У меня есть дом, только нет ключей, У меня есть солнце, но оно среди туч, Есть голова, только нет плечей, Но я вижу, как тучи режет солнечный луч. В.Цой, «Место для шага вперёд»
Небо уже совсем просветлело, в пику вчерашней душной жаре не явив солнца и оставшись дымно-серым, когда вместо реданского лагеря рыцари Пылающей Розы свернули в сторону амфитеатра. Объясниться не потрудились, но Вернон понял и сам: Собрание Земель уже началось, и Радовид спешил предъявить всем свой новообретённый козырь. Ряды щербатых от времени каменных скамей, полукругом опоясывающих амфитеатр полнились разношёрстной публикой, будто рыночная площадь в Купеческом квартале Вызимы. Конвой повёл Вернона и Анаис кружным путём, сквозь пробитый в толще камня коридор, ведущий прямиком в центр амфитеатра, минуя ряды зрителей. Хотя вряд ли эта предосторожность была так уж необходима: всеобщим вниманием владел Радовид, державший напористую речь перед стоящим напротив Яном Наталисом. — Мы не можем допустить развала Темерии, — донеслось до слуха Роше, когда он подошёл ближе, остановившись за спинами обступивших реданского короля стражников. — С позволения Вашего Величества, внутренние дела нашего государства будут решаться исключительно в пределах нашего государства, — Вернон не видел лица Наталиса, но мог легко представить, как тот хмурится. — Это уже не вопрос суверенитета, — с нажимом возразил Радовид. — Единство Темерии — это вопрос безопасности всех Северных Королевств против угрозы с юга. Я обеспечу Темерии единство под протекторатом Редании! — Все понимают, что это будет не протекторат, а захват территорий. Темерское дворянство никогда не согласится на такое ограничение суверенитета. Мы не назовём Ваше Величество своим королём. — Не забывайте, что в Третогоре со мной правит Адда, дочь Фольтеста. — Незаконнорождённая дочь, плод его греха с собственной сестрой, — в голосе коннетабля не было ни капли язвительности, лишь бесконечная усталость. — Пусть Ваше Величество простит мне это напоминание, но темерские дворяне никогда не смогут этого забыть. Они благоволят другой его дочери, из рода Ла Валетт. Но она… — Спасена из плена чародея Детмольда. Благодаря моей помощи и заступничеству. Вернона едва не передёрнуло от сочащихся самодовольством монарших слов. — Если это правда, — недоверчиво потянул Наталис, — то где она теперь? Вернон почувствовал тычок в спину. Дёрнулся, дабы объяснить сугубую опрометчивость столь неучтивого отношения к собственной персоне. Но ощутив, как Анаис испуганно стиснула его ладонь, остановился. Выдохнул. Проглотил застрявший в горле липкий ком, всей кожей ощутив, как на него сейчас будут смотреть. Когда стражники разомкнули ряды, вперёд он шагнул без колебаний и высоко держа голову. Не отвёл глаз, поймав на себе тяжёлый взгляд Наталиса. — Отныне Анаис Ла Валетт будет находиться под моей опекой, — продолжил Радовид, когда волна прокатившихся по амфитеатру возгласов поутихла. — Моя жена вырастит из неё достойную королеву. Я же в свою очередь намерен оказывать Темерии всестороннюю поддержку. В регентском совете больше нет нужды. Я буду единоличным регентом до достижения Анаис Ла Валетт совершеннолетия. Амфитеатр гудел, будто потревоженный улей. Вернон не прислушивался. В проходах между рядами он заметил Геральта рука об руку с чародейкой Трисс Меригольд — не вполне невредимой после допроса нильфгаардских дознавателей, но живой, чему Вернон искренне порадовался. Он дорого отдал бы за возможность глянуть на рожи чёрных собак, когда ведьмак внаглую вломился в их лагерь и уж верно наделал там шороху. Один из рыцарей требовательно протянул руку, и Вернон вынужден был подчиниться, с неохотой выпустив детскую ладошку и позволив увести Анаис. Так было правильно: после пережитого она менее всего нуждалась в пристальном внимании многосотенной толпы. Сам же Роше остался: хоть судьба Темерии и была решена — до времени — другие принятые на Собрании решения могли оказаться не менее важными. Слово взяли чародеи. Требовали восстановления чародейского Капитула и права самим выбирать и назначать Советников при королях. На мгновение Роше почудилось, как промеж чародейских рядов мелькнула замысловатая причёска Шеалы де Тансервилль, но разглядеть вернее он не сумел. Радовид отвечал небрежно и с явственно различимым оттенком брезгливости, будто бы перед ним стояли безродные кметы, дерзнувшие требовать возмещения за капустную грядку, потравленную государевым конём. Прийти к какому-либо соглашению они не успели: в центр амфитеатра, сопровождаемая ведьмаком, вышла Трисс Меригольд, потребовав слова. Она рассказала о тайной Ложе чародеек, организованной Филиппой Эйльхарт и Шеалой де Тансервилль, чтобы закулисно влиять на правителей Севера. Филиппа решила пойти дальше и возжелала заиметь сильное государство под контролем чародеек. Она выбрала Аэдирн. Король Демавенд не вписывался в её планы, куда проще было бы управлять его сыном, принцем Стеннисом. Тогда в дело впервые вступил Убийца королей — ведьмак, нанятый чародейками для осуществления их плана. Когда Трисс заявила, что готова предоставить свидетелей, которые подтвердят, что за убийствами Демавенда и Фольтеста стояла Шеала де Тансервилль, встревоженно загалдевшие чародеи схлынули в стороны, открывая взглядам собравшихся ковирскую ведьму. — У меня есть все основания верить словам Меригольд, — Радовид совершенно не выглядел удивлённым. — Шеалу де Тансервилль надлежит арестовать и пытать. Если обвинения подтвердятся, она будет приговорена к смерти. Точно так же я поступлю и с Филиппой Эйльхарт, которая уже ожидает казни под стражей. Я выясню, как глубоко гниль предательства проникла во всё сообщество чародеев. Все изменники будут выявлены и преданы суду. Рыцари Пылающей розы без единого приказа взяли амфитеатр в кольцо. — Что это значит, Ваше Величество?! — возопил чародей, до этого выступавший перед Радовидом с требованиями. Монарх не удостоил его ответом. Лишь коротко кивнул своим рыцарям: — Арестовать их всех. — Но мы не имеем этой так называемой «ложе» никакого отношения! — Пусть суд выявит виновных. Сдавайтесь, если не хотите побоища, как во времена бунта на Таннеде, — ухмылка Радовида стала до крайности поганой, в очередной раз подтверждая догадку о том, что подобный исход был спланирован им с самого начала. Но куда больше этого Вернону не понравилось выражение на лице ведьмы де Тансервилль — спокойное и до отвращения самодовольное, будто это вовсе и не её сейчас окружала дюжина закованных в броню рыцарей. С насмешливым видом Шеала подняла безоружные руки. А в следующую секунду в небе взвыло и на площадь камнем рухнул дракон. Первый же огненный выдох запёк ближайших рыцарей в их же доспехах. Оставшиеся мигом сомкнули щиты, защищая Радовида. Дракон с величайшей осторожностью подхватил Шеалу когтистой лапой и взмыл ввысь. А после вновь яростно ринулся в бой, поливая огнём всякого имевшего несчастье оказаться на открытом пространстве. Разглядывать, где проклятый летающий ящер оставил ведьму, было как-то недосуг. Воспользовавшись суматохой, чародеи попытались покинуть амфитеатр, но реданцы не дали им такой возможности, наседая со всех сторон. Радовид со своими рыцарями Пылающей Розы наверняка рассчитывал взять застигнутых врасплох чародеев малой кровью. Но теперь рыцари вынуждены были защищать Его Величество от взбесившегося дракона, так что на магов были брошены простые солдаты. И в иной ситуации от вояк не осталось бы и мокрого места, но, на беду чародеев, накрывавший город антимагический барьер почти лишил их возможности защищаться. Те же, кто пытался творить заклятия, в числе первых падали под ударами мечей. Вернон не участвовал в этом. Он с ещё десятком солдат прикрывал отход темерцев во главе с Яном Наталисом: тот отдал приказ перегруппироваться и покинуть город. Но совсем остаться в стороне не вышло: чьим-то отчаянным заклинанием прямо из-под окроплённого кровью песка под ногами вдруг с грохотом вытянулась пятиаршинная каменная махина с раззявленной во всю харю огненной пастью. Расшвыряв реданских солдат ударами чудовищных лапищ, она ринулась на темерцев. Вернон понятия не имел, как одолеть такое страховидлище, а ведьмака, способного просветить его в этом насущном вопросе, поблизости не наблюдалось. От броска ножа в хлебало тварь даже не чихнула. Удар двуручным мечом в бугристую башку лишь высек из камня сноп искр. А когда уж голем ударил в ответ, Вернона отшвырнуло едва ли не на два десятка шагов, кувырком протащив по песку. Роше проворно вскочил на ноги, увернувшись прежде, чем на него вновь обрушились каменные кулаки. Удар, отскок, контратака. Кувырок, удар, удар. Всё впустую. — Назад! — рявкнул Вернон двоим солдатам, рискнувшим подобраться к голему слева. Поздно: взмах исполинской лапой, влажный хруст — оба разлетаются в стороны и больше не встают. Предсмертные хрипы их тонут в яростном вопле монстра: тот раздражённо пытается выдрать из своего бока застрявший меч одного из солдат. Воспользовавшись его заминкой, Роше вновь бросается вперёд, на ходу выхватывая из поясной сумки тёмную бутыль с «картечью». Замахивается. И не успевает, когда голем, выломав меч, с утробным рыком швыряет его в Вернона. То, как он рухнул на землю, Роше не помнит. Лишь обнаруживает себя лежащим на спине без всякой возможности вдохнуть от сдавившей грудь чудовищной боли. И с торчащим промеж рёбер клинком, вогнанным почти по самую рукоять. Вернон точно знал — после таких ранений не поднимаются. Но он поднялся. Скривившись, ощупал пульсирующую болью грудь. И, сам себе не веря, с треском выдернул обломок меча, накрепко увязший острым сколом в покорёженной серебряной фляге во внутреннем кармане камзола. Изумляться было недосуг. Схватив с земли оброненную «картечь» и зло стиснув зубы, Вернон шагнул вперёд, точно зная: он выживет. Пусть хоть весь этот проклятый город провалится в жерло вулкана — он выживет. Не время умирать, когда он так много поставил на карту. Не время умирать, когда так много ещё не успел. Не сегодня. Уж точно не сегодня. Меткий бросок — и «картечь» летит голему прямо в разинутую пасть. Взрыв раскалывает башку каменным крошевом. Вернон едва успевает заслониться: осколками ему рассекает лоб, что-то болезненно впивается в плечо. Некогда разбираться: даже будучи обезглавленным, голем всё равно упрямо прёт вперёд. Но вдруг будто бы спотыкается и, покачнувшись, валится на землю, рассыпаясь бесформенной кучей камней. Должно быть, кому-то из солдат удалось добраться до чародея, чьё заклинание призвало монстра. За всей этой свистопляской Вернон совсем потерял из виду дракона. А поэтому едва удержался, чтобы не протереть глаза, когда оный дракон пронёсся над его головой, таща на хребтине вцепившегося в костяные гребни Геральта. С диким рёвом ящер нёс ведьмака за стены города. Выглядело это невероятно, но Роше знал Геральта не первый день и был уверен, что тот справится — в конце концов, однажды ведьмак уже пересчитал этому дракону зубы и остался невредим. Стоило лишь дракону покинуть город, рыцари Ордена принялись за методичную резню чародеев, отлавливая по городу всех, кому всё же удалось покинуть амфитеатр. И даже тех, кого там и в помине не было. Хватали и казнили прямо на месте: жгли, резали, вешали, насаживали на колья, обливая маслом и поджигая ещё живыми. Вернон старался не приглядываться, когда остатки темерского отряда под его командованием отступали из города вслед за основной армией. А когда отряд догнал один из связных Роше с докладом, ему и вовсе стало не до чародеев: Убийца королей заперся в темерском лагере, взяв в заложницы Трисс, и отказывался выходить оттуда, пока не поговорит с Геральтом. Что, в общем-то, было не так уж и плохо — по крайней мере Меригольд была в гораздо большей безопасности с этим убийцей, нежели посреди ошалевшей от крови и вседозволенности солдатни. Добраться до лагеря оказалось задачей не из простых: грёбаный дракон обрушил внутреннюю стену, рассёкшую Лок Муинне надвое непроходимым завалом. Вернон пошёл в обход, пока ещё слабо представляя, что будет делать, когда дойдёт, и что сможет противопоставить ведьмачьей силе и скорости Убийцы. А ещё он должен был найти Майю. Удался её безумный план или нет, шансы покинуть город у неё были не шибко больше, чем у улетевшего на драконе Геральта. Ведь общество опальной чародейки Эйльхарт было последним, где следовало бы находиться посреди развернувшейся в городе охоты на ведьм. Завал пришлось обходить по внешней стене. С неё-то Вернон и заприметил спешащего обратно в город Геральта — хмурого и чутка закопчённого, но вполне целого. Роше помог ему взобраться на стену, и к темерскому лагерю они направились уже вместе. По дороге ведьмак успел рассказать, что таки нашёл Шеалу: ту кровавой пылью размазало по стенам одной из башен во время неудачной телепортации. Но перед этим она успела поведать, что Убийца королей — ведьмак по имени Лето — обманул их всех, прикинувшись тупым исполнителем. Чародейки заказали лишь убийство Демавенда. Дальнейшее же Лето провернул сам, работая на Нильфгаард. Вернее, он работал на чёрных с самого начала, именно по их приказу вступил в сговор с чародейками и с ловкостью и изяществом обвёл последних вокруг пальца. На пороге разбитого и обескровленного Севера стояла третья война с Империей Нильфгаард. Когда Вернон и Геральт добрались до убийцы, тот неожиданно охотно передал им пленную Меригольд. Геральт же непреклонным тоном велел Вернону взять Трисс и ждать его у городских ворот, не реагируя ни на какие увещевания и в свою очередь увещевая Роше послушать его. И Вернон послушал. Ушёл, оставляя за спиной убийцу Фольтеста, ещё минуту назад находящегося в досягаемости его меча. Ушёл, оставляя отмщение несвершившимся. Кажется, он слишком много мстил в последнее время. Кажется, совсем не тем, кому следовало. На плечо, заметно прихрамывая, опиралась Трисс Меригольд. Вернон поддерживал её, то и дело одёргивая себя, чтобы не идти слишком быстро — Трисс и без того было нелегко, хоть она и изо всех сил старалась не подавать виду. Но, несмотря на всё дружеское расположение, нянчиться с чародейкой Роше не хотелось — он должен был искать Майю, а Трисс сильно замедляла его. Но бросать её одну в этом жутком месте Вернон не хотел тоже. По крайней мере не раньше, чем доведёт её до городским ворот — там с ней уж верно ничего не случится, в то время как он сможет отправиться на поиски. Дорогу им перегородил глубокий и длинный провал в брусчатке: видимо, под задницей скачущего дракона обвалился какой-то из коридоров подземных катакомб. Вернон скрипнул зубами: он прибавил бы шагу, чтобы скорее обойти препятствие, но Трисс не могла идти быстрее, а от предложения понести её гордо отказалась. …Идёт по деревне солдатов отряд, А девкам неймется, в окошки глядят… Вернон вскинулся, прислушался. Тишина. Верно, померещилось с усталости: откуда бы здесь, посреди разрушенного и полного мертвецов города, одиноко звучать похабной солдатской песенке? Которую, к слову, он совершенно точно уже где-то слышал раньше… …Ведь всем им жуть как хочется, траля-ля-ля-ля-ля! С солдатом поворочаться, траля-ля-ля-ля-ля-ля! — Ты слышишь? — он остановился, вынуждая Трисс сделать то же самое. Та неуверенно кивнула и указала вниз, на завал обрушенного туннеля. — Кажется, оттуда. …С иголочки мундиры, шевроны золотые, Как же мы вас ждали, солдатики родные!.. И если ещё минуту назад Вернон был готов, невзирая на протесты, перекинуть Трисс через плечо и бегом дотащить до ворот, то теперь впору было благодарить небеса за то, какой немыслимой удачей оказалась навязанная ему чародейка. Потому что без её помощи Вернон и в три дня не разобрал бы этого завала. Трисс же, стиснув зубы, заставила камни попросту расступиться в стороны. А ошалелые глаза вытаращившейся на него Майи — серо-бурой от покрывавшей её с ног до головы пыли вперемешку с кровью — и вовсе дорогого стоили. — Ты?!.. — только и сумела выдохнуть она. Вернон не ответил. Лишь крепко прижал к себе и не отпускал до тех пор, пока не закашлялся от засвербевшей в горле пыли. — Всё пошло не так, как было задумано, — принялась рассказывать Атрас, когда уже втроём они двинулись в сторону ворот. — Я добралась до Филиппы, сняла стражу, отперла клетку. Предусмотрительно не стала снимать с ведьмы двимеритовые кандалы, мешающие колдовать. Но обнаружилась одна проблема: Радовид, видимо, желал посмаковать свою месть и велел выколоть Филиппе глаза. Из-за этого мы продвигались очень медленно. Потому и не поспели: когда на улицах началась резня, в подземелье нагрянул отряд рыцарей Пылающей Розы — как чуяли, собаки. Когда вконец прижали, мне пришлось подорвать проход за нашей спиной. Не рассчитала: кишка обвалилась и спереди, нас заперло в каменном мешке едва ли десяти футов в поперечнике. Не задохнулись только потому, что до поверхности пробило. Мне ничего не оставалось, кроме как снять с Филиппы двимерит, чтоб она чего-нибудь намагичила. Ну, она и намагичила: обернулась совой, да и вылетела в дыру в потолке. За мной, как ты понимаешь, не вернулась. Геральт нагнал их у самых ворот — ещё более угрюмый и неразговорчивый, чем часом ранее. Вместе они покинули город, очень скоро нагнав отступающие из Лок Муинне армии. До реки было менее дня перехода, однако уже близился закат, и, дабы солдаты не переломали ноги в темноте по горным тропам, зазвучали приказы вставать лагерем. Ведьмак и Трисс присоединились к темерцам, ведь к реке, после которой каждый мог пойти своей дорогой, всё едино вёл только один путь. Первым делом Вернон убедился, что с Анаис всё в порядке: она обнаружилась в шатре по соседству с королевским под охраной рыцарей Ордена. Препятствовать Роше пройти к девочке никто из них не пытался. От щедрот Радовида ему даже выделили личный шатёр с мебелью в виде скамьи, небольшого стола, койки и — неслыханная роскошь! — небольшой походной печурки. Последнее пришлось особенно кстати: давно уже минуло осеннее равноденствие, без следа развеяв тепло последних дней ламмаса. В свои права вступал стылый и дождливый велен, а там уже рукой подать и до зимы. Правда, воспользоваться предоставленным комфортом Роше не успел: запыхавшийся солдат принёс послание: Вернона вызвал к себе Ян Наталис. Разговор был неприятным. Решения Вернона о передачи Анаис реданцам коннетабль не одобрил. Но и отдавать какой-либо приказ, противоречащий этому решению, не стал тоже. И то добро. Самому Вернону не в чем было упрекнуть себя. Он справился. Спас дочь Фольтеста, не допустил развала Темерии, отомстил за своих людей. Но на душе всё равно было погано. Слишком уж ярко вставали перед глазами картины костров, с лёгкой руки Радовида разгоревшихся на улицах Лок Муинне. Слишком уж крепко въелся в глотку смрад горелого человеческого мяса. И этому человеку он доверил судьбу своей страны… Пока Вернон ходил в ставку Наталиса, он упустил из виду Майю. Ни в темерском, ни в реданском лагере её не обнаружилось. Искать не имело смысла: Вернон не удивился бы, если она в своей обычной манере исчезла с концами. Оно и к лучшему, наверное. Не следует ей открыто ошиваться промеж реданских солдат: король далеко не дурак, и кровавая победа в Лок Муинне не опьянит его настолько, чтобы он забыл о старых обидах и не докопался до истинных причин исчезновения Филиппы. Тем более если Рыцари Пылающей Розы подтвердили бы исчезновение Майи из лагеря Детмольда. Или того хуже: кто-то из уцелевших тюремщиков ведьмы мог узнать Атрас в лицо. Да, наверное, так будет правильно. Но от мысли об этом на душе отчего-то становилось совсем паршиво. Вернувшись в свой шатёр, Роше обтёрся из ведра чуть тёплой воды, принесённого каким-то шустрым солдатиком: тот, видимо, так спешил угодить офицеру, что даже не дождался, пока вода согреется над костром. Отмыл кровь, наскоро перетянул задетое осколком плечо, сменил пропитанное кровью, потом и вонью горелого мяса платье на чистое, принесённое тем же солдатиком. Реданский мундир. Красный. Будто след от пощёчины собственной неспокойной совести. Роше долго смотрел на него в тяжкой задумчивости, но надевать покамест не стал, оставшись в рубахе. Снаружи тянуло сыростью, начал накрапывать дождь, роняя пока ещё редкие тяжёлые капли на ткань шатра. Зябко. Вернон подкинул дров в печку. Не помогло. Будто вовсе и не стылый воздух заставлял его знобко ёжиться. Будто холодом веяло прямо из собственного нутра. Он поднялся, чтобы поплотнее подоткнуть полог, но тот неожиданно распахнулся, вместе с порывом ветра впуская в шатёр Майю. — Вот ты где, — улыбнулась она, но как-то неуверенно, будто и в самом деле не ожидала застать его здесь. Бригантину с приметным каэдвенским единорогом сменила дорожная куртка с капюшоном, тёмный плащ прятал перевязь с оружием. — Да я вроде как и не скрывался, — Роше пожал плечами. — А ты куда запропала? — Беседовала с парочкой старых знакомых. Оказывается, я много чего пропустила, пока валялась под завалами. И никто так и не смог мне внятно объяснить, как обстоят дела с Убийцей королей. — Если ты о ведьмаке, которого нанял Нильфгаард, то Геральт побеседовал с ним и отпустил на все четыре стороны. Сказал, что его смерть ничего уже не изменит. Материться по этому поводу я уже устал, так что лучше промолчу. А если ты обо мне, — Вернон криво усмехнулся, — то бывало и получше. Майя метнула быстрый взгляд на разложенный камзол. — Значит, Редания? — задумчиво проговорила она. — Я ещё не принял предложение Радовида. — Но примешь. Вернон неопределённо пожал плечами. — До времени. Я в армии уже много лет, я привык мыслить тактически. И понимать, когда наступать, а когда оставлять позиции, чтобы сохранить силы для следующей атаки. И сейчас если кто и сможет поднять Север против нильфов, так это только Редания. Шаг назад, чтобы проторить дорогу для сотни вперёд. — Так ты будешь при Анаис в Третогоре до самого её совершеннолетия? — Разумеется нет. На пороге война, я нужен армии. Я лишь хочу убедиться, что с ней всё будет в порядке. Прощупать её окружение, ввести в него своих доверенных людей. А после вернусь на родину — Наталис объявит общую мобилизацию, как только вернётся в Вызиму. Но пока Анаис важнее. Благодаря ей страна сможет подняться вновь. Не сегодня, не завтра и не через год, но обязательно сможет. Она — это единственное, что есть у Темерии. — Неправда, — Майя фыркнула. — У Темерии есть ты. А вместе с тобой — и надежда на её возрождение. — Звучит как тост, — хмыкнул Вернон. — Выпьешь со мной? К личному шатру прилагались три бутылки реданской желудёвой водки. Дрянь редкостная. Но так и повод пить — не праздник. Майя отвела глаза. — Вообще-то я зашла попрощаться. — Вот как. Раньше-то, помнится, всегда исчезала без предупреждения. Неужто таки научилась хорошим манерам? — ухмылка вышла совсем не весёлой. — То раньше. А сейчас началась война. — И куда направишься? — Для начала — спросить с Дийкстры за оказанную услугу. Формально ведь я выполнила условия сделки. А дальше… — она скопировала давешний жест Вернона, неопределённо пожав плечами. — Как понимаю, в обещанную благодарность Радовида ты по-прежнему не веришь? — Королевская милость на пегой лошадке ездит, — Майя покачала головой. — Особливо если Его Величество докопается до обстоятельств исчезновения ведьмы Эйльхарт. К тому же, — Майя понизила голос, — после резни в Лок Муинне я сомневаюсь, что он именно тот правитель, что нужен Северу. Вернон промолчал. Подкинул ещё дров. Без толку. Сочащаяся сквозь щели шатра сырость будто пожирала тепло прежде, чем оно успевало коснуться кожи. — Если станет совсем худо, — проговорил он, растягивая нарочито мрачную усмешку, — опыт более радикального воздействия на неугодных монархов у меня тоже уже имеется. Кажется, Майя хотела что-то возразить. Но вдруг осеклась, встревожено сморгнула. — Кровит, — она ткнула в алый подтёк, расползающийся по рукаву его рубашки. — Давай посмотрю. Вернон досадливо тронул намокшую ткань. — Ерунда. — Ерунда?! Небось и у лекаря не был, а сам навертел абы как? — Майя уничижительно фыркнула. — Ну да, знамо дело — настоящий мужик идет к лекарю только тогда, когда обломок копья в спине начинает мешать спать! — Не, — хмыкнул Вернон. — Настоящий мужик переворачивается на бок. А к лекарю идёт, токмо если обломок мешает его жене! Но рубашку под её порицающим взглядом всё же стянул. Удовлетворённо кивнув, Майя принялась сноровисто потрошить свою поясную сумку. — Кое в чём я всё же воспользовалась королевской благодарностью. Совершила набег на лагерный лазарет, — пояснила она. — Дорога впереди дальняя, мало ли чего сгодится. Авось не обеднею, потратив чутка запасов и на тебя. — И к чему же такая нежная забота о так осточертевшем тебе темерском псе? — ехидно поинтересовался Вернон, присаживаясь на скамью. — Да вроде как я тебе немного задолжала, — у Майи вырвался короткий нервный смешок. Отвернувшись, она вновь принялась копаться в своей сумке. — Да что уж там. Дохрена я тебе задолжала, Роше. По гроб жизни не расплачусь, наверное. — Уже расплатилась, — отозвался Вернон. Майя вопросительно приподняла брови, но он, уже открыв было рот, вдруг передумал рассказывать о судьбе, постигшей её флягу. Мериться тем, кто из них и сколько раз спасал другого, совершенно не хотелось. Не дождавшись ответа, Майя размотала съехавшие бинты, аккуратно вытерла кровь смоченной в воде тряпицей, одобрительно кивнула. — Рана чистая, и неглубокая. Мази и повязки будет достаточно. Мазь оказалась холодной и щипучей, но Вернон едва ли замечал это. Всё смотрел да смотрел за ловкими движениями чуть узловатых, но удивительно чутких и удивительно мягких пальцев. Смотрел, как они вдруг мимолётно скользнули к неровному иссиня-чёрному подтёку, оставленному не достигшим цели мечом. Невесомо и до дрожи трепетно очертили проступающие из-под синяка тёмные линии. — Она на груди, — плутовато усмехнулась Майя. — Татуировка отряда Синих Полосок. А Силас брехал, будто бы у тебя она совершенно на другом месте! И что скрещенных мечей там по весьма анатомическим причинам вместо двух получается три! — А с чего ты взяла, что на том самом месте нет ещё одной? — провокационно прищурился Вернон. — Там тоже пощупать хочешь? Майя со смешком отдёрнула руку. Поднялась, тут же заставив Вернона вздрогнуть от хлестнувшего по коже стылого воздуха. Словно эти прикосновения были единственным, что давало ему тепло. — Значит, не останешься? — спросил он невпопад. — Нет. Старой жизни конец. Не только для меня — для всего Севера. — Не жалеешь, что заплатила такую цену? — Ты уже спрашивал. А я уже отвечала. Я заплатила ровно столько, сколько готова была заплатить. А что получила взамен — так это уже иной меркой меряется… — А если я предложу тебе отправиться вместе со мной? — Вернон не спускал с неё глаз, но всё никак не мог поймать ответного взгляда. — До Третогора путь неблизкий, а рыцари и солдаты — не лучшая компания для маленькой Анаис. А ты ей понравилась. — Она мне тоже, — Майя тепло улыбнулась. — Да только не манер говном щи белить, когда на то сметана есть. Ну какая из меня нянька для будущей королевы? Если чему и научу, так разве что рифмовать «мыло» и «в жопе шило». — А если серьёзно? — Мне нечего делать в Редании, Вернон, — улыбка стала печальной. — Я вернусь в Каэдвен. У меня ведь по-прежнему остались мои связи, мои информационные сети, мои агенты. Оставлять страну на произвол судьбы, когда я более чем причастна к тому хаосу, в который она вот-вот рухнет, было бы подлостью. Особенно теперь, на пороге войны. — Понимаю. Она опустилась на скамью подле него и принялась аккуратно перематывать плечо чистыми бинтами. — Я поплыву на корабле вместе с Анаис и Радовидом до Ринды, — вновь заговорил Вернон после затянувшейся паузы. — «Персифаль» заберут люди Наталиса, но ты можешь отправиться вместе с ними или на любом другом корабле. Ты под защитой Темерии. А по Понтару-то оно всяко быстрее выйдёт. Майя замотала головой. — Не хочу лишний раз отсвечивать. Да и одна я доберусь до Понтара быстрее, нежели черепашьим шагом вместе со всей армией. Я уже сторговала себе коня у одного из купцов. Доскачу до Хайгарда, а там сяду на паром. Она затянула хитрый узелок на его плече, провела ладонью, проверяя, крепко ли держится повязка. — Знаешь, а я ведь соврала. Кое о чём я всё-таки жалею, — проговорила она, продолжая с преувеличенным вниманием изучать бинты. — Хм? — О том, что сегодня вновь придётся разойтись в разные стороны, и, может, больше никогда… — Не сегодня. — Что?.. Он поймал её ладонь, не позволяя убрать руку со своего плеча. — Не сегодня, Атрас. Уж точно не сегодня. И, не давая опомниться, притянул за подбородок и легонько тронул её губы своими. На миг отстранился, чтобы увидеть, как серый пепел взгляда вскипает расплавленным серебром. Чтобы почувствовать, как частое дыхание обжигает кожу до самого нутра, до сердца. Коснулся ещё раз. И снова — уже ощутимее. И снова, снова, снова, сбивая собственное дыхание — всё жарче, всё ближе. Всё крепче притягивая её к себе и уже не слыша, как стукает об пол отстёгнутая перевязь, как в беспорядке разлетается одежда. Не слыша ничего, кроме грохочущего сердца. Не видя ничего, кроме сверкающих глаз напротив. Не чувствуя ничего, кроме жарких прикосновений. И эта вечно жёсткая, колючая и ехидная женщина вдруг оказалась удивительно мягкой и податливой под его руками. И удивительно счастливо улыбалась.***
Затянутое облаками низкое небо лениво светлело, неохотно позволяя рассветной желтизне постепенно замещать грязно-серую хмарь. И лишь у самого горизонта, каким-то чудом выискав прореху в сизом полотнище, всеми оттенками огня и крови сиял край поднимающегося солнца. — Не передумаешь? Майя мотнула головой, отчего нетерпеливо приплясывающий под ней конь порывисто всхрапнул, притопнув копытом. Вернон непреклонно одёрнул его за узду. Ещё не время. — Я ведь уже говорила, — Майя демонстративно закатила глаза. — Я не привыкла зависеть от чьей-то милости. — Даже от моей? — улыбнулся Вернон. — Тем более от твоей, — она потрепала коня по гнедой шее в успокаивающем жесте. — Надеюсь, насчёт Дийкстры ты не будешь обольщаться тоже. — Не учи колченогого хромать! — Майя фыркнула. — Я не собираюсь полностью полагаться на Дийкстру. И быть у него на побегушках на намерена тоже. Прежде чем встретиться с ним, я подниму все собственные связи и контакты. Проверю, каким из них ещё можно доверять. А после — найду тебя. Если, конечно, тебе не стукнет в башку героически помереть за Темерию, — притворно небрежный тон сумел скрыть прозвучавшей в голосе тревоги. — Помирать на войне — это ещё не всё, — Вернон покачал головой. — От нас требуется, чтоб нильфы помирали. А что найдёшь — в этом я даже не сомневаюсь. У тебя же просто непреложный талант попадаться мне на каждом углу, заставляя бросать все дела и кидаться спасать твою задницу. Хотя… — он провокационно хмыкнул, — задница-то, что и говорить, того стоит… Его рука, выпустив поводья, в нарочито нахальном жесте скользнула вверх по её бедру. Майя со смешком перехватила его ладонь, едва сдерживая готового сорваться вскачь коня. — Бессовестная ты скотина, Вернон, — ухмыльнулась она, на мгновение накрепко стиснув его пальцы. — Но за это я и люблю тебя. И ускакала прочь раньше, чем он успел что-либо ответить. Ну ничего, успеется. Как раз будет лишний повод свидеться вновь.