Рука на твоём плече

Мой муж опять порвал тартан, кого-то там торцуя, Десятка два ужасных ран — когда ж их все зашью я?! Но муж сказал: «Такой пустяк оплакивать негоже! — Врагу разорванную пасть жена зашить не сможет!» Шмендра, «Женская песня»

— Да чтоб у тебя хер на пятке вырос, чтоб как ссать — так разуваться! — Бернард Дукат, в рядах темерской разведки более известный как Талер, раздражённо швырнул карты на стол. — Ты хоть представляешь, как долго я собирал эту замудоханную колоду?! На, подавись! Роше невозмутимо забрал трофейную карту. — Ещё партию? — Чтоб я без подштанников остался? — Дались мне твои подштанники. А вот на ещё одну редкую карту сыграю — друг просил. — Таких друзей — за мудя да в музей, — фыркнул Талер. — Кстати, где он? Ну, ведьмак твой. — Шляется где-то, — Роше пожал плечами. — Но когда нам понадобится помощь, он поможет. Я уверен. — Угу, поможет. Как безногому второй хер: вроде и нужная конечность, да совсем не та, что потребна. Ладно, сдавай по новой. Всё едино делать пока больше нехер. Теперь фыркнул уже Вернон: озвученное «делать нехер» на самом деле являлось редчайшей за последние месяцы минутой отдыха, которую он и коротал за игрой в карты с бывшим начальником темерской секретной службы. Бывшей секретной службы. Бывшей Темерии. Не минуло и месяца, как Роше пришлось покинуть Анаис и присоединиться ко Второй темерской армии под командованием Яна Наталиса в попытке задержать Нильфгаард на линии Дол Блатанна. Стояли насмерть, не успевая считать рассветы, не успевая хоронить убитых товарищей. Да только впустую. Нильфгаард прошёл через Север как волчьи клыки сквозь заячью шкуру. Даже Радовид, не ожидавший столь быстрого наступления чёрных, вынужден был оставить Северные Королевства без обещанной поддержки, сумев лишь не допустить захватчиков до Редании. Темерская же разведка была уничтожена за одну ночь. А в Вызиме теперь устроил себе ставку сам Император, лично возглавивший третий поход на Север. Все, кто уцелел в Дол Блатанне, под командованием Роше засели в лесах неподалёку от Новиграда, развернув партизанский лагерь. Могли они немногое: лишь терзать тылы чёрных, не шибко-то загадывая на будущее. И если бы Вернона спросили, зачем он продолжает сражаться в этой безнадёжной войне, он бы ответил: потому что иначе нельзя. Талер же, со свойственной ему хитровыделанностью, подошёл к делу с другой стороны: под личиной обувщика он беспрепятственно колесил по всему Северу, добывая ценные сведения о расстановке императорских войск и вербуя всех возможных союзников. И сейчас, по пути в Новиград, он задержался в лагере Роше, ожидая, когда вернётся с вылазки диверсионный отряд: партизанское воинство прилично разрослось в последнее время, так что для некоторых задач разумнее было отряжать небольшие рабочие группы. И поскольку Роше не мог разорваться, дабы единолично возглавлять каждую из них, он назначил ответственных командиров из лучших своих людей. Вернон глянул на солнце — то ещё не касалось краем горизонта. — Вернутся, не ссы, — Талер проследил его взгляд, поправив свой неизменный монокль, с которым не расставался, даже изображая сапожника. — Толковые эти твои ребята, за нехер делать помирать не станут. А сам на всех стульях всё едино не усидишь — надо было жопу на королевских харчах отъедать поширше, покуда была такая возможность. Вернон кивнул, раскладывая карты. Конечно, нынешний партизанский отряд не мог стать новыми Синими Полосками. Как новые люди не могли заменить ему тех, кого уже не вернуть. Но они были верны, дисциплинированны и точно так же преданы общему делу и своему командиру. А он, в свою очередь, делал всё, чтобы это доверие оправдать. Бьянка была с ним. Правда, с дисциплиной в последнее время у неё стало совсем погано. Да ничего. Станет легче. Рано или поздно — станет. И если бы Вернона спросили, зачем он продолжает сражаться, когда Темерии даже не существует на карте, он бы ответил: потому что рядом те, кто верит в него. Те, кто готов без лишнего вдоха отдать жизнь за освобождение Севера. Те, за кого не задумываясь отдаст жизнь и он сам. Роше снова взглянул на горизонт. — Задерживаются. Не зажало б их промеж реданцами и чёрными. Нынче и не угадаешь, кто хуже. Радовид совсем перестал прислушиваться к союзникам. — Хер бы ему в ухо для проверки слуха… — проворчал Талер. С началом войны Радовид показал себя грамотным военным стратегом, но — жестоким и беспринципным правителем. К зачину зимы под его вероломным вторжением пал Каэдвен: под предлогом «объединения Севера» и открытия Восточного фронта, Радовид просто стёр страну с карты Северных Королевств, захватив под власть Редании все её ресурсы. С тех пор, как это произошло, вестей оттуда не было. Никаких вестей. Рыцари Пылающей Розы, с чьей поддержкой он отхватил себе весомую часть Севера, теперь раскололись на два лагеря. Одни, почувствовавшие себя обманутыми, когда монарх бросил их на передовую, будто простых солдат, оставили реданскую армию. По слухам — затаились где-то неподалёку от Велена и подмяли под себя местный рынок фисштеха. Другие же возглавили постоянно растущее войско охотников на ведьм, преследующее всех подряд от завалящей деревенской знахарки и до нелюдей. Вступить в орден теперь мог любой желающий, имеющий зуб на магов, или же просто жаждущий получить законное право на пытки и убийства. Костры, не так давно озарявшие Лок Муинне, теперь пылали по всей Редании. Допустить, чтобы такие же костры заполыхали и на землях его родины, Роше не мог. И точно знал: костьми ляжет, но не допустит. Уж лучше пусть Темерия будет сражаться с Нильфгаардом в одиночку, чем станет частью государства под правлением жестокого безумца. Воспользовавшись отсутствием Радовида и большей части его войска в Третогоре, Вернон сумел вывезти оттуда Анаис. Не сам: его возвращение в Реданию вызвало бы слишком много подозрений. Но доверенные люди смогли обставить это так, будто девочка отправилась погостить к своей матери в Новиград, и будто король сам дал на это своё высочайшее соизволение. Но отдавать Анаис Марии-Луизе Ла Валетт Роше не стал — по последним донесениям, она слишком уж тесно спелась с Нильфгаардом, выказывая открытое благоволение одному из генералов Императора. Вестей из Каэдвена всё не было. — Чего рожу скрючил, будто уксуса хлебнул? — хмыкнул Талер. — Впервой задерживаются что ли? — Не впервой. — Ну так и перестань дёргаться как фисштеху пережрамши. Иль смени командира отряда и под подол кафтана себе запхай. Кабы только тогда не отгрызли тебе чего под подолом-то. — Сменить — это вряд ли, — Вернон покачал головой. — Для этого мне пришлось бы ждать нового Сопряжения Сфер, чтобы какая-нибудь преисподняя выплюнула нечто столь же зловредное и со столь же скверным характером. — Да уж, редкостный талант, — ухмыльнулся Талер. — Аки хер на спине: и поссать, и почесаться. Кстати о херах: что передать от тебя Дийкстре, когда доберусь до Новиграда? — Передай, что я согласен встретиться и обсудить его предложение, — уверенно кивнул Роше. — Если он и в самом деле решил копать под Радовида — я готов подсобить с лопатой. Как по-твоему: ему можно доверять? Талер скривил ухмылку. — Угу. Как тем блядям в песне: «Деньги есть — и девки любят, даже спать с собой кладут. Денег нет — так хер отрубят и собакам отдадут!» — С союзниками нынче негусто, — Вернон вздохнул. Вновь взглянул на горизонт. — Но если мы все сдадимся, кто останется? Аэдирн пал, Лирия и Ривия даже не успели оказать сопротивление, Каэдвен… Вестей из Каэдвена не было до самого конца зимы. А на исходе имбаэлка, когда Понтар уже сломил сковавшие его льды, к партизанскому лагерю вышел каэдвенский отряд — ничтожная часть разбитой Радовидом армии — и предложил свою помощь. Привередничать, даже невзирая на все прошлые распри, было не с руки: Север был смят и растоптан, цвета и знамёна уже не имели значения, а на счету был каждый человек, так что Вернон принял каэдвенцев, не колеблясь. Прежде, правда, потолковав с глазу на глаз с их предводителем. Долго и пристрастно потолковав. — Командир! Диверсионный отряд возвращается! — прервала его размышления подошедшая Бьянка. — А я что говорил? — хмыкнул Талер. — Да если б мне платили по орену каждый, сука, раз, когда я оказывался прав, я бы не картоплю прелую из твоих запасов жрал, а мякотку ягнёнка, вскормленного сиськой самой эльфячьей королевы! — Надо встретить, — Вернон поднялся, глянул в сторону Талера. — Расспросить, как прошло. — Иди уж, — фыркнул тот. — Расспрашивай, ага. Потом доиграем. Когда Вернон добрался до отряда, солдаты уже рассёдлывали усталых коней, перебрасываясь похабными шуточками с интендантом и наперебой похваляясь, на чьём счету больше порешённых нильфов. Значит, вылазка прошла удачно. А поэтому Роше не обеспокоился, когда не заметил среди прибывшего отряда их командира. Спрашивать солдат не стал — и без того знал, где найдёт его. Вернее, её. Как и всегда, она ждала его в условленном месте у реки. Там, где можно не расспрашивать о выполнении задания, не вызнавать о причинах задержки. Где можно просто сгрести в объятия, вдыхая запах весеннего дождя с её волос. Где можно бесконечно долгие мгновения смотреть в сверкающие глаза цвета присыпанной пеплом стали. Где, вдали от чужих взглядов, можно целовать до тех пор, пока не начнёт темнеть в глазах, до заходящегося сердца остро ощущая: лишённый своей страны, ввязавшийся в неравную битву, сейчас рядом с ней он всё равно чувствует себя на своём месте. И совершенно точно уверен, что справится с чем угодно, что бы ни готовил завтрашний день. Пока он жив — он будет рвать глотки врагам. Пока он жив, лишь в одно он будет верить: Темерия станет свободной вновь. Лишь одного будет просить у судьбы: дать ему силы приблизить этот момент. И если бы Вернона спросили, почему он желает только этого, он бы ответил: потому что всё остальное у меня уже есть.