Слово — не дракон...

POV Эстер Холод... Боль... Одиночество... Всё, что я сейчас чувствовала. Ледяной воздух холодными иглами пронзал всё тело, а малейшее движение отдавалось нестерпимой болью. С большим трудом я пыталась открыть глаза, застывшая на веках кровь мешала нормально видеть. Стараясь хоть что-то разглядеть сквозь стоящий перед глазами туман и опять не потерять сознание, я переключала взгляд с одной точки на другую, не в силах даже повернуть головы. В нос бил резкий запах крови, а на языке был металлический привкус. Даже дышать было неимоверно тяжело. Каждый вздох отдавался острой болью в груди. Да, Дикарь хорошо потрудился в прошлый раз, сломав мне пару рёбер. Прошёл всего день, как я попала на остров Изгоев, но мне казалось, что прошло гораздо больше. Ни еды, ни воды, ни тепла... ничего. Каждые два часа приходил Дикарь с одним вопросом: "Буду ли я приручать для Элвина драконов?" Дав дерзкий отказ, я в ответ получала несколько ударов в живот, в грудь или в голову, не важно куда. Важно, что сейчас на мне не было живого места. Постепенно взгляд у меня более или менее сфокусировался, и я ещё раз осмотрела место своего заточения. С прошлого раза ничего не изменилось. Всё та же тёмная каменная темница с замёрзшими на полу лужами и дверью-решёткой, через которую на пол падал жёлтыми квадратами свет факелов из коридора, откуда тихим эхом доносились чьи-то шаги. Постепенно шаги становились громче, и решётка с режущим ухо скрипом открылась, в темницу вошли двое человек. Мне не нужно было их видеть, чтобы понять, кто это. — Надо же! Великий Элвин Вероломный решил подчить меня своим присутствием. С чего бы это? — с наглой ухмылочкой спросила я, подняв глаза на вождя Изгоев. На секунду лицо Элвина приняло злобное выражение, но потом, совладав с собой, сквозь его чёрную бороду проступила лёгкая улыбка. — Ещё живая? Я удивлён. — Элвин приподнял мою голову за подбородок, при этом сильно надавив большим пальцем на синяк на левой скуле, отчего я слегка скривилась. — Кто бы мог подумать, что такая сильная девушка окажется младшей сестрой такого доходяги, как Иккинг. Я с нескрываемым презрением посмотрела в глаза вождю: — Иккинг гораздо сильнее, чем ты думаешь! — прорычала я и отдёрнула подбородок, отчего шею на секунду пронзила боль, и я поморщилась. Элвин с каким-то наслаждением наблюдал за моими мучениями. — Я смотрю, Дикарь хорошо над тобой поработал, — с улыбкой осмотрев меня, сказал Вероломный, а Дикарь усмехнулся у него за спиной. — Не каждый может выдержать столько пыток, тем более девушка-подросток. Но всё это может закончиться, у тебя будут еда, вода, место для сна. Тебе только нужно приручить для меня драконов. Я подняла глаза на Элвина: — Зря стараешься, Элвин. Мой ответ будет такой же, как и в прошлый и в позапрошлый раз! Да я лучше Огнееда живого проглочу, чем буду помогать тебе! — с этими словами я выплюнула сгусток крови на сапог вождя. Лицо Элвина перекосилось от злости. Рывком он поставил меня на ноги за плечо, да так резко, что я вскрикнула, и с силой ударил меня огромным кулаком в живот, отчего меня подкинуло, и я со стонами и кашлем осела на колени, уперевшись лбом в холодный пол и выплёвывая сгустки крови. Да, удар Элвина куда сильнее удара Дикаря, и приносил он куда больше боли и мучений. Но я не сдамся, ничто не заставит меня предать Олух, друзей, отца, Иккинга... Нет! Я буду молчать, даже если моё молчание будет стоить мне жизни... Всё ещё отхаркивая кровь, я оперлась на дрожащие руки. — Бесполезно, Элвин, — послышался голос Дикаря, но будто издалека. Кажется, я опять начала терять сознание. — Я это уже много раз пробовал, но она не поменяла решения. Похоже, она не сдастся. — О, гляди, Элвин, уже твой дружок это наконец-то понял! — с усмешкой прохрипела я. — А до тебя всё никак не дойдёт. Не говоря ни слова, Элвин вынул из ножен неровный меч и приставил его к моему горлу; в клинке я смогла увидеть своё отражение. Видок хуже не бывает: на лбу кровь, под глазами синяки, из носа и изо рта течёт кровь, на щеке внушительная царапина. Закончив рассматривать себя, я подняла глаза на Элвина, тот коварно улыбался. — Тогда нам нет смысла оставлять её в живых...