Катон и Мирта - правдивая история...

Я опять просыпаюсь рано, как и вчера. Пытаюсь снова заснуть, но через некоторое время я понимаю, что заснуть мне уже не удастся. Сегодня день жатвы, волнующий для нас всех день. Я тоже волнуюсь, но не за себя, я волнуюсь за Мирту, боюсь, что выберут ее, боюсь, что ей придется участвовать в Голодных Играх. Как всегда принимаю холодный душ, завтракаю, и раньше времени отправляюсь на площадь. Несмотря на то, что я пришел на час раньше, я замечаю еще нескольких ребят, вижу, что все уже подготовили, справа и слева стоят два шара, в той, что слева, на одной из карточек, отчетливо написано мое, а в той, что справа, написано «Мирта Эванс». На сцене видно как наш сопроводитель репетирует свою речь. Я все еще не знаю ее имени. На этот раз она надела оранжевое платье, волосы тоже были оранжевые, и как всегда, на высоченных каблуках. Через полчаса народ стал сгущаться. Я быстро пробегаю глазами и думаю: «Кому то из них придется участвовать в Голодных играх, возможно даже кто-нибудь из них погибнет, а возможно одним из трибутов буду даже я». Еще через пару минут кто-то берет меня за руку, повернув голову, я вижу Мирту, крепко зажимаю ее руку. Я чувствую, как у нее дрожит рука. - Эй, эй, что случилось? - Ничего –вздыхает, - просто мне страшно, и все. - Не волнуйся, я не дам тебя в обиду, я всегда буду с тобой. Тут она немного успокаивается, но не ненадолго. Когда наш сопроводитель начинает свою речь, Мирта вздрагивает, и опять начинает дрожать. Для того чтобы немного успокоить ее я прижимаюсь к ней. Она на секунду отводит глаза от нашего сопроводителя и смотрит мне прямо в лицо, потом опять на сцену, на ту женщину, которая так отвратительно одета. После ее речи, начинается гимн, потом нам показывают видео, в котором говориться, как люди восстали против Капитолия, как Капитолий победил мятежников, о том какой ценой они победили в этой войне, и для того, чтобы восстания не повторилось, Капитолий ежегодно должен был устраивать Голодные Игры, чтобы показать свое могущество и величие, мол, вот мы отбираем ваших детей, заставляем их сражаться насмерть, а вы ничего не можете сделать. После недолгой паузы наш сопроводитель подходит к микрофону: - И так, приступим. Как всегда, по нашему обычаю, дамы вперед. В своих высоченных каблуках, она подходит к правому шару и долго думает, какую карточку ей выбрать. После недолгого томления, она все же решает взять ту, что лежит сверху, а не ковыряться и пытаться вытащить лежавшую на дне шара. И тут я начинаю молиться: «Только не Мирта, пожалуйста, кто угодно, только не Мирта» Ее руки все еще дрожат. Сопроводитель обратно подходит к микрофону. И тут я понимаю, что мольба не помогла. Она произносит - «Мирта Эванс». Мирта трибут, о боже, нет. Как, как такое могло случиться, ее имя написано только один раз. Пожалуйста, только бы нашелся доброволец, но все молчат, все смотрят на нашу сторону. Я смотрю на Мирту, и только что замечаю, что до боли крепко сжал ее руку. На ее глазах отчетливо виден страх и шок. Она отпускает мою руку и поднимается на сцену. Я готовлюсь вызваться добровольцем. - А теперь – мальчики. Она идет в тот шар, что расположен слева. Берет одну из карточек и идет к микрофону. Мирта поняла, что я пытаюсь вызваться добровольцем, она качает головой, и с глаз скатывается слеза. Перед тем как наш сопроводитель произнести имя очередного трибута, я выхожу прямо в центр и начинаю кричать: - Я доброволец! Я доброволец! - но не тут-то было. Наш сопроводитель отчетливо произносит Джозеф Прайс. А меня за руки хватают несколько миротворцев и начинают оттаскивать, я не понимаю, что происходит. Вижу, как Мирта пытается спуститься ко мне, помочь, но ее тоже хватают миротворцы. Во мне просыпается злость. Тут я вытаскиваю свою левую руку, ударяю в нос другому миротворцу, который все еще держит правую руку, и после чего, он машинально отпускает ее. Еще пару раз, дав ему несколько кулачищ, ложу на землю. Тут вскакивает второй миротворец, сзади, бросившись мне на шею, начинает душить. Я начинаю бить его бок бравым локтем, выпустившись, хватаю его правую руку, разворачиваюсь, ставлю его руку на плечо, так, что его тело оставалось лежать у меня на спине, и выкинув его через себя ложу на землю, не отпуская его руку, ставлю ногу ему на грудь, чтобы он не смог встать, и готовлюсь свернуть руку. На меня, схватив палки, идут еще несколько миротворцев, но тут слышится голос нашего мэра. - Стойте! Стойте! Кажется, у нас есть доброволец! Меня поднимают на сцену. Миротворцы, которых я уложил, смотрят на меня таким взглядом, будто бы готовы растерзать меня в сию же секунду, не было бы тут мэра и зрителей. - Как тебя зовут? – спрашивает меня сопроводитель, уже не так улыбчиво. - Катон Хамфри, – грубо отвечаю я. - Это твоя девушка? - Да. Мирта смотрит на меня, когда я произношу последнее слово. - Ну что ж, пожмите друг другу руки. Мы поворачиваемся и здороваемся, ее руки вспотели, как и мои. Я смотрю ей в глаза. В них страх и ужас, еще хуже который был около пяти минут назад. Наш ментор и сопроводитель отводят нас внутрь. Когда дверь за нами закрывается, ментор бросается на меня и прижав к стене: - Думаешь ты крутой? Ты понимаешь, что ты наделал, знаешь, какая участь могла тебя ждать? – я молчу. Он отпускает меня и взяв в руки фарфоровую вазу разбивает его о пол. Наш сопроводитель что–то бормочет у себя под носом. - Ты понимаешь, что тебя за это могут просто напросто казнить, убить всю твою семью. Даже могут сделать так, чтобы они страдали. Я уже начинал понимать, что навлек беду не только на себя. Перед моими глазами мелькнула картина, как миротворцы вторгаются в мой дом, как все там сжигают, и расстреливают моих родителей. От этого становиться страшно. - И что нам теперь делать? – спрашиваю спокойным голосом. - Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю. На другом коридоре я вижу, как наш мэр отдает какому-то человеку деньги, а тот, взяв их, со злостью направляется в нашу сторону. Когда он проходит мимо нас, я замечаю на себе его холодный и укоризненный взгляд. Ментор быстрыми шагами направляется к мэру. И показывая на меня, начинает что-то рассказывать.. - Ты в порядке? – обращаюсь к Мирте. - Да, вроде. Зачем ты это сделал? - Ты насчет чего? О том, что было с миротворцами? - Нет, зачем ты вызвался добровольцем? - Я ведь обещал тебе. - Зачем ты принял наши обещания всерьез, - начинает кричать, на ее глаза вырываются слезинки, но она не плачет – Что будет с твоей семьей? Они возненавидят меня. - За что им тебя ненавидеть? – я тоже начинаю кричать. - Ты ведь из-за меня вызвался добровольцем, - и она начинает плакать. Некоторое время я стою неподвижно, не понимая как и зачем моя семья может возненавидеть Мирту, а потом обнимаю ее. - Тихо, не плачь, все будет в порядке. - Ничего не в порядке, - рыдает. - Многие из других трибутов, даже не держали в руках ножи, а мы натренированные, так что, у нас есть шансы победить, - я обнимаю ее крепче, и целую в макушку. После моих слов она будто бы успокоилась. К нам прибегает ментор с улыбкой: - Все отлично, я договорился. К нам подходит мэр. - Знаете, вы отличная пара, - на его лице я не вижу никаких эмоций. - Простите, такого больше не повторится, - говорю я, не дожидаясь, когда он начнет делать замечания, вспомнив ту картину, которая мелькнула у меня перед глазами, когда ментор сказал что я навлек беду не только на себя. - Надеюсь, ведь тогда, мне придется причинить боль твоей семье. – делая особое ударение на слово «боль». - Да, мы все поняли. Он быстрым взглядом смотрит на Мирту. Нежным голосом произносит: - Какая же она красавица, береги ее, не допусти, чтобы она умерла, - посмотрев на ментора, уже грубовато, – как договаривались, все должно идти по плану. - Да, господин мэр, как договаривались. Посмотрев на нас холодным взглядом, он отстраняется. После минуты молчания: - Пошли, нас ждет поезд, - он разворачивается. Ничего не понимая, я смотрю на Мирту, а потом на ментора, и останавливаю его, положив руку ему на плечо. - Эй, эй, может, объяснишь, какому плану нам придерживаться. И мы еще не попрощались с родными. - Нет времени, объясню все в поезде. - Что нам нельзя даже попрощаться с родителями? - Я же сказал нет времени! – говорит уже со злостью и убирая с плеча мои руки, разворачивается. Я смотрю на Мирту, она лишь пожимает плечами, и мы быстрыми шагами направляемся в сторону вокзала. Простите, что так долго не писал. Овладел приступ большой лени))