Сны Бальдра

Порой могло показаться, что всякие хитрости со взаимопомощью среди кадетов ничуть не возбранялись, а наоборот, негласно поощрялись. Понести чужой рюкзак, дать возможность кому-то другому первым добраться до найденной мишени и всё в этом духе... Возможно именно поэтому строгий во всём остальном Кит Шадис почти никак не отреагировал на тот инцидент со сбежавшей лошадью и двумя парнями, загулявшимися в поздний час за пределами казарм и вообще тренировочной базы. Несмотря на всю свою свирепость и придирчивость, он смотрел сквозь пальцы на многие вещи. К тому же он сам отправил Марко на поиски Жана, а блудная кобыла под утро тоже вернулась домой. - Явилась, не запылилась! - сказал Жан, сверля морду Калли злым взглядом.- В глаза мне смотри, животное. Ты зачем меня сбросила? Затем он вздохнул и даже дал ей пучок сена, который та благодарно приняла мягкими губами и стала жевать. - Ладно, ты прости меня тоже. Мы же с тобой знаем, что это всё из-за Эрена... Как раз проходившая рядом Микаса кинула на Жана весьма подозрительный острый взгляд. - Мля, - сказал он тихо себе под нос, когда она отдалилась на почтительное расстояние. - Как твои дела, Жан? - на его плечо легла широкая тёплая ладонь. - Слышал, ты вчера с лошади упал. Ты не ушибся? По щеке парня поползла кривая ухмылочка. - Райнер, только не говори, что готов теперь носить мой рюкзак, если моя спина откажет и сломается, - сказал он, оборачиваясь. - А потом мне ещё придётся откармливать тебя своим обедом в знак благодарности. - Эм, нет, я просто... Хотя это неплохая идея. - Спасибо, братан, но моя жадность до еды сильней, чем боль от помятой спины, - сказал Жан, улыбаясь лукаво. На самом деле этот светлый во всех смыслах человек с лучезарной улыбкой, смелым взглядом и огромным прожорливым телом, казалось, никогда не просил ничего взамен за свою помощь. По доброте душевной ему, конечно, перепадал лишний кусочек из чужой порции. Были и особо ленивые люди, не хотевшие впахивать, которые заранее договаривались с ним с той лишь целью, чтобы под каким-нибудь предлогом спихнуть на его могучие плечи свою ношу и не выглядеть при этом неблагодарными скотами. А ему было всё равно кому помогать, ведь его физической силы наверно хватало бы ещё на столько же и ещё чуть-чуть. К тому же он делал это из чувства неокупимого вечного долга перед товарищами, особенно теми, кто был сильно слабее его самого. Ему доставлял удовольствие сам факт помощи и те благодарные глаза, что дарили ему люди за оказанную услугу. В двух словах, Райнер был вторым после Кристы аукционом невиданной добродетели всея взвода. - Как знаешь, брат. Но если сломаешься на пробежке, дай знать, - он погладил по морде высунувшуюся из своего денника лошадь, почёсывая подушечками пальцев белый ромб на её широком лбу. Затем они вместе вышли из конюшни. Райнер, будто взирающий на свои владения правитель, искал ещё кого-нибудь маленького и беззащитного, кому не помешало бы его покровительство. Он смотрел: хорошо ли живётся его маленькому народцу? Хорошо... И полный спокойствия и удовлетворения взгляд вновь закрывали светлые ресницы. Каждый занимал своё свободное время как хотел. Большинство отдавало предпочтение дневному сну, некоторые веселились, иные желали поднаточить свои боевые навыки или разобраться со своими УПМами, если чувствовали, что система работает не правильно. Марко уже одобрительно глядел на Жана, расседлавшего свою нерадивую лошадку после прогулки. Судя по всему, он был немало доволен результатами их незапланированной тренировки, а потому шёл рядом с Жаном и хлопал его по плечу. Тихий Бертольд скорее всего читал очередную книгу, взятую из небольшой скудной библиотеки, организованной инструкторским составом специально для досуга молодых солдат. Хорошее дело почитать книжку, однако слишком скучное для Райнера, поэтому он предпочитал использовать своё время с большей пользой для себя и окружающих. Он задрал голову в небо. По его голубому лугу ползли лавинами внушительные серые тучи, предвещающие дождь. Ветер потихоньку поднимался, нося в себе пыль и листья, сорванные с деревьев. - Так и думал. Будет дождь. - Ну вооот... - вздохнул Конни, сидящий около самого входа в конюшню на каком-то деревянном бочонке, как на табурете. - Будем бегать по воде. Может всё-таки пронесёт? Что там наш великий предсказатель во сне показывал? Марко и Саша, сидевшая на корточках рядышком с Конни и по обыкновению что-то жующая, тоже посмотрели на небо внимательно. - Бертольд? - спросил Жан и уточнил. – Свернувшись клубочком, слюни в подушку пускал, вроде как. - Точно грозе быть, - подвёл итог Райнер, но тут же поспешил разбавить сей прогноз чем-то светлым. - Но согласитесь, всё лучше, чем по жаре бегать. Конни горько усмехнулся, покосившись на тучи. - Жар кости не ломит. Райнер только плечами пожал, проходя мимо. Похоже холод его ничуть не пугал, скорее даже наоборот, он находил дожди весьма благодатными, освежающими раскалённое от нагрузки тело; тело, в жаркой плоти которого под большим секретом запрятана великая сила воина, закованного в непробиваемые латы. Его разбег громоподобен, сокрушающие удары разят наповал. Всё это, безусловно, опасно, но оно, что бы там не говорили, настолько надёжно сидит в солдатском сердце, с триумфом отданном человечеству, что становится условно безвредным. Впрочем, не о бронированном гиганте шла тогда речь... Не это видел в нём Жан. Он смотрел на Райнера со спины и видел, как последние лучи света путаются в коротких солнечных волосах, будто его голова и излучает этот свет. Постепенно свет исчез, утонувший за серыми тучами. Издалека донёсся еле слышный гром, когда Райнер обернулся, одарив всех, кто шёл за ним, своей улыбкой, не теряющей лучезарности ни на секунду. - Ну что, все готовы протрястись под летним дождиком? Кому-то может и дождик... А вот Жану то, что накрыло их марш-бросок, явилось грозным штормом. Молнии сыпались одна за одной, расчёркивая потемневшее небо. Небесный молот ковал их без остановок, мерно ударяя громом по затянувшейся чёрными тучами наковальне. Плащи, ровно как и вся остальная одежда, давно промокли насквозь. Вода хлестала со всех сторон, она текла по согнутым в лёгком быстром беге локтям и неприятно чавкала в ботинке. Замёрзший Жан то и дело фыркал, ругаясь бесшумно. Но даже не сырость и холод злили его больше всего. Спина под гружёным рюкзаком всё ещё ныла из-за недавнего падения с лошади. Он иногда даже кряхтел, скрипя от обиды, но и не подумывал о том, чтобы отстать от бегущего впереди Конни, которому он буквально дышал в лоснящийся от влаги бритый затылок. Он покосился на Райнера, что бежал чуть позади. Тот, казалось, чувствовал себя превосходно, судя по блеску в глазах, с которым он оглядывал всех бегущих. Райнер возвышался над их головами, как артиллерийская башня над крепостью, как скала над лесом, рассекая своими огромными плечами мокрый ветер и брызги дождя. Вода хлестала по его телу, ручьями струилась по коже под одеждой, холодными, но не смеющими заставить его замёрзнуть. Он был слишком горяч, как вечно светящее в любую погоду солнце. Во внимательных глазах, ищущих тех, кому нужно его покровительство, плясали и резвились белые отблески молний. Молнии, прыгавшие над лесом, отбрасывали холодный резкий свет на его лицо и волосы, могло почудиться, именно их кончики источали все вспышки, искрясь и потрескивая. Жан перехватил его взгляд и тут же поспешил отвести глаза, чтобы не привлекать внимание. Он не хотел показаться слабым, а потому начинал молить про себя, чтобы Райнер и не думал приставать к нему со своими желаниями помочь понести рюкзак, набитый камнями для лишней тяжести. К счастью, Райнер отвлёкся на захромавшую Кристу. За спиной послышалась возня и шёпот, очень кстати скрываемый естественными звуками грозы. Похоже, девушка тоже отнекивалась от помощи, но и великий воин отступать не собирался, настаивая на своём. - Рядовой Браун! – раздался грозный голос Шадиса. «Попались…» - подумал Жан про себя, уже представляя себе, что этот изверг всех остановит и заставит смотреть на то, как Райнер отжимается, лёжа животом и мордой лица в грязи. - Я! – откликнулся виновник. - Отправляйся в конец колонны, встанешь замыкающим! Жан удивился, услышав это. Для наказания всё было слишком просто. Вскоре он решил обернуться и посмотреть в чём причина такой перестановки. Она оказалась довольно проста и банальна. Армин отбился от отряда и теперь довольно сильно отставал. Кирштайн был готов поспорить на свой ужин, что инструктор, зная любовь Райнера всем и вся помогать, не случайно отправил его в конец. Он, вероятно, ставил на то, что кадет скажет что-то ободряющее, что заставит Армина бежать быстрее или же просто заберёт у него чёртов рюкзак. Всё так и было. Жан ухмыльнулся. «Толковый мужик, хоть и пытается выглядеть тираном!» Вернулись кадеты уже под вечер, уставшие и мокрые, но при этом выжатые, как тряпочки. Впрочем, мысль о сытном ужине заставила их заметно оживиться… Уже переодевшись в сухое, все они собрались в столовой. Вскоре смели всё, и даже добавку. Оставался только компот, его всегда оставалось много. Дело в том, что очень многие не любили компот из-за того, что он был слишком кислым. Так вот Райнер, Конни и Саша, пользуясь тем, что эту жижу никто не пьёт, устроили целое состязание, кто больше выпьет, чем изрядно забавили своих товарищей. Мальчики и девочки собрались вокруг соревнующихся и с интересом наблюдали за их успехом. Конни срезался после четвёртого стакана, а вот Райнер и Саша шли на рекорд, допивая уже по шестому. - Ребята, куда столько, вы же лопнете! – причитал Марко. - Нет, нет, пусть пьют. Туалет недалеко! – хихикала Имир. – Пей ещё, Райнер! Пей! Все смеялись, глядя на то, как Браун вливает в себя последние капли и тянет руку за седьмым стаканом. Только Бертольд и Анни тихо сидели в стороне, не участвуя в шоу. Берт лишь тихо наблюдал со стороны, а девушка и вовсе не смотрела, не находя эти игры интересными. Саша тоже хотела приняться за седьмой стакан, но поняла, что исчерпала свой предел и со скрипом признала своё поражение. Райнер звучно приложил кружкой по деревянному столу, чуть не расплёскивая остатки напитка, и победно улыбнулся. - О да! Я снова победил! – просиял он, кулаком утирая влажные губы. Конни подхватил его руку и поднял выше. - Вот он наш герой! Созерцайте победителя! – воскликнул он радостно. - Я бы победила, если бы Армин не отдал мне своё второе, - сказала Саша досадливо. – Но было так вкусно… - Не волнуйся. В следующий раз я тебе поддамся, - ответил Райнер, хитро подмигивая. К крепышу подошёл Бертольд и застенчиво положил свою влажную длинную ладонь на мужественное плечо друга. - Может пойдём уже…? – спросил он робко. - Спать давно пора. - И то верно. В казармы Райнер, Берт, Жан и Марко возвращались вчетвером. Дождь уже закончился, а потому на улице теперь стало очень хорошо, что было друзьям на руку. Райнер еле передвигал ноги. - Я чувствую себя так, как будто съел колоссального гиганта! – смеялся светлый воин, хватаясь за живот. - Райнер! – Бертольд тихо пихнул его локтём в бок. - Ай, тихо ты… - А я говорил, что нельзя столько пить, - говорил Марко взволнованно. - А, да ладно, до утра пройдёт, - отмахнулся герой. - Кстати, Жан. Как ты? Спина всё ещё болит? - Ноет немного, но это ничего, - ответил Жан устало. – Но нести до казарм меня не стоит, да и у тебя не выйдет сейчас, с таким-то животом. Райнер рассмеялся, но тут же прервался, так как ему стало тяжело. Дойдя до казарм, мальчишки отправились каждый по своим койкам. Через некоторое время дали отбой и свет был погашен. Жан устраивался поудобнее, свивая себе уютное гнёздышко из подушки и одеяла. Как вдруг почувствовал, что к нему кто-то подошёл. - Эй, Жан! - Райнер?! - воскликнул он шёпотом. - Какого хрена? - Может тебе всё-таки помять спину? Берт говорит, что я очень хорошо массаж делаю. - Спать иди, идиот! – фыркнул тот в ответ. - Ладно, ладно. Спокойной ночи, брат. "Брат..." - повторил про себя Жан, засыпая. Тогда он спал без задних ног. Тогда он мог звать Райнера своим братом... *слог древних сказаний* Крепко спит воин, крепко спит Жан, но сны тревожные плывут в голове. Сны непонятные, полные смуты, что вязью рун свой горький яд вливают под кожу, как клыки у змеи. Спит Жан и видит, как мечей ясень латный, из асов воин могучий, владыка грозы, муж лучезарный, далече-далече идёт в Йотунхейм. Райнеру ветер дует в лицо, кудри светлые легко теребя, улыбка сияет на белом лице. С ним его молот, что в небе громом вспышки куёт, с ним его верные слуги Конни да Саша, с ними и Локи идёт тихо-тихо, почти незаметно, что-то шепчет под нос. Райнер путь свой далёкий держит к Утгарду, столице, где правит турсов хитрый король. Говорили в тавернах людских, да в чертогах у асов, что был король тот искуснейший маг, такой, что никто победить не мог короля. Отправился воин, защитник людей, ища себе славы, в тот йотунский город, чтобы силами меряться с их королём. Имир была там, и вершила пиры она в ужасном Утгарде, на тех пирах гиганты да тролли, великаны да йотуны разных стихий забавлялись играми тёмными. И танцы их первобытные погружали в любострастный магический транс, тех, кто несчастен был угодить в их цепкие лапы. Их пасти голодны были до человеческой плоти, а в глазах и улыбках ужас всех смертных горел. Но только воин Асгарда не страшился их глаз и клыков, ведь был он храбр как волк, и силён как медведь, и здоровьем крепок как бык. Он пришёл во дворец, и откланялся он хозяйке Утгарда. - Ах, это же сам громовержец, сам Райнер латный! - сказала с насмешкой она, сидя на каменном троне. - Что привело сына Одина в мой милый дом? - Здравствуй, хозяйка, - сказал он учтиво. – Велик и огромен твой славный дворец. Но я пришёл не гостить, а тебя на честный поединок с собою позвать. Донесся слух и до наших земель, что ты маг такой, что не победить тебя боем. Вот я пришёл, чтобы вызов бросить и тебя, Утгарда хозяйка, в испытании твоём победить. Рассмеялась Имир, до редких веснушек оскаливши рот. - Что ж, будут тебе испытания, Райнер из асов! Будет потеха моим сёстрам и братьям посмотреть на то, как величайший из воинов передо мной на колени падёт! И схватился воин за молот, что пояс его охранял, да взмахнул он им в могучих руках. - Кто готов со мною сражаться? Кто готов моей грозной силы познать? - Погоди, погоди, - говорит спокойно Имир. – Пусть сначала ради забавы, ради потех, твои спутники вызов бросят слугам моим. Кто из них в чём горазд? Локи умный тихо молчит, глядя вокруг. Но гордо выходит Конни на шаг целый вперёд, красивый, по юному хрупкий, молодецки задорный. И звонкими струнами слова Конни звучали: - Я быстр, как ветер, я ловок, как тень! Спорим, что не найдёшь ты, Имир госпожа, в своём войске такого, кто сможет меня обогнать. - По рукам, ловкий мальчик! – Утгарда хозяйка ему отвечает. – Я уже знаю, с кем ты будешь бороться за свою честь. Конни и его соперник, тени подобный готовились к бегу. И вот стоят они оба перед чертой, и вот дает Имир к началу сигнал. Стремглав бежит Конни к концу, быстрей дикого ветра. И рад был мальчик тому, что победа уже лежала в кармане. Но взглянул он на финиш, а соперник уж там стоит, у черты. - Ну что за проклятье?! - Конни воскликнул. - Почему меня он первей?! Стоило мне лишь о победе подумать, как тот другой уже впереди очутился! Смеются гиганты, задыхаясь и зубоскаля. Смеётся Имир: - Эй, смотри-ка, мой гость, воин латный! Не так уж и быстр был твой слуга! - Полно, хозяйка, тебе хохотать! - говорит Райнер, светлые брови нахмуря. - Пусть теперь Саша тебе вызов бросает. - А спорим, что я могу съесть мяса столько, что ни один из твоих страшных слуг меня не поборет вовек? - сказала девчонка, гордо выйдя вперёд. - Я охотница из умелых, я диким зверем чую добычу, и мой голод до мяса предела не знает! - По рукам, охотница юная! - Утгарда хозяйка ей отвечает. - Я уже знаю, с кем ты будешь бороться за свою честь. И вот за широким столом сидит храбрая Саша, а напротив соперник её величавый. И едят они много, лишь изредка йотунским пивом еду заливая. Имир считает, пытаясь не сбиться: глотают соперники блюдо за блюдом, и нет пределов их голода впрямь, но и не видно конца той горе, тем сочным мяса кускам. Уж давится Саша, ей с той горой никак не расправиться, а враг её продолжает есть всему вопреки, легко-легко, кусок за куском, блюдо за блюдом. Он пожрал махом всё: мясо, все тарелки со скатертью белой и широкий стол, рублёный из старых дубов. - Ну что за проклятье?! - Саша воскликнула, едва шевелясь. - Как меня он смог победить, ведь меня вечный голод терзал... Смеются гиганты, хрипят, животы надрывают. Смеётся Имир, хозяйка Утгарда: - Смотри, латный воин! Не так уж твоя служанка была голодна! - Ну, полно ж, хозяйка, тебе хохотать! – рычит Райнер сурово, кулаком стуча по столу. - Теперь твой черёд бросать вызов, и помни, ты вызов бросаешь могучему воину, кому молний и грома стихия подвластна. Что бы ты не придумал, хозяин Утгарда, как бы не пытался меня победить, ты проиграешь, ведь я сильней! - Увидим, увидим, мой гость! – ухмыльнулась Имир. - Теперь же слушай моё испытание! Видишь, я бычий рог тебе принесла, что до краёв наполнен водою? Победишь ты, коль сможешь испить его залпом до дна, а коли прервёшься, ты проиграешь. Рассмеялся вдруг Райнер, громом смеха стены замка тряся. - Не смеши меня и мой молот, свой давай сюда бычий рог, я его на раз осушу! И стал воин пить, запрокинув лицо к потолку. Журчит вода в роге, всё льётся и льётся, будто у рога того нет вовсе дна. А вода солона, так солона, что рот сводит от всей той горестной соли, что в ней раствориться успела. Стал воин латный, хрипеть, задыхаться, воду хлебая, хлебая-захлёбываясь, что не продохнуть ему грудью широкой, обителью сердца. Всё пьёт он упрямо, да только вода та чрез глаза его слезами изливалась на пол. Не выдержал, бросил, воду разлив, не смог он пить залпом бесконечную реку, что из рога в глотку текла. Смеются гиганты, хохочут, рты оскалив, не могут никак смех свой жуткий унять. Смеётся Имир: - Глядите! А воин хвалёный не так и вынослив! Не так уж твёрд оказался этот «защитник»! - Не смейся, хозяйка! – Райнер хрипит, злобно стиснув свои кулаки. – Другое придумай мне испытание, чтоб было получше, да посерьёзней, где я силой своей блеснуть буду рад. - Хочешь силу воинскую свою показать? Так возьми ты своего милого друга, Бертольда, да попробуй его к морю на руках своих отнести. Или же хотя бы с пола поднять! Глядит воин латный, стоит его друг, прямо тут, среди зала. Высок Бертольд, да для Райнера то не преграда, подходит он ближе, улыбкой светлой блистая и тихо смеясь. И хватает он друга, хватает руками, да от пола не может никак оторвать, даже с места немножечко сдвинуть. Напрягает мышцы крепкие воин, тужится, от боли рыча и пыхтя. Но стоит на месте его лучший друг, обливается потом, так же, как потом обливается Райнер. Смеются гиганты, смеётся Имир, лишь громовержец всё не сдаётся, силясь Бертольда на руки взять. Ему товарищ на ухо шипит, тихо шепчет ему, умоляя: - Спаси меня, мой друг, лучезарный мой громовержец, мой воин великий! Вынеси меня к морю Мирдгардскому, верни моё тело домой. Ты помнишь, наш дом на краю самом света, где мы мир людской стережём от всех бед? Там наше место, там земля наша и наш океан! Пуще прежнего старается Райнер, стремясь друга спасти, спасти-донести до заветной черты, где земля граничит с водой. Но давит на грудь колоссальная тяжесть, что дышать возможно лишь через боль, мутнеет взгляд светлый, кружится голова что от хмеля. Кажется воину, будто огромный змей его тело оплёл, в кольцах могучих его удушая. - Брось это дело! – Имир говорит. - Надорвёшься ты, не сумеешь! Но воин упрям, не сломить его дух. Он снова и снова Бертольда хватает, и вот его друг пошатнулся, готовый поддаться, вот-вот его Райнер с пола поднимет. - Стойте! Довольно! – закричала Имир. - Ты меня прерывать смеешь, когда я почти победил!? – взрыкнул воин взбешённо, хватаясь за молот тяжёлый. – Хватит глупых потех, я тебя вызываю на бой! - Погоди, погоди, - говорит хозяйка лукаво. – Что-то сегодня я слишком не в духе, да спину я простудила вчера. Сразись-ка ты лучше с воином, что всех сильней. Он тебе, Райнер могучий, соперник достойный… Громовержец взревел, молнией синей искрясь: - Веди сюда воина! Я его поборю! И выводит Утгарда хозяйка своего бойца, а боец тот Райнеру дышит в грудь. Кажется воину, что еле стоит он, что только тронь, да рассыпется враг его прахом. Рассмеялся ас громовой, соперника своего увидав, да вешая молот на пояс. - И это твой воин? Больно уж он не высок! – хохочет сын Одина. Молчал Локи. И промолчала Имир, к Райнеру ближе своего бойца подтолкнув. И только шагнули они другу друг навстречу, увидел ас холод в глазах светло-синих, да оскал лживых губ, да волосы белые, точно поседели давно от глубины омута стариков и старух. Показалось ему, будто в глазах его Леонхарт блеснул бесчувственный лёд, да не знающий жалости крепкий удар притаился в тонких коленях. Почудилось Райнеру, будто улыбке Арлерта, оскалу желчному, и врага языку верить опасней, чем ходить по мечам. Явилась асу в тот жуткий момент вся суть Аккерманова, вся острота и вся жесть мечей, что срубают ладони и шею кромсают. Будто в когтях тех кривых, в зубах тех острее ножей, как-то Марсель погиб. Пронзил ужас немой огнём бывшее сердце, страх лишил всяких сил. Поставил Райнера монстр тот на колени, а дальше сражаться было не нужно... Сам Райнер не помнил, как уходил, покидая ужасный Утгард, кишащий йотунской тьмой обмана и порочным развратом. Рядом Конни с Сашей шагали понуро, за ними и Локи плёлся, плёлся да языком тихо плёл. А вслед им, поверженным всем и побитым, хохотали гиганты, да Имир хохотала, Утгарда хозяйка, та, что вершит в Йотунхейма столице диких турсов пиры. Кричала Имир, Райнеру вслед: - Ты помнишь, как стремительно Конни бежал? Твой слуга очень скор, но он, тугодум, одной моей мысли быстрей быть не может. Ты помнишь, как много Саша за моим столом поглотила? Она была голодна, но не голоднее той огненной страсти, что в каждом гиганте живёт, той страсти, что им не суждено никогда утолить и насытить. Ты помнишь, я дала тебе рог с водой? То не вода была, а море тех слёз, что по твоей вине дети роняли, лили вдовы и сыновей потерявшие матери. А помнишь, ты пытался Бертольда домой унести? Тебе ли не знать, что он Змей Мировой, что его громадней, колоссальней и тяжелей не знает, увы, Иггдрассиль? И даже тебе, могучему асу и громовержцу, не хватит сил его на руки взять. А помнишь, ты был повержен и пал на колени? То были страхи твои, вся древняя боль, все те горькие из поражений, что вечно сердце режут на части. Ну и конечно, ты же помнишь того великана, которого ты встречал на пути, того великана, что Марселя на твоих глазах поглотил? Ведь то был я, господин всех гигантов и Утгарда король! И я тебя, сын Одина светлый, шесть раз обманул!