Мотылёк

Красные ручейки крови окрашивают воду. Тонкими нитями, рассыпаясь на молекулы – маленькие частички меня. Медленно, словно забавляясь, жизнь уходит, оставляя в душе только горечь печали и целый список разочарований. Ну же, Гермиона, это так просто. Засни. И не проснись. Выровняй дыхание. Уйми дрожь. Закрой глаза. И расслабься. Это же так просто. . . Прихожу в себя от того, что кто-то бьет по щекам и трясет тело. И опять теряю сознание. Разлепив веки, обнаруживаю себя на койке в Мунго. Солнечные зайчики больно бьют по глазам, не могу никак сфокусировать взгляд. Воздух пропитан разными едкими запахами. Так пахнут зелья. Такая слабость во всем теле – ощущение полета. Живая. Когда, наконец, глаза в состоянии нормально воспринимать окружающий мир – первое, что вижу возле себя – это взлохмаченная платиновая шевелюра. Не успеваю даже удивиться, как Малфой поднимает на меня свои покрасневшие глаза. Не спал, что ли? - Пришла в себя? - Э-э-э, да. - Дура! – кричит он, вскакивая со стула. А-а-а-х, слишком быстро, резко. Не успеваю проследить. Жжет глаза. И что за реакция? Ничего не понимаю. - Малфой, ты что тут делаешь? А Драко все мечется из угла в угол, бросая в мой адрес нелестные эпитеты. И это представитель голубых кровей? Так даже мой дедушка не ругался, хоть он-то и был мастером на крепкие словечки. - Что я тут делаю?! Что Я ТУТ делаю?!! Грейнджер, у тебя все мозги вытекли? Скажи, грязнокровка, ты чем думала? Чем ты, твою мать, думала? - Не маячь – глаза болят, – устало провожу ладонями по лицу, пытаясь наконец проснуться и включить соображалку. Выходит хреново, но я стараюсь. Слизеринец, словно нехотя, садится на все тот же стул и в упор начинает смотреть на меня. Кажется, успокоился. Быстро, однако. Протягивает руку. Касается пряди волос и заправляет мне за ухо. Приятно. Я оторопело смотрю на это и боюсь даже вздохнуть. Наверно, я попала в какую-то параллельную реальность, где все наоборот. Медленно, костяшками пальцев, проводит по моей скуле, заставляя вздрогнуть. От моего вздоха дергается и убирает ладонь. И смотрит. Смотрит так, что кажется – всю душу выворачивает. Замечает все. Длинную стерильную прядь у правого виска. «Грязнокровка» на сгибе локтя. И шрамы. Шрамы, шрамы, шрамы. Их так много, что не пересчитать. От ключицы к груди тянется «привет» от Долохова. На ногах семь рваных линий - оборотни постарались. От Сивого же памятка на животе: в виде прижженной звезды Давида. А спина… девять глубоких дорожек от плеч к пояснице – кнут Беллы. Да, Драко, я знаю, что ты видел. И что сейчас видишь. Я этим любуюсь уже два года. Не девушка, а месиво. Кажется, война по мне прошлась основательно. Хотя, кого она пощадила? - Это ты меня нашел? - Угу. - Как? - Не будь дурой, тебя каждая собака знает. - Малфой, это совсем не объясняет, какого черта ты забыл у меня в квартире? - А тебе что не нравится, я не пойму?! Жива, здорова – относительно. Или ваше грязнокровное величество желало умереть? А я такая сволочь: взял и помешал! Правильно? Опять психовать начал. Вот, аж руки трясутся. Впервые вижу его таким. - Просто ответь на мой вопрос. - У Блейза спросишь, – и сорвался на выход. - Стоять! Стоять, я сказала!!! Драко! Но его уже и след простыл, а я так и осталась стоять возле своей больничной кровати. Поднялась в порыве гнева – сама не заметила. Блядь, или я тупая или уже ничерта в этой жизни не соображаю. Что все это значит? Ну и пошли они все! Как говорила Скарлетт О’Хара: «Я подумаю над этим завтра». Заваливаюсь обратно на кровать с твердым намерение поспать еще, но мои планы прерывает скрип двери. С удивительной легкостью в поступи, как для своего почтенного возраста, ко мне направляется колдомедик. Цепко просканировав мое тело, садится на стул. Смотрю на его бейдж – Виллиус Фарнео. Известная личность. Читала его статьи – талантливый колдомедик, но смотрит на все в довольно узких рамках. Нововведения – это не про него. - Итак, Гермиона. Вы знаете, какое сегодня число? Так. Потеряла я сознание четырнадцатого. Предположительно пятнадцатое. Но учитывая то, как ломит мои суставы и мышцы – пролежала я довольно долго здесь. И отвечаю честно: - Не знаю. - Семнадцатое. Поступили к нам в четверг вечером в критическом состоянии. Большая кровопотеря, магическая нестабильность, судороги тела. После четырех часов произошла остановка сердца. С трудом запустив его обратно, мы боялись за ваше здоровье и ввели вас в искусственную кому, которая продлилась еще два дня. Спустя восемь часов вы пришли в себя. Вы знаете, что привело к такому состоянию ваше здоровье? Такому состоянию – во как. Да вам бы в политики. - Нет. Вру, конечно. Но вам этого знать не положено. Да и не сможете помочь ничем. Только ложную надежду дадите. Я еще тогда, в силу своей юношеской наивности, перелистала все возможные книги по этой тематике и поняла, что шансов у меня ноль целых ноль десятых. Расщепление души невозможно вылечить. Надо же было тебе, Гермиона, опуститься до уровня Волдеморта, разделив самое дорогое, что есть у человека, пусть и не на несколько частей, но все же. - А если подумать? А не пошел бы ты на…? - Мой ответ прежний. - Дело ваше, Гермиона. Но ситуация очень непонятна. Ваше здоровья мы подлечили, это да. Но когда я начинаю сканировать ваше поле, моя палочка искриться начинает. Вы же понимаете, что это ненормально. Серьезно?! Прям, Америку открыли. - Я разберусь с этим. - Хорошо, как вам будет угодно. Он уже собирался подняться, как я его остановила: - А кто меня сюда доставил? - Мистер Малфой. Откровенно говоря, я впервые видел этого молодого человека столь нервным. Он очень переживал за вас. Практически не отходил. Даже поссорился из-за этого с мистером Поттером и мистером Уизли. - Когда я смогу пойти домой? - Не раньше завтрашнего дня. Отдыхайте, потом все обсудим. Устало откидываюсь на подушки и понимаю, как же я устала. Значит, Гарри с Роном тоже были здесь. Интересно, кто-то додумался Косолапа забрать к себе или хотя бы покормить? Смотрю на тумбочку и только сейчас понимаю, что колдомедик оставил мою палочку. Привычным жестом беру ее в руки и наколдовываю себе перо и лист бумаги. Можно было бы, конечно, патронус пустить, но учитывая то, что его у меня уже нет, остается только лист и перо. Прошу Гарри заехать ко мне завтра, чтобы забрать. Спрашиваю, кормил ли кота. И пусть захватит какие-то вещи, черт знает, в чем я сюда попала, не привез же Малфой голышом? Хотя… Он может. Не из стеснительных. Зову колдосестру и прошу отправить письмо совиной почтой. Фух, теперь точно все. Можно и поспать. А завтра?.. А завтра – будет завтра. Поживем – увидим. Меня рывком выбрасывает из сна от того, что кто-то меня трясет. Или, скорее всего, поднимает на руки. Мелькает мысль, что тело обездвижено заклинанием. Только глаза контролирую. Хотя, толку от них – ночь на дворе, ничерта не видно. Нас встречает молчаливый коридор больницы волшебников. Только отдаленно слышны звуки стонов больных, вечная музыка для этих стен. За очередным поворотом, наконец пробирается сквозь занавес туч луна и озаряет моего похитителя. Хорошо, что он меня именно так уложил: что-то можно рассмотреть. В неровном свете небесного светила отражаются черные волнистые волосы до плеч. И тёмно-синие глаза. Даже не успев удивиться, слышу хриплое: - Ad somnum. И я опять засыпаю. Очень прошу, очень, оставляйте отзывы. Очень важно ваше мнение. Пара слов - это же не трудно, а мне приятно. Да и критика не помешает.