Мокрый нос, четыре лапы

      У каждой истории, какой бы невероятной и сказочной она не была, есть свое начало. Любая из них корнями уходит в свои неповторимые события, предшествующие действию. Везде есть причина и следствие, которые направляют временной виток в русло, привычное и истинно верное в данный момент.       А что, если бы все было иначе? Возможно, не было бы наших историй? К счастью или нет — этого никто и никогда не узнает.       Впрочем, стоит отбросить посторонние мысли. Этот виток событий берет свое начало немного позже, чем родилась Общая История, и чуть раньше, чем закончилась для этих героев. Не будем забегать вперед, просто заглянем в дверь переговорной корабля Энтерпрайз, что только что открылась, издав легкое шипение.       Коммандер Спок остановился на пороге и окинул помещение сосредоточенным взглядом. Он словно обдумывал свои действия и рассматривал все «за» и «против», которые имелись у него в голове в данную минуту. За широкой спиной вулканца нетерпеливо переминался с ноги на ногу Леонард Маккой. Мужчина определенно был взволнован больше, чем обычно.       Яркий искусственный свет лился из коридора и затенял мужские фигуры. На пол отбрасывались черные тени. Они дрожали точно так же, как и воздух между Споком и Леонардом.       — Компьютер, свет на сто процентов, — ровно скомандовал вулканец и уверенно шагнул в помещение.       Освещение включилось спустя мгновение, беспрекословно повинуясь приказу. Вся комната наполнилась голубым свечением. Коммандер прищурил карие глаза и с совершенно бесстрастным лицом осмотрелся вокруг. Под его взгляд попали: овальный стол в центре со стоящими вокруг стульями, и большой черный экран на дальней стене.       Спок расправил широкие плечи и, чеканя шаг, прошел через всю комнату к пульту управления. Он склонился над ним и застучал длинными пальцами по кнопкам аппарата.       Взволнованный доктор влетел в помещение, стоило лишь старшему помощнику перестать загораживать проход. А вслед за доктором в комнату проскочила четвероногая тень, клацая когтистыми лапами о пол. Эта тень быстро прошмыгнула под стол, словно старалась, как можно скорее скрыться от взгляда коммандера. В общем, так оно и было.       Леонард, запустив руку в растрепанные волосы, сделал несколько кругов около стола и остановился. Он оперся бедром о столешницу и скрестил руки на груди, выражая таким образом степень своего недовольство, которое, увы, осталось без внимания. Так как вулканец категорично отказывался замечать, как сверлящий взгляд Боунса, так и присутствие последнего в помещение.       По лицу доктора отчетливо читалось, что он собирается выдать что-то весьма нелицеприятное в адрес игнорирующего его первого помощника. Мужчина даже несколько раз начинал открывать рот, но так и не решился что-то сказать. Леонард громко вздохнул и с шумом осел в ближайшее переговорное кресло, с новой силой взявшись прожигать дыру в синей форменке Спока.       — Ваше поведение, доктор Маккой, совершенно не рационально и граничит с уровнем развития человеческой особи подросткового возраста, — абсолютно ровным голосом проговорил вулканец и выпрямился, перестав печатать и, наконец, снизошел до короткого ответа.       Боунс мгновенно взвился и подался вперед в своем кресле — его всегда выводила из себя поучительная и полная надменного превосходства манера общения старшего помощника. Доктор снова открыл было рот, чтобы сказать о накипевшем, но изображение на большом экране мигнуло несколько раз, и двусторонняя видеосвязь заработала.       Спок сделал несколько шагов назад и остановился возле стола. Он сдержанно кивнул, глядя на экран, и поприветствовал мужчину, изображение которого появилось перед ним.       — Адмирал, — учтиво произнес вулканец.       Брови его собеседника легко дрогнули в недоумении.       — Спок, — констатировал он и мельком окинул взглядом комнату за спиной вулканца. Приветственно кивнув увиденному на заднем плане Маккою, адмирал продолжил:       — Я ждал вашего с Джимом отчета через несколько месяцев.       — В связи с возникшими обстоятельствами я был вынужден связаться с вами раньше, чем планировалось. — Пайк заинтересованно приподнял темную бровь и еле заметно склонил голову, показывая, что внимательно слушает. — В связи с недееспособностью капитана Кирка...       — Коммандер, — мужчина мгновенно нахмурился и не дал вулканцу договорить, перебивая его, — вы, как никто другой, знаете, что Джим прекрасно подходит на эту должность, и он не раз это доказал, как лично вам, так и всему флоту. Ваши личные разногласия...       — Несмотря на наши с капитаном разногласия, я не стану сейчас упоминать о своем мнении по поводу его безответственного отношения к своей жизни и жизни всей команды в целом. Не стану говорить о преступном прошлом мистера Кирка, его всецелом отказе следовать уставу Звездного флота и здравому смыслу. И несмотря на мою уверенность в том, что нахождение мистера Кирка на должности капитана — не подвластная рациональному объяснению случайность, я не буду подвергать сомнению его назначение. Сейчас я считаю первостепенным сообщить о сложившейся ситуации и поставить вопрос о решение сложившейся непредвиденной проблемы, — голос старпома не дрогнул, пока он произносил эту тираду. Спок бесстрастно смотрел на изображение старшего по званию и не обращал внимания на то, как все больше хмурится его лицо.       — Поясните, — строго скомандовал тогда адмирал и выжидающе вгляделся в старшего помощника. Он приосанился и сцепил пальцы в замок, положив руки на стол перед собой. От прежнего — располагающего внешнего вида мужчины не осталось и следа, когда Пайк бросил испепеляющий взгляд на не вовремя хмыкнувшего в этот момент Маккоя, а затем вновь воззрился на вулканца.       На Спока же эмоциональное давление адмирала, казалось, не произвело никакого впечатления. Едва он успел отрыть рот, чтобы продолжить, как в разговор, весьма некстати, вмешался Леонард.       — Дело в том, сэр, что наш бравый старпом сделал из капитана кобеля. Уж не знаю, как ему это удалось, но факт остается фактом.       — Потрудитесь объяснить то, что вы только что сказали, доктор Маккой, — сурово проговорил Пайк, — подобное отношение к старшим по званию грозит трибуналом.       Адмирал хотел сказать что-то еще, но его тихий голос, не обещающий доктору ничего хорошего, был внезапно заглушен настойчивым собачьим лаем. Брови Пайка мгновенно приподнялись, когда под его внимательным взглядом из-под стола выскочил золотистый ретривер. Не переставая лаять, тот быстро завилял пушистым хвостом из стороны в сторону и поднялся на задние лапы, встав передними на стену под монитором. Пес высунул язык и по комнате разнеслось тяжелое дыхание. А мокрый нос уткнулся в экран.       «Пайк!» — радостная физиономия ретривера выражала узнавание и благоговение.       Лицо адмирала удивленно вытянулось: очередной пакет данных, переданный с далекого Энтерпрайз, содержал в себе изображение донельзя довольной собачьей морды. Физиономия ретривера заняла собой весь экран, а его умные голубые глаза были до боли знакомы.       — Собственно, вот это именно то, что я имел в виду, сэр, — хмыкнул раздраженный старший медик и посмотрел на изображение медленно осознающего истинное положение вещей Кристофера Пайка.       — Джим? — неверяще и как-то сконфуженно произнес старший по званию и перевел недоумевающий взгляд с человека на вулканца и обратно. Пес, услышав свое имя, отскочил от стены, звонко залаял и завертелся волчком. Кобель припадал к земле и резко подпрыгивал, играючи извиваясь всем телом. Нужда в подтверждении ранее казавшейся нелепой догадки адмирала отпала сама собой.       — И как давно он... так? — Изображение Пайка кивнуло на нынешнего капитана звездолета Энтерпрайз, который упоительно гонял блох за ухом, с наслаждением высунув язык и закрыв глаза.       — Благодаря своему старшему помощнику, второй день, — незамедлительно и охотно ответил Боунс. Мужчина пожал плечами, закинул ногу на ногу и выжидающе уставился на упомянутого помощника, победно прожигая взглядом дыру в его затылке.       Спок проигнорировал обвиняющую и провокационную фразу. Его поза и выражение лица не изменились ни на йоту, а голос был столь же ровным, как и до этого.       — Слова доктора Маккоя не являются полными. По моим подсчетам, мистер Кирк находится в подобном состоянии семнадцать целых и шесть сотых часа, — сказал вулканец, отвечая на вопросительный взгляд адмирала.       Боунс только раздраженно фыркнул, показывая все свое отношение к сложившейся ситуации, и перевел взгляд на экран связи.       — Хорошо, — Пайку, наконец, удалось совладать с охватившим его удивлением. Он задумчиво еще раз осмотрел комнату и сосредоточенно потер подбородок сложенными лодочкой руками. Кристофер, не в силах отвести взгляд, оценивающе смотрел на ретривера, который отчаянно тряс головой и разбрызгивал вокруг свои слюни. Вскоре, человек задумчиво продолжил:       — Отсюда напрашиваются два основных вопроса: «как это произошло?» и «как долго это будет продолжаться?».       После слов Пайка в переговорной воцарилась звенящая тишина и троица в ожидании уставилась на вулканца. Тот лишь кинул долгий бесстрастный взгляд на собаку и вновь перевел его на экран.       — Мы изучаем флору планеты М-406. Прежде чем сказать, как долго это может продлиться, потребуются тщательные исследования. — В голосе Спока, если прислушаться, можно было расслышать неподдельный интерес ученого, который проявлялся всегда, когда он говорил о не нашедшем объяснений феномене. Вулканец сделал небольшую паузу, прежде чем ответить на другой вопрос.       — Что же касается произошедшего, — продолжил старший помощник, — мистер Кирк, как и всегда, предпочел пренебречь предоставленной информацией и действовал в разрез с уставом Звездного флота, нарушив двадцать девятую директиву.       После слов коммандера морда пса выглядела так, словно он был оскорблен до самой глубины души. Кобель мгновенно взвился на лапы, развернулся к Споку, оскалившись, и утробно зарычал. Если собаки и могли выражать свои эмоции, то в голубых глазах ретривера сейчас горели самые настоящие обида и негодование из-за незаслуженных, несправедливых, по мнению пса, обвинений.       — Капитан Кирк подверг опасности успех миссии и жизни экипажа, рассчитывая лишь на необъяснимую удачу. Что неприемлемо, принимая во внимание вероятность отрицательного исхода в семьдесят три целых и две десятых процента, — вся поза коммандера выражала безразличие к тому, что он говорил. Он будто монотонно читал ежедневный отчет или отдавал сухие команды на мостике.       Пес с каждым словом Спока впадал во все большую ярость. Он высоко поднял остроносую морду и яростно, низко залаял, опустив хвост. Пушистая золотистая «щетка» подметала пол корабля при каждом движении ретривера, который негодующе вертел головой и топтался на месте, нетерпеливо переступая лапами.       По вине разозлившейся собаки в комнате воцарился такой шум, что Боунс прикрыл ладонями уши, а адмирал Звездного флота негодующе поморщился и инстинктивно отклонился от своего монитора.       — Джим, прекрати сейчас же! — не выдержал медик.       Леонарда не слышали. Ретривер продолжал бесноваться и сверлить яростным взглядом абсолютно игнорирующего его коммандера.       На переговорном экране было видно, как Пайк наклоняется вперед и подносит руку к своему монитору. По всей видимости, он сделал звук, доносящийся из своего устройства, как можно тише и откинулся на спинку кресла.       — Вы можете его вразумить? — наконец, спросил адмирал после нескольких долгих секунд молчания. Он перевел выжидающий взгляд с разъяренной собаки сначала на Боунса, который продолжал зажимать уши, потом и на равнодушного Спока.       Маккой многозначительно хмыкнул и саркастично вскинул брови, но все же поднялся со своего места. Он обошел переговорный стол и присел на корточки позади собаки, которая в этот момент как раз снова переступила лапами и врезалась задом в колени доктора.       «Боунс!» — ретривер обернулся через плечо, вскинул обиженную морду и отчаянно «пожаловался» на вулканца, гавкнув еще несколько раз, после чего, щелкая зубами, облизал угольно-черный нос.       — Хороший мальчик. Тихо, тихо, — успокаивающе начал медик, поглаживая пса вдоль мохнатой спины. — Будет тебе на этого гоблина самодовольного внимание обращать, — намного тише пробурчал себе под нос доктор так, чтобы его никто не услышал. Он обхватил все еще рычащего и вырывающегося пса одной рукой поперек груди, второй потрепал его по мускулистой холке.       Вулканский слух — острее человеческого, а потому коммандер прекрасно услышал приглушенные слова. Спок по очереди окинул Боунса и собаку быстрым взглядом, но промолчал. Он медленно переступил с пятки на носок, сцепил руки за спиной, вскинул подбородок и уверенно встретил взгляд адмирала.       — Мистер Кирк и в свою бытность человеком не воспринимал разумные доводы, — между делом отметил коммандер, невзначай намекая на то, что он думает о Кирке в целом и о его умственных способностях в частности. Однако на этот раз, если прислушаться, в его безэмоциональном голосе можно было расслышать нотки легкого удивления.       В ответ на замечание вулканца золотистый ретривер буквально взвыл. Он вырвался из удерживающих рук доктора и, семеня лапами, подбежал к Споку с желанием впиться зубами в его ногу. В последнюю долю секунды коммандер неспешно, и не теряя превосходства, отдернул ногу и отступил на шаг в сторону, даже не взглянув на злобного пса. Пасть собаки сомкнулась на пустом месте, а новый бросок Джиму не дал сделать подоспевший Боунс, обхвативший мохнатое тело сильными руками.       Вулканец медленно вскинул черные густые брови, что в его случае было высшим проявлением каких-либо эмоций. Спок, не моргая, смотрел на адмирала Пайка, и весь его вид словно говорил «Именно это я и имел в виду».       — Что ж. — Пайк моргнул и отвел взгляд от лица коммандера. Изображение мужчины на экране стало больше — по ту сторону связи он придвинулся ближе к своему монитору. — Думаю, в таком случае вы должны будете высадить... — адмирал замялся, глядя на рычащую собаку. Кажется, у него не поворачивался язык назвать животное «капитаном Кирком», — Джима на ближайшей космической станции, — закончил он.       Золотистый ретривер и удерживающий его корабельный медик одновременно вздрогнули. Парочка воззрилась на изображение Кристофера Пайка, и на морде кобеля проявилось мало чем отличающееся от лица Боунса выражение абсолютного шока. А адмирал все продолжал говорить, не обращая внимания на выражение шока, смешанного с изрядной долей неверия и негодования, на лице Боунса и его четвероногого друга.       — Первым шаттлом его заберут и доставят на базу Звездного флота, где о нем позаботятся. Я надеюсь, нам удастся разрешить этот... инцидент с наивысшей продуктивностью.       — Я его лечащий врач! И никто никуда не будет никого высаживать! И ни на каком шаттле Джим никуда не полетит! — повысил голос Леонард, когда оцепенение понемногу спало. Мужчина вскочил на ноги, сжал руки в кулаки и с упорством осла впился взглядом в изображение на мониторе. Боунс не собирался никому позволять отправить его лучшего друга ни в какие исследовательские центры. Он не хотел, чтобы Джима тыкали там иголками, пытаясь разрешить его «проблему».       Взволнованный окрик Леонарда привлек к себе внимание всех в этой комнате: Спок повернулся к доктору вполоборота и приподнял бровь; Пайк сурово прожег его взглядом; а ретривер участливо ткнулся мокрым носом в сжатый кулак и согласился с медиком — звонко гавкнул, вильнул несколько раз хвостом и сел на сапоги мужчины.       — Вы можете назначить капитаном корабля этого гоблина, пока мы не найдем способ вернуть все на свои места! Или прислать на шаттле «более подходящую кандидатуру». — Боунс негодующе всплеснул руками, не обращая внимания на нахмурившегося после «гоблина» вулканца. — Да хоть самого Господа Бога посадите в капитанское кресло, черт подери! Но Джим останется на Энтерпрайз. И никуда. Не. Полетит, — медик отчетливо выговаривал каждое слово и тяжело дышал от переполнявшего его чувства несправедливости.       Адмирал выслушал монолог разгневанного медика и помолчал несколько минут, задумчиво осматривая присутствующих в комнате. Он остановил свой взгляд на собаке и заговорил:       — Прости, Джим, — мужчина вздохнул, а его голос звучал действительно виновато, — но на космическом корабле не место для собаки, доктор Маккой, — остаток фразы предназначался уже доктору.       — Проклятье! — мгновенно вспылил Боунс. Он сделал шаг вперед, скинув мохнатый зад собаки со своих ног, и эмоционально зажестикулировал:       — Он не собака! Он наш капитан!       Боунс резко замолчал, осознавая абсурдность своих мыслей, и опустил взгляд на ретривера, который, высунув язык, умильно смотрел на человека снизу вверх. На довольной клыкастой морде, словно бутон розы, расцветало обожание и восхищение. Пес радостно тявкнул, увидев обращенный на него взгляд Боунса, и задышал чаще и громче.       — О-о-о... — обреченно застонал Мак-Кой и провел ладонью по лицу, а затем вновь эмоционально продолжил: — Да вы поняли, о чем я!       — И все же, — в свою очередь адмирал тоже не собирался уступать, — это приказ, — отрезал он.       — Тогда я хотел плевать на ваш приказ, — буквально прорычал Боунс и, опомнившись, нехотя добавил, - Сэр,       Спок все это время стоял в стороне и не вмешивался в разговор двух людей, решающих судьбу золотистого ретривера. Он медленно переводил внимательный взгляд между изображением Пайка, Леонардом и сидевшей у его же ног собакой. Спок считал поведение доктора не влезающим ни в какие рамки и доходящим до грани абсурда.       Несмотря на вспыльчивый нрав доктора и его неумение держать язык за зубами, вулканец всегда считал его разумным и здравомыслящим человеком. Но нынешнее открытое оспаривание прямого приказа наталкивало коммандера на абсолютно противоположные мысли. Он относил воцарившуюся перед ним картину к высшей степени проявления безрассудства.       Однако, хоть для себя Спок и называл поведение доктора глупым и иррациональным, в глубине его сверхлогичной души теплился крошечный уголек зависти. Ведь лично он не смог бы ослушаться прямого приказа, даже если бы от этого зависела его жизнь. Не говоря уже о той, как бы странно это ни звучало, собачьей преданности, проявляемой доктором, которую вулканец никогда не испытывал сам и не чувствовал на себе.       — Если уйдет Джим, — продолжал тем временем Боунс. В его голосе проскальзывали угрожающие интонации, но медика это не волновало — сейчас или все, или ничего, — то вслед за ним уйду я и, я полагаю, добрая половина экипажа.       — Вам знакомо слово «саботаж», доктор Маккой? — Лицо адмирала стало еще более суровым. Он прожег Леонарда хорошо поставленным командирским взглядом, предназначенным заставлять трястись волосатые коленки солдат.       Но старшего медика корабля Энтерпрайз это мало волновало. Он сделал еще один шаг вперед, выпрямился и расправил широкие плечи. Подняв подбородок, мужчина уверенно и бесстрашно смотрел в светлые глаза адмирала Пайка.       — Мне знакомо слово «преданность». Преданность своим убеждениям. Преданность миссии Энтерпрайз и ее капитану. Преданность лучшему другу. Преданность Джиму.       Услышав свое имя, пес вновь громко и счастливо гавкнул. Он быстро завилял хвостом и поднял благоговейный взгляд на лицо говорившего.       Адмирал взглянул на собаку, а затем на Леонарда. Мужчина с суровым видом поставил локти на стол, сцепил пальцы вместе и поднес их к лицу, прикрывая рот живым замком. А большие пальцы устроились у него под подбородком в виде опоры. Несмотря на то, что лицо Пайка по-прежнему оставалось устрашающим и сосредоточенным, до слуха коммандера отчетливо донеслось его тихое одобрительное хмыканье.       — Как вам известно, Энтерпрайз один из лучших исследовательских кораблей в Звездном флоте. С самой выдающейся научной командой, которая знает свое дело лучше, чем кто-либо. У нас оборудованные по последнему слову техники лаборатории, в которых высококлассные сотрудники уже семнадцать целых и шесть сотых часа, — Боунс косо взглянул на Спока, — не покладая рук, занимаются этой «мохнатой проблемой». У Энтерпрайз под рукой все необходимые средства для того, чтобы понять, как это произошло, и обратить все вспять, включая и образцы того, что так повлияло на Джима и сам Джим. Поэтому, при всем моем уважении, сэр, не зная, чем может обернуться сложившаяся ситуация, я не собираюсь тратить ни секунды, чтобы кого-то куда-то отправлять! Капитан останется на Энтерпрайз, чего бы мне это ни стоило. Под моим личным присмотром, — Боунс снова перевел пылающий взгляд на молчавшего все это время коммандера, — и присмотром научного отдела корабля Энтерпрайз.       Внешне Спок напоминал скалу — так сильно он был наполнен своим пресловутым «абсолютным спокойствием». Вулканец некоторое время сосредоточенно смотрел на разгневанного доктора, а затем, полностью отвернувшись от него, встал лицом к экрану:       — В словах доктора Маккоя есть логика. Делая поправку на отсутствие эмоционального равновесия доктора — его доводы верны. — Коммандер и ухом не повел, когда до его тонкого слуха донеслось недовольное ворчание Боунса о «самодовольных остроухих гоблинах, притворяющихся ярыми засранцами». — Приняв во внимание сложившуюся ситуацию, возвращение мистеру Кирку его... — Спок замолчал на мгновение, подбирая подходящее слово. Назвать человеческий облик Джима «истинным» вулканцу никак не удавалось себя заставить — уж больно натуральный пес из него вышел, — первоначального вида с большей степенью вероятности будет наиболее продуктивно на Энтерпрайз.       — Вот как. — Пайк внимательно осмотрел присутствующих. — В силу обстоятельств, мистер Спок, назначаю вас временно исполняющим обязанности капитана ЮСС Энтерпрайз. — Адмирал перевел свой взгляд на Боунса. — Я хочу, чтобы вы предоставляли мне отчеты о любом изменении в состоянии мистера Кирка, доктор Маккой. Я не стану отзывать команду с миссии и она останется для вас в силе. Вы можете оставаться на орбите планеты М-406 столько, сколько нужно. До тех пор, пока это не начнет вызывать лишние вопросы.       Коммандер Спок сосредоточенно сдвинул брови к переносице, но коротко и согласно кивнул, показывая, что принял новость к сведению и выполнит приказ.       — Если вы не успеете разрешить образовавшуюся проблему... — Кристофер Пайк прервал на мгновение свою речь, сделав паузу, он был собран и сосредоточен, когда смотрел на собеседников, — за оставшееся у вас время, то я буду вынужден придать огласке данную ситуацию. — Вулканец снова кивнул, полный уверенности и показного безразличия, а адмирал предостерегающе продолжил. В его взгляде, направленном на Джима, читалось искреннее сопереживание и волнение за судьбу человека, который был ему почти как сын:       — Как вы понимаете, при подобном исходе Джим будет официально отстранен от должности капитана по медицинским показателям. Его место должны будете занять вы, коммандер, а Звездным флотом к вам будет приставлен новый первый помощник.       Золотистый ретривер недовольно и тихо заворчал, скаля зубы, за что получил легкий тычок от Боунса по мохнатой ляжке и суровый взгляд Пайка. Пес вмиг успокоился и виновато опустил голову, прижав обвислые уши к голове. Он бросил на вулканца косой взгляд исподлобья, не обещающий ему ничего хорошего. После чего тихо заскулил, подобрал под себя лапы и лег на пол. Ретривер несколько раз щелкнул зубами, с чавканьем облизнул розовым языком нос и, положив голову на передние конечности, шумно вздохнул, поочередно и виновато глядя голубыми глазами то на Боунса, то на изображение Пайка.       — В таком случае, я считаю вопрос исчерпанным, — адмирал вытянул руку, отчего рукав идеально выглаженной формы задрался, обнажая запястье. Пайк взглянул на наручные часы, — если это все?.. — Он встретил очередной утвердительный кивок исполняющего обязанности капитана Спока.       Изображение, мигнув, пропало с экрана.       Как только видеосвязь прервалась, Леонард решительно развернулся к вулканцу. Спок зеркально повторил его движение, встречаясь взглядом с доктором.       — Вы хотели что-то сказать? — ровным и уверенным голосом спросил вулканец.       — О да, поверьте мне, еще как хотел, — Боунс скорчил вредную рожу, — капитан Спок.       Упомянутый Спок лишь безразлично вскинул бровь и чуть сильнее стиснул пальцы, собранные в замок. Но этот жест остался незамеченным для Маккоя, так как свои руки коммандер держал за спиной.       — Вы цапаетесь с Джимом с самого первого дня! И вы оба меня откровенно достали. Два малолетних ребенка, не поделивших игрушечный кораблик! Что в очередной раз между вами произошло на той планете, и кто из вас виноват, — вулканец открыл рот, но Боунс не дал ему заговорить, продолжив, — и кто из вас виноват — мне совершенно не интересно! Я доктор, а не нянька! — излишне эмоционально и негодующе возопил этот самый доктор, всплеснув руками.       — От Джима можно ожидать чего угодно, но вы, Спок... Вы-то вместе с вашей рациональностью, логикой и прочими вулканскими прибамбасами куда смотрели, что принесли мне в лазарет это, вместо Джима? — злой, как клингон, Леонард указал рукой на лежащего пса, который мгновенно вскинул голову.       — Гав!       — Ты вообще молчи, я с тобой не разговариваю! — рыкнул на собаку корабельный медик.       Ретривер стыдливо опустил голову обратно и потер лапой острую морду. «Спрятавшись», он посмотрел из укрытия на Маккоя.       Негодование Леонарда, казалось, лишь распалялось с каждым новым словом. Его южный акцент усиливался, как, впрочем, было всегда, когда Боунс начинал выходить из себя.       — Ты его первый помощник, а вместо того, чтобы ему «первым помогать», ты только и делаешь, что подначиваешь его.       — Вулканцы не «подначивают», доктор, — твердо уверил Маккоя Спок.       — Конечно! Вулканцы чего только не «не делают». Видимо, именно поэтому ты полувулканец. — Ни одна мышца не дрогнула на беспристрастном лице Спока на это заявление о своей истинной расовой принадлежности. Попытавшиеся было сжаться в тонкую полоску губы были остановлены горделивой волей. И мужскую фигуру окутало напряжение.       — Вы забываетесь, доктор Маккой, — ровным голосом прервал медика капитан Спок.       — «Вы забываетесь, доктор Маккой», — передразнил Боунс. — Я уже много лет доктор Маккой! А вот ты — его правая рука, несмотря на то, какие у вас с ним отношения. Если ты настолько недолюбливаешь самого Джима, то в следующий раз руководствуйся хотя бы своим хваленым здравым смыслом и логикой — вспомни о своем звании и должности, и не приноси мне внезапно особачившегося капитана!       — При всем моем уважении, доктор, капитан Кирк, — Спок кинул быстрый взгляд на лежавшего золотистого ретривера, который мгновенно отозвался тихим вредным рычанием, — никогда не прислушивается к рациональным доводам.       Пес мгновенно взвился, широко расставил лапы и вновь громко залаял, скаля зубы. А Спок тем временем продолжил монотонно и отстранено перечислять все, по его мнению, промахи и недостатки Джима. И даже взлом Кобаяши-Мару припомнил.       — Довольно! — взвыл Леонард. Он основательно потерял остатки терпения, которого у него никогда не было в избытке, в воцарившемся хаосе:       — Вы оба, — мужчина поочередно указал пальцем на виновников, — меня достали, триббл вас подери! Раз ты его первый помощник, тебе с ним и возиться, — сказал Маккой, в упор посмотрев на Спока. Он развернулся, чтобы уйти, — у меня лазарет, а не питомник для собак!       Корабельный доктор стремительно направился к выходу. Облегчение от того, что Джим остается на корабле, накрыло его с головой, но, несмотря на это, Боунс не собирался находиться ни минутой дольше рядом с вечно враждующим капитаном и его первым помощником. Золотистый ретривер, задрав остроносую морду, надменно прошествовал за Маккоем, полоснув пушистым хвостом по штанине вулканца. Доктор остановился у двери и раздраженно приложил ладонь к датчику. Дверь с тихим шипением открылась, и мужчина шагнул за порог. Но резко остановился и порывисто развернулся, будто что-то вспомнив:       — А ты никуда не пойдешь! — Леонард яростно зарычал и ткнул пальцем в сторону пса. Ретривер врезался мокрым носом в руку мужчины, издал непонятный удивленный звук и шокированно осел задом на пол. Собака вжала голову в плечи и отшатнулась назад от «указующего перста» доктора. Голубые глаза округлились, а обвислые длинные уши растопырились, откинувшись назад.       Выскочил в ярко освещенный коридор Леонард Маккой с одной-единственной мыслью — он как никогда осознал самый основной минус космоса в целом и космического корабля в частности — отсутствие возможности оглушительно захлопнуть за собой дверь. Боунс стремглав направился в свой лазарет, чтобы проверить анализы крови Джима и взаимодействие с ней пыльцы треклятых цветов. А заодно совместить приятное с полезным и опрокинуть стаканчик другой от нервов. Кажется, эти пять лет грозили стать одним из самых тяжелых, но не менее интересных, испытаний в его жизни и жизни экипажа Энтерпрайз.       Панель с шипением задвинулась перед носом золотистого ретривера, который развернулся к оставшемуся в комнате вулканцу. Если Споку не привиделось, то на морде собаки он совершенно точно заметил сейчас поистине человеческие эмоции: негодование, ослиное упрямство и... предвкушение?       Коммандер развернулся к двери и сильнее сцепил руки за спиной. Он смотрел в голубые глаза своего бывшего капитана и пытался понять, как дал им обоим до этого дойти, а главное, что с этим всем "счастьем" теперь делать.