Катон и Мирта - правдивая история...

Сегодня я опять не могу уснуть, я все еще думаю о том самом дне, который изменил мою жизнь. Я просыпаюсь рано утром. Мне тогда еще только 10 лет. В этом и в следующем году моему имени не придется быть на карточках, и уж точно не выберут трибутом Голодных Игр. Тогда был день жатвы, то есть избирают из нашего дистрикта девушку и одного юношу от двенадцати до восемнадцати лет, и они будут бороться насмерть с остальными двадцати двумя трибутами, пока не останется один победитель. Даже если мне не придется участвовать в играх, я все же решаюсь пойти на площадь, посмотреть объявление трибутов. Я надеваю самые чистые брюки, костюм и рубашку, вытираю пыль и прилипшую грязь с моих ботинок. Не торопясь выхожу из дома и иду прямо в площадь, где объявят бойцов из нашего, 2 дистрикта. Около меня шли еще двое 14-ти летних парней. Они были очень мускулистыми и мощными. Это обычное явление в нашем дистрикте. Здесь с самого детства обучают детей к боевым искусствам, как овладеть холодным оружием, как выжить в Голодных Играх. Так же Капитолии отбирают у нас миротворцев. Обучать детей к убийству вовсе не по правилам, но его нарушают уже с давних пор, поэтому Капитолии на нас уже не гневится. Когда я прихожу на площадь, я вижу что мне не пробраться во внутрь, слишком много людей. И остаюсь снаружи, где прямую трансляцию показывают по большим телевизорам. Через некоторое время спустя начинает играть гимн, мы видим как женщина, прибывшая из Капитолия, выходит на сцену, в своих высоченных каблуках, в светло красной одежде, волосы были такого же цвета, все лицо покрашено косметикой. Это наш сопроводитель. Я не знаю как ее зовут, да и не особо интересовался этим. От вида этой женщины, многие рассмеялись, я тоже не смог скрыть смех. Она с улыбкою поприветствовала всех, кто был в площади, и произнесла: «67-ые Голодные Игры объявляются открытыми… И пусть удача всегда будет с вами». В то же время я чувствую, что кто-то начал толкаться. Я хочу повернуться, но когда я поворачиваю голову на 90 градусов влево, то замечаю ее. Один только взгляд на нее, и я уже чувствую, как у меня быстрее забилось сердце. Мирта. Так ее звали. Она была в розовом платьице, в белых чулках, и черненьких каблуках, на руке блестел маленький браслет, волосы были распущены. Я заметил, что наши взгляды встретились, но я не отвел глаза. Я заметил, как она улыбнулась мне, а потом она постеснялась, покраснела и отвела глаза. Я продолжал смотреть на нее. Почему я раньше не замечал ее, она же учиться со мной в одном классе. Может быть, потому что в другой одежде она выглядит не так уж и привлекательно? Но сейчас она выглядит потрясающе. Я только и думаю о ней. Я чувствую, как я пропускаю самое интересное: выход трибутов на сцену и знакомство с ними. Но мне как-то все равно, повтор все равно будут показывать по телевизору. Потом я почувствовал тот же самый толчок, и для того чтобы посмотреть кто это сделал я оборачиваюсь. Все делают вид, будто бы ничего не происходит. Но потом, когда я оборачиваюсь обратно, я заметил, что ее уже нет. В тот день я возвратился поздно. Я все не мог забыть ее взгляд, который так отчетливо и запоминающееся сохранился у меня в голове. Тем самым даже не заметил, как наступил вечер. Ночью я тоже не смог заснуть – как и сейчас. На следующий день я набираюсь смелости и иду к ней. Была перемена, я видел, что она, что-то вычеркивает на листе бумаги. - Что рисуешь? – отчетливо, но немного с сомнением спрашиваю я, стояло ли вообще с ней знакомиться, но ее ответ заставляет испариться сомнению, будто бы его и не было. - Лошадку, – В ее голосе было что-то вроде стеснения. - У тебя очень хорошо получается. - Спасибо, - добавила она мне, и ее лицо озарила улыбка. Тут я понял, что влюбился в нее. Так я подумал. И думал, что слегка преувеличиваю. - Я – Катон, - и протянул ей руку. - Мирта, - ответила она мне, и пожала мою руку. И тут меня осенило – я понял, что я ничуть не преувеличиваю. Я, конечно, понимал, что такое невозможно, влюбиться в того, с кем ты заговорил в первый раз, но сердце так и сжималось при виде ее улыбки, лица и карих глаз. С тех пор мы стали с ней друзьями, то есть она считала меня своим другом. Но для меня, она была больше чем друг. Иногда я задавался вопросами, чувствует ли она ко мне тоже самое? Или же я для нее всего лишь товарищ?