Кровь Вонголы

Няньке выделили комнату возле детской Тсуны, предупредив, чтобы приезжала завтра, ибо эту ночь семейство Вонголы планирует ночевать в другом месте. - Наконец-то нормальный ужин! - Занзас облизнулся. Дино и Скуало отправились по домам. - У тебя ужин!- Тсуна вздохнул и мрачно посмотрел на макароны. - Эй, чего киснем? - Занзас улыбнулся, довольный открывающимися перспективами. - Давай покормлю что ли! - Угу! - Тсуна вздохнул и перебрался на колени старшему. - Тсуна, ты чего? - Тимотео улыбнулся насупленному младшему, который послушно жевал макароны с соусом. - Послезавтра, если получится, мы съездим куда-нибудь погуляем... - А завтра мне общаться с этой кикиморой? - Тсуна жалобно посмотрел на старшего. - Может ты ее спалишь, а? Занзас так удивился, что едва ложку мимо рта брата не пронес. Карие глазенки с надеждой смотрели на него. - Кхем, ну и ну! - Тимотео, наконец, прожевал свое мясо. - Нет, Тсуна, Занзас не может ее испепелить, а то странно как-то получается... - Пока не сможет! - поправил отца Занзас. - Посмотрим еще, как она себя поведет, мелкий рот открывай уже! Тсуна вздохнул и продолжил уплетать макароны. Его родственники почему-то не видят, какая эта блондинка страшная. - У нее глаза как у мороженой рыбы! - сообщил он в конце ужина, уплетая десерт. Занзас и Тимотео дружно поперхнулись от определения младшим няньки. Старший Вонгола смешно шевелил усами, а его старший сын не выдержал и расхохотался. - Что? - Тсуна надул губы. - Занзас, ты это пирожное тыкаешь мне в лоб, а им я есть не могу! - Прости, мелкий! - будущий Десятый кое-как взял себя в руки. - Вот держи! Ну ты сказанул! - Но это правда! - Тсуна укоризненно посмотрел на брата. - Неужели вы не замечаете? - Ну не самая симпатичная внешность не обязательно говорит о том, что она тебе не понравится! - Тимотео кое-как справился со смехом. - Так что посмотрим! Как там десерт? - Вот-вот!- поддержал отца Занзас. - Ладно, мелкий, пошли спать! Отец, ты же у нас в роли сказочника, чего сидишь-то? Тсуна уснул после третьей сказки, Занзас уже давно спал, улыбаясь чему-то. Похоже, по мнению старшего, жизнь начинала налаживаться. Утром, разобравшись с одеждой мелкого, Занзас вручил его няньке и пулей кинулся в свою комнату. Учебу никто не отменял, а он и так пропустил почти неделю со всей этой суматохой. Тсуна же ежился под пронзительным взглядом голубых глаз. Ему было не по себе и хотелось спрятаться. - Значит так, Тсунаеши! - негромко начала она. - Раз уж мне доверено вбивать в твою никчемную голову основы культурного поведения, то с этого момента запомни - игры по расписанию, бег по особняку запрещен, читать и писать наверняка не умеешь, не кидаться с воплями на людей, это неприлично. А еще запомни - каждый проступок предполагает наказание. Последующие четыре дня Занзас появлялся дома после ужина, Тсуна и увидеть-то его не мог. Зато он в полной мере ощутил на себе новую систему воспитания. Мало того, что теперь его будили как минимум за час до завтрака, обучение буквам и счету начиналось незамедлительно, после чего Тсуна отпускался на завтрак. Нянька с неодобрением смотрела как подопечный уминает все ранее запрещенные мясные блюда на руках у отца, а также десерт. После завтрака, Тимотео, потрепав младшего сына по голове, пообещал, что на следующей неделе они точно выберутся куда-нибудь, возможно и Занзас поедет с ними. Тсуна улыбался, с нетерпением ожидая этой самой недели. "Мороженая рыба", как он мысленно звал про себя няньку, успела приучить подопечного бояться её. Наказание за лишний, с ее точки зрения, завтрак было однозначным - шлепки. Тсуна потом наверное час не мог сидеть на своей пятой точке. Его в жизни никогда не били ни отец, ни брат. А тут эта страшная тетка...малышу стало грустно и одиноко. И пожаловаться-то некому, отец вечно занят, брата где-то носит. - Плакать недостойно мальчика, Тсунаеши! - сообщила нянька, надменно глядя на воспитанника. - Теперь ты знаешь, что мясо и сладости на обеде есть нельзя! А пока займемся основами музыкальной грамотности! Тсуна едва не взвыл. Он совершенно ничего не понимал в этих кружочках и палочках, которые надо исполнить, однако нянька была неумолима. Вздохнув, юный Вонгола ссутулился и поплелся к инструменту, от которого она его выпустила только перед обедом.