Истерзанные души

Это утро было особенно тихим и свежим. Выбравшись на улицу из небольшого круглосуточного магазинчика, в который она заскочила, дабы прикупить продукты, за наличием которых Пабло теперь едва следил, Франческа поёжилась и устремила взгляд на холодное розовато-синее небо, затянутое тучами, меж прорезами которых алел рассвет. Ночная тишина и прохлада по-прежнему царствовали в городе, готовые вскоре расстаять перед вечной суматохой дня. Девушка, поплотнее укутавшись в тонкую куртку, прислушалась к вскрикам редких птиц да к звукам изредка проезжающих машин. В лучах едва уловимого, призрачного солнца первый снег, укрывший землю, слабо искрился. Очарованная безмятежностью мгновенья, Франческа вздохнула так глубоко, что закружилась голова; прищурившись на рассветное небо, она выдохнула облачко пара и, удобнее перехватив свою сумку, зашагала прочь. Прохожих в столь ранний час было совсем мало, и её охватило странное ощущение, будто бы она совсем-совсем одна на затихшей планете, затерянная и позабытая. Перед глазами начал вырастать переулок, где всегда жили тени, образуя мрак, не исчезавший даже в самые солнечные и яркие дни. Стоило Франческе увидеть это, как сердце её дрогнуло; она резко остановилась, когда на неё нахлынул внезапный страх, дыхание оборвалось, а глаза будто бы застлало пеленой. Всё бы ничего… но память безжалостно подсказывала, что этот тёмный переулок слишком похож на тот, в котором она находилась роковой ночью, когда по вине малолетних грабителей получила амнезию. Франческа, сама того не осознавая, отступила назад; ноги подкосились. «Это самая обычная, заурядная часть проспекта. Прекрати! — одёрнула она себя, хотя едва могла сосредоточиться; сердце больно колотилось в груди. — Ничего с тобой не случится, просто не думай о той ночи, не думай...» Но послушаться саму себя, попытаться обмануть себя же, заглушив собственные чувства, оказалось слишком трудно. Страх оживал при одной только мысли о том, как похож этот переулок на прежний. Ей бы обойти его стороной, но… в их городе таких мест было полно, и часто их обойти было не так уж легко. Неужели она теперь всю жизнь будет шарахаться от одного их вида? Это же глупо, усмехнулась Франческа. Это очень, очень глупо. В конце концов, помедлив ещё немного, она вздохнула — рвано, обрывисто — и шагнула вперёд. Внезапно из полутьмы переулка отделилась чья-то сгорбленная фигура, и Франческа едва удержалась от крика. Некто выступил вперёд, и она позволила себе перевести дыхание. Перед ней был бездомный, самый обычный, коих она встречала достаточно. Она окинула его осторожным взглядом и ощутила, как жалостливо сжалось сердце. Человек, стоявший перед ней, казался ужасно худым и немощным, едва державшимся на трясущихся ногах. Он был побитым, как дворовый пёс, и одетым в старые, жалкие лохмотья, не спасавшие его от холода, — уж слишком явно он дрожал. Его лицо было исхудавшим и морщинистым, от него несло перегаром и чем-то ещё, и Франческа, собравшись с духом, попыталась протиснуться мимо него. «Может, дать ему немного денег?» — мелькнула в сознании одинокая мысль, когда в затуманенных глазах бездомного блеснуло нечто, напугавшее её. — Это ты, — вдруг невнятно пролепетал он, потянувшись к ней грязной рукой. Испуганно отшатнувшись, Франческа едва не свалилась с ног и в ужасе уставилась на странного человека; внутри вдруг образовалась щемящая опустошённость. — Что? Её испуганный, дрогнувший голос, упавший до шёпота, прозвучал удивительно ясно в скопившейся здесь тишине. Вопрос вырвался невольно, неожиданно; она знала, что не стоит разговаривать с этим человеком, но его слова пробудили в ней странную, безотчётную тревогу. Бездомный смотрел на неё пустыми, мутными глазами, от взгляда которых бросало в дрожь, но в выражении его лица появилось что-то новое, то, чего не было ранее… понимание? радость? испуг? Второй раз за это утро Франческа неосознанно попятилась назад. — Это же ты, — вновь неразборчиво пробормотал он, пошатываясь, пытаясь дотянуться до неё. — Да… Я ведь узнал бы… Узнал бы тебя всегда… Столько лет, так долго… Но я узнал, всё… всё равно узнал. Я… тебя… нашёл… — его губы вдруг дрогнули, растягиваясь в улыбке. — Это ты. Франческа неожиданно догадалась, что означают его слова, и её сердце резко ухнуло вниз. Этот человек, одетый в старые лохмотья, грязный, явно спившийся, утверждал, что знает её. Конечно, он был пьяным, он был потерянным, он запросто мог спутать её с кем-то другим… да ради бога, он ведь даже ее имени не назвал!.. И всё же Франческу насторожили его слова. «Нет», — только и подумала она. Нет, только не это. Это неправда, это вздор. Ради бога… Что угодно, но только не это. Когда бездомный с кривой усмешкой потянулся к ней снова, Франческа больше не колебалась. Вскрикнув, она рванула в сторону, спотыкаясь и падая; глаза жгло отчаянием. Вскочив так быстро, насколько это было возможно, она побежала прочь из переулка, даже не оглядываясь; но буквально через несколько секунд она в кого-то врезалась, едва не сбив его с ног. Некто выругался невообразимо знакомым голосом, и девушка ощутила, как часть напряжения оставляет её. Кусая холодные губы, она удивлённо, растерянно смотрела на взъерошенного Пабло, одной рукой придерживающего её за плечо, а другой потирая собственный лоб. Выглядел он не менее поражённо. — Франческа… — выдохнул он, и от звука собственного — собственного же?.. — имени её сердце сжалось. Мужчина пристально смотрел на неё, и в свете утреннего солнца можно было отчётливо разглядеть лилово-чёрные синяки, залёгшие под его глазами. — Что ты… — Откуда ты здесь? — перебила его она; голос дрожал и обрывался. Пабло напряжённо покачал головой, всё ещё не справившись с удивлением. — Я… я проснулся, увидел, что тебя нет, и понял, что ты ушла за едой. Вышел, хотел тебе помочь… — он хотел было вымученно улыбнуться, но не смог; на его лице вдруг отразилась смесь тревоги и недоумения. — Эй, что с тобой? Франческа? Фран?.. Он легко коснулся её лица, и в это же мгновение Франческа поняла, что плачет. Одна слеза скользила за другой, и редкий ветер теперь холодил и сковывал её лицо. Ничего не отвечая Пабло, который что-то обеспокоенно бормотал, она обернулась и устремила долгий взгляд на оставшийся позади тёмный переулок. Ныне он пустовал. Как так вышло? Из всех людей, живущих на планете, из всех, у кого однажды пропал близкий человек, именно тот бездомный, не имеющий дома и семьи, вынужденный сгнивать в одиночестве, заявил, что знает её. Разве это возможно? Разве этого она ждала, это хотела знать? Конечно, учитывая состояние повстречавшегося ей человека, не стоило ему доверять, он почти наверняка не осознавал, что говорит… но опять, его слова не давали ей покоя. И если уж… Франческа, сглотнув, продолжала развивать эту мысль… если уж он — тот, кого она так долго искала, он — часть её семьи, то пусть уж лучше она остаётся в неведении. Или лучше будет, если… Франческа тряхнула головой, разгоняя прочь тяжкие мысли, и посмотрела на смолкнувшего Пабло. Утирая последние слёзы и едва сдерживаясь, чтобы не заплакать вновь, она надрывно прошептала: — Забери меня домой.

***

— Какой фильм ты хочешь посмотреть? — поинтересовался Пабло, скользя пальцем по корешкам коробок с дисками. Франческа, стоявшая рядом с нагнувшимся над полкой Пабло, лишь пожала плечами, всё ещё ощущая некоторую неловкость, хотя с того дня, как они стали жить в одной квартире, уже прошла неделя, и она вроде как должна была привыкнуть. Впрочем, неделя эта минула тихо, незаметно, как будто её и не было, а квартира Пабло по-прежнему была мертва внутри, пусть даже они оба теперь в ней жили. После выписки из больницы Пабло постоянно был мрачным и почти не разговаривал, да и сама Франческа, пленённая своим страхом и отчаянием, не особо обращала внимание на происходящее. Целыми днями они сидели в соседних комнатах, лишь изредка и случайно сталкиваясь в дверях кухни или ванной. Квартира так и оставалась пустой и молчаливой, не было в ней атмосферы, души, которую вкладывал человек в свой дом. — Желательно, что-нибудь весёлое, — в итоге отозвалась Франческа, осторожно опускаясь на ближайший стул и думая, как давно в её жизни не было весёлых, смешных моментов. — Может, какая-нибудь комедия. Не знаю. — Комедия… — эхом пробормотал в ответ Пабло, вытаскивая несколько дисков и задумчиво их перебирая. Сегодняшний день тоже прошёл бессмысленно и смутно, однако, казалось Франческе, что-то поменялось благодаря ему. Это было малоуловимо, почти неразличимо — как лёгкая дрожь ветра, как тихое дыхание моря, — но что-то изменилось. После их утренней встречи в парке Пабло, хоть и был достаточно угрюм, больше не казался таким закрытым. Несколько раз за этот день они с Франческой разговоривали, пусть это и был всего лишь обмен парой реплик, но всё же. Один раз Пабло даже поинтересовался её самочувствием — его немало озадачила её утренняя слабость, когда она убегала от бездомного, который своими словами едва не сломал всё. Однако, даже если Пабло и отвлёкся немножко, у Франчески теперь появилась новая проблема, и игнорировать её она не могла. Весь день она провела за размышлениями, как теперь жить и что думать, но к вечеру решила, что нет, так нельзя. Нельзя довериться какому-то бездомному, нельзя потом — как она вначале хотела — отправиться на улицу искать его, чтобы вытрясти из него всё, что он о ней знал. Не исключено, что в этот раз он её даже не вспомнит, что это даст? Уж лучше она приложит все силы, чтобы найти человека, который действительно помнит и знает её, и тогда она узнает всё, что пожелает. Придя к такому выводу, Франческа ощутила столь сильное облегчение, что ей стало легче дышать. Охватило беззаботное, ненавязчивое желание приготовить что-нибудь вкусненькое на ужин, и Пабло, которого привлёк запах, вскоре разговорился с ней. Беседа текла немного мучительно, осторожно, с неловким молчанием и пятиминутной паузой, но за это время они сошлись на мнении, что было бы неплохо как-нибудь разбавить серые и унылые будни, убивающие их обоих, и они решили посмотреть фильм. Теперь, когда за окном давно стемнело, а в её руках дымилась чашка с чаем, Франческа наблюдала за упаковками дисков, мелькающих в руках Пабло, и старалась игнорировать чувство явной неловкости. — Как тебе этот? — неожиданно обратился к ней Пабло, протягивая коробку с одним из фильмов. — Я когда-то давно купил этот фильм, мне его многие советовали… но я так и не посмотрел его. Не успел, — тут он отвёл померкший взгляд, и Франческа прочла между строк, что эта самая покупка была совершена незадолго до аварии. — Включаем этот? Она осторожно — так, чтобы не соприкоснулись пальцы, — взяла коробку из его рук и пригляделась к обложке. Название и описание её привлекло, она была бы не против поглядеть этот фильм, но… не удручит ли Пабло то, что именно его он не успел посмотреть, потому что попал в роковую аварию, не нахлынут ли на него болезненные воспоминания? Хотя… если он возьмёт сейчас другой фильм и скажет, что его он когда-то уютным вечерком смотрел с семьёй, это разорвёт ему — и самой Франческе , ведь чужая боль будет слишком явна — сердце ещё больше. Поэтому она лишь сдержанно кивнула, стараясь не глядеть на Пабло. — Конечно. Пока Пабло включал фильм, Франческа оглядывала его гостиную, в которой почти не бывала, всё чаще прячась в своей комнате. Здесь было бы уютно, не наполняй помещение вечерние сумерки, которые были слишком густы из-за задёрнутых вплотную штор. Тускло горел искусственный свет, позволяя Франческе увидеть небольшой, но уютный диванчик, стоявший прямо напротив телевизора, несколько кресел, стульев и стол. Наверное, думала Франческа, Пабло нравилось здесь, когдя рядом всё ещё была его семья. Наверняка в этой гостиной раздвигали прочь шторы и открывали настежь окна, впуская в комнату солнечный свет и звуки городской суеты, украшали её вазами с цветами (сейчас здесь стояло несколько таких, но растения почти полностью увяли), смеялись и веселились, вместе делали ремонт и украшали помещение, вкладывая сюда свою душу. Наверняка всё так и было до тех пор, пока они не решили отправиться в ту злосчастную поездку, забравшую чужие жизни. А потом квартира как будто умерла вместе с ними. Франческа сморгнула слёзы, ощутив внезапную боль и тоску. А затем откуда-то из глубины души высвободилось мрачное, ледяное чувство одиночества, которое Франческа ненавидела всей душой. Интересно, гадала она, а было ли у неё дома так же? Где он вообще, её дом, её семья? Она же куда-то возвращалась тем проклятым вечером, куда-то так спешила… Ждал ли её кто-нибудь? Испугался ли, когда она так и не вернулась домой? Искал ли? Старые чувства отчаяния, обиды и опустошённости вернулись, грозя поглотить Франческу полностью, но в это время Пабло уже включил фильм и жестом указал ей на диван — тот самый диванчик, который стоял напротив телевизора. Она последовала за ним. Вместе они осторожно, так, чтобы не задеть друг друга, опустились на мягкий диван — по разные его стороны — и уставились в экран. Неловкость и напряжение между ними то возрастали, то вновь утихали, но вскоре просмотр фильма поглотил обоих и отвлёк их. Эти пара часов прошли на удивление легко, Франческе — наверняка как и Пабло — впервые за эту неделю время не казалось тягучей резиной, оно текло свободно, не задерживаясь и растягиваясь. Комедия, которую они выбрали, не могла их полностью отвлечь от своих проблем, полностью рассмешить, но её лёгкость помогала держаться. Иногда, когда моменты фильма были особенно смешными, Франческа и Пабло улыбались, порой даже тихо усмехались, но рассмеяться в голос до сих пор не получалось. Когда фильм начал близиться к логическому завершению, Франческа осознала, что устала куда больше, чем думала. Тело уже почти спало, было ватным и непослушным, несмотря на то что разум всё ещё бодроствавал. Сомневаясь даже в том, что сумеет добраться до своей комнаты, она бросила осторожный взгляд на Пабло и обнаружила, что он не то дремлет, не то просто прикрыл глаза. Улыбнувшись уголками губ, она тоже прикрыла глаза — лишь на мгновенье, — но уже в следующую секунду крепко спала.