«Как бы ни было плохо, …, но даже в тюрьме для заключенных каждое утро наступает рассвет». Чезаре Павезе «Товарищ». «А где та любовь, которой так много в черно-белых фильмах?» Евгений Гришковец
***
Женя заправил за ухо светлую прядь. Он сидел на кровати, сгорбившись, крепко сжимая пальцами ее край. Босые ступни касались неприятно холодного пола. Женька зябко ежился, но упрямо продолжал сидеть, не в силах сделать больше ни одного движения. Маленькая убогая комнатка была погружена в темноту. Сдерживаясь весь день, выполняя свою «работу» словно на автомате, сейчас, оставшись один, Женя не хотел ничего: ни двигаться, ни смотреть, ни дышать. Его взгляд вяло скользил по темным стенам, немногочисленной мебели, входной двери и тонкой линии просачивающегося из-под нее света и возвращался обратно к стенам, к мебели... Сквозь тонкие перегородки комнаты слышались звуки, которыми жило это место: стоны, пьяный смех, какой-то идиотский попсовый мотивчик, казавшийся до тошноты знакомым. - Отлично… - прошептал юноша и опустил взгляд на свои тощие ноги, - теперь эта хрень будет в моей голове, пока я ее не вспомню. С тихим стоном Женя откинулся на все еще влажные простыни и прижал кисти рук к своим глазам. «Как же здесь холодно», - подумал он, давя на глаза так сильно, что под веками начали вспыхивать разноцветные искры. «Как же здесь холодно» - эта мысль посещала его довольно часто. Порою ему казалось, что холод пробирает его до костей. Господи, как он мог докатиться до такого?! Юноша устало вздохнул. Он хорошо помнил, как провел здесь первые дни, наполненные отчаянием и тошнотой. Помнил, как его рвало в грязном туалете: Женя стоял перед унитазом, щербатый кафель больно врезался в коленки, и его выворачивало желчью и тем немногим, что он смог впихнуть в себя за последние несколько суток. Привкус рвоты не покидал его до сих пор, но, по крайней мере, его уже не тошнило. Внутри ничего не осталось, кроме звенящей пустоты и усталости. Надо было выбираться из долговой ямы, в которую его утащил отец, как-то жить дальше, на что-то надеяться, но долг был просто чудовищно велик. - Я все улажу, вам не о чем волноваться. - Да, ты с ума сошел! Это же такие деньжищи! Гребаный бизнес! - Я же сказал… - Да, похрен, что ты сказал! Они мне сумочку порвали, синяк на руке! Пригрозили, что если ты не отдашь, то… Нет. Нет, нет-нет-нет! Я даже думать об этом не хочу. - Оксана, никто не собирается… - Собирается! Почему вечно я? Пусть этот хоть раз что-то для семьи сделает! Женя вздрогнул. Наверное, он задремал. Мимо двери по коридору прошла шумная компания, послышался звон разбитого стекла и матерная ругань. Навязчивый развеселый мотив так и вертелся в голове, раздражая и не отпуская ни на секунду. Женя резко сел. Ему все еще было холодно. Юноша передернул плечами, потер ладонями лицо, и встал. По внутренней стороне бедра скатилась белесая капелька. Женька, поморщившись, провел пальцами между ягодиц. Задний проход неприятно саднило. - Черт, – тихо выругался он и ударил кулаком по выключателю. Комнату осветила единственная не успевшая перегореть лампа в прикроватном бра. Женя на секунду сощурился, привыкая к свету, и направился к двери, ведущей в маленькую душевую комнату. Он уже дотронулся до дверной ручки, мечтая, как смоет с себя пот и сперму того жирного борова, которого он обслуживал всего каких-нибудь двадцать минут назад, как входная дверь распахнулась и в комнату вошел Рудик. На самом деле этого невысокого чуть полноватого мужчину звали Рудольф, но все обращались к нему исключительно «Рудик». И не то чтобы Женька сильно хотел узнать, почему. - Отлично, ты уже освободился! - преувеличенно бодрым голосом произнес вошедший. Женя, так и не открыв дверь в душевую, опустил руку. На сегодня он уже отработал положенное ему количество человек, неужели это не все? Рудик не мог так с ним поступить… Хотя почему не мог? Женя едва удержался от нервного смешка: ради денег этот человек мог абсолютно все. - Так, - продолжил Рудик, потирая руки и глядя на насупившегося юношу, - тут подвернулось такое дельце… В общем, если ты понравишься двум людям, которые будут здесь через полчаса, тебе скостят внушительную сумму. Женя неверяще посмотрел на мужчину. - Двум?! - Что тебя удивляет? – Рудик смешно вытянул губы трубочкой. - Я никогда… У меня… - Женя от волнения не мог подобрать слов, идиотская песня в его голове мешала сосредоточиться, - Я никогда не обслуживал двух сразу! - Все когда-нибудь приходится делать в первый раз, мила моя! – хохотнув, Рудик похлопал юношу по плечу. Он задержал на нем свою руку, поглаживая выступающую ключичную косточку. Женька подавил в себе желание отстраниться. - Я отказываюсь… - пробормотал он, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более уверенно. Естественно у него это не получилось. Рудик нахмурился, и ладонь на плече Жени сжалась, причиняя боль. - Послушай меня, ты… - голос мужчины теперь звучал угрожающе, - я не собираюсь уговаривать тебя, словно девицу. Поздно заботиться о своей невинности и слов «не хочу», «не могу», «отказываюсь» - тоже слышать не желаю. Считай, что это подарок на Рождество: списать с себя такую сумму всего за одну ночь. - Сейчас лето, - невпопад заметил Женя. Рудик усмехнулся, переходя на свой обычный веселый тон: - Считай, что нет! – мужчина снова похлопал юношу по плечу, на этот раз настолько сильно, что Женька невольно отступил в сторону, потирая ушибленное место. - Полчаса, - напомнил Рудик и направился к двери. На самом пороге он обернулся. Его взгляд – жесткий, колючий и… сочувствующий? - очень не понравился Жене. Под ложечкой неприятно засосало. Рудик молчал, разглядывая обнаженную фигуру юноши, жадно подмечая детали. Иррационально захотелось прикрыться руками. Женька слабо улыбнулся: он все еще может это испытывать?! Стыд - даже смешно. Рудик был его первым мужчиной, и уж голым-то он его точно видел. Не раз. «Да, каким только не видел», - подумал юноша, и улыбка исчезла с его губ. Пауза затягивалась. Женя не хотел спрашивать, что не так, а Рудик продолжал молчать. Впрочем, спустя несколько секунд, мужчина все же отвел от Женьки взгляд и, уже шагнув за порог, снова повторил: - Полчаса. Женя посмотрел на закрывшуюся за Рудиком дверь и зачем-то кивнул. Это всего лишь одна ночь. Одна ночь, которая уменьшит сумму, которую должен его папа. Одна ночь, которая немного приблизит его к свободе. Только вот, что делать с ней – свободой – после всего этого, Женька не знал. Юноша отвернулся. После взгляда Рудика еще сильнее хотелось вымыться. Женя открыл дверь в душевую комнату. Маленькое помещение встретило его желтым потрескавшимся кафелем, темными следами плесени в углах и мутной зеркальной плиткой над хлипкой раковиной. Вместо зеркала. «Жаль», - в который раз за последние несколько месяцев подумал Женя. Он растопырил пальцы и приложил ладонь к зеркальной поверхности: жаль, потому что зеркало можно было бы разбить. Плитку тоже можно было бы разбить, но уж точно нельзя было списать на «несчастный случай». Пальцы, лежащие на отражении Жениного лица, дрогнули и сжались в кулак. Что они все нашли в нем?! Тот же Рудик с его сальными липкими взглядами! Каждый раз у Женьки создавалось впечатление, что этот мужчина хочет его съесть. Голод в глазах, язык, скользящий по нижней губе, ладони, оглаживающие бедра – это было отвратительно. И не понятно. Женя опустил руку на край раковины. Ему понадобилось приложить максимальное усилие, чтобы не отвернуться от смотрящего на него с зеркальной поверхности человека. Худое невыразительное лицо, блеклые глаза, бледная кожа, отросшие до плеч волосы – все это не казалось ему ни красивым, ни завораживающим, ни, тем более, вызывающим то самое желание, которое разгоралось в глазах, смотрящих на него людей. Женя был серым, обычным. Единственными яркими пятнами в его внешности были темные тени под глазами, да синяки на коленях и бедрах. Все. Но каждый день обязательно находился тот, кто выбирал именно его. Женю распластывали на кровати, ставили на колени или придумывали что-нибудь «новенькое». Ему шептали, что он восхитителен, когда вбивали в старый матрац, больно сжимая собранную в пригоршню кожу, кусая за шею, оставляя на нем свои метки. Иногда рядом оставался Рудик, иногда кто-то еще. Они смотрели на него, находя нечто, что заставляло Женю чувствовать свою вину. И отвращение. К ним. К себе. Раковина под Женькиной рукой угрожающе скрипнула, грозясь оторваться от стены и разбиться на множество малопривлекательных осколков. Женя отступил от нее. Мотив в его голове зашел на сотый – или тысячный? – круг. Юноша с силой тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от надоедливой музыки. Светлые пряди упали на лицо, и он, зажмурившись, ступил под душ, наощупь выкручивая до упора кран с горячей водой.***
Рудик закрыл за собой дверь в Женькину комнату. - Дерьмо! - смачно выругался мужчина и выудил из кармана брюк сотовый телефон. Немного поколебавшись, он набрал по памяти номер и приложил трубку к уху. Под звуки голоса певицы Натали, Рудик отошел в дальний конец коридора, останавливаясь напротив пожарного выхода. Когда в динамике раздалось раздраженное: «Слушаю!» - он заговорил, оглядываясь на дверь, из которой только что вышел. - Он свободен и будет ждать. - Отлично. Надеюсь, что у тебя все готово, не хотелось бы накладок. Ты понимаешь, о чем я? - Понимаю, но ты уверена, что… - Рудик нервно облизнул губы, - уверена, что это того стоит? - Да. Почему это тебя волнует? Пожалел бедную сиротку? – в трубке раздался смешок, - Его папаша должен и тебе. - Об этом сложно забыть, - мужчина с досадой поморщился, - Хотел бы я, чтобы этого долга не существовало. - Все так плохо? – в голосе женщины звучала издевка. - А ты как думаешь? Это ведь мне потом за ними убирать! - Так тебе ж не только долг Пономарева выплатят. Чего ты возмущаешься? Неделю назад ты был рад этому. - Был. Был, черт вас дери! А теперь нет! - Послушай меня. Если ты боишься, то можешь выйти из дела. Но это очень огорчит заказчика. Ты же знаешь, каков Дарий, когда не получает желаемого. - Знаю. Блядь, как же все задолбало! - Не ной. Ответить Рудик не успел: женщина, с которой он разговаривал, просто сбросила его звонок. Мужчина покрутил в руках телефон и, снова ругнувшись, спрятал его в карман брюк. - Чтоб вас всех! – со злостью бросил он, испуганно отшатываясь от полуобнаженной девушки, которая выскочила из соседней двери, - Ты почему еще тут? Я же велел свалить всем отсюда! - Да ты охренел! – невнятно воскликнула она, взмахнув рукой, и тут же схватилась за стену, чтобы не упасть, - Я собираюсь! - Собирайся быстрее! Чтоб!.. Чтоб духу твоего здесь через пять минут не было! – Рудик ткнул в девушку пальцем и быстро зашагал прочь, желая как можно быстрее оказаться в своем кабинете.