Мегаполис

Осень в этом году была надоедливая. Если лето с его аккуратно подстриженными деревцами в парке, вылизанными улочками и надутыми, как воздушные шары, голубями ещё можно было простить, то с осенью так не получалось. Приходилось прятаться под зонтом и, волей-неволей, отрываться от мыслей, чтобы не споткнуться. Солнце, видимо, взяло отпуск и теперь круглосуточно отдыхало за слоистыми серыми облаками. Глупое, легкомысленное, недалекое солнце. — Кто-то не любит дождливую погоду? — Кто-то не любит навязчивых людей. Над ухом обиженно хмыкнули, а затем оглушительно свистнули. Хоукинс едва не выронил из рук зонт и ошалело посмотрел на стоявшего рядом с ним человека. Чёрт. Апу нельзя свистеть. Не с его голосом. — Ты гляди, какая юбчонка! — нараспев пролепетал Скрэтчмен вслед прошедшей мимо представительнице прекрасного пола, от которой шлейфом тянулся ныне модный «Youth Dew». — У этой женщины определенно есть вкус. Она мне нравится! Надо попросить, Сам Знаешь Кого, чтобы он достал мне её номер. — Она тебе никоим боком не пассия, — хладнокровно произнес Хоукинс. — И я говорю это не потому, что ты меня злишь, хотя и не без последнего. Просто обычный расчет. Бэзил ожидал вопроса «почему». На самом деле всё было до банальности просто. Очень немногий процент женщин способен позволить себе качественный брендовый парфюм. А тот процент, что способен, уж точно не взглянет на Апу. Как, в принципе, и в обратном случае. Но вопроса всё-таки не последовало. Вместо этого, Скрэтчмен вдруг приуныл и повел плечами, мол, ага, наверное, ты прав. Будь Фокусник значительно более совестливым, чем он был, Хоукинс бы возможно попробовал извиниться за такую неприятную откровенность. Но уж не судьба. Отдавая Апу должное, в душе Бэзил всегда поражался тому, как последний умудрялся раз за разом терпеть его болезненную, для обычных людей, правдивость. Ни Киллер, ни Кид, ни даже Ло так не могли. Рано или поздно, их лицо начинало принимать выражение: «Да когда же ты уже наконец заткнешься?». — Эй, — из раздумий Хоукинса вышвырнул голос, очухавшегося от моральной травмы музыканта. — Скажи мне, почему я никогда не видел тебя с девушкой? Хм. Странный вопрос. Вот уж о чем он точно никогда не думал. — Мне это не интересно. — Лучшим способом отвечать на вопросы, по мнению Фокусника, было отвечать на них честно. Так он обычно и поступал. — Да, лааааадно, — издевательским тоном протянул Апу. — У тебя ведь есть все возможности для этого, соломенный. — Возможности? — Хоукинс удивленно приподнял бровь. Обычную, не татуированную, бровь. Апу вдруг круто развернулся и зло посмотрел ему прямо в глаза. Наверное, будь Бэзил не тем, кем он является, он бы вздрогнул. Скретчмен мрачно глянул на него и поправил малиновый галстук, как он обычно делал, когда нервничал. — Ты не заставишь меня это сказать. — Не заставлю что? Скретчмен приглушенно взвыл и прикусил ноготь большого пальца, смотря на Фокусника с откровенным негодованием, словно последний заставлял его прыгать через горящее кольцо, в окружении диких львов. С Хоукинсом случилось то, что случалось с ним поистине редко. Ему стало любопытно. — Не заставлю что? — повторил он. Апу потер руки и медленно, с ненавистью начал: — У тебя есть все возможности, чтобы привлекать к себе людей. Ты не бедствуешь. Несмотря на весь свой мерзкий характер, ты умен. И что самое главное — у тебя довольно приятная внешность. — Последнюю фразу Апу практически выплюнул, так что это прозвучало, как «подавись». Это казалось странным. Нет, это казалось глупым. Апу не мог комплексовать по поводу своей внешности. Просто не мог. Не тот Апу, с которым он был знаком две жизни. Это такой же абсурд, как если бы птицы вдруг замурлыкали. Как если бы лжецы вдруг заговорили правду. Как если бы Трафальгар вдруг стал любезным человеком. Хоукинс пару раз моргнул, не зная толком, как на это реагировать. Нет, так просто не может быть. Ложь и провокация. Бэзил повернулся лицом к дороге и пару раз раскрыл и закрыл зонт, чтобы убедиться в достоверности происходящего. Затем провел ладонью по неестественно сухой голове и немного успокоился. Жесткие и не поддающиеся никакой влаге волосы были его отличительной особенностью. В силу неизменности этой своей внешней черты, он делал так довольно часто. Просто чтобы сравнить нынешнего себя с прошлым. Ну, а способ, при помощи которого мы проверяем, насколько наша реальность существенна — это личное дело каждого. — Скретчмен? — Чего тебе, соломенный? — Объясни мне, кто из нас сошел с ума. Апу прыснул и задрал голову вверх, как чистокровный мерин. Его пугающе крупные зубы в посеребренных брекетах даже пару раз клацнули в воздухе, разбавляя этот жуткий поток смеха. Затем он повернулся к Хоукинсу и пару раз похлопал его по плечу, заставляя Фокусника неприятно морщиться от прикосновений, нарушавших его личное пространство. Апу перестал как раз вовремя — он уже начинал было подумывать свернуть его длинную руку. — Ты, конечно! Что, думаешь, такой красавчик, как я, будет завидовать такому стрёмному пугалу, как ты? — И он снова самозабвенно предался смеху, слегка трясясь из стороны в сторону, от получаемого при этом удовольствия. Хоукинс закрыл зонт над головой Апу и зашел в такси, захлопнув за собой дверь.