Золотое яблоко

<center>      Знакомый лекарь Атоса принял мушкетёров со всем радушием. Он промыл, обработал и перевязал рану Портоса, подтвердив, что она — всего лишь весьма глубокая царапина и опасности для жизни не представляет. Бальзам доброй матушки юного гасконца тоже пришёлся весьма кстати. Ввиду того, что Д`Артаньян не смог в точности назвать ингредиенты, из которых приготовлено чудесное снадобье, благая сила которого уже была доказана, мэтр медицины взял маленькую ложечку бальзама с тем, чтобы это выяснить.       Была уже ночь, когда четверо друзей добрались до квартиры Портоса. Перед самой дверью Атос вдруг застыл, как соляной столб. - Прошу простить, господа, но мне необходимо удалиться, - сказал он.       И вновь ушёл так быстро, что никто не успел остановить его.       Ничего не понимая, друзья поднялись на второй этаж, в спальню Портоса, где Мушкетон уже успел поставить свечи, несколько бутылок вина и бокалы. Раненый был тут же уложен на кровать. Д`Артаньян наполнил бокалы, но не успели они выпить, как вновь появился Мушкетон, объявив, что явился гвардеец роты господина Дезэсара с каким-то важным делом и спрашивает шевалье Д`Артаньяна. Гасконцу пришлось выйти. - К сожалению, я вынужден на время оставить вас, дорогой Портос, - с видимым сожалением сказал юноша, когда вернулся. - Мой командир незамедлительно просит меня явиться. - По какому поводу? - в один голос спросили Портос и Арамис. - Мне это неизвестно. Думаю, ничего страшного. В последнее время ко мне нет нареканий по службе, а история со скамейкой, если и дошла уже до господина Дезэсара, должна его лишь позабавить. Увидимся, господа! Выздоравливайте, Портос, я навещу вас!       И юный гасконец ушёл. Арамис снял с себя шляпу, перевязь со шпагой, поставил бокал на пол и сел на кровать подле Портоса. Добрый великан взял его за руку, посмотрел в его глаза и улыбнулся. Получив ответную улыбку, он заговорил: - Мы вновь одни, - он прижал красивую белую руку друга к своей груди напротив сердца. - Скажите, как сегодня вы пришли ко мне на помощь так быстро? - Я следовал за вами, - ответил молодой человек. - Хотел окликнуть, но увидел нападающих. Решил атаковать их внезапно. - У вас превосходно получилось! - Да и вы держались отлично. Удивительно, что капитан гвардии кардинала пошёл на столь подлый поступок. - Видно, боится открыто сразиться со мной один на один, вот и подрядил своих прихвостней. Он был полностью уверен в том, что мне конец, потому и решился на подлость. - И правда, мало кто сможет выстоять против вас в одиночку. Ему, право, следовало смириться с формой своего носа, - усмехнулся Арамис.       Едва он произнёс эти слова, как Портос притянул его к себе и поцеловал. - Спасибо, - сказал он. - Если бы не вы, я бы, может, сейчас был уже мёртв. Трое на одного — это весомо, да и Кавуа сам мог включиться в схватку. - Не за что, - прошептал юноша, отвечая поцелуем на поцелуй.       Могучие руки Портоса заключил его в объятья. На белой повязке, наложенной на рану великана, выступила кровь. - Милый друг, поверьте, я разделяю ваше желание, - сказал Арамис, - Однако, вы ранены. Если мы начнём сейчас, кровотечение усилится. Портос огорчённо вздохнул. - Как всегда, вы правы, - проговорил он. - Обещайте, что у нас будет ещё ночь любви. - Вам понравилась первая? - Да. - Тогда будет.       Несколько минут они лежали в тишине, слушая дыхание друг друга. - Портос, - прошептал Арамис. - Той ночью... вы обошлись со мной так бережно, с таким знанием дела, что я не могу не спросить об этом. - О чём же? - У вас были мужчины до меня? - Да, - ответил великан. - Вот как! - изумлённым тоном проговорил юноша. - Кто же у вас был? Только не говорите, что какой-нибудь герцог. - Почему именно герцог? - Вы же любите рассказывать о своей любовнице-герцогине. - А, это, - нарочито пренебрежительным тоном произнёс Портос. - Она здесь не причём. - И всё-таки? - Хорошо, скажу. В юности был один... друг у меня на родине, в Пикардии. Мне тогда всего в жизни хотелось попробовать, а он был такой притягательный. У меня тогда от одного прикосновения кровь вскипала, меня было так легко соблазнить. Шпагу, правда, он в руках еле-еле держал, зато другой своей шпагой орудовал... хм, охотно. И не только ею, но и другим своим местом.       Арамис смущённо покраснел, но продолжил спрашивать. Ему хотелось знать. - Что же с ним сталось? - Умер. Один из любовников заколол. - У него было много любовников? - Да. - Этим любовником-убийцей были вы? - Нет. - Вы плакали о нём? - Один час, - Портос хитро прищурился. - Уж не ревнуете ли вы, милый друг? - Ревновать к покойникам — верх пошлости, - улыбнулся Арамис. - К чему тогда этот допрос? - Разве я вас допрашиваю? - Кажется, да. - Ваша спальня похожа на Бастилию? - Не знаю. Никогда не был в Бастилии, и, надеюсь, никогда там не окажусь. Оба друга засмеялись. - К слову, о ревности, - продолжил Арамис. - Вы замечали, что с нашим другом Атосом? - Он ведёт себя не так, как прежде. Думаете, это ревность? Кого из нас он ревнует, как вы считаете? - Вас — ко мне, меня — к вам. Он чувствует себя лишним. - Нас же четверо! Почему Д`Артаньян тогда не считает себя лишним? - Атос — более тонкая натура. К тому же, у него есть прошлое. Трагическое, скорей всего. Видно, что он немало страдал в жизни. В то время как Д`Артаньяна пока ничего не отягощает. Увы, такое счастье временно. - Атос мог бы рассказать нам. - Видимо, его страдания слишком тяжелы, что бы о них рассказывать. Атос бережёт нашу дружбу, не взваливая на нас эту тяжесть. Однако ему не хватает любви и нежности. Поэтому с нами в последнее время он придерживается принципа expedit vobis, ut ego vadami (полезно вам, чтобы я ушёл(лат)).       Портос с пониманием покачал головой, соглашаясь. Так он поступал, когда делал вид, что понимает изрекаемые товарищем латинские фразы. - Что вы предлагаете? – спросил он. - Ах, я ничего ещё не предлагаю! Я всего лишь хочу сказать, что нам нужно придумать средство, как дальше сохранить наше дружеское единство, - ответил Арамис.       Он явно волновался. Осуществление тайного желания радовало молодого человека, но коль скоро на карту поставлено дружеское единство... Кто же мог знать, что Атос поведёт себя столь странно? В этом предстояло разобраться. Ни он, ни Портос не желали товарищу душевных мук - вдобавок к тем, что уже его терзали. Убивать же то взаимное чувство, что стало явным между ними, никто не хотел. Оба понимали, что отныне связаны ещё крепче, чем прежде. Но Атос... Атосу следовало помочь. Перед мушкетёрами встала новая задача.