Серебро со светлого Олимпа

Гарри посмотрел на часы и заторопился. Оказывается, время уже подошло к семи, а он обещал быть дома в восемь. И надо было забежать еще кой-куда. — Джордж, — окликнул он компаньона, — я закончил с бумагами. И откуда их столько берется? — Ты бы еще реже появлялся, — ответил Джордж откуда-то из-за стеллажей в коридоре. — Если работать с ними каждый день, то уходит куда меньше времени. Когда в следующий раз-то тебя ждать? — А как новый сценарий закончу… Через пару недель, наверно. Ну все, я побежал! — Счастливо, — так и оставаясь невидимым, отозвался Джордж. — Фейерверки не забудь! — Уже взял, — Гарри похлопал себя по карману. — Рону привет! Жаль, и сегодня не встретились. — Так у них опять беда, — Джордж наконец вошел в кабинет. — Гермиона дома и не появляется почти, Рон то с ней, то с Рози, сюда только утром-вечером забегает. — Какая беда? — Гарри похолодел. — Почему опять? — Ты не знаешь? — удивился Джордж. — А, вы же давно не виделись… У Гермионы мать тяжело больна. Этот, как его… рак. Полгода назад, вроде, пролечилась, полегчало, а теперь опять. И на этот раз все как будто намного хуже. Гермиона и в Мунго была, и мастеров-зельеваров обегала, да бесполезно. Наши и слова-то такого не знают, маггловская ведь болезнь. Жаль женщину, ей ведь и пятидесяти нет… — Да, жаль, — пробормотал Гарри, чувствуя, как холод внутри сменяется кипящей злостью. Он скомкано попрощался с Джорджем и прямо из магазина аппарировал в дом Рона и Гермионы. Ему повезло — вся семья была в сборе, Рон кормил кашей годовалую дочку, Гермиона возилась у плиты. — Гарри? — она с удивленным лицом повернулась к нему. — Привет… Гарри молча смотрел на нее, отмечая, как сильно она похудела: наверняка ничего не ест, как всегда, когда нервничает, — какое усталое у нее лицо, потухшие глаза… — Дружище, что-то случилось? — обеспокоенно спросил Рон. — У меня — ничего не случилось, — с нажимом ответил Гарри, не сводя взгляда с Гермионы. Она поняла, опустила голову, обняла себя за плечи. Гарри со вздохом придвинул к себе табуретку, сел. — Рассказывайте, — сказал не допускающим возражений тоном. — Что происходит с твоей мамой, Гермиона? И почему, — не выдержал он, — я узнаю об этом не от вас?! — Джордж проболтался? — Рон спросил и тут же кивнул сам себе. — Гарри… — Мы не говорили тебе, потому что ты обязательно захотел бы помочь, — наконец, заговорила Гермиона. — И надежда еще есть, — ее голос сел. — Не нужно… крайних мер. Гарри провел ладонями по лицу, стараясь успокоиться и не кричать: — Гермиона… Сколько шансов ей дают врачи? Она вся как-то обмякла, произнесла безжизненно: — Мало, Гарри… Боже, как хорошо, что ты пришел… Гарри едва успел ее подхватить, ужаснувшись, какая она стала костлявая и легкая. Гермиона рыдала у него на плече, а он смотрел поверх ее головы на виновато моргающего Рона, на готовящуюся заплакать крошку Рози… злость схлынула, сердце защемило от горечи и нежности: — Придурки, — сказал он. — Гермиона, перестань… Все будет хорошо. Рон, ну ты-то чего молчал? — Я бы сказал, — Рон взял на руки заревевшую дочку. — Ну-ну, малыш, не разводи сырость… видишь, мама тоже уже не плачет… Мы бы сказали, если б не осталось другого выхода, — твердо сказал он. — Просто ты успел раньше. Гермиона и впрямь успокоилась, вытерла лицо салфеткой: — Прости… Гарри, ты… — Я помогу, — Гарри уселся обратно, придвинулся к столу. — И не переживай за меня, совсем не обязательно, что я опять начну превращаться в монстра. Мне просто надо точно все представить, чтобы не вкладывать лишней силы и воздействовать точечно. Ты сможешь дать мне полную информацию? — Конечно, — подруга собралась и снова стала “той самой Грейнджер”. — У меня есть копии всех исследований, включая снимки. И у нее всего одна опухоль в мозгу, но большая и очень неудачно расположенная. Поэтому операцию не рискуют делать… А ты справишься? — Справлюсь, — твердо пообещал Гарри. — Сделаем так — завтра ты возьмешь с собой все материалы, после праздника посидим с тобой, поизучаем, а послезавтра поедем к твоей матери. Хорошо? Вместо ответа Гермиона со всхлипом бросилась к нему на шею. Гарри погладил ее по голове: — Не плачь, а то Рози опять собирается реветь за компанию. Ну все, я пошел, мне еще за Малфоевским заказом забежать надо. Опоздаю — будет весь вечер ворчать. Домой Гарри успел почти вовремя, поэтому Драко не ворчал. Да ему и некогда было: на завтра было назначено грандиозное торжество в честь первого юбилея юного мистера Поттера-Малфоя, и гордый отец до поздней ночи занимался приготовлениями, одинаково бесцеремонно командуя супругом и домовым эльфом. Гарри покорно выполнял распоряжения, устанавливая в саду шатер, трансфигурируя мебель, развешивая по деревьям всякую фигню — на малейшее его возражение следовал ответ, что ему предлагали устроить праздник в Малфой-Меноре, он сам не согласился и пусть теперь не жалуется. А прием на пятилетие наследника Малфой проведет даже через чей-то труп, потому что это одна из незыблемых традиций и… последовавшую за этим десятиминутную речь Гарри пропустил мимо ушей, старательно украшая садовую скамейку. Сам юбиляр с воодушевлением “помогал”, путаясь под ногами, пока не заснул прямо под кухонным столом. — Не рановато ли под столами валяться, молодой человек? — Гарри аккуратно извлек его оттуда. Чарли даже не пошевельнулся, пока его несли наверх, раздевали и укладывали. Уложив сына, Гарри посидел немного, любуясь на пухлощекое личико с капризно надутыми малфоевскими губами. Чарльз Арман Поттер-Малфой, какое же вы солнышко, особенно, когда спите... За имя они сражались дня три. Гарри хотел назвать сына Джеймсом Сириусом, в честь отца и крестного. Малфой возражал, считая, что называть ребенка именами безвременно погибших людей — плохая примета. И предлагал свои, из какого-то замшелого списка родовых Малфоевских имен, которые, в свою очередь, категорически не устраивали Гарри. Ну и кто бы в здравом уме назвал собственного ребенка, например, Скорпиусом? Битву прекратила Нарцисса, предложив имена основоположников родов — вполне благозвучно и символично. На том и порешили. От Драко у Чарли были еще телосложение и форма носа. Но, поскольку и Гарри был высоким и худощавым, хотя так и не догнал в росте малфоевские шесть с половиной футов, а во внешности мальчика в первую очередь замечались большие ярко-зеленые глаза и черные, уже сейчас густые, непослушные волосы, все считали, что сын — копия Гарри. И хорошо: если бы Чарли пошел в Малфоев, пришлось бы объявлять его сыном Драко от какой-то безвестной девушки, и поднялось бы гораздо больше шума. Общественное мнение и так со скрипом приняло их брак, а если бы всенародному герою еще и пришлось усыновлять ребенка, прижитого на стороне супругом — бывшим Пожирателем, скандал бы разгорелся до небес. Пронырливые писаки могли полезть расследовать это дело и даже раскопать правду… все-таки, хорошо, что поттеровская кровь пересилила! Пусть она и несла в себе неверное серебро. — Светлый Олимп недоступен нам ныне, герои, — пробормотал Гарри, и поцеловал сына в щечку, — ну и не надо нам его… Ничего, малыш, папа всегда будет с тобой. Тебе не придется с детства играть со смертью. Ночью, слушая дыхание безмятежно спящего рядом Драко, Гарри думал, что, как ни странно, ему удалось наладить “спокойную и респектабельную” жизнь. У него была дружная, на удивление всем старым знакомым, крепкая семья. С Драко они за эти пять лет, конечно, часто ссорились, особенно в первое время, но ни разу их ссоры не затягивались на несколько дней, в отличие от тех же Рона с Гермионой. Может, это из-за того, что будучи оба мужчинами, они могли выпустить весь пар сразу, не боясь и подраться, если что… Был сын — иногда сладкий трогательный ангелочек, иногда невыносимый избалованный засранец, но всегда горячо и нежно любимый. И обоими отцами, и бабушкой, и даже дедом. Как ни удивительно, Люциус оказался самой терпеливой нянькой из них всех, умея и развлечь, и успокоить малыша в любом настроении. Они иногда проводили вдвоем целые дни, и Чарли возвращался с этих встреч счастливым и умиротворенным. Чем бы ни была вызвана любовь Люциуса к внуку, она была искренней и беззаветной. За это Гарри простил ему почти все. Хотя отношения старшего Малфоя с зятем нельзя было назвать теплыми, общались они вполне мирно. Был дом — все тот же маленький домик в Савойе, хотя Драко уже несколько раз заговаривал о “более приличном жилье”. Но Гарри пока не хотел даже думать о другом — слишком уж любил этот. Да и особняк на Гриммо терпеливо ждал, когда в него вернутся хозяева… Зачем еще какой-то дом? Было дело, даже два: одно — прибыльное, другое — почетное, но оба интересные и любимые. Гарри усмехнулся — кто бы мог представить пять лет назад, что он будет писать книгу! И не просто книгу, а научный труд по истории британской магической общины. А все началось с приобретения “Новых игр”. Когда братьям Уизли удалось усовершенствовать процесс так, что стало возможным многократно усложнить сюжеты и антураж игр, и при этом сильно удешевить их производство, встала необходимость придумывания интересных и красивых сценариев. Гарри, начавший к тому времени звереть из-за однообразия будней, — в первый год Чарли начинал реветь, если папочка пропадал из виду на пять минут, даже в туалет нельзя было сходить, — охотно согласился попробовать. Сначала ничего путного не получалось: не хватало фантазии, но как-то на него снизошло озарение — зачем придумывать все самому, если за тысячелетия человечество пережило столько бурных времен и родило стольких ярких героев! Первый же придуманный им по мотивам крестовых походов сценарий имел бешеный успех, и дальше уже само пошло-поехало. В поисках новых сюжетов он незаметно для себя всерьез увлекся историей, и маггловской, и магической, начал делать конспекты и выписки, тут же подробно комментируя их, а чуть больше года назад на его записи наткнулась Гермиона. — Гарри, это же почти готовая статья! — сказала она, жадно пролистывая заметки Гарри об истории тамплиеров. — Немного причесать, упорядочить и можно отсылать в редакцию. В “Клио” с руками оторвут… Как интересно… Ой, да у тебя еще есть! — Да ну, какой из меня писатель, — начал протестовать Гарри, но закусившую удила Гермиону ему было не переспорить. На поднявшийся шум прибежал Драко, с ходу разобрался в сути полемики, и ожидаемо объединился с Гермионой: — Вот, Грейнджер, то есть Уизли, хоть ты ему скажи! А то он меня не слушает, прибедняется все. Я ему уже сто раз говорил, чтобы не ленился, не разбрасывался, а систематизировал данные и написал книгу или хотя бы большую статью для начала. — Всего два раза сказал, — буркнул Гарри, уже понимая, что проиграл. Окончательно его добил аргумент, приведенный подругой: — Чарли уже через семь лет пойдет в Хогвартс! А через одиннадцать, — она погладила себя по огромному животу, — пойдет наша с Роном дочка! Ты хочешь, чтобы они так же маялись с Историей Магии, как и мы? Вот и пришлось Гарри пересилить лень и всерьез заняться писательством. На сегодняшний день книга была уже почти закончена, работы оставалось всего на месяц-другой. И уже вызревала идея для следующей… Гарри приподнялся на локте, всматриваясь в спокойное лицо спящего супруга. Нет, не надо пока ничего ему говорить. Если все пройдет нормально, то и говорить будет не о чем… а если нет — Драко хотя бы будет волноваться на пару дней меньше. Хорошо, что завтра праздник: он будет слишком занят, чтобы заметить, что с Гарри что-то не так. А послезавтра все уже решится… И тянуть тоже не надо — во-первых, болезнь матери Гермионы непредсказуема, во-вторых, Гарри не сможет долго скрывать от мужа, что затеял что-то неодобряемое им. Малфой даже в школе отлично читал по его лицу, а сейчас, после пяти лет брака, просто видел насквозь. Не нужно, чтобы он знал заранее — Гарри не хотел ссориться. Драко обязательно будет против, и его можно понять, но Гарри знал, что не изменит своего решения. Он уже смирился с тем, что никогда не реализует полностью свой потенциал, что не сможет спасти всех, кого мог бы, но кем он будет, если не поможет Гермионе? Той, которая всегда была на его стороне, была не просто опорой — каменной стеной, была даже не другом — сестрой во всем, кроме крови… Она до сих пор не простила себя за тот Обливиэйт, и если сейчас не спасет мать, может и сломаться под грузом вины. И даже в этой ситуации Гермиона заботилась о Гарри, об его спокойствии и безопасности, — вот как не помочь ей? Да он себя не то что уважать перестанет, он не сможет смотреть на себя без омерзения... Притянув ближе недовольно заворчавшего, но тут же снова уютно засопевшего Драко, Гарри закрыл глаза, чувствуя себя необыкновенно спокойно и уверенно. Что бы ни случилось, он останется здесь, со своей семьей. Останется человеком. В конце концов, в их брачном контракте предусмотрено рождение аж троих детей… уж еще одного они вполне потянут. В засыпающем сознании мелькнул летний луг, бегущий по нему с раскинутыми руками маленький белокурый мальчик. Гарри нежно улыбнулся видению, крепче обнял мужа и отключился. До утра ему снилось море. Но это был всего лишь сон. КОНЕЦ