Рука на твоём плече

— Ты не мог бы мучить кого-нибудь другого? — Нет. Я уже выбрал тебя. х/ф «Укрощение строптивого»

Вернон Роше всегда чётко следовал принципу: не можешь остановить беззаконие — возглавь. И чаще всего принцип этот более чем оправдывал себя. Именно поэтому внедрение в сеть торговцев фисштехом, в последнее время разраставшуюся, словно упущенное нерадивой хозяйкой тесто, выглядело наиболее уместной идеей из всех, что можно было придумать в сложившейся ситуации. А ситуация, тем временем, была наипаскуднейшая. Конечно же, торговля фисштехом и прочей наркотической дурью существовала во все времена. Но вот масштабы, до которых она выросла в считаные месяцы, сильно беспокоили Вернона. И дело было даже не в морали или прочей высоконравственной чуши. В конце концов, чем себя травить и каким именно образом укорачивать свою говенную жизнь, было личным делом каждого. Нет, гораздо большая опасность заключалась в том, что каждое преступление оставляет за собой финансовый след. И след этот понуждал сделать ряд весьма и весьма скверных выводов. Во-первых и самых главных, торговля приносила своим хозяевам быстрый и весьма изрядный доход, что в одночасье превращало простых барыг в солидную силу. И иметь её неподконтрольной государству было крайне нежелательно. Во-вторых, положение осложнялось тем, что действовали эти сукины дети отнюдь не только на территории Темерии — их товар широко расходился и в другие страны. И в-третьих, этот же след привёл Роше сюда, в реданский город Ринда в долине Понтара, на границе Редании с Темерией. Ведь именно отсюда — о чём свидетельствовало его двухмесячное расследование — и росли ноги искомой преступной группировки. Конечно, нахождение на территории соседнего государства, тем более инкогнито, здорово лишало Вернона пространства для манёвра. Однако же он был слишком близко к тому, чтобы прищучить бандитов, и не желал обращаться к реданской власти, рискуя тем самым потерять время, а то и вовсе спугнуть барыг. К тому же и сам король Радовид, за недолгое время своего правления уже успевший получить прозвание Свирепый, несмотря на недавний союз с Темерией, всегда придерживался исключительно собственных интересов. Достаточно было вспомнить хотя бы его связь с приснопамятными Саламандрами, до недавнего времени державшими под собой рынок фисштеха и поднявшими нешуточную шумиху по всей Темерии менее года назад. На данный момент с ними было уже покончено, но, как известно, свято место пусто не бывает, и такое жирное дельце, как наркоторговля, быстро прибрал к рукам кто-то ещё. А замешанность в данном деле и его необычайно скором разрешении некоего широко известного в узких кругах ведьмака — Геральта из Ривии — и вовсе дурно пахла. А точнее — смердела, как задница трупоеда, потому как слишком уж подозрительно часто оный ведьмак неожиданно оказывался в нужном месте и в нужное время. После недавнего покушения король Фольтест везде и всюду таскал его с собой, видимо, считая чем-то навроде живого талисмана. И хотя ведьмак этот оказал королю немало услуг — от расколдовывания доченьки-стрыги и до спасения его собственной жизни, — Вернон не слишком-то разделял безоглядное монаршее доверие к нему. Потому как мотивы этого непредсказуемого беловолосого засранца до сих пор оставались ему неясными. Но, так или иначе, конкретно сейчас у Роше были куда более важные и срочные поводы для беспокойства. В частности то, что налаженная барыгами схема сбыта дури представляла собой разделённую на множество мелких ячеек сеть. Потому-то большинство бегунков, которых Вернону и его людям удалось прижать за время расследования, почти ничего не могли рассказать о своих подельниках из других ячеек. И не от избытка бандитской солидарности, а по иной нехитрой причине — они попросту ничего не знали, выполняя лишь свою небольшую часть работы. Но тем не менее Роше удалось выяснить, что одно слабое место у этой схемы всё же было: реальную власть в ней имела лишь самая верхушка. Главари, которых насчитывались лишь единицы. И их уничтожение позволило бы в одночасье обезглавить весь картель. И именно поэтому Вернон торчал сейчас здесь, в Ринде, откуда по Понтару в самые ближайшие дни должен был отправиться особо крупный груз фисштеха. Настолько крупный, что по меньшей мере трое из пяти членов верхушки намеревались лично контролировать его отправку — так в один голос утверждала почти дюжина пойманных мелких барыг, на днях гостивших в вызимской темнице. Действовать большим штурмовым отрядом в этот раз не было никакой возможности — одно только пересечение Синими Полосками границы уже привлекло бы к ним ненужное внимание. Поэтому с собой Роше взял лишь троих: Силаса, как умельца быстро, без оружия и без лишнего шума вырубить кого угодно; Чижика — одного из лучших своих стрелков; а также Иго — за его особые способности ко взлому и изумительной скрытности, что сейчас было на руку как никогда. Что до последнего, то два года назад волею судеб Иго был прихвачен отрядом Роше прямиком с виселицы в Горс Велене, куда за свои «таланты» он и угодил. И в своём решении не позволить вышепоименованным талантам безвестно пропасть, вместо этого пустив их на благо Темерии, Вернон ни на мгновение не усомнился — ни тогда, ни по сей день. А Иго, в свою очередь, ни разу не дал повода усомниться в своей преданности. Впрочем, как и все остальные бойцы Синих Полосок. Вернон брал в свою команду лишь самых лучших. Пока что единственным занятием небольшого отряда уже который день кряду было только ожидание — наркоторговцы сидели тише воды, то ли что-то подозревая, то ли чего-то выжидая. Таким образом, выжидать был вынужден и Вернон. Это нервировало. И сейчас, возвращаясь со встречи с одним из своих осведомителей в гостиницу, где он и его бойцы встали на постой, Роше пребывал отнюдь не в лучшем расположении духа. Начало весны почти во всех Северных Королевствах выдалось холодным. Не стала исключением и Редания: ночами то и дело налетали заморозки, выбеливая редкую траву под ногами и превращая раскатанные за день дорожные колеи в труднопроходимые ухабистые колдобины. От дыхания валил пар, а пронизывающий ветер заставлял Роше неуютно ёжиться и прибавлять шагу. Письмо, которое передал ему информатор, пришло из Флотзама и не имело отношения к нынешнему расследованию. Но тем не менее содержало важные вести. Последний из примкнувших к рядам его людей соглядатай — трубадур Лютик, широко известный на всём Севере, в том числе как бабник и потаскун, при всем при том отлично справлялся со своей задачей. Не считая его многостраничного нытья о том, что тонкая душа поэта и творца содрогается от омерзения всех этих политических дрязг, а грязный и провинциальный Флотзам плохо действует на его утончённую нервную систему, информацию он предоставлял исправно и без проволочек. Тот же факт, что в недавнем прошлом Лютик шпионил на Реданию, Роше нимало не смущал. Ведь прямодушный трубадур был последним человеком, которого можно было бы заподозрить в двойной игре. А по его же собственным словам — он всегда с готовностью становился патриотом той страны, на территории которой находился в данный момент. Вернона это вполне устраивало. С этими мыслями Роше наконец-таки добрался до гостиницы, намереваясь поужинать и пару часов вздремнуть, прежде чем продолжить слежку за наркоторговцами. Грохот и крики на верхних этажах, которые Вернон заслышал, едва переступив порог, моментально поставили на этом плане жирный крест. И уж точно не предвещали добра. Спешно поднимавшийся по лестнице Роше до последнего надеялся, что раздаются они не из его комнаты. Снесённая с петель дверь, валявшаяся поперёк коридора, в одночасье растоптала эту надежду, густо смешав её с дерьмом. А представшая следом взору Вернона картина и вовсе лишила его дара речи. Почти вся мебель была либо разломана, либо перевёрнута, то тут, то там на стенах и полу пестрели яркие кровавые подтёки, почти у самого порога в живописной позе раскинулся труп какого-то рослого детины с аккуратно перерезанным горлом. Другой бесформенным мешком валялся ближе к окну в расползающейся под ними луже крови. И венчала всё это великолепие Майя Атрас собственной персоной, забрызганная чужой кровью, с окровавленным мечом в одной руке и не менее извызганным квилоном в другой. И абсолютно голая. Они на мгновение встретились взглядами, и последовавшая за этим немая сцена с лёгкостью переплюнула бы и самые драматичные Лютиковы баллады. Да и вообще, повидай Вернон на своём веку хоть немногим меньше всякой всячины — и отпавшую челюсть пришлось бы возвращать на место руками. — Какого лешего ты здесь делаешь?! — выдавил он из себя, когда к нему наконец вернулась способность говорить. — То есть это интересует тебя гораздо больше, чем присутствие в твоей комнате трёх окровавленных трупов, которые при жизни были преисполнены намерения сделать трупом тебя самого? — ехидно хохотнула Майя, нимало не смущённая невольно блуждающим по ней взглядом — прятать глаза Вернону было некуда. Да он и не пытался. — Трёх?! — Ещё один в ванной. Не дали спокойно помыться, скоты, чтоб их черти на том свете пялили… — И что — ты так запросто всех троих положила? — Роше с сомнением покачал головой, окидывая поле недавней битвы внимательным взглядом и тут же невольно возвращая его к своей нежданной собеседнице. Гибкое и худощавое тело, лишённое привычной женской округлости, привлекательности было отнюдь не лишено, невольно приковывая и завораживая взгляд точёностью форм. И, несмотря на чуть широковатые плечи и совершенно плоский живот, вместо мягких и плавных контуров расчерченный линиями сухих мышц, фигура её смотрелась вполне женственной. Не видя смысла изображать стыдливость и отводить глаза, Вернон постарался хотя бы не пялиться так уж открыто. — А то. Пока они пасти раззявили и зенки таращили — вот точнёхонько как ты сейчас — на мои сиськи, я одного сразу по горлу и чиркнула, благо клинки-то я всегда при себе держу, что в бане, что в нужнике. Пока они прочухали, в чём дело, — я и второго уважить успела. С оставшимся пришлось попотеть. — Да объясни ты толком, какого рожна тут произошло! — Роше усилием воли заставил себя перевести взгляд на один из трупов, но тот и не думал давать ему ответа: ни форменной одежды или оружия, ни опознавательных знаков — обычный наёмник. — И ради богов, оденься уже! — Это ты мне скажи, — Майя небрежно бросила клинки на кровать, измазав покрывало кровью и добавляя последний штрих к царящим кругом разрушениям. — Они же по твою душу приходили. И, кажется, были прекрасно информированы, когда ты должен вернуться, потому что явно не ожидали, что здесь будет кто-то ещё, и уж верно не рассчитывали на отпор. Атрас наконец-таки соизволила скрыться за вырванной из одной петли дверью умывальной комнаты. Тут же послышался торопливый плеск воды и, к величайшему облегчению Роше, через минуту она появилась оттуда уже в штанах и рубашке, на ходу зашнуровывая её одной рукой, а другой затягивая на предплечье полоску льняной ткани в алых подтёках — видимо, всё же не вся кровь на ней была чужой. — Ну, а у тебя-то как хватило наглости здесь оказаться? — снова вопросил он, возвращая себе сосредоточенность и деловой тон — что ни говори, а без постоянно мелькающих перед глазами сисек и других не менее интересных частей тела думалось гораздо легче. — Тем более в таком виде? Следила за мной? Или просто хотела проверить, прибью ли я тебя на этот раз?.. — Делать мне нечего, как следить за тобой, — покончив с перевязкой, Майя осторожно сунула повреждённую конечность в рукав кожаной куртки и вновь подняла на Вернона взгляд внимательных серых глаз. — Знала бы, что тут такая заварушка намечается, — вообще бы не сунулась. Однако, так уж вышло, что пришлось. Узнать, где ты остановился, было не слишком сложно. Не ты один тут весь из себя такой шпион. Влезть в окно — ещё проще. Пока ждала тебя — решила воспользоваться бадьёй в твоей умывальной и помыться с дороги — четыре дня уже в седле задницу отбиваю. А тут — эти молодцы пожаловали… Хоть бы спасибо сказал, пёс неблагодарный! — А ну не юли. Зачем ты меня искала? — Роше попытался придать своему голосу строгости, но был не вполне уверен, что у него получилось. Ведь невзирая на обстоятельства их встречи и безмерно далёкое от дружелюбия расставание, сейчас её неожиданное явление, тем более при таких странных обстоятельствах, вызывало невольное любопытство: как профессионально-шпионское, так и просто человеческое. Хотя, как подсказывала безошибочная в подобных вопросах интуиция, оно вряд ли могло предвещать что-либо хорошее. — Есть разговор, — кивнула Майя, принимая деловой вид. — И раз уж мне больше не нужно, как в прошлый раз, изображать из себя тупоголовую наёмницу — пойдём-ка спустимся вниз, выпьем и поговорим как цивилизованные деловые люди. За разгромленный номер я заплачу. Хоть и, видят боги, это не моя вина. Соблазн скрутить её прямо здесь и сейчас был чертовски велик. Скрутить, привязать к единственному уцелевшему стулу, нацепить мешок на голову, приставить лезвие к горлу — и лишь затем спрашивать, зачем пришла. Поступить именно так было бы гораздо разумнее. Однако же, что делать с ней после этого, стало бы большим вопросом — у Вернона не было ни возможности, ни лишних людей, ни, самое главное, времени возиться с ней сейчас. Доверять этой хитрой заразе было бы несусветной глупостью. Однако та безрассудная отчаянность, которой так и веяло от её появления здесь, заставила Вернона принять внутреннее решение, что он как минимум выслушает её. Вероятнее всего, сделав этим гораздо хуже. Но не скучнее — это уж точно. Не прошло и четверти часа, потратить которую пришлось на то, чтобы успокоить взбудораженного хозяина гостиницы, возместить ему ущерб и уговорить замять дело без лишнего шума, как они наконец оказались за столом друг напротив друга, в самом углу зала. Разносчица сноровисто обслужила их, уставив стол кружками с пивом и нехитрой снедью. — Каким образом ты на меня вышла? — спросил Роше, делая глоток и внимательно глядя на Майю поверх своей кружки. Реданский ячменный лагер оказался вполне неплох на вкус — по крайней мере, всяко лучше того пойла, которое в избытке варили в столице Темерии. — Почти случайно, — Атрас пожала плечами. — И не криви такую недоверчивую физиономию — в этом мне нет смысла врать. — А в чём есть? — Не придирайся к словам, Роше, — Майя беспокойно поёрзала на стуле. — Я здесь не для того, чтобы компрометировать тебя или ещё каким-либо образом тебе гадить. Я, видишь ли, хотела бы ещё немного пожить, а поэтому у меня нет ни малейшего желания быть на ножах с человеком, которого знает и боится половина Севера. — А что же ты не думала об этом раньше? — проникновенность и участие, с коими Вернон задал вопрос, тут же заставили Атрас неуютно поёжиться. — Скажем — до того, как решила «покрутить голой задницей перед упырём», как ты чертовски точно подметила во время нашей прошлой беседы?.. — А толку? У меня было задание, и оно должно было быть выполнено. Любыми способами. А подохну ли я в процессе или загремлю в пыточные подземелья после его исполнения — никого не волновало, — шпионка замолчала, задумчиво катая между пальцами хлебный шарик. — Я до сих пор не услышал ответа на заданный мною вопрос. А на мои вопросы я от всей души советую тебе отвечать прямо и не увиливая. Если, конечно, ты хочешь продолжать нашу беседу как цивилизованные деловые люди, а не как дознаватель и обвиняемая в месте, гораздо менее приятном, чем это, — в голосе Роше не было даже намёка на угрозу, однако это вовсе не ввело Майю в заблуждение относительно серьёзности его замечания. — Никакой тайны, — она вздохнула. — Просто один из моих информаторов по совместительству оказался и твоим информатором тоже. Хрен его знает, как так вышло. Нет, имени не скажу, и сама, разумеется, работать с ним перестану, как только выберусь из всего этого дерьма — мне такие подставы совершенно ни к чему. Так вот, информатор этот ненароком обмолвился, что-де какая-то крупная птица из Темерии сюда пожаловала. Тайно. И по шибко важным государственным делам. До остального я уже своим умом дошла. Точнее, рискнула проверить догадку и не ошиблась. Чтобы аккурат между львом и крокодилом тут же оказаться, вот ведь холера… — Майя невесело усмехнулась, покручивая свою до сих пор полную кружку промеж ладоней. Сейчас, в тусклом свете свечей и масляных ламп, когда можно было как следует разглядеть её, Роше отметил, что выглядела Атрас несколько иначе, чем во время их последней встречи. Она заметно осунулась, под глазами пролегли тёмные тени, будто она не спала несколько суток кряду, а во взгляде читалась печать такого смертельного утомления, словно всю последнюю неделю на ней верхом каталась свора чертей. — Кстати, не злись на меня из-за тех документов, — проговорила она после недолгого молчания. — Ведь даже если бы у тебя остались неоспоримые доказательства, Кимбольт — слишком влиятельный и важный сукин сын в Темерии, его бы не удалось так просто повесить или хотя бы вывести из игры. — Злиться?.. Я что, похож на оскорблённого воздыхателя? — Вернон скептически приподнял одну бровь. — Нет, я не злюсь. Просто более детально продумываю план твоего допроса. Куда ты попадёшь очень скоро. Что предпочитаешь: старое доброе калёное железо или пытку водой? Для начала. — Не сомневаюсь, что на оный допрос я попала бы и прямо сейчас, будь у тебя возможность, — хмыкнула Майя. Выглядеть беспечной получалось у неё скверно: она была напряжена, почти не прикасалась к выпивке, лишь нервно отщипывая кусочки нарезанного в миске пеклеванного хлеба. — Но раз я ещё не там — значит, могу предположить, что твои дела здесь гораздо важнее. Ты в городе, но об этом не судачат по корчмам и не знает даже стража. Я проверяла. И это при том, что здесь вовсе не Темерия, где ты имеешь полномочия не отчитываться в каждом своём шаге. Из чего я могу заключить, что ты здесь инкогнито. И без Синих Полосок — наверняка взял с собой максимум двух-трёх бойцов, дабы не привлекать внимания. Не сказать, чтобы я была расстроена таким ходом дела. Потому как тут-то и начинается то самое, зачем я здесь. Я могу кое в чём тебе помочь. — Говори. — Те засранцы, от чьей кровищи наш шибко нервный трактирщик отмывает сейчас полы твоей комнаты, забрели сюда явно не случайно. Я сперва даже подумала, что они пришли за мной. Но потом один остолоп успел вякнуть, де: «Где эта гнида темерская?» — прежде чем я ему улыбку прочертила от уха до уха. А меня хоть некоторые гнидой и честят, но не темерской — это уж точно. И так уж вышло, что у меня есть достаточно информации о том, что проворачивают здесь местные бандюги, чтобы предположить, какие именно дела могли привести сюда Вернона Роше. Ты ведь охотишься за барыгами фисштехом, я права? — Продолжай, — Вернон ничем не выдал ни своего удивления, ни заинтересованности, лишь внутренне усмехнувшись своеобразному чувству юмора судьбы, которая по одной ей известным причинам отчего-то вздумала вновь свести его с этой каэдвенской шельмой. — Значит, права, — Атрас кивнула, как показалось Вернону, с облегчением. — Дела у них, как ты и сам, разумеется, знаешь, идут на диво хорошо: они почти полностью подмяли под себя рынок Редании, хозяйничают в Темерии, Аэдирне. И в Каэдвене, нетрудно догадаться, конечно же, тоже. По королевскому распоряжению я проводила расследование движений товара, которое привело меня в Новиград. И там мне удалось получить достаточно важные сведения, которые по итогу и привели меня сюда. У меня есть их явки, Роше. И не мелкой шушеры, а самой верхушки. Они встречаются здесь, в Ринде. Я знаю где, я знаю когда. И я намерена выдать их тебе. — Ха! — в этот раз Вернону не удалось сдержать удивлённого и озадаченного возгласа. — Складно болтаешь. Чертовски складно. Так что даже пока и не поручусь — то ли так гладко сочиняешь, то ли действительно говоришь правду. Только вот ведь что странно: раз уж у тебя всё настолько на мази, на кой ляд тебе моё в том участие? — Скажем так, кое-что в моём расследовании пошло не так, как было задумано, — Майя в очередной раз подняла кружку и в очередной же раз опустила её на потемневший от времени стол, так и не притронувшись. — Меня раскрыли. И здорово присели мне на хвост. А если уж совсем без лукавства — загнали меня, как зверя на охоте. Вернон не перебивал. — Ты наверняка уже сумел выяснить, что те, кто состоят в верхах, носят опознавательный знак — кольцо с особой печаткой, — продолжила Атрас, оставив кружку в покое и облокотившись на стол. Вернон молча кивнул. — С них-то всё и началось. Мне удалось выкрасть одно такое кольцо ещё в Новиграде у Молотильщика — самой мелкой сошки из тех, кому вообще положены подобные кольца. Поначалу всё гладенько шло — что сала кусок на твоей тарелке. Получив кольцо, я отправилась к Таурусу, говнюку покрупнее. Должна была прикинуться одним из старших бегунков из подчинения Молотильщика, предъявив кольцо в доказательство своих слов. Взять небольшую партию фисштеха для доставки в Мурривель, якобы по приказу того же Молотильщика. А между делом — исхитриться получить информацию о поставках в Каэдвен и именам их людей соответственно. Хотя бы часть. И вот тут дело пошло… мягко скажем… не совсем гладко. А откровенно говоря — дерьма это кусок теперь, а не дело. То ли Таурус оказался умнее и недоверчивее, чем я рассчитывала, то ли меня сдал кто-то из осведомителей, но… В общем, теперь у меня два кольца с печаткой. И целая армия головорезов на хвосте во главе с братцем Тауруса — Мишохом, обещавшим лично содрать с меня кожу живьём за скоропостижную кончину брата. Вернон слушал не перебивая. — Я собиралась сесть на корабль ещё в Новиграде и скрыться в Темерии, но они опередили меня. У них было слишком много своих людей в порту — не стоило и надеяться проскочить незамеченной. А если бы мне и дали подняться на борт — ничто не исключало, что там окажется их убийца и без лишнего шума прирежет меня, едва мы отойдём от земли. Дорогу на Оксенфурт мне перекрыли, на Третогор — тоже. Продвигаться же дальше на север было бы заведомо смерти подобно. Минуя проезжие тракты, я была вынуждена отправиться сюда — это оставалась единственная дорога, ещё не перекрытая ими. Почти загнала коня, надеялась опередить погоню и уйти по реке. Но здесь они окончательно зажали меня в тиски. Мне уже не выйти из города живой. — А что, и весь Понтар они тоже умудрились перекрыть? — не удержался Роше. — Реку — нет, — Майя едва заметно поморщилась от прозвучавшей в его голосе насмешки. — А все судоходные, паромные и даже лодочные станции на много вёрст во все стороны — да. А, видишь ли, до Белтейна ещё далеко, чтобы я могла сплести веночек и подняться на нём по течению до самого Каэдвена, аки пророк Лебеда. — Допустим, я тебе верю, — медленно проговорил Вернон, отламывая кусочек уже порядком истерзанного Майей хлеба. — Допустим. И что с того? С чего ты взяла, что мне есть дело до твоих проблем? — А с того, Роше, что раз они нашли тебя в гостинице, значит, твоё расследование здесь — уже не тайна. И злорадствовать по этому поводу меня уж точно не тянет, даже напротив. Хочешь верь, Роше, хочешь нет — но я и понятия не имела, что могу встретить в Ринде тебя. И, когда информатор проболтался, всё недоумевала — за что же боги меня так ненавидят, что посреди всего этого дерьма привели меня именно в то место, где желающих моей скорейшей кончины только поприбавилось? А потом смекнула, что с тобой, пожалуй, мне будет гораздо легче и приятнее договориться, чем с этими скурвелями. Ненавижу выступать в роли просителя, тем более что у тебя ещё с прошлого раза на меня зуб имеется. И за дело имеется, знаю. Но… Сейчас я могу только попросить тебя о помощи. И прекрасно понимаю, что просьба каэдвенской лазутчицы вызовет у тебя разве что мстительную ухмылку. Но подумай сам: мой пущенный по реке труп будет тебе абсолютно бесполезен — ну, позлорадствуешь с полминуты да забудешь. А вот явки, которые я собираюсь тебе выдать, могут очень даже пригодиться. Ты поможешь мне, а я — тебе. Всё просто. — А гонору-то у тебя поубавилось, как я погляжу, — с усмешкой заметил Вернон. — Жить захочешь — ещё не так раскорячишься, — Майя криво усмехнулась в ответ. — Не спорю. Только вот почему же ты так уверена, что информацию твою я оценю настолько высоко, чтобы просто поверить тебе на слово? Я подобрался к ним уже достаточно близко, и то, как скоро я смогу выяснить всё и сам, — всего лишь вопрос времени. Двух-трёх дней, не более. — Двух-трёх дней, да, — Атрас согласно кивнула, сверля Роше внимательным взглядом. — А на рассвете через Понтар в Темерию будет переправлен чертовски крупный груз дури. Груз, на стоимость которого в темерских оренах можно будет нанять небольшую хорошо обученную армию. Что может весьма и весьма подгадить тебе дальнейшую работу, как мне думается. У меня же есть всё, чтобы немедленно прижать этих сукиных котов к ногтю: явки, пароли, отзывы и даже кольца со сраными печатями — аж две штуки. Всё. Кроме перевеса сил. И коль уж ты так сильно не доверяешь моим сведениям и думаешь, что даже в такой ситуации я способна тебя подставить, — я пойду с тобой. Сегодня. — А вот это уж мне совершенно не нужно. Если это всё правда — выдай мне явки, и взамен я дам тебе защиту. Но на многое не рассчитывай. В том числе и снова сбежать, когда всё закончится. — Э, нет, так не пойдёт, — Атрас решительно тряхнула головой. — Я солью тебе информацию, а ты сам же меня и прихлопнешь за прошлые дела? Нет уж. Я иду с тобой — это моё обязательное условие. У меня тоже есть свои принципы, Роше. И я не хочу, чтоб ты думал, будто я намерена загрести весь жар твоими руками. А жарко будет — это уж к гадалке не ходи. Посему, как мне думается, тебе в этом деле явно не помешает лишняя пара глаз и клинков. — Только не твоих, — хмыкнул Роше, тем не менее живо прикинув, что в её словах был смысл. И немалый. — И не криви физиономию, тут дело не в личной неприязни, хоть и её хватает с избытком. Просто ты слишком уж приметна. На бабу в мужском платье, размахивающую клинками направо и налево, только ленивый не обратит внимания. — А я в жёны меня брать или десяток сосунков мне заделать тебя и не прошу, боги упасите! — Майя уничижительно фыркнула, однако же заметно приободрилась, словно была способна прочесть складывающиеся одна к другой мысли в голове Вернона. — А для остального не всё ли едино — баба в штанах аль мужик в юбке? Нехай пялятся — всё равно все сдохнут скоро. Сегодня, Роше. Два часа пополуночи. Отодвинув от себя докучливую кружку, она опустила подбородок на скрещенные предплечья, всем своим видом демонстрируя готовность терпеливо ожидать его решения, однако не спуская с него испытующего взгляда глаз цвета стали и пепла. И, вопреки стойкому ощущению, что эта нахальная девка втянет его в очередную авантюру, Вернон счёл уместным согласиться. — Сиди здесь и жди, — бросил он, поднимаясь из-за стола. — Не увижу тебя на этом же месте, когда вернусь, — и ты сама за себя. Усмотрю, что ты чего-то недоговариваешь, — и ты сама за себя. Заподозрю, что собираешься меня подставить, — и ты труп. Майя тут же усиленно закивала, изображая готовность к безоговорочному сотрудничеству. — И поешь, — добавил Вернон тем же не терпящим возражений тоном. — Так издёргалась, что того и гляди упадёшь. А силы, коль уж собралась соваться со мной в это осиное гнездо, тебе ещё понадобятся.