Катон и Мирта - правдивая история...

Мы лежим, не разговаривая уже несколько часов. Мирта, задумавшись, лежит у меня на груди. Я, обняв, нежно ласкаю ее по волосам. Мертвую тишину разрушает стук в дверь. Эшли Майерз говорит, что через час мы прибудем в Капитолий, говорит, что нам надо готовиться и быстро уходит. – Я, наверное, пойду, – еле слышным голосом произносит Мирта. – Я не хочу, чтобы ты уходила. – Я тоже этого не хочу, – Мирта приподнимается. Я смотрю ей прямо в глаза. Она долго и страстно целует меня в губы и уходит к себе в комнату. Я тоже долго не лежу. Принимаю душ, одеваю то, что было надето на мне во время жатвы, и иду завтракать. Придя в отсек, я замечаю, что Эшли, Райан и Мирта уже у стола, и ждут меня. – Посмотрите, кто пришел! Неужели это тот самый ранимый мальчишка, который не хочет убивать детишек? – злобно усмехается ментор. Я ничего не отвечаю, только бросаю на него свой злобный взгляд. Если он и дальше будет так бесить меня, то я обязательно сверну ему шею, несмотря на то, что он наш ментор, и возможно от него будет зависеть наша жизнь. Через минуту появляются несколько блюд, и мы наедаемся досыта. Тут за окнами темнеет, кажется, мы вошли в какой-то тоннель. – Смотрите, дети, сейчас мы прибудем в Капитолий, – начинает пищать Эшли, подходя к окну. Мы тоже подбегаем к ней. Тоннель заканчивается, и перед нами расстилается прекрасный пейзаж. Поезд буквально плывет над озером – рельсы, и железная дорога расположена прямо над водой. Справа сеть высоких гор, а прямо перед нами гигантские здания, построенные так близко друг к другу, что чуть было бы не соприкасаются. Видя эту картину, начинает захватывать дух. Но приезжая на станцию, наше настроение опять ухудшается. Когда мы выходим из поезда, нас встречают тысячи поклонников. Видели бы вы их: все лица разукрашена косметикой, волосы у женщин, усы у мужчин изуродованы до такой степени, что возникает желание быстрее убраться отсюда. Весь вокзал наполнен сильным запахом духов. При каждом их прикосновений я вздрагиваю. Мирта тоже презирает их. И мы торопливо идем к зданию, где расположен наш дом и тренировочный центр, и где мы будем жить до начала Голодных Игр. Когда за нами закрывается дверь, и мы отстраняемся от посторонних глаз, весь мой завтрак выходит наружу. Мирта пытается меня успокоить. – О боже, как я их ненавижу, – Райан оттряхивает свою одежду. – Да, Эшли, это касается и тебя, – он смотрит на нашу сопроводительницу, – мы в своих Дистриктах работаем, а они тут развлекаются по полной, даже мужчины красят волосы и обтирают губы помадами… Как омерзительно! – Кто бы говорил. Ты – ментор, победитель Голодных Игр, и ты зарабатываешь деньги просто так. С чего это ты начал волноваться за людей нашего Дистрикта, – выскакивают слова изо рта сами собой. Он смеется. Но в смехе я чувствую злобу. – Ты даже не представляешь себе, через что я прошел, для того чтобы «зарабатывать деньги просто так». – говорит он, выпуская злобу. С этими словами он разворачивается и уходит. Перед тем как начнется Парад Трибутов, нас отправляют в специальный отсек, где нас будут мыть, причесывать, штукатурить, убирать шрамы, в общем, сделают с нами все что нужно, чтобы понравиться Капитолийцам и спонсорам. Я долго лежу на постели. Комната очень яркая, стены серые и мрачные. Справа от меня стоит стол, где лежат инструменты, такие как щипки, скотч и… плоскогубцы. Не могу понять, зачем могут пригодиться плоскогубцы. Мои мысли прерывают разговоры за дверью. Входят три незнакомых мне человека. Они выглядят точно так же как и те люди, что остались на улице. Быстро подходят ко мне, даже не здороваются, и быстро приступают к делу: моют, красят, удаляют лишние волоски. Бросают на меня строгие взгляды, когда я вздрагиваю после того, как один парень с голубоватыми волосами, одетый в темно синюю одежду, выдергивает очередную партию волос на ногах. Разговаривают они абсолютно обо всем, о чем не разговаривают в нашем дистрикте: в какой цвет завтра покрасят волосы, как одна из них сегодня сломала ноготь, который отращивала уже три недели. Такое чувство, будто бы меня здесь нет, будто бы их проблема с ногтями посерьезней, чем моя проблема, которая будет ждать меня на арене. Потом меня оставляют моему стилисту. Через минуты два ко мне в комнату входит молодая девушка, лет двадцати. Она тоже из Капитолия, и тоже выглядит ужасно, но не настолько, как те, которые сдергивали волосы из моих ног. – Здравствуй, Катон, меня зовут Лаладж Роли, я буду твоим стилистом, и сделаю все, для того чтобы ты понравился спонсорам. – Не думал, что у трибутов мужского пола стилисты… женщины. – говорю я, с большим ударением на последнее слово. – Да, как то странно, но таковы правила Капитолия. Ну что ж, займемся твоей одеждой. Мы тут поговорили с Фонзи и решили… – Фонзи? – Да, Фонзи Озуалд, стилист Мирты. Мы решили, что на вас будет надето доспехи из золота. К сожалению – это мой первый год, возможно, тебе даже не понравится, – И выбегает из той же двери, из которой пришла. Но через минут три, опять возвращается, с несколькими людьми, которые держат в руках вещи золотистого цвета. – Вот твоя одежда. Примерь ее. Взяв одежду, я понял, почему ее несли несколько человек – она тяжелая. Одев ее, я ощущаю на теле холод, который я так сильно люблю. От этого становится приятно. Но через некоторое время, доспехи становятся теплыми, от моего тела. – Ну что, тебе нравится? – Да. Очень даже нравится. А можно вопрос? – Да, конечно. – Как добыча камней связано с доспехами? – Ну, вы ведь даете Капитолию, не только камни, но и Миротворцев. –Ах, да, конечно, как я мог не догадаться. –О, чуть не забыла. – она начинает что-то искать, – а вот он, – подходит ко мне, и одевает на голову венок. Я правой рукой поправляю ее и мы со стилистом идем к лифту. Когда выхожу из комнаты, я вижу, что Мирта одета точно так же как я. Лифт опускает нас да самого нижнего этажа. Выходя из лифта, Мирта улыбается мне, а я ей в ответ. Глаза! Какие, в этот момент, были ее глаза! Глядя на эти два прекрасные голубые хрусталики, можно было заметить себя, до мельчайших деталей, и эти два голубые, как волны, хрусталики накрывали тебя до самой головы. Я и раньше замечал их, но свет здесь был очень сильным, тем самым сильнее освещал эти прекрасные, милые глазки. Мне так хотелось взять ее и поцеловать. Но нет! Тут слишком много людей. Вот перед нами стоят, точно такие же, как мы, профи, из Первого Дистрикта. Они одеты в розовое. У девушки на голове, был какой-то странный головной убор, сделанный из перьев. Они все сильнее и сильнее колыхались с каждым движением этой блондинки, иногда, стояло ветру лишь немного подуть, и появлялось такое чувство, будто эти перья соберутся воедино, и улетят, унося с собой эту девушку. А парень, кажется, был не доволен своей одеждой, лицо его было наполнено злобой, и иногда даже что-то прикрикивал своему стилисту. Вон, недалеко от нас стоит парень как бык: здоровый, может быть даже здоровее чем я. Если Мирта полезет к нему в рукопашную, ей точно не выжить. Этот парень из Дистрикта Одиннадцать. Кажется, его звали Цеп. А рядом с ней стоит маленькая, лет двенадцати, девочка. А вон, в самом конце, стоят парочка из Двенадцатого. Они одеты в черное. У девушки обычная коса. Это та самая, которая вызвалась добровольцем, вместо сестры. Рядом стоит парень в белокурых волосах. Но они кажутся мне не очень серьезными противниками. Тут, за спиной, я слышу быстрый топот женских туфлей. Я оборачиваюсь, вижу, как к нам подбегает Эшли. –Ой! Какие вы красивые, – трепещет она, – я уверена – вы обязательно сможете найти себе спонсора. – Спасибо, Эшли, – говорит Мирта. – О, неплохо выглядите, – присоединяется к нам ментор, – Лаладж и Фонзи хорошо постарались. А как добыча камня связано с доспехами? Я ничего не успеваю ответить, как кто-то говорит, что Парад Трибутов начнется через минуту. Я залезаю в колесницу, и протягиваю Мирте руку. Она, крепко ухватившись за нее, тоже залезает. Я все еще не отпускаю ее руку. Райан подходит к моему уху и говорит: – Сегодня тебе придется отпустить ее руку. – Почему? Ведь в прошлых играх некоторые выходили даже в обнимку. – Да, но это не прошлые игры. Тебя могут принять за слабого мальчишку, и для профи, Мирта станет первой жертвой. Они постараются ударить тебе прямо в сердце. А иногда удар в сердце, больнее, чем удар ниже пояса. – Я начинаю понимать, что он имеет ввиду. Но Мирта, услышав наш разговор, первая отпускает мою руку, и улыбается мне, я тоже улыбаюсь ей, хотя в глубине души мне не хочется отпускать ее руку. Тут открывается дверь в огромный зал, переполненными людьми, голоса которых были слышны даже досюда. Меня начинает переполнять «волнение», но никак не «страх». Первая колесница начинает выезжать, вторыми будем мы. Волнение накатывает на меня новой волной. При выходе Первого Дистрикта, толпа начинает гудеть еще сильнее. Я слышу, что играет музыка, но не могу понять какая именно. Ах, да, гимн Капитолия. И тут наша колесница трогается, и ведет нас прямо к выходу, прямо в площадь. При виде нас, толпа еще сильнее разревелась, начали кидать цветы, хлопать, некоторые даже бросали свои шляпы. Все зрители, как всегда, очень сильно разукрашены. Интересно, смывают ли они макияж хотя бы перед сном? Через минуты, осматривая зрителей, я заметил, что они смотрят в самый конец цыпочки, выстроенной из трибутов. Толпа кричала все сильнее и сильнее… Стоп, что-то не так. Вся толпа начала кричать что-то одно – «Китнисс». Я быстро перевожу взгляд на экран. Они горят! Трибуты из Дистрикта Двенадцать горят! Как такое возможно? Вся толпа смотрит только на них. Остальных трибутов забыли. Я начинаю злиться. Лошади подтягивают колесницу к президентскому дворцу. Звучат фанфары, и музыка обрывается. Президент Сноу, маленький, тщедушный мужчина с белесыми волосами, произносит с балкона официальное приветствие. Пока звучит речь, телевизионщики показывают лица трибутов. Но я вижу на экране, кому в этот раз отдают предпочтение. Во время национального гимна объектив камеры лишь мельком проскальзывает по всем парам, с тем, чтобы снова возвратиться к колеснице Дистрикта-12 и неотрывно следить за ней. Потом колесница делает еще один круг, и исчезает на воротах Тренировочного Центра. Ментор и стилисты помогают нам слезть с колесницы. Эшли стоит рядом с нами, посматривая на сторону Двенадцатых. – Черт, вас даже не заметили! – выплескивает ментор. – Нет, я горжусь своими мальчиками и девочками, они молодцы, – трепещет Эшли. – Да заткнись ты уже! – кричит на нее ментор. У Эшли начинают выступать слезы. – Что ты кричишь на нее! Она ни в чем не виновата! – как всегда, не смог удержаться я и на него накричал. – Я виновата, – говорит кто-то. Это – Лаладж. Я замечаю, что мой стилист стоит в углу, трогаясь большим и указательными пальцами на переносицы. У нее был вид огорченный, видно было, что она терзала себя изнутри. Я подхожу к ней. – Прости, Катон, я не смогла помочь вам, прости что… – Нет, не надо извиняться. Ты сделала, что могла. И я благодарен тебе за это. Уверен, если бы не Двенадцатые, мы бы победили, так что не принимай всерьез этот проигрыш. Это твой первый год, в будущем ты станешь хорошим стилистом, – я смеюсь, она тоже улыбается, но не может предотвратить слезы, накатившие на нее так резко. И она обнимает меня. – Спасибо, Катон. – говорит она через слезы, и поднимает на меня глаза. Вся ее тушь стекла с ресниц и размазалась по всему лицу. – Иди, умойся, – говорю я с насмешкой. Лаладж отпускает меня и быстро уходит. Тут я замечаю ту самую «огненную девушку». Она о чем-то разговаривает со своим ментором. Кажется, его звали Хеймитч. Вдруг он замечает, что я смотрю в их сторону, и взглядом указывает на меня. «Огненная девушка» оборачивается, и сначала не может понять, куда смотрит ее ментор. Взгляд ее останавливается на мне. Я одобрительно киваю ей: мол, неплохо сегодня выступили. Хеймитч что-то говорит, и они уходят к лифту. Тут я замечаю, что Райан наблюдает за мной. – Чего уставился? Что мне нельзя смотреть на других трибутов? – он ничего не отвечает, только качает головой. Потом Эшли, я и Мирта залезаем в лифт, и поднимаемся на второй этаж. – А где Райан? – спрашивает Мирта. – Не знаю, у него какие-то срочные дела. – Тоже мне деловой человек, – выплескиваю я. – Катон! – строгим, в то же время ласковым голосом произносит Мирта. Мы добираемся до второго этажа. Эшли размещает нас по комнатам. Если внимательно присмотреться, то, наверное, эта комната больше чем наш дом. На дальнем углу, огромная кровать, где с легкостью уместились бы два здоровых, как я, человека. Все стены обвешаны картинами, во всех из них Капитолий. Справа находится дверь, ведущая в ванную комнату. А слева окна, которые могут увеличивать или уменьшать отдельные части панорамы города. Я подхожу к окну. Внизу, люди смеются во весь голос, что-то обсуждают, спорят. Гул машин приглушает разговоры, делая их неслышными и непонятными. Тяну руки к окну. На первый взгляд, кажется, что там нет стекла, такое чувство, что я бы мог высунуть оттуда руку, и ощутить приятный, холодный ветер. Но руки останавливает невидимое ограждение. Ограждение это ледяное. Хочется раздеться и прижаться к нему всем телом. Но я, не двигаясь, стою на месте, чувствуя, как окно согревается от тепла моих рук. Постояв еще минуты три, я иду в ванную. Включаю душ. Ставлю на самую прохладную температуру. Холодная вода, текущая по всему телу, щекочет спину. Перед глазами встают картины сегодняшнего дня. Приезд в Капитолий, мой костюм, Парад Трибутов, наш провал, слезы Лаладж… Мысли прерывает стук в дверь. Эшли сквозь дверь говорит, что через двадцать минут будет ужин. Меньше всего мне сейчас хочется выходить из воды, но все же думаю, будет неправильно, если я не приду. Вытираюсь досуха, надеваю легкое трико и черную футболку, которая немного узковата. Когда я вхожу в столовую, Мирта, Лаладж и Фонзи стоят на балконе, выходящем на город. Я рад стилистам. Они, как и Эшли с Райаном стараются помочь нам. Райан. Его нигде не видно. Интересно где он сейчас. На столе лежат несколько блюд. Грибной суп, зелень с крохотными помидорчиками, жареное мясо с кровью, нарезанное тонюсенькими лепестками, макароны в зеленом соусе, нежный сыр, подаваемый со сладким черным виноградом. Когда мы сели за стол, пришел Райан, и как то подозрительно на меня смотрел. – Где ты был Райан? – спросила его Эшли. – Срочные дела. Усевшись за стол, мы все, ни о чём не разговаривая, принимаемся за еду. И только что замечаю, что Лаладж совсем не накрасилась. Разве что легкий румянец на щеке. Несколько молодых девушек, кружатся рядом с нами, как пчелы вокруг меда. Если кто-то закончит с едой, одна из них подходит и забирает тарелку, когда приносит следующую еду. Через пару минут мой живот уже полон едой. Одна из девушек, брюнетка, подходит ко мне, держа в руках картофельное пюре с говядиной. – Нет, нет, спасибо, я не хочу, я уже наелся, – она быстро отходит от меня. Я вижу на себе изумленный взгляд ментора, – что, в меня уже больше ничего не лезет. – я только что заметил, что Эшли точно так же на меня смотрит. – Что-то не так? – Ты не должен говорить им спасибо, и должен обращаться только с приказами, – говорит мне ментор, сверля своим взглядом. Не выдержав этих издевательств, я встаю со стола и начинаю кричать: – Знаешь что, Райан, плевать я хотел на твои правила, на правила Капитолия! Я делаю, что хочу, ясно? Ты и Капитолий ничего не сможете со мной сделать, – беру в руки вазу с цветами и собираюсь бросить. – Только попробуй что-нибудь разбить! – говорит мне ментор – А то что? Что мне будет? – говорю я ему и разбиваю вазу, бросив его на пол. Чтобы разозлить Райана еще сильнее, подхожу к той самой служанке и встаю на колени, целую ее руку и говорю: – Спасибо вам за чудесный, расчудесный ужин. Надеюсь, вы простите меня за разбитую вазу и за то, что напугал вас, – встаю с колен и направляюсь в свою комнату. – Катон, вернись и извинись, сейчас же! – кричит мне ментор. – Я уже извинился, – говорю я, не оборачиваясь, и запираюсь в комнате. Ложусь в кровать и пытаюсь отгородиться от плохих мыслей, не хочу думать о плохом, и пытаюсь заснуть. Через минуту я понимаю – заснуть мне не удастся. Насколько сильно я пытался заснуть, настолько сон покидал меня. И через полчаса попыток, я бросил эту затею. Минуту спустя, я стою уже у двери Мирты, надеясь, что она тоже не спит. Дверь не заперта. Входя в ее комнату, я чувствую легкий, прохладный ветерок. Она спит. Наверное забыла закрыть окно. Я решаюсь войти. Подойдя к ней, я замечаю, что она дрожит. Быстро закрываю окно, и прикрываю ее одеялом. Пару минут смотрю на неё, потом целую ее в щечку, и уже было собирался уходить, но она взяла меня за руку. Не уходи, пожалуйста. – Я присаживаюсь рядом с ней на корточки. Она смотрит на меня своими голубыми глазами, которые так красиво блестят, несмотря на то, что свет с улицы слабо освещает комнату. Убираю пряди волос с ее лица. – Прости, – я улыбаюсь, – не хотел тебя будить. Ты так красиво спала. – она выдавливает из себя смешок, подобный смеху, когда человек смущается. Но через мгновенье мы опять смотрим друг другу в глаза. Я нежно ласкаю ее по волосам. – Останешься со мной? – прерывает тишину Мирта. – А ты этого хочешь? – Очень, – поднявшись, целует меня прямо в губы. – Ну, если ты настаиваешь. Я медленно залезаю в кровать. Ложусь рядом с ней. Она поворачивается ко мне спиной и прижимается. Я обнимаю ее. – Спокойной ночи, – шепчет она. – Спокойной ночи. Я люблю тебя. И я погружаюсь в сон. Так же, как и Мирта.