Постарайся победить для меня

Стояла тёплая, необыкновенно ясная утренняя заря. Пробудившись от здорового сна, я, встав с кровати, подошёл к окну. Через потрёпанные временем занавески пробивались первые утренние лучи. Лёгким движением, отодвинув одну из них в сторону, я дотронулся до окна с полу разбитыми стёклами. Оно с треском открылось, и солнечные лучи коснулись моего тела. Приятное тепло разлилось внутри меня. Закрыв глаза, я представил, что нет никаких Голодных игр, что мама вот-вот зайдёт ко мне в комнату и, положив руки мне на плечи, приобнимет меня сзади. Голос моей сестры Рэйчел возвращает меня в жестокую реальность, в которой нет места счастью и беззаботному детству. - Ты уже проснулся, Митч? - заходя в комнату, произнесла Рэйчел. Подойдя ближе, она растрепала мне волосы на голове. - Если я младший в семье, то это не значит, что можно портить мне утро, не говоря о том, что сегодня Жатва, - не показывая волнение, выпалил я. Я старался не обращать внимания на вломившуюся в комнату сестру и продолжал смотреть в окно, позволяя прохладному ветру обвивать меня невидимыми руками. Но от человека, который живёт с тобой всю жизнь, ничего не возможно скрыть. Она поняла, в чём дело. - Не беспокойся, помимо тебя в нашем Округе полно мальчишек. Не думаю, что вытянут именно тебя. - Ну, а вдруг? - нотка сомнения рассеялась в воздухе. - То я вызовусь добровольцем вместо тебя, - не раздумывая, басом произнесла она и, выпучив грудь колесом устремила взгляд так, будто высматривала что-то вдали. - Не дури, ты же девчонка, и тем более тебе 19, - с улыбкой, приподняв бровь, сказал я. - Ну ладно, ты прав, - Рэйчел театрально подняла руки вверх. Её оптимистичность внезапно улетучилась. - Не забывай, что у тебя последний год! Не смей попасть на игры, слышишь? - её голос дрожал, и если её сейчас не успокоить, она заплачет. Не раздумывая, я притянул её к себе и прошептал: - Никогда, ты же знаешь меня. Везунчик Митч всегда выбирается из всякой западни! Она улыбнулась и обняла меня в ответ. После того, как мою маму убил миротворец, Рэйчел одна не потеряла силу духа, и начала вбадривать её мне и отцу. Я замкнулся в себе, отец начал пить, поэтому это сделать было довольно таки трудно. Но она смогла! Рэйчел подняла на ноги отца - он опять начал работать в шахтах. Меня она словно большими длинными щупальцами вырвала из рук тёмной бездны горечи и разочарования. Я стал таким как прежде - везунчиком Митчем. Прошло уже 4 года, а я до сих пор восхищаюсь ей, мысленно благодаря, что у меня есть такая сестра. Простояв в крепких объятиях друг друга, мы потеряли счёт времени, восстанавливая пробоины в корабле нашего внутреннего мира. Я без слов мог понять её, а она без труда поймёт меня. Требуется лишь один взгляд, но это не тот взгляд, которым одаривают тебя незнакомцы с улицы. Нет. В нашем взгляде бушуют тысячи эмоций, которые выразить словами ну никак нельзя. Я и Рэйчел не просто брат и сестра, мы единое целое, которое можно разрушить только... Нет, его ничем невозможно разрушить. Вспомнив про время, Рэйчел первая выбралась из объятий и, напомнив, что пора готовиться к Жатве, с натянутой улыбкой вышла из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Найдя на стуле свежевыстиранные брюки цвета кроны дерева и белоснежную рубашку отца, я оделся и спустился вниз по скрипучей старой лестнице. Дойдя до обеденного стола, я обнаружил там чашку горячего травяного чая, кусочек мяса с поджаристой корочкой и буханку хлеба. "Папа" - мысленно проговорил я и с улыбкой на лице сел за стол. В это же время в комнату зашёл коренастый мужчина среднего телосложения. Его короткие волосы были слегка растрёпаны во все стороны, голубые глаза воодушевлённо одаривали каждый уголок комнаты и при виде сына засияли словно звёзды. - Доброе утро, Хеймитч! Ты как? – он похлопал меня по плечу и сел напротив. Только отец всегда называл меня полным именем, и это делало меня взрослее, и я становился более самостоятельнее в его глазах. - Всё нормально, - ответил я, отрезая ломтик хлеба. - Мне интересно, пап, сколько ты потратил денег в Котле, что устроить такой пир? Он смущённо улыбнулся, опустив глаза вниз: - Неважно. Это всё, что мы можем сделать для тебя в этот день... Надеюсь, тебе понравилось? - с лёгкой гордостью в интонации спросил он. - Конечно! - я с аппетитом откусил кусочек хлеба, и запил его ароматным чаем. На несколько мгновений в комнате воцарилась безмолвная тишина, иногда прерываемая моим чмоканьем, что можно было услышать стрекотание кузнечика под полами. Спустя несколько минут я закончил трапезу. Отец будто ждал когда я закончу есть, и одновременно со мной встал со стула и подошёл ко мне. Он положил мне ладони на плечи и с нескрываемым волнением произнёс: - Если вдруг случится что-то страшное, то прошу, пожалуйста, не теряй самообладание! Никогда не сдавайся! Добивайся своей цели! - поймав на себе мой взгляд, он пристально смотрел на меня, внушая мне все воодушевления, что хотел сказать. Сглотнув, он добавил: - Я в тебя верю, сынок! В этот момент, когда нужно показать отцу, что я буду сильным, не смотря ни на что, из глаз предательски напрашивались слёзы. Папа, завидев это, крепко прижал к себе так, что я чувствовал биение его сердца.

***

Перед церемонией Жатвы я решился навестить свою старую подругу - Хиллари Мэдисон. Мы пережили вместе слишком много чтобы называть её просто "знакомой". Она всегда знает, что нужно сказать в той или иной ситуации, она мудра и красноречива, всегда сможет постоять за себя. На самом деле, если честно признаться , я не знал кем для меня была Хиллари. Идя по знакомой тропинке, я насвистывал старую мелодию нашего Округа - "Дерево Висельника". На ней выросло уже не одно поколение детей. Понемногу из - за полуразрушенных домов, начала виднеться площадь вокруг которой стояли дома по новее тех людей, которые могли позволить себе огромные дома. В одном из них и жила семья Мэдисон. Подойдя к их обители, я постучался. Немного погодя дверь открыла миссис Мэдисон - мачеха Хиллари. - Здравствуй, Хеймитч! Проходи, - она сделала жест рукой, чтобы я зашёл внутрь дома. - А Хиллари может поговорить со мной? - начал я серьёзно. Наверно, девушкаа услышала, что кто-то пришёл, и поспешила встретить меня. Всё то время, которое понадобилось девушке спуститься по лестнице, я заворожённо наблюдал за ней, как за тем, чего никогда не видел в жизни. На ней было сероватое платье, которое чуть-чуть не доходило до колена. Её каштановые локоны ниспадали на слегка загорелые плечи. Увидев, что я не свожу с неё глаз, она смущённо улыбнулась и поприветствовала меня. - Доброе утро, ты сегодня хорошо выглядишь, впрочем, как и всегда, - внезапно вырвалось у меня. Я хотел было прижать руку к губам, но подумал, меня не так поймут. - Спасибо, - она выжидающе посмотрела на миссис Мэдисон. И та, поняв намёк, с отговоркой в виде "У меня появились дела", оставила нас наедине. - Ты волнуешься? - Есть немного, ну а мне не стоит задавать ответный вопрос, да? Тут произошло то, что я никак не мог ожидать. Она ладонями обхватила мне щёки и, будто боясь спугнуть дикую птицу, осторожно поцеловала меня. Во мне проснулись тысячи бабочек и захотели вырваться наружу, унеся вместе с собой ввысь, к облакам. На земле меня задерживала лишь она, которая обняла меня уже за шею и не боится моей реакции, зная, что я испытываю взаимные чувства. От неё пахло апельсинами и карамелью, этот запах не хотел отпускать, и наоборот заставлял жаждить чего-то большего. Подобные запахи я чувствовал лет пять назад. Когда-то давно мама принесла на зимние праздники оранжевый фрукт и жидкую карамель. Она рассказала нам, что единственный победитель нашего Округа на праздник заказал каждому дому небольшой подарок за свой счёт. Помню, как вся наша семья собралась у огня и вкушала дары щедрого победителя. Вспомнив заботливые руки родителей сплетённые вокруг нас, чувствую тепло, будто всё ещё сижу перед огнём. Когда секунды, которые навсегда останутся в памяти подошли к своему неминуемому концу, мы отстранились друг от друга. Виновато глядя на меня снизу вверх, она произнесла шёпотом: - Прости, я не могла уст... , - я приставил к её губам указательный палец. - Не нужно извиняться, наоборот, я должен сказать тебе спасибо, что сделала первый шаг за меня, - так же шёпотом произнёс парень, который не знал радости первой любви до этого дня. В ответ она просто обняла меня. Когда мы стояли так в течение нескольких минут, я почувствовал то, что чувствовал утром, с сестрой. От Хиллари тоже исходит тепло, такое же домашнее, такое же родное. В этот момент я понял, что мне никак нельзя уходить на игры. Утром я не воспринимал эти слова всерьёз. Но теперь до меня дошла эта простая истина: мне есть ради кого остаться.

***

Понемногу люди начали собираться перед Домом Правосудия. Их было очень много, все выглядели подавленными: кто-то плакал, кто-то причитал, кого-то насильно волокли миротворцы. Только я один улыбался как придурок. Хотя нет, не один... На церемонию я пришёл не в тоскливом одиночестве, а рука в руке с Хиллари. Все смотрели на нас, как на тронутых, ведь мы улыбались друг другу, весело обсуждая предстоящее будущее. Дети, подростки и даже взрослые провожали нас взглядом, обсуждая между собой наше "неприличное поведение". После сдачи крови пришло время расставаться: девушек и юношей разделяла стена миротворцев. Я чмокнул девушку в щёку, пожелал удачи, как это делает куратор - с капитолийской непринуждённостью. Она, рассмеявшись, пошла к ровесницам. Почти перед самой Жатвой ко мне подбежала Рэйчел, и повторила все те наставления, что я слышал от неё утром. Она прижала меня к себе, и мы стояли бы так вечность, если бы не голос главы миротворца не приказал нам "разбегаться по своим углам". Вида Касторс (наш куратор из Капитолия) всегда выглядела странно. Она носила высокий парик из завитых искусственных волос. Каждый год в парик были вплетены разные штуки: например, 2 года назад она умудрилась каким-то образом воткнуть внутрь него лампочку! Как она горела, я до сих пор не понимаю... Год назад из её волос во все стороны торчали ветки. Со стороны это выглядело забавно. Она думает, что это модно и старается расхаживать по округу задрав нос, чуть ли не касаясь им облаков, прогоняемые ветром. А на это раз она приняла облик девушки с планеты, где ходят фиолетовые люди с воткнутыми в голову антеннами. На ней был строгий костюм: пиджак - юбка фиолетового цвета. На голове как всегда парик, а в него воткнуты железные спицы в виде антенн, и отгадайте какого всё это цвета? Конечно фиолетового. Под тоннами макияжа скрывалось молоденькое личико, которое поработил Капитолий. После речи, сказанной мэром, Вида поднялась на сцену, и, стараясь как можно приветливее, сказала: - Здравствуйте! Здравствуйте жители Округа №12! Поздравляю вас с 48 Голодными играми, и пусть удача всегда будет на вашей стороне! - как можно восторженнее прощебетала Вида. В "зале" стояла гробовая тишина. - Давайте посмотрим фильм, который пришёл к нам из самого Капитолия! Удивительно то, что экран появился прямо в воздухе. Он состоял из множества пикселей, которые отвечали за свой "пазл" в целом. На нем засветился герб Капитолия и заиграл гимн. После этого человек за кадром начал рассказывать всем присутствующим на Жатве про Тёмные времена, про восстания и наказание в виде Голодных игр. По окончании ролика опять показали Герб, и отрывок из гимна. - Прекрасно! Прекрасно! - заверещала от радости Вида. - Начнём! По традиции - дамы вперёд,- сказала куратор и размеренными шажками подошла к стеклянному шару с листочками, на которых написаны все имена девушек от 12 до 18 лет. - Саманта Хьюмэри! Все начали удивлённо оглядываться в поисках ещё одной жертвы Голодных игр. Кто-то вскрикнул и начал рыдать. По-видимому, это была мама Саманты. К сцене начала подниматься девушка среднего телосложения с аккуратно заплетёнными шоколадными косами. На ней был сарафан зеленоватого цвета. Когда назвали её имя, она опустила голову и ухмыльнулась. Она не испугалась, не заплакала, что не свойственно победительницам Жатвы. Саманта, не обращая внимания на удивлённые взгляды девушек в толпе, уверенной походкой шла к сцене. Когда девушка оказалась на месте, Вида посмотрела в толпу: - Есть добровольцы? Она не ждала помощи от соседей по Округу. В её взгляде читалась решимость и твёрдая самоуверенность. Она не смотрела в толпу, наоборот - высоко подняла подбородок, и изучая кое-где заметную линию горизонта из-за построек, твёрдо стояла на ногах. Похоже она намерена одержать победу на играх. Ну что же, удачи! - Понятно, ну а теперь юноши! - выкрикнула Вида и посеменила к следующему шару с листочками. Достав наугад одну из них, она произнесла, - Хеймитч Эбернети! Внутри меня будто кто-то перечеркнул все заоблачные мечты и планы на сказочное, светлое будущее. Сейчас я вдруг понял, что не смогу вернуться с игр, но мысленно дал себе пощёчину: нет, так не пойдёт! Я сделал первый шаг навстречу смерти. Передо мной начали расступаться мои друзья, одноклассники, дети, которым посчастливилось остаться в родном доме, одаривая прощальными, полными сочувствия взглядами. Дойдя до сцены, я неуверенно поднялся туда. Вида приветливо улыбнулась и сделала жест, что бы я встал по другую сторону от неё. - Есть добровольцы? - окинув публику, полным ожидания взглядом произнесла куратор. Я тихо вздохнул, будто тысячи стеклянных осколков впились в воспоминания. Я припомнил слова Рэйчел: "То я вызовусь добровольцем!". Я стал лихорадочно искать в толпе девушек знакомые серые глаза, которые одним только взглядом на них могли успокоить меня. Но вот, завидя её, я натянуто улыбнулся. Поймав на себя её взгляд, я заметил, что по её щекам одна за другой текут слёзы. "Рэйчел, не надо. Я вернусь победителем",- я смотрел в её глаза и внушал ей то, что хотела бы услышать сестра. Она будто поняла меня и вытерла слезу рукавом, которая вот-вот хотела упасть на землю и кануть в вечность, как-то, что может сделать каждый человек, если конечно он не собирается сдаваться просто так, подняв руки вверх. Саманта повернула голову в мою сторону и наши взгляды встретились. Не успел я отвернуться от неё, как она подминула мне и отвела взор снова вдаль. Нахмурившись, я опустил голову. - Ну, тогда, трибуты от Округа 12, - она посмотрела на нас, - Пусть удача всегда будет с вами!