Мотылёк

Пять дней прошли, словно несколько секунд. Оформлением документов занимались парни, от меня требовалось только писать нужные заявления и ставить подпись, когда требуется. Между этими перебежками успела на два дня съездить домой и предупредить, что на месяц пропаду из виду. С Гарри разговор прошел лучше, чем ожидалось. Эйфория от предстоящей свадьбы совсем выбила его из колеи, но я за него рада. Пусть мы уже не такие друзья, как раньше, но Гарри - близкий для меня человек, и мне сложно вот так просто вычеркнуть его из своей жизни. В академии договориться оказалось труднее, но тут вмешался Драко по своим старым связям, и мне дали отсрочку в учебе на длительный срок. Какое отношение его старые связи имеют к высшему учебному заведению – так и не поняла. Все-таки ни я, ни парни не знаем насколько это затянется. Лелею в душе надежду, что неделькой обойдемся, но, чувствую, губу надо закатать обратно. Слишком уж просто выходит. Да и родословную Драговича мы отследили слишком уж легко. А так не должно быть – каждый род оберегает своих предков и потомков от ненужного вмешательства. Если бы было вот так просто, то каждый волшебник Британии мог претендовать на наследство другого рода по разным ветвям – слишком уж кровь смешалась. Глава рода может только свое генеалогическое древо проследить, если же он претендует на чужое, то включается мощная магия, которая этому препятствует любыми доступными способами: начиная с проблем со зрением и заканчивая родовыми проклятиями за неуместное любопытство. А то, что пишут в учебниках – это лишь маленький кусочек вершины айсберга, на который и внимания обращать не стоит, ведь правды там - кот наплакал. Это, как «Война и мир» в двух предложениях. Смешно, согласитесь. А тут – два часа работы, и нужная информация у нас на столе. И, что крайне любопытно, магия на такое вмешательство никак не отреагировала - специально проверяли. Просто на листе пергамента после сказанного нами заклинания проявились имена всех Драгович. Конечно, перед этим обвесились всеми известными нам амулетами, но не суть. Все слишком просто складывается. Нынешним главой рода Драгович стала Анита Стефания Драгович, дочь убитой Стефании Марии, известной в узких кругах, как Инка. Прозвище женщина получила за свой слишком уж страстный темперамент: Инка, от слова инкуб. Как намекала желтая пресса, убил Инку ее же любовник. Далее следовали грязные подробности, достоверность которых следует поставить под очень большой знак вопроса. Потом десять раз перепроверить и еще раз поставить под такой же знак вопроса. Кажется, страны разные, менталитет другой, а журналисты, впрочем, как и политики, везде одинаковые. Навешают лапши на уши, и еще сами в нее и поверят. В этом, пожалуй, их гениальность, если не последняя стадия шизофрении. Но под этой гениальностью еще десять слоев дерьма. Есть, конечно, исключения, но их настолько мало, что даже обидно становится. О самой Аните ничего практически неизвестно. Ненамного старше меня – двадцать пять лет - не привлекалась, в подозрительных связях замечена не была. Все. Если посмотреть на историю Драговичей, интересно то, что фамилия и родовое поместье вместе со всеми капиталами переходят по материнской линии с 1832 года, когда погиб последний наследник мужского рода по прямой линии, оставив после себя только дочь. В следующих поколениях рождались только девочки, и фамилия передавалась от матери к дочери, не только как привилегия, а и как обязанность, чтобы сохранить род как таковой. Предложи такое в Англии – камнями забросают. Поместье Драгович находится недалеко от Минска, столицы Беларуси. Как их туда занесло, ума не приложу, ведь фамилия-то русская, да еще и с цыганскими корнями. На «семейном» совете: я, Блейз и Драко, - решили, что на хозяйстве оставим Малфоя, ведь неизвестно, сколько времени займет поездка, а поместьем нужно заниматься. Плюс еще два спиногрыза: кот и хорек, которые, что удивительно, очень сдружились. По этому поводу вообще отдельный роман написать можно, как эти два пушистых чудовища целенаправленно пугают домашних эльфов. Выглядит смешно, честно. За всеми этими заботами я и не заметила, что не было ни единого приступа. Хочется надеяться, что в ближайшее время их и не будет. Лет, эдак, семьдесят. Медленно возвращаюсь к жизни, и это заметно. Кожа уже не серо-зеленого оттенка. Белки глаз теперь по праву такими называются, а не как раньше, красными фонарями. А волосы… Волосы – это, пожалуй, то единственное, что неизменно в моей жизни. Даже радуюсь такому постоянству. Понемногу за эти дни между нами установились дружеские отношения. С Драко в разговорах мы ТОТ инцидент не поднимали, я предпочла выкинуть его и из головы, а мотивы блондина мне неизвестны. Только порой ловлю его взгляд с ноткой грусти. Мы слишком разные с тобой, Драко, чтобы быть вместе. А с Блейзом все крайне неоднозначно. Меня к нему тянет, на грани сумасшествия. Умом я понимаю, что это из-за моей части души, которая застряла в нем, но ничего поделать с собой не могу. С ним становится легче дышать. Даже появились маленькие традиции: каждый вечер проводим за разбором бумаг, составляя друг другу молчаливую компанию. Боль отступает, уходит в забвение. С ними легче, чем можно было себе представить. Не идеализируют меня, как Гарри и Рон. Просто принимают такой, какая я есть. Я для них просто человек, который на грани сумасшествия. Им легче открыться. Не знаю, почему они мне помогают, но если выживу, буду всю жизнь благодарна, как бы это банально не прозвучало. Я уже не та Гермиона, которая была раньше, но новой еще не стала. Нет еще стержня в душе, не хватает уверенности в завтрашнем дне. Нет веры в себя. Но людям свойственно меняться – я это знаю. Меняюсь и я. Во что это выльется – покажет время. Но я довольна этими переменами. Не утопаю в жалости к себе. Есть проблема – нужно ее решить. Так проще воспринимать всю эту ситуацию. Может, и несправедливо поступила со мной жизнь. Может, я этого не заслужила. Очень много «может». Но, я надеюсь, это просто виток моей новой жизни. Жизни, в которой я больше не девочка-ромашка, жаждущая справедливости на каждом повороте. Я просто человек. Сборы заняли у нас практически весь день. Блейз, прям, как барышня на выданье, собирался пять часов, специально засекала. Я и Драко пили чай в гостиной, ожидая его прихода. Все документы готовы, проблемы улажены, ждать больше нечего. Пора выезжать. Прибыли в Минск ближе к вечеру. Блейз снял двухэтажный домик в пригороде для нас, пока что только на неделю. - Делами займемся завтра, сегодня уже ничего не успеем, - сказал Блейз, поднимаясь наверх в спальный этаж. Я «угукнула»,молча соглашаясь с ним. После перемещения всегда неважно себя чувствую. Ванная и кровать - вот и все планы на сегодня. На большее меня просто не хватит. На втором этаже только две спальни, Забини выбрал ту, что справа. Вообще, домик хоть и был маленький, но дышал уютом и ухоженностью. Не знаю, кто сдает его, но ясно, что относятся к нему с трепетом и теплом. В таком и я, пожалуй, жила бы. Приняв душ, только собиралась расстелить постельное белье, как в дверь постучали. - Входи, Блейз. - Гермиона, ты не видела рукопись с … Тут парень запнулся, разглядывая меня. Да, у меня есть фигура. То, что я хожу вечно в широких штанах и мужских рубашках на два размера больше, чем надо, еще не значит, что в двери не прохожу. А это банное полотенце мало что скрывает. Насмешливо встречаю его заинтересованный взгляд. В голове возникла крайне безумная идея и спешу ее воплотить в жизнь, пока не передумала. Смелости во мне – кот наплакал. Медленно подхожу к Блейзу, не отрывая взгляд от его глаз, которые сейчас полыхают неизвестными чувствами. Между нами расстояние одного дыхания. Легким движение поправляю воротник его рубашки, случайно задевая пульсирующую жилку на шее. И выдыхаю в нее, наклоняясь: - Что ты спрашивал? От него безумно приятно пахнет чем-то лесным, свежим. Кружит голову. И последняя нота – сам Блейз. Крышесносная смесь. Вдыхаю этот запах, и в глазах темнеет от удовольствия. Не знала, что можно так возбудиться от одного запаха тела. Парень нервным движением перебрасывает мои волосы через плечо и выдыхает в него сипло: - Что ты делаешь, безумная? И после этого легкий поцелуй мотылька в сгиб плеча, от которого все мурашки по телу разбежались. Удовольствие бежит по венам со скоростью света, внося в этот невинный жест больше жару, чем хотелось, и можно было себе представить. Его пальцы натягивают волосы на затылке, заставляя повернуться и встретиться взглядами. От того, что вижу, прорывает плотину, и я первая тянусь к нему за лаской. Мне отвечают тем же. Легким прикосновением пробуем друг друга на вкус, словно боясь нарушить пошлостью этот момент. Но стоит встретиться в легком поцелуе – как последние разумные мысли вылетают из головы, и поцелуй перерастает в более смелый. Мягкой волной падаю в его объятия, зарываясь пальцами в чужие волосы. Хочу еще ближе, еще сильнее. Раствориться в нем. Твердые губы делают что-то невообразимое, от чего ноги подкашиваются, а язык доказывает, что раньше я даже не целовалась. Или это были только жалкие пародии на поцелуй. Блейз поддерживает одной рукой меня за плечи, а второй еще больше натягивает волосы, заставляя отклониться чуть ниже, и углубляет поцелуй, буквально насилуя мой рот. От этой близости издаю стон, притягивая его к себе еще ближе, чтобы почувствовать, слиться, стать единым. Жаркие поцелуи спускаются на мою шею, не оставляя ни единого участка кожи без внимания. Уже сдерживаю себя и стону громче.Так, как хочется. Так, как нужно. Но этого мало, возбуждение достигает своего пика. Хочу его. В себе. До ломоты в пальцах. До крика. Пытаюсь расстегнуть его рубашку, но после третьей попытки просто срываю эти пуговицы единым движением. Руки пробираются к нему на лопатки оставляя полосы на память. Слышу его хриплый стон, и желанные губы возвращаются к моим, наказывая за своеволие или благодаря за него. Неважно. Поднимает меня, заставляя обнять бедрами, и впечатывает в стенку. Благодарю за опору укусом в шею и получаю такой же в отместку. Сквозь гул в голове слышу настойчивый посторонний назойливый шум, что мешает отпустить себя полностью. Блейз тоже его слышит и замирает вместе со мной, опаляя тяжелым дыханием мое плечо. Пытаюсь отдышаться, но выходит настолько хреново, что, кажется, еще чуть-чуть, и я задохнусь. На грани разума и безумия определяю, что назойливый шум – это мелодия телефона на звонке. Разобью к чертовой матери. Забини отпускает меня, поставив бережно на ноги и, чуть шатаясь, выходит из спальни. Дыхание сперто, в глазах двоится, каждый нерв словно оголенный. В изнеможении сползаю по стенке, стараясь прояснить разум. Или его остатки. Полотенце после таких экзекуций падает на пол влажной тряпкой. Но мне пофиг. Поднимаю его и иду к требующему вниманию телефону. Рон. Начинаю хохотать. М-да, как чувствовал. Было бы смешно, если б не так печально. С отдышкой отвечаю на звонок и слушаю бред, который просто выбешивает. Почему ему не сказала, что уезжаю? Как посмела? Где шляюсь последнее время? В красках говорю, что мне, откровенно говоря, похуй, что он там думает, и сбрасываю. Пытаюсь успокоиться, но тело меня не слушается. Оно еще возбуждено. Я на пределе. Холодный душ, как нельзя, кстати. Стараюсь не думать, что это вечернее приключение внесет в мою жизнь. С такими неясными мыслями засыпаю.