Потерять,чтобы найти.

***

Солнечный диск догорает, словно огарок свечи, прощально обнимая землю и роняя ничтожную каплю света в постепенно погружавшийся во тьму город. Оно нехотя уступает свое место темноте, в последний раз пробежавшись по листве деревьев и крышам домов оно напоследок заглядывает в окна, блеснув лучами и уходит в закат, утопая и растворяясь без остатка в тонкой линии горизонта. Земля не спеша кутается в серую дымку ранних сумерек. Однотипные дома мелькают перед глазами, сливаясь в общий поток вместе с людьми и проезжающими мимо машинами. Конечно, мне нравился Вуд-Лейк, но меня в буквальном смысле тошнило от однообразия, если бы не красочные кошмары по ночам, что хоть как-то добавляли красок в мою жизнь, пусть темных и дымчатых, как пыль на дороге, но все-таки красок. Даже воздух здесь стал какой-то приторный и душный. Хотелось свободы, хотелось ощутить легкость и невесомость, и, хотя бы раз вздохнуть полной грудью. Ощутить себя живой. Хотелось хотя бы один день прожить нормальной жизнью. Хоть на секунду забыть о том, кто я. Но люди не уставали мне напоминать об этом, каждый человек считал своим долгом пройти мимо, тыча пальцем и даже не стыдясь, шептаться, глядя прямо в лицо: «Ее мать убили, прямо на ее глазах» — Да заткнитесь вы уже! Заткнитесь, не я выбрала себе судьбу. - умоляла я. - Пожалуйста, перестаньте, прошу. - держась за голову, я продолжала свои мольбы. Вдалеке еще мелькал мягкий неяркий свет уходящего солнца, который мы безнадежно пытались догнать. Быстро темнеет, и в небе загораются первые звезды. Наступает ночь. Ночь — особое время, время, когда ты просто можешь быть наедине со своими мыслями. Быть наедине с собой. Быть собой. По ночному шоссе мчится черная Volvo XC60. Не удивительно, что Ребекка выбрала именно Volvo — самый безопасный автомобиль на планете, потому что прежде чем посадить Сэм за руль, неплохо было бы составить завещание и попрощаться с родственниками. Прощаться мне было не с кем. Самые родные мне люди — Сэм и Ребекка и недавно появившееся, но вновь загадочным образом исчезнувшая девушка - Эрика. Тишину лесного массива, словно ножницами разрезал рев машины, показавшейся из-за горизонта. Звук приглушенной музыки, что доносилась из автомобиля становился громче, пока не обрел предельную громкость. Сэм гнала по шоссе, выжимая максимальную скорость, на которую только был способен наш новенький Volvo. Казалось, блондинка в буквальном смысле растворилась в реве мотора и оглушительной музыке. Чем дальше мы были от Вуд-Лейка, тем спокойнее мне становилось. Становилось как-то легче дышать и знаете, такое чувство, будто крылья за спиной выросли. Это то, о чём я всегда мечтала - выбраться из клетки и впервые взлететь. Улететь и больше никогда не возвращаться в город, который я так сильно возненавидела, в город, который лишил меня матери, в город, который научил совсем иначе смотреть на мир, в город, который показал, кто друг, а кто враг. Мы проезжаем табличку «Добро пожаловать в Вуд-Лейк», я умиротворенно выдыхаю, словно я оставляю за плечами все проблемы, но в то же время - отправляюсь в неведение . В город, окутанный тайной - "Бэйкон-Хиллс". Если верить слухам, то этот захолустный городок был не так прост, напротив, он просто кишел оборотнями, существами, что убили мою мать. Ярость и злость преобладала внутри меня, кровь закипала и ударяла в виски. Битый час я нервно обновляла страничку Facebook, в надежде, что на профиле Эрики все же загорится заветный «online». Почему я так переживаю? Эта девушка, по сути, была для меня никем, я не знала её, но почему-то странное сообщение, что она мне прислала не выходило из головы. «Кажется, ты моя сестра» - эта строчка перевернула все с ног на голову, я отчаянно пыталась забыть, стереть, но не могла, факт того, что у меня была сестра, перечеркивал всё, что я ранее строила. Эта Эрика стала той самой ниточкой, что помогла мне выбраться из тухлого Вуд-Лэйка. «Three Days Grace — I hate everything» играла на всю громкость и в буквальном смысле разрывала аудиосистему автомобиля, перемешиваясь с еле слышным голосом Сэм, что подпевала и слегка постукивала по рулю, отбивая ритм. По крыше автомобиля барабанил слабый дождь. Его капли со звуком ударялись о стекло, разбиваясь на миллиарды частиц. Я вжалась в сидение, единственный раз позавидовав себе, что нахожусь в уютном салоне автомобиля, а не на улице, где во всю разошелся ливень. Я прислонилась лбом к холодному стеку, сквозь ручейки дождя пытаясь рассмотреть картину за окном. Но попытки были тщетны - слишком темно. Дома давно исчезли из вида, теперь мы были отданы на произвол судьбы. В салоне автомобиля еле-слышно играла знакомая мелодия. Единственным источником освещения были фары нашего автомобиля, что неуловимо мчался по ночной дороге. Рокот мотора, овладевая мной целиком, неспешно уводил меня в царство сна. Период 2004-2006 После смерти матери, я исправно посещаю своего психолога. Это всё произошло на моих глазах: вот я вижу ее скованное ужасом лицо, вот она дрожащими губами произносит, что любит меня, а вот лежит на полу. Ее бледная кожа ложиться контрастом на алую лужу крови, растекшейся на полу до нереальных размеров. Она лежит без дыхания, но даже в таком состоянии она была идеальна, словно фарфоровая кукла, внутри которой сломалась немаловажная деталь ее механизма. Знаете, ребенок, который потерял маму, никогда не сможет забыть её теплые руки, её улыбку, её нахмуренные брови, когда она злилась. Тогда мне хотелось, чтобы это всё оказалось сном, простым глупым сном… Но увы, это была реальность, реальность с который я была катастрофически не готова была столкнуться. Каждый месяц я должна была ходить на прием, проходить обследование, тесты, пить какие-то таблетки, которые совершенно мне не помогали. Очередной сеанс был для меня самой страшной пыткой, он заставлял меня вспоминать всё заново, заново пропускать сквозь себя весь этот ужас, который за последнее время стал повелителем моих сновидений. У меня слишком часто стали возникать эмоциональные срывы и приступы паники. Несколько раз меня вызывали в полицейский участок для допроса. Взрослые дяди и тети в форме, словно пчелы, кружили вокруг меня с бумагами, задавали вопросы, делали пометки. Но кто поверит в сказки восьмилетней девочки? Мужчина, у которого были огромные клыки и багрово-красные светящиеся глаза, заостренные уши, шерсть — это было за гранью реальности, и будь я чуть старше, меня бы спокойно упекли в психиатрическую клинику, как самого беспокойного клиента с последней стадией шизофрении. А что насчёт убийства мамы, полицейские расписали это так - в дом пробрался наркоман, которому, вероятно, были необходимы средства на очередную дозу... И дело осталось незакрытым, так как мужчину найти им не удалось. Отца я никогда не видела, бабушка и дедушка давно отошли в мир иной, за неимением оставшихся родственников, вроде кузин, троюродных теть и прочих, лучшим, вернее самым простым вариантом для меня оставался — детский дом. Пока велись поиски моих ближайших родственников, я жила в доме у одной женщины из полицейского участка. Она была довольно добра ко мне, пыталась сделать всё, чтобы я чувствовала себя хоть немного лучше и перестала ненавидеть весь этот мир за то, что он лишил меня мамы. Эту женщину я не забуду никогда, ведь она была единственным человеком в этом чёртовом городе, который не пытался меня жалеть и каждый день напоминать о случившемся. Я ожидала кого угодно — Санту-Клауса, ежика или, например, отца, но моему удивлению не было предела, когда на пороге полицейского участка появилась миловидная женщина, как две капли воды похожая на мою мать. Я не смела предполагать, что у моей мамы была сестра, она никогда не рассказывала мне о ней, хотя… что сказать, мама никогда и ничего мне не рассказывала, она пыталась уберечь меня от всех ужасов и кошмаров её прошлого. Ну, а теперь многое встало на свои места. Меня практически сразу спихнули в руки новоиспеченной родне, полиция не слишком сильно хотела заниматься моим делом, ведь ни свидетелей, ни доказательств не было, а верить в сказки девочки с психическими расстройствами все отказывались. Оформив пару документов, меня швырнули, как кусок мяса на растерзание уличным собакам, в совершенно незнакомую семью. Женщину звали Ребекка и у неё был маленький домик, чем-то похожий на наш, большой лохматый пес и множество кукол, с которыми играла девочка с золотыми волосами. Девочке было примерно столько же лет, сколько и мне, ее большие зеленые глаза горели как два ярких фонаря, а на лице сияла улыбка. Скажу честно, сначала она мне не понравилась. Сэм меня жутко раздражала, она была слишком жизнерадостной, доброй и милой. Девочка очень хотела со мной дружить, играть в куклы, мяч или разукрашивать раскраску. Но я не хотела дружить с ней, играть в её игрушки, поэтому чаще всего, когда поступало предложение поиграть в кукл-барби - я отрывала куклам головы, а при лучших обстоятельствах разукрашивала их, тем самым уродуя очередную из кукл. Мне нравилось, как из ее премилых глазок текут слезы, и как она бежит к маме жаловаться. Она жуткая ябеда! Но вот мама обнимает ее, целует в щеки и утирает слезы, и я хочу того же, хочу внимания, хочу вернуть свою маму. Но это не реально и никогда не станет реальностью, увы, но люди ещё не придумали лекарства от смерти. Так что в моей ситуации оставалось одно: более-менее закончить школу, справиться с психическим расстройством, не загреметь в тюрьму и, конечно же, пойти в колледж. Ребекка никогда не ругала меня, и это понятно почему — я сирота, а сирот не ругают, какие бы гадости они не совершали. Этот дом они арендовали, чтобы забрать меня. Раз в месяц к нам приходила женщина и проверяла в каких условиях проживает маленькая «мисс несчастная». Все меня жалели и гладили по голове, и это начинало меня раздражать. Аренда дома переросла в покупку, и казалось, мы застряли здесь навечно. Время шло, а моё отношение к людям не менялось, как бы Ребекка не старалась, никто в этой чертовой вселенной не сможет заменить мне маму. Я была одиночкой, и это ни капельки меня не напрягало, в одиночестве я чувствовала себя спокойно. В школе я не пользовалась особой популярностью, была белой вороной и часто слышала в свой адрес не очень приятные слова и насмешки, но я старалась не обращать на это внимание. А что насчёт Сэм - эта жизнерадостная девочка очень хорошо влилась в коллектив, завела себе друзей, стала почти самой популярной девчонкой в младших классах. С ней все хотели дружить, но её славе мешала такая двоюродная сестра, как я. В дом Ребекки стали часто приходить разные мужчины и женщины, взрослые и молодые и каждый раз они приезжали не одни, они привозили Ребекке какие-то коробки. Размер коробок начинался от самых маленьких и заканчивался самыми большими и даже огромными. Как-то раз я в очередной раз пакостила Сэм, но услышав странные звуки, доносящиеся из нашего подвала, сначала не подала вида, Ребекка вечно там что-то делала — по её словам рисовала и шила разную одежку, как подпольный китаец. Мне было уже десять лет, и я была довольно любопытной, поэтому подслушав эти звуки, в моей голове появилась навязчивая идея — спуститься в подвал. Вооружившись мыслью об ужастиках, что учили нас никогда не спускаться в подвал или же ходить на странные звуки, я побаивалась, но этот плод был слишком сладок, чтобы не вкусить его. Тогда я точно не ожидала увидеть того, что предстало передо мной… Дверь оказалась плохо заперта и мне с легкостью удалось её открыть. Я жутко испугалась, мои руки задрожали, а ноги начали подкашиваться… Да на словах, я была само бесстрашие, а на деле трусиха трусихой, но я зашла уже слишком далеко, чтобы просто взять и остановиться мной двигал интерес, поэтому пришлось откинуть ужасные мысли и сделать ещё пару шагов. Мой ночной кошмар вновь воплотился в реальность. Этот мужчина был не человеком, его глаза, клыки… Совсем как у убийцы моей матери. Что я тогда чувствовала?! Очень сложно сказать. Мне хотелось отомстить этому мужчине, пусть даже это был не тот убийца, но он был похож на него…, а значит такой же, да еще и не известно сколько на его счету невинных жертв, скольких детей он оставил сиротами. Мужчина был крепко прикован к решетчатому забору. На его руках и ногах сомкнулись кандалы, а к телу были прикованы тысячи проводов, что вели к небольшому прибору на столе, словно в больнице, но это точно была не она. Подобного рода заведения называли камерой пыток. Тело мужчины неожиданно затряслось, словно в припадке эпилепсии, сквозь его тело прошел немалый разряд тока, который в буквальном смысле испепелял его изнутри. Он пытался увернуться, с его горла сорвался звериный рев, исходивший откуда-то изнутри, и казалось, наполнил каждый уголок этого дома. Зрелище было не из лучших. То, что я увидела было ужасно, я больше не могла смотреть, как страдает это несчастное существо, нужно было делать что-то здесь и сейчас, пока от этого мужчины не осталась горстка пепла. Я на дрожащих ногах подошла к прибору с кнопками и цифрами. Одно неверное нажатие, и я могу причинить ему ещё большую боль, чего я никак не могла допустить, но медлить было нельзя. Казалось, я знала, что делать. Мой разум подсказывал мне нажать и дернуть за все рычажки и кнопочки, находившиеся передо мной, что я собственно и сделала. Жуткий механизм резко отключился, и на смену противному жужжанию и треску тока в проводах, пришла немая тишина. Тело мужчины обмякло, повиснув на кандалах, что крепко сжимали его руки. Тогда мне на глаза попался небольшой стул, незаметно стоявший в углу. Ростом я была небольшим, и как раз именно этого стульчика мне не хватало, чтобы достать до рук мужчины. Недолго думая, я взяла этот деревянный стул и пододвинула его как можно ближе к забору. Сначала нужно было справиться с кандалами, которые сковывали его ноги. Я упала на колени перед мужчиной и только сейчас поняла, какая я маленькая по сравнению с ним и стоит ему лишь слегка толкнуть меня, и мое тело немедленно отлетит и со стуком ударится о стену, а с моей неловкостью я еще и умудрюсь пробить себе голову. Сердце пульсировало в висках, затуманивая сознание, казалось я не вижу ничего — глаза застилала черная пелена и я действовала на ощупь. Покопавшись немного, мне все-таки удалось высвободить его ноги, но это только пол дела, осталась самая трудная задача — теперь нужно было освободить его руки. Неловко взгромоздившись на стул, я пару раз чуть не упала. Ноги совершенно отказывались слушаться меня. Я старалась как можно быстрей освободить его, но мои руки дрожали и не давали мне этого сделать. «Давай же, давай!» — повторив эту мантру несколько раз, я постаралась собраться с мыслями, что кишели в голове, словно стая стервятников, над бездыханной тушкой жертвы. Вероятно, тогда, мне стоило подумать над тем, что я делаю, ведь он монстр, монстр которого следует убить, но я все так же стояла на стуле и пыталась спасти это существо. Правда я не продумала то, что эта туша может упасть и наделать много лишнего шума. Ах да, после такого падения существо наконец-то пришло в сознание, это было хорошо, правда только для него, а вот для меня это было очень при-очень плохо, так как я могла запросто стать его обедом. Во мне боролись две противоположности. Одна, радовалась за то, что наконец его грудь вздымается от наполнявшего его воздуха, но другая, в припадке страха, нервно пряталась в коробку и закрывалась изнутри. Это был тот самый момент, когда ужасно хотелось провалиться сквозь землю или стать невидимкой, любой из этих двух вариантов сейчас бы подошел, как нельзя кстати. Пока он окончательно не пришел в себя, я решила делать из этого подвала ноги, причем, как можно быстрей, но с моей-то скоростью, я успела только слезть со стула. Прозвучал протяжный гортанный рык, казалось, существо выло от пронзающей его боли. Он был слаб. Его глаза распахнулись, они горели неоново-голубым цветом и казалось, что в них я вижу собственное отражение. Они изучающе смотрели на меня и казалось, кричали «я большой и страшный серый волк и я тебя съем». От неожиданности и страха, что сковал мое тело, я попятилась, в надежде слинять, и я уже готова была коварно ухмыльнуться, но не тут-то было -– я почувствовала спиной преграду. Холодную, недвижную и немую. Стена, очень вовремя. Зверь попытался подняться, но у него ничего не вышло, и его попытка оказалось тщетной. После нескольких неудач он все-таки смог встать на ноги и, вырвав из себя все провода, злобно рыча. Я вжалась в стену и перестала дышать. Существо не спеша повернулось в мою сторону, его тело было заляпано кровью. Голубые глаза прожигали меня насквозь, я, конечно же, пыталась притвориться стенкой, но это не сработало, причем к большому сожалению. Я кстати не очень сильно удивилась все мои планы зачастую проваливались и этот не был для меня каким-то исключением, подвох всегда где-то был. Лицо незнакомца приняло нормальный облик и только тогда я поняла, что спасла далеко не мужчину, а парня. На вид он был немного старше меня. Он с грацией тигра приближался ко мне. Меня затрясло, словно по моему телу провели немалый разряд тока. — Спасибо. – вот, что он тогда сказал мне. Я ожидала чего угодно, что он накинется на меня или возьмет в заложники, но нет он поблагодарил меня! Я запомнила его взгляд, надолго врезавшийся в мою память, печальней этого взгляда я никогда не видела. Я ничего не ответила, лишь сильнее вжалась в стенку, попытавшись полностью в ней раствориться. — Не бойся меня. — прохрипел он, слегка коснувшись моей руки. По моей коже пробежали мурашки, и я все же нашла в себе силы взглянуть на него. Теперь передо мной стояло не то существо, не монстр, который хотел растерзать меня, а совершенно обычный парень. Когда наши взгляды встретились, мое сердце забилось где-то в ушах, как сумасшедшее и грозило вот-вот вырваться из груди. Тогда я в первые испытала это чувство, чувство собственного провала. — Не за что. — не без труда выдавила из себя я, смакуя каждое слово. Он не успел восстановиться поэтому еле-еле стоял на предательски подкашивающихся ногах. Он навис надо мной, оперившись рукой о стену, и любую минуту он грозил упасть на пол. — Держись… — обвив руками его талию, я прижала его тело к себе. Он с недоверием смотрел на меня, но всё же слегка усмехнувшись, неловко оперся на мое плечо. Наверное, мы выглядели забавно. Маленькая девочка тащила на себе не очень-то легкую тушу парня, что выл, шипел и изворачивался от каждого движения, доставлявшего боль. Немыслимую, жгучую боль. Мы маленькими шажками приближались к двери. — Откуда мне знать, что это не очередная уловка охотника…? — его глаза слегка потемнели от недоверия. — Поверь мне, это не уловка. Это не может быть уловкой только потому, что я не знаю кто такие охотники. — Я посмотрела на него, и мой взгляд мог сам сказать о многом. Конечно, я знала, что такое охотник, на птиц, например, но это уже заменили красивым словом «браконьер», а здесь именно охотник. И зачем кому-то убивать людей? Тем более таких юных. — Я уже жалею, что помогаю тебе, ведь я даже не знаю кто ты и что ты делаешь в подвале моей тёти… — его тело скользнуло вниз, и я, попытавшись его удержать, грубо схватила за талию. Он взвыл от боли, что пронзила его тело. Он зло посмотрел на меня, то ли из-за того, что я причинила ему боль, то ли обиделся на сказанные мною слова. Да я и сама уже жалела о сказанном. «Язык меня не доведет до добра» — отругала я сама себя, прикусив виновника. — Тогда не стоит помогать мне, иди в комнату, играй в куклы или сделай еще лучше — позови свою любимую тетушку, пусть она добьет меня. — злобно прорычал он. — Не строй из себя героя. Шевелись, а то нас могут заметить и тогда нам обоим не поздоровится. — откуда у меня взялась эта уверенность, появилось это бесстрашие? Такое чувство, будто мне вкололи слоновую дозу адреналина. Скорей всего, мне просто хотелось напакостить Ребекке и помешать её планам. Это куда лучше скучной домашки и глупых историй Сэм. Поэтому долго выбирать не приходилось, где веселье там я. Лестница казалось бесконечной. Ступенька за ступенькой, мы преодолевали ужасное расстояние. Каждый шаг сопровождался его шипением. Я видела, как он старался подавить это в себе, я видела его скованное болью лицо и от этого больно становилось мне. Где-то внутри. Казалось я разделила с ним боль, как физическую, так и моральную. Я заметила, что из одежды на нем были лишь шорты. Ох и не подходяще он оделся в ливень, что лил за окном, как из ведра. Схватив с кресла плед, которым всегда укрывалась Ребекка, я накинула его на парня. Поймав его недоуменный взгляд, я лишь улыбнулась. И помощь ему и пакость Ребекке — я просто упивалась самодовольством и гордостью, что убью двух зайцев. Сразу. В моей голове уже созрел коварный план мести Ребекке за то, что она корчила из себя идеальную тётю, хотя такой не являлась. — Отведи меня в лес. — проговорил он, от чего я нервно улыбнулась. Лес? Нет, я не хожу в лес, даже под предлогом пакости, даже если можно будет повеселиться. Но это было так странно и так непривычно, что кто-то просил у меня помощи. Мне хотелось бросить его, отказать, но понятия не имею, что руководило мной, когда я уверенно кивнула головой., давай тем самым понять, что отведу его в лес — Я доведу тебя до начала леса, дальше ты сам, а то мне не разрешают ходить туда. — сразу добавила я. — Трусиха, — проговорил тот, вновь усмехнувшись. Шли мы молча. Будто каждый из нас просто не знал, что сказать. Плед намок и казался невыносимо тяжелым. Мы промокли до нитки, и только сейчас я поняла, что направляюсь в лес с незнакомым мне парнем. — Ты мне даже имени своего не сказал. — ворчу я, ежась от холода и ледяной дряни, что летит прямо в лицо. — То же самое могу сказать и о тебе. — фыркает он. Мы стоим у подножия много векового леса. Огромные, необъятные стволы деревьев окутаны мхом и зарослями папоротника. Сквозь листья еле уловимо проглядывает солнце. Он освобождается из-под пледа, оставив меня совершенно одну на растерзание непогоде. Он медленно уходит туда, во тьму, где его силуэт растворяется серой дымкой. — Джули, меня зовут Джули! — кричу я. Мой голос отдается эхом и скрывается в зарослях волчьей ягоды. Меня накрывают руки Ребекки. Кажется, она что-то кричит и трясет мое тело, пытаясь привести меня в чувства, но я продолжаю стоять и наблюдать за только что исчезнувшей фигурой. С ее промокших насквозь волос текут струйки воды. По ее щекам катятся то ли слезы, то ли дождь. Нет, наверняка это был дождь, она не может плакать из-за меня. Не может или все-таки может?