Моя

POV Пит       Что это сейчас было? Я, получается, только что, согласился быть друзьями с Китнисс? Я идиот каких еще повидать. Как я смогу просто дружить с девушкой, о которой были все мои фантазии, при виде которой все о чем я мог думать - каково это держать ее в своих объятиях, чувствовать ее поцелуи и ласки? Я должен был догнать ее! Пусть она не будет моей, но и Хотторну я ее не отдам.       Я выбежал из комнаты. Китнисс была уже в конце коридора,я быстрым шагом направился к ней. Догнав ее, я взял девушку за руку. Она развернулась и удивленно посмотрела на меня. Не успел я открыть рот, чтобы сказать что-нибудь, как из громкоговорителя раздался голос: «Китнисс Эвердин, Пит Мелларк просьба незамедлительно явиться в штаб.» - Пошли, – коротко сказала девушка.       До штаба мы шли молча. Только возле двери в кабинет я заметил, что по-прежнему держал ее руку. Она, похоже, тоже это заметила, так как отпустила мою руку и зашла первой.       Спустя час и несколько «замечательных» новостей я злой вышел из штаба. Свадьба Финника и Энни пока временно откладывалась, так как через неделю предстояла вылазка во второй дистрикт. И Финн участвовал, так как он один из лучших бойцов. К тому же ему известны многие тайны верхушки капитолийского общества, что могло помочь, если бы он рассказал хоть часть из них на камеру.       Коин хотела записать очередной агитролик. И ей нужна была не только Китнисс, но и я. Теперь, когда меня вернули из Капитолия, и я более или менее наладил отношения с Сойкой, мы снова могли играть несчастных влюбленных, которые, несмотря ни на что, снова вместе. От нас, конечно, не требовали поцелуев или любых других проявлений чувств, но намекнули, что это не будет лишним. Нас снова использовали, сменились лишь декорации.       Я был зол на Сноу, по его указке появились «несчастные влюбленные». Зол на Коин, за то, что она решила возродить эту легенду. Я зол на Китнисс, казалось бы ей было хуже всего от этого фарса, ей приходилось притворяться до безумия влюбленной в меня. Я до последнего надеялся, что она откажется и выскажет президенту все, что о ней думала. Но нет. Она молча согласилась. Казалось бы, чего мне злиться, ведь я буду рядом с девушкой своей мечты? Но загвоздка была в том, что она снова будет притворяться, все ее слова и действия будут фальшивыми. И от этого на душе очень гадко.       Постоянные тренировки выматывали настолько, что я не замечал, как один день перетекал в другой. В перерывах между приемами пищи, тренировками и сном я еле успевал посещать доктора Аврелия. Его заключение о моем психическом здоровье стало обязательным пунктом моего участия в операции. Сойка для Коин, не то чтобы слишком ценна, но если бы я вдруг сорвался и убил ее - это загубило бы всю операцию, не говоря уже о восстании.       Мы с Китнисс так и не поговорили. Да и к тому же она старательно избегала меня. Также периодически она пропадала на охоте с Гейлом. В некоторые моменты я даже завидовал ему, потому что он вырос в Шлаке, стал охотником, и мог проводить больше времени с Китнисс. Когда я сел в планолет, который впоследствии доставил всю нашу команду во второй, в душе невольно зародилась радость перемен. Наконец эта сумасшедшая неделя кончилась, наконец, появилось хоть какое-то разнообразие. С другой стороны лучше бы она не заканчивалась. Ведь кто знал, какое безумие ждало нас во Втором.       Первые пару дней на новом месте я наслаждался свободой. Огненная делала все, что положено Сойке. Навещала раненых, периодически записывала промо, но меня по-прежнему избегала.       На следующий день с самого утра технари устроили совещание. Меня тоже пригласили, хотя не знал, чем я мог помочь. Я обошел стол стороной и уселся на широкий подоконник. Из окна открывался вид на гору. Девушка села за стол рядом с Гейлом. Несмотря на то, что я смирился, с тем, что не она не стала моей, желание съездить Хотторну по лицу, лишь за то, что он рядом с ней, не уменьшилось.        Командующая Вторым дистриктом, женщина средних лет по имени Лайм, устроила нам виртуальную экскурсию по Орешку, показывая внутреннее пространство и фортификационные сооружения, подробно рассказывала о неудачных попытках взять гору штурмом. Внешность у нее была довольно запоминающейся - шесть футов рост, развитые мускулы… На экране появилась Лайм во главе отряда, пробирающегося к главному входу Орешка, и все стало на свои места - Лайм еще одна победительница. Трибут Второго дистрикта, участвовавшая в Голодных играх два десятилетия назад. Когда мы готовились к Квартальной бойне, Эффи среди прочего присылала нам видеозапись с ней. Наверняка Лайм показывали и в обзорах Игр, но, по-видимому, она старалась не выделяться. Почему-то сразу вспомнились рассказы Хеймитча и Финника, и возникла мысль: а что сделал Капитолий с ней?       После выступления командующей технари засыпали ее вопросами. Час за часом, прервавшись только на обед, пытались разработать реальный план захвата Орешка. Бити полагал, что сможет взломать часть, компьютерной системы, также обсуждалось, как можно использовать горстку наших агентов, находящихся там, но никаких по-настоящему новых идей ни у кого не возникло. Разговор то и дело возвращался к тому, что иного выхода, кроме штурма, нет. Я видел, как росло раздражение Лайм. Штурмовать гору пытались уже не раз и разными способами, но все без толку, только напрасно теряли солдат. Наконец она не выдержала: - Следующий, кто предложит штурм, будет сам им руководить. Так что пусть вначале крепко подумает, насколько гениален его план!       В тишине, последовавшей за ультиматумом Лайм, Гейл наконец произнес: - А зачем нам вообще захватывать Орешек? Разве не достаточно вывести его из строя? - Возможно, это шаг в верном направлении, - сказал Бити. - Что у тебя на уме? - Представим, что Орешек - это логово диких собак, - продолжил Гейл. - Кому придет в голову туда лезть? Значит, остаются два выхода - либо замуровать собак внутри или спугнуть их, чтобы они выскочили наружу. - Мы пытались подорвать входы, - ответила Лайм. - Стены слишком толстые, ничто их не берет. - Я имел в виду другое, - возразил Гейл. - Что, если нам использовать саму гору? - Ну, понял? Посмотри на склоны. - Лавины… - прошептал Бити. - Это будет непросто. Нужно точно рассчитать места и последовательность взрывов. Потом уже ничего не исправишь. - Нам не нужно ничего исправлять, если мы откажемся от захвата Орешка и просто его обезвредим. - То есть ты предлагаешь вызвать сход лавин и заблокировать выходы? - спросила Лайм. - Именно, - ответил Гейл. - Замуровать врага внутри, отрезать от внешнего мира. Не дать выбраться на планолетах. Пока все обсуждали план, Боггс с хмурым видом листал чертежи внутренних помещений Орешка. - Мы рискуем убить всех, кто будет внутри. Посмотри, какая там вентиляция. Если это вообще можно назвать вентиляцией. Никакого сравнения с Тринадцатым. Воздух поступает исключительно через отверстия в горных склонах. Перекрой их - и все внутри задохнутся. - Они могут выбраться на площадь по железнодорожному туннелю, - сказал Бити. - Не смогут, если мы его взорвем, - резким тоном возразил Гейл.       Только теперь я понял, что замыслил Гейл. Не силок, чтобы поймать добычу живьем. Смертельный капкан. Некоторое время все молча переваривали предложение Гейла. На лицах отражались самые разные эмоции: радость, страх, оторопь, восхищение.       Я перевел взгляд на Китнисс, она была в ужасе. И я понимал от чего. План Гейла очень напоминал взрыв в шахте, в результате чего погиб ее отец. - Большинство рабочих - жители Второго, - безучастно заметил Бити. - И что? - отозвался Гейл. - Мы никогда не сможем им полностью доверять. - По крайней мере, им нужно дать возможность сдаться, - предложила Лайм. - Когда бомбили Двенадцатый, нам такой возможности не предоставили, но у вас-то с Капитолием более теплые отношения.       У Лайм выражение лица стало таким, будто она сейчас застрелит Гейла или как минимум хорошенько ему врежет. Пожалуй, она бы с ним справилась, при ее подготовке. Однако гнев Лайм только больше распалял Гейла. - Ты сказал, есть два варианта, - напомнил Боггс. - Либо запереть внутри, либо выкурить наружу. Я предлагаю устроить обвал, но железнодорожный туннель оставить свободным. Люди смогут выбраться на площадь, где их будем ждать мы. - Хорошо вооруженные, я надеюсь, - ответил Гейл. - У них-то оружия хватает. - С оружием, - согласился Боггс. - Мы возьмем их в плен. - Нужно сообщить о нашем плане в Тринадцатый, - сказал Бити. - Что скажет президент Койн? - Прикажет заблокировать туннель, - с убежденностью проговорил Гейл. - Да, скорее всего, - согласился Бити.       К дальнейшему обсуждению пригласили только избранных. Меня, Китнисс и Гейла выпроводили. Хотторн и охотница сразу же начали оживленно о чем-то спорить. Я направился в свою комнату. Не хотелось даже думать о том, что Гейл мог ей сказать. У двери Китнисс меня догнала.Она удивила и заинтриговала меня. - Пит, мы можем поговорить? – спросила она.       Я жестом пригласил ее в комнату. Она внимательно посмотрела на меня, нервно теребя кончик своей косы. Я зашел внутрь и девушка последовала за мной. Я закрыл дверь и оглянулся на нее. Мне стало интересно, как она выглядела с распущенными волосами. Я быстро прогнал эти мысли прочь. Китнисс пришла просто поговорить. Охотница подошла ближе ко мне и сделала глубокий вдох. Похоже ей было нелегко. - Пит.. сегодня вечером.. все будет очень серьезно и опасно. Я прошу тебя, будь осторожен. Не лезь на рожон.       Она просила меня об осторожности, хотя сама, казалось, напрочь забыла о ней в прошлый раз. - Как ты в Восьмом? – язвительно спросил я. - Они бомбили госпиталь, я не могла поступить иначе. Это было безрассудно, и в результате я заработала сотрясение мозга. Не повторяй моих ошибок. Ты мой... – она запнулась, подбирая подходящее слово - ... друг, и я не переживу если с тобой что-то случится. - Хорошо, я постараюсь. Ты тоже будь осторожна, подруга, - я выделил это слово, чтобы она поняла насколько глупо выглядела эта так называемая дружба, учитывая, что недавно было между нами. – Только один вопрос, почему ты вновь согласилась играть влюбленных? - Пит, не начинай пожалуйста. У меня были причины согласиться, - ответила она, явно не желая ничего объяснять. - Китнисс, ты же сама говорила, что мы друзья, а друзья доверяют друг другу. Получается, ты снова мне врешь. Ну что ж, это было предсказуемо, ты просто не умеешь говорить правду.       Я смотрел ей прямо в глаза. И меня очень удивило, что я видел в них боль. - Зачем ты так со мной? - Как так? Я всего лишь сказал очевидное. Ты же так ненавидела притворяться, а теперь снова согласилась делать это. У тебя опять какие-то секреты. Неужели я не заслужил знать хотя бы часть правды? - Я делаю это из-за тебя! Думаешь, почему ты на свободе, а не в камере, как другие пленные из Капитолия? Коин хотела судить тебя как военного преступника. В обмен на твою свободу, теперь я должна делать все, что по мнению нашего президента потребуется от Сойки, как от символа революции! Глупо болтать перед камерой – пожалуйста, снова играть влюбленную дурочку – пожалуйста!       Я не ожидал такого. И честно говоря, был в шоке от услышанного. - Ты согласилась стать Сойкой из-за меня? Правда или ложь? - Правда, - еле слышно ответила она.       Я поддавшись порыву обнял ее. Я обвинял ее во лжи, а она защищала меня перед Коин. - Спасибо, что рассказала, и что встала на мою защиту. - Я пойду, мне еще подготовиться надо, - Китнисс мягко высвободилась из моих рук.       Вызов брошен, решение принято, и вечером я увидел девушку в костюме Сойки-пересмешницы с луком за плечом. Она кивнула мне и ободряюще улыбнулась. Я слышал треск в наушнике, оповещающий о том, что Хеймитч на связи – на случай, если появится хорошая возможность для промо.       Я все думал над ее признанием: «А вдруг то, что она сказала про чувства - правда? И у меня все же был шанс. Похоже, я рано сдался.»       Мы ждали на крыше Дома Правосудия, откуда открывался хороший вид на нашу цель.       Вначале на наши планолеты не обращали внимания - в прошлом они доставляли обитателям Орешка не больше беспокойства, чем мухи, жужжащие вокруг горшка с медом. Только после того, как бомбы дважды упали на самую вершину горы, нас приняли всерьез. Однако к тому времени, когда зенитные установки Капитолия открыли огонь, было уже слишком поздно.       Успех превзошел все ожидания. Бити оказался прав - когда лавины пришли в движение, их уже было не остановить. Горные склоны здесь сами по себе нестабильны, от взрывов же они стали текучими. Мы - маленькие и ничтожные - затаив дыхание наблюдали, как волны камней с грохотом неслись вниз, заваливая выходы штолен тоннами горной породы, превращая Орешек в могилу. - Китнисс! Пит! Вы меня слышите? – раздался голос Хеймитча в наушнике. - Да. - Скорее в укрытие. Капитолий вот-вот может нанести ответный удар. - Хорошо.       Все, кроме солдат у пулеметов, спустились вниз. Мы с напарницей сидели, прислонившись к гигантской колонне в вестибюле Дома Правосудия. Через открытые двери виднелись мраморные ступени, ведущие к площади. Там мы принимали поздравления с победой в Играх. Измотанные туром, не сумевшие утихомирить дистрикты, с образами Мирты и Катона перед глазами и особенно страшной медленной смерти Катона в когтях переродков. Рядом сел Боггс, в тени его кожа казалось бледной. - Мы не стали минировать туннель. Возможно, кто-нибудь из них сможет выкарабкаться. - Как только они покажутся, мы их расстреляем? - спросил я. - Только если нас вынудят. - Мы могли бы послать туда поезда. Помочь вывозить раненых, - произнесла Китнисс. - Нет. Решено предоставить туннель им самим. Чтобы все колеи оставались свободными. К тому же нам нужно время, чтобы стянуть на площадь остальные войска.       Всего несколько часов назад площадь была нейтральной территорией, линией фронта между повстанцами и миротворцами. После того как Койн одобрила план Гейла, повстанцы предприняли ожесточенную атаку и оттеснили войска Капитолия на несколько кварталов, чтобы в случае успеха операции железнодорожная станция была в наших руках. И вот операция удалась. Орешек пал. Снова застрочил пулемет. Очевидно, миротворцы пытались прорваться на помощь товарищам. Китнисс смотрела стеклянным взглядом на площадь. Я случайно коснулся ее руки, она была ледяной. - Ты замерзла, - сказал я. - Пойду, поищу одеяло.       Я ретировался прежде, чем она успела возразить. Спустя минуту я вернулся с шерстяным одеялом в руках, и укрыл ее. Девушка повернулась лицом ко мне и едва заметно улыбнулась мне. Этого хватило, чтобы почувствовать, что я был нужен ей. Этим простым действием я хотел показать ей, что будь на то моя воля я защитил бы ее от всех бед.       Пришла ночь. Площадь залилась светом огромных прожекторов. Все фонари на станции горели на полную мощность. Узкое, длинное строение со стеклянным фасадом просвечивалось насквозь, и даже я со своего места мог увидеть, если прибудет поезд или из туннеля вышел хотя бы один человек. Проходили часы, и никого не было. С каждой минутой надежды, что в Орешке кто-то выжил, становилось все меньше. Уже далеко за полночь, появилась Крессида и прицепила мне на одежду микрофон. - Зачем это? - спросил я. - Знаю, тебе это не понравится, но нам нужно, чтобы и ты выступил с речью, - объяснил Хеймитч через наушник. - С речью? - переспросил я, мгновенно ощущая дурноту. - Я все продиктую, строчку за строчкой, - успокоил Хеймитч. - Тебе нужно будет только повторять. Видишь, Орешек не подает признаков жизни. Победа за нами, но миротворцы еще оказывают сопротивление. Мы подумали, если вы выйдете на ступени Дома правосудия и выложите все, как есть - что Орешек уничтожен и с Капитолием во Втором дистрикте покончено, а также, что ты Пит, жив и здоров, и вы с нашей птичкой снова вместе - то, возможно, остатки их войск сдадутся.       Я вглядывался в темноту за краем площади. - Мы даже не можем разглядеть эти войска. - Вот потому нужен микрофон. Ваши голоса будут транслировать по системе аварийного оповещения, а изображение - на экраны.       На лице Китнисс было написано, что эта затея нравилась ей не больше чем мне. - Ты могла бы спасти жизнь многим людям, - уговаривал ее Хеймитч. - Хорошо. Я постараюсь, – согласилась она. - Давайте сделаем это по-быстрому, - сказал Хеймитч. - Место слишком открытое.       Операторы подали знак - все готово. В глазах девушки застыла немая просьба. Мы оба понимали, что говорить лучше мне. Я взял ее за руку и почувствовал как она напряжена. - Расслабься, все будет хорошо, – я успокаивал скорее себя, чем ее.       Я сказал Хеймитчу, что можно начинать, включил микрофон и внимательно выслушал первую строчку речи. Едва я начал говорить, на одном из огромных экранов загорелось наше изображение. - Жители Второго дистрикта! Я, Пит Мелларк, рядом со мной Китнисс Эвердин, мы обращаемся к вам со ступеней Дома правосудия, где…       Визжа тормозами, на станцию по соседним путям одновременно влетели два поезда. Двери раскрылись, и наружу, в облаке дыма, привезенного из Орешка, высыпали люди. Они явно готовились к любым неожиданностям, потому что большинство сразу упали на землю, и лампы внутри вокзала мигом погасли под градом пуль. Да, они прибыли вооруженными, как предсказывал Гейл, но среди них имелось много раненых. В наступившей тишине послышались их стоны.       Кто-то выключил освещение на лестнице, оставляя нас под защитой темноты. Внутри вокзала вспыхнуло пламя - очевидно, загорелся один из поездов - в окнах клубился черный дым. Не имея другого выбора, люди выбегали на площадь, задыхаясь, но воинственно размахивая оружием. Мой взгляд скользил по крышам зданий, окружающих площадь. На каждой из них сидели пулеметчики. Лунный свет блестел на смазанных стволах.       Со стороны вокзала, шатаясь, шел молодой парень, прижимая одной рукой окровавленный кусок ткани к щеке, другой волоча ружье. Когда он споткнулся и упал лицом вниз, я увидел, что рубашка у него сзади прогорела и спина обожжена. Для меня он был просто пострадавшим в пожаре на шахте. Китнисс сорвалась с места и побежала вниз по лестнице. Она в любой ситуации оставалась собой. Жизнь людей для нее превыше всего, и если есть хоть малейший шанс кого-то спасти, она готова была на все. - Стойте! - закричала она. - Не стреляйте! - слова, усиленные громкоговорителями, эхом разнеслись над площадью и за ее пределами. - Не стреляйте!       Она приблизилась к парню, наклонилась, чтобы помочь, и тут он поднялся на колени и направил ружье ей в голову. Она отступила на несколько шагов и подняла лук над головой, показывая, что не хочет причинить ему вреда. Теперь, когда он обеими руками держал ружье, я видел рваную рану на его щеке. В глазах - ужас и боль. Я хотел подбежать к огненной, закрыть ее от него. - Замри, - проговорил мне в ухо Хеймитч.       Я последовал его приказу, и внезапно осознал, что эту сцену сейчас видит весь Второй дистрикт, а может, и весь Панем. Сойка-пересмешница оказалась во власти человека, которому нечего терять. Я смотрел на нее и невольно восхищался ее мужеством. Хотя нет, это не мужество в этом была вся Китнисс. Она могла бы убить его, но вместо этого девушка бесстрашно подошла к нему. И сейчас стояла перед ним безоружная, зная, что он без труда мог покончить с Сойкой. Создалось такое чувство, что ей все равно нажмет он курок или нет, даже и если он это сделает она будет знать, что не отняла бездушно чью-то жизнь. - Ты считаешь, что имеешь право жить? - с трудом разобрал я его слова. - Отвечай!       Весь остальной мир отступил на задний план. Была только она и этот несчастный с безумными глазами, требующий ответа. Конечно, нашлась бы тысяча причин и доказательств ее права на жизнь. Однако с ее губ сорвались только два коротких слова: - Не знаю.       «Сейчас он спустит курок», - пронеслось у меня в голове. Однако парень был явно сбит с толку. Такого ответа он не ожидал. Никто не ожидал. Я понимал, что она говорит чистую правду. Пока он отвлекся на нее, я осторожно и как можно тише подобрался максимально близко к девушке. - Не знаю. В этом вся проблема, верно? - она опустила лук. - Мы взорвали вашу гору. Вы сожгли дотла мой дистрикт. У нас есть все причины убивать друг друга. Давай же. Доставь удовольствие хозяевам. Я устала убивать для Капитолия его рабов.       Она бросила лук на землю и оттолкнула его носком ботинка. Лук заскользил по мостовой и остановился у колен парня. - Я не раб. - Зато я - раб, - сказала она. - Поэтому я убила Катона… а он убил Цепа… а Цеп - Мирту… а она пыталась убить меня. Одно тянет за собой другое, а кто в итоге побеждает? Не мы. Не дистрикты. Всегда Капитолий. Я устала быть пешкой в его Играх. - Пит, начинай говорить, - настаивал Хеймитч. - Расскажи про обвал. - Когда я увидел, как рушится гора, то подумал - все повторяется, - подхватил я речь Китнисс. - Они снова заставили убивать вас - жителей дистриктов. Почему? Между Двенадцатым и Вторым никогда не было вражды, кроме той, что навязал нам Капитолий.       Парень растерянно хлопал глазами. Мой голос звучал глухо и взволнованно. - А почему вы сражаетесь с повстанцами? С Лайм, которая была вашим победителем? С людьми, которые были вашими соседями, может быть, даже родственниками? - Не знаю, - ответил парень.       Ружье все еще было направлено на Сойку. Она медленно поворачивалась, обращаясь к повстанцам на крышах. - А вы, там наверху? Мы родом из шахтерского города. С каких пор шахтеры обрекают на смерть других шахтеров, а потом добивают тех, кто сумел выбраться из-под обломков? - спрашивала она. - Кто враг? - прошептал Хеймитч. - Эти люди, - я показал на израненные тела на площади, - не враги вам.       Напарница продолжила мою речь. - Повстанцы - не враги вам! У всех один враг - Капитолий! Сейчас у нас есть шанс положить конец его власти, но это можно сделать только всем вместе! - Жители дистриктов, я призываю вас к единению! Вместе мы победим!       Ее слова повисли в воздухе. Я посмотрел на экран в надежде увидеть, как некая волна примирения пробежал между всеми нами. Вместо этого я увидел, как в Китнисс выстрелили. Тут же раздался артиллерийский огонь. Я мгновенно подхватил ее на руки, не давая коснуться холодного мрамора ступеней. Ее глаза закрывались. Я затряс ее. - Не закрывай глаза! Не отключайся! – кричал я на нее.       Она не умрет на моих руках. Она сильная. Ее костюм создавал Цинна, он наверняка предусмотрел защиту. Я ощупывал ее в поисках раны. Когда моя рука коснулась места под левой грудью, девушка застонала от боли. Я даже не заметил, как появился Боггс. Хеймитч сказал, что в пятидесяти метрах от нас планолет, и пока огонь прекратился нам надо добраться до него. Боггс взял Сойку из моих рук и мы вместе с ним побежали по направлению к планолету. Едва мы оказались внутри, медик тут же приказал положить Китнисс на стол и сразу же приступил к осмотру. Она все еще оставалась в сознании. Моя храбрая охотница. Санитар молчал уже пять минут, когда я не выдержал и рявкнул: - Ну что с ней, ответьте наконец! - Успокойся парень. Жить будет, у нее повреждена селезенка, прооперируем и будет снова летать.       Я в который раз за последние дни взял девушку за руку. Она с явным трудом повернула голову ко мне. - Останься со мной.. – тихо произнесла Китнисс. - Всегда, – появился ответ из моих воспоминаний.       Врач ввел ей дозу морфия и огненная отключилась. Я любовался ею. Она смелая и безрассудная. Мягкая и сильная. И самое главное она моя, я никому ее не отдам даже самой смерти. Я буду за нее бороться, даже с ней самой.