали магглы, и только они. Я сама магглорождённая, и потому могу сказать с полной ответственностью: маги сами будут виноваты в этом! Ваш мир, к которому я тоже принадлежу, кто бы что не говорил, — Крауч ещё плотнее вжался в кресло, — сам виноват в своих бедах. Вы не видите ничего дальше древних, как Колумб, заклинаний, вы запрещаете себе развиваться — я знаю гениального мага-изобретателя, но его изобретения считаются незаконными! Да, магглы тоже не идеальны; да, наш прогресс тоже был не таким быстрым, но мы развивались! Мы изобрели то, до чего магам не ближе, чем пешком до Луны. Наши машины могут отсылать письма в другое полушарие в течение минуты, мы можем лечить такие жуткие болезни как рак. Маги же до сих пор пользуются перьями, пергаментами и метлами, когда за магглов чаще работают машины. С помощью магии можно изменить мир до неузнаваемости, а вы носите мантии, словно современники Шекспира, и застряли там же! — Честно говоря, она сама не ожидала такой эмоциональной реакции. С другой стороны, маги на самом деле весьма отвратно понимали суть и способности не только магглов, но и самих себя. Совесть такой аргумент приняла. — И ты абсолютно права, — спокойно сказал Руквуд. — Я пришёл к тому же выводу после того, что произошло в августе. — Это не всё, — Гермиона прошлась до угла комнаты и вернулась обратно. — Мы умеем не только разрушать, мы можем создавать то, что магам не снилось, — она показала Краучу битвы Дарта Вейдера и Люка, попытавшись также передать ему эмоции, которые она испытывала при первом просмотре этого фильма. Потом она транслировала отрывки из мультфильмов Уолта Диснея. Признаться честно, в этот момент она особо сильно пожалела, что не увлекалась ни кино ни музыкой, предпочитая книги. Поражённый Барти перестал дышать. Происходящее увлекало его. Что не говори, но маггловское искусство против полукастрированного и погрязшего в плохом запоздалом (очень популярные «Ведуньи» даже по мнению Гермионы, очень сильно отставали от современных маггловских музыкантов (7, см. внизу главы, а не в комментариях, куда не влезало)) подражании маггловской культуре. — Есть ещё одна проблема, куда более важная здесь, — сказала она, когда показала ему всё, что смогла быстро вспомнить, — магглы совершенно обоснованно боятся магов по одной элементарнейшей причине: они не знают, что мы такое. И вы тоже этого не знаете. Я хочу это изменить. Мы хотим это изменить, пока не случилась катастрофа. — Именно в этом нам и требуется ваша помощь, — Луна неосознанно превращалась в нечто хтоническое, но симпатичное. — И все узнают, что Вы лучше. Барти прикусил губу, опуская взгляд в пол. — Барти, — окликнул его Августус, — об этом просим я и Антонин. Мы первыми поняли необходимость таких изменений, а Гермиона и Луна нам помогают. И мы сможем сделать так, что твой отец сам примет тебя назад. И мы обязательно вытащим Северуса и остальную вашу команду. — Я согласен! — выпалил Крауч, не дав Августу договорить. Судя по тому, как он разговаривал со Снейпом, они действительно были дружны. И для слизеринцев слово «дружба» не было пустым звуком, что было приятным открытием. — Сейчас тебе будет немного неприятно. Нам нужен небольшой доступ к твоему телу, Барти. Мы должны изгнать вашего домового эльфа, если он у вас ещё есть, — Барти заметно побледнел, а стены комнаты изогнулись под нереальным углом. — В противном случае мы не сможем тебя вытащить. Гермиона, заклинание. — Барти, слушайте меня очень внимательно. Я передам Вам информацию о том, как правильно использовать это заклинание, но Вы должны сейчас сконцентрироваться на мне, — плотное нейро-магическое воздействие ощущалось даже кожей родного тела. — Этот эльф мужского пола? — Нет. Её зовут Винки, и она служит нам, сколько я себя помню, — заворожённо произнёс он. — Включите тело. Августус и Луна помогут Вам избавиться от подчиняющего заклинания. А теперь повторяйте за мной. [Feagi’vob ʒie’li 'Hauz-'elf, kel nem’of ʒiel’u 'Vinki, hiel’e ə'gʌstəs 'Ru: kwud nu e laidi’o](8). ____________ (7)Автор, послушав песни «Ведуний» и сходив до Гугла с Википедией (в том числе англоязычной) пришёл к выводу, что их музыку можно отнести к глэм-року. Этот жанр зародился в Великобритании в начале 1970-х и уже к 1980-м не был столь популярен. Когда у магов это молодая, подающая надежду группа в 1990-х. Кстати, столь автором прогрессив-рок также родом из Великобритании, курить музыку King Crimson, конкретнее — альбом «In the Court of the Crimson King» октября 1969 года, а в начале 1970-х был первый расцвет этого жанра. Второй случился в 1990-х (пруфлинк со списком некоторых групп смотри по ссылке на Википедии — https://en.wikipedia.org/wiki/Timeline_of_progressive_rock и выбирайте там 1990-е, ибо ссылка не ссылка), тогда как на глэм-рок, как самостоятельный жанр, а не элемент стиля, все дружно забили. Музыканты «Ведуний», по имеющейся инфе, сами являются ровесниками зарождения этих жанров, а кто-то только выпустился из Хогвартса. После этого почесав в репе, автор закопался дальше. Вкурив музыки Селестины (которая была наиболее популярна в 1960-е, и судя по имеющейся инфе, была едва ли не популярнее «Ведуний»), я не сразу поняла, в чём тут дело, и почему эта музыка звучит странно. Хорошенько подумав, сходив до истории довоенного джаза и вкурив её, я пришла к вроде бы и очевидному, но немного грустному выводу: стиль Селестины имеет гораздо больше с музыкой из «Серенады Солнечной долины» (фильм вышел 21 августа 1941 года), чем с музыкой 1960-х. При этом следует отметить, что Селестина — полукровка, и родилась в 1917 году, так что такая музыка была популярна у магглов во время её молодости, а не расцвета карьеры (на тот момент расцвета ей было примерно 42 года). Так что магическая культура в Англии отстаёт в лучшем случае на 20 лет (магическое сообщество США, как видно в «Тварях», от окружающей маггловской культуры несильно оторвано, по крайней мере так было в 1926 году).