— С этим разобрались, так что вернёмся к делу. Я, как вы уже, должно быть, поняли... а, я, наверное, опять слишком хорошо думаю о людях, ничего вы не поняли. Объясню тогда по-простому: я — начальник этой экспедиции и вообще того центра по изучению Цармана, который её и организовал. Вы будете регулярно связываться со мной и отчитываться непосредственно мне.
— Врёт, — заметила Шесса Цейсе на ухо. — Если он такой самый главный начальник, то с чего бы ему лично каждый раз к нам на свидания бегать? Делать ему нечего, что ли? Поди какой-нибудь младший помощник старшего заместителя...
— Дела у меня, конечно, есть, — невозмутимо отозвался Хашер, — и это на данный момент моё самое важное дело. Нам с вами работать долго, и важно сразу сформировать прочную эмоциональную связь... К тебе, девочка, я уже начинаю её формировать, тут у нас с тобой взаимность, — добавил он, поглядывая на Шессу. — У кого-нибудь ещё есть такие же вежливые, конструктивные замечания по существу дела? Ну или вообще любые вопросы.
— У меня есть! — высунулся Сарк. — Вы сказали, у нас у всех есть какие-то сверхспособности? У всех — это значит, ну, вообще у всех? И у меня тоже?
— Во-первых, — Хашер окинул Сарка оценивающим взглядом, — про «сверх» я ничего не говорил, но можно считать, что так. Во-вторых, я, кажется, предельно ясно всё обозначил. Если ты находишься здесь и тебя зовут не Склайз Цервиш, то да, у тебя они есть.
Сарк весь так и затрясся от возбуждения.
— Ух ты! Нет, то есть, я, конечно, и так всё это знал... Разумеется, знал! А какие?
Хашер ответил ему лёгкой ухмылкой.
— Это скорее мне следовало бы у тебя спрашивать, разве нет? Ты сам обнаружишь рано или поздно. Ещё вопросы есть?
— Есть! — рука Цейсы совсем по-школьному взметнулась в воздух, к правому виску. — На Царман раньше ведь ссылали преступников, так? А есть ли вероятность нам как-то случайно, ну, встретиться с ними?
— Вероятность, — отозвался Хашер с чересчур бросающейся в глаза поспешностью, — не особенно высока, но мы, учёные, никогда не отметаем окончательно даже ничтожно малые шансы. Это наказание действительно практиковалось какое-то время, но его уже десять лет как отменили, а последний зарегистрированный случай произошёл и того позже — около тринадцати лет назад.
— Он же был очень опасный, да? — уточнила Цейса. — В смысле, этот человек?
— Тут смотря с чем сравнивать — по сравнению с двоими предыдущими ссыльными, которых он, наверное, успел ещё застать, сущий пушистый сурчик: те-то были совершенные маньяки, уж на их счёт всё прозрачно как льдинка... А вот с этим типом, Лой Порщепотак его звали — наполовину форстец, как можете видеть по фамилии, — история была мутная, честно вам скажу, я к тому же тогда был ещё молод и многих деталей попросту не знал. Запомнил вот, что он носил прозвище Кнопка, потому что вместо глаза у него была специальная кнопка, чтобы видеть сквозь невидимые скафандры: кстати, явно варшайрянского производства, так что на него хотели повесить ещё и шпионаж. Но что он был бандит — это несомненная правда, он и сам не отрицал. Другое дело, что если бы у нас всех подряд бандитов ссылали на Царман за здорово живёшь, население планеты сократилось бы как минимум на четверть... Не было бы никакой ссылки, конечно, если бы не старания одной известной всем персоны. — Хашер покосился в Шессину сторону весёлыми глазами и слегка подмигнул.
— Если мама решила, что он достоин ссылки на Царман, значит, так и есть, — отрезала Шесса, отводя взгляд в сторону.
— А почему сразу мама? Вообще-то я говорил о твоём многоуважаемом, чтоб ему пусто было, отце, который употребил всё своё влияние и внушительную часть финансов, чтобы дело повернулось именно таким образом. А уж что там было на самом деле, убил Порщепотак двух его старших дочек или нет — этого я не знаю...
— У него были старшие дочери? — у Шессы будто даже дыхание перехватило. Склайз представил себе её раззеленевшееся от удивления лицо, растерянно блестящие звёздным мерцанием глаза. Смотреть на неё он не решился.
— Были, если верить документам — обе совсем ещё малышки, хоть и постарше, чем ты была тогда. Преступление, конечно, жуткое, но суровость наказания обеспечена нажимом твоего отца.
— В таком случае он должен быть очень зол на Щорца Шелби и всех, кто с ним связан, — невинно заметила Цейса.
— Я на его месте был бы, — подтвердил Хашер. — Очень нехорошо, конечно, что преступников и исследовательскую команду высаживают в одной и той же местности, но дело в том, что эта конкретная территория пока изучена лучше всего. Есть ещё какие-то занятные ландшафты — например, вообще без воды или те, где воды очень много, — но считается, что там преступников высаживать негуманно. Забавно, конечно, рассуждать о гуманности в подобном контексте... Но не волнуйтесь, с Порщепотаком вы едва ли столкнётесь — он, должно быть, давно умер. От голода, отчаяния и, возможно, от запоздалого раскаяния.
— Ладно, хватит, — решительно перебила Шесса. Кериш и Нарц, стоявшие чуть поодаль с надменным безразличием на лицах, впервые за всё это время зашевелились, переглядываясь. В их по-варшайрянски водянистых глазах проявилось вялое подобие интереса. — Мы знаем, что ни от какого раскаяния этот Кнопка или как его там не помирал. Мы его вчера видели. Он угрожал нам.
— Ах, вот кто вчера потянул тебя за ручку? — немедленно ощерилась Нарц. Шесса стрельнула в неё взглядом, но вместо перепалки продолжила:
— Вы, помнится, гарантировали нам безопасность — ну так и где она, поширь её подери? По планете свободно разгуливает вооружённый преступник! Ну что вы всё лыбитесь-то, вы же взрослый человек! Теперь вы должны либо отменить экспедицию, либо... либо срочно принять какие-то меры! И в любом случае признать свою вину и принести извинения!
— А ещё что тебе принести? — ввернула Нарц, и Кериш предупреждающе зашипел ей что-то. Но тут уж Шесса не выдержала. Кулак упёрся прямо в грудь Нарц, стена — в затылок.
— Ну-ка заткнись!
— А если нет? Что ты мне сделаешь? — выдавила Нарц пополам с хрипом и закашлялась. — Подпалишь мне волосы? Или заобзываешь до смерти?
Шесса щёлкнула пальцем — зажёгся крохотный огонёк на самом кончике ногтя. Она явно не собиралась медлить с ответом, но тут с экрана донеслось радостное:
— Ага! Давно мечтал увидеть что-нибудь этакое! Осторожно, смотри ничего не испепели — ракеты нынче недешёвые, знаешь ли.
Шесса с явным неудовольствием погасила огонёк. Нарц удовлетворённо ухмыльнулась.
— Тсейра. Ты тоже не задирайся, пожалуйста. Смертоубийства нам тут не надо.
Нарц смолчала, но опустила голову и перестала сверлить Шессу ненавидящим взглядом: кажется, это была максимальная степень послушания с её стороны. Хашер тем временем уже снова обращался к Шессе — а Нарц всё смотрела на него исподлобья, почему-то без злобы.
— Мысль твою понял, благодарю. С моей стороны действительно выходит недосмотр, это ты правильно сказала. Понимаю, принимаю, приношу свои глубочайшие и так далее. Ситуация-то правда серьёзная.
— Ну и чего вы тогда паясничаете?
— Не люблю нагнетать обстановку, — непринуждённо пояснил Хашер. — Обещаю вам, мы ликвидируем угрозу как можно скорее, а пока, ребятки, хочу сказать вам вот что. У него есть оружие, у вас есть оружие — в этом вы равны. У него куда больше опыта — это перевес в его сторону. Но он один, а вас много — и тут уж перевес в вашу сторону!
— А ещё у нас сверхспособности, — влез Сарк.
— И это тоже, да, но сильно я бы на них пока не ставил. В общем, указания на ближайшее время вы поняли: не ходить нигде по одному, при себе всегда иметь оружие.
Шесса принялась недовольно притоптывать ногой.
— Это и так было сказано в инструкциях.
— Ну, вот вам и лишний повод их соблюдать. Так, с этим разобрались, хорошо. Давайте тогда по техническим моментам: завтра или послезавтра вам пришлют запас еды на три недели. Слопаете всё за три дня — что ж, ваши проблемы. Гонять самоуправляемые ракеты туда-сюда каждую неделю никто ради прожорливых школьников не будет. Если что, в вашей голодной смерти я не виноват, хе-хе.
— Юморист, ишь ты, — пробормотала Шесса, адресуя эту ремарку то ли Цейсе, то ли самой себе.
— А через некоторое время, — Хашер никак не ответил на очередной её выпад, только покосился выразительно, — на этом экране вы увидите уже не мою унылую физиономию, а лица ваших родных. Для них будет организована специальная видеотрансляция в здании вашей школы, так что сможете с ними пообщаться. Когда это будет, я ещё не знаю точно, зато вот что могу уверенно сказать — завтра вы получите свои первые задания, можете распределять их между собой как хотите, в этом плане у нас с вами полная свобода и демократия. Во всех других — увы... Следующее организационное собрание проведу в ближайшее время, может быть, ещё до встречи, там есть о чём с вами поговорить. А пока можете отдыхать, если получится, ну а Склайз Цервиш может паковать вещички, если уже успел распаковать.
— Вот языком чешет, — прокомментировала Шесса, когда экран погас. — Неужто это и правда наш руководитель? Кошмар какой. — Её взгляд ненадолго остановился на Склайзе. — Пока ты здесь, всё равно будешь помогать с работой, понял?
— Конечно, Шесса, — отозвался он, ощущая внутри робкое шевеление надежды. По крайней мере, она уже не против того, чтобы иметь его в напарниках. Как бы можно это использовать?
Из-за засилья размышлений он даже не сразу отреагировал на требовательный тычок Сарка. Потом, конечно, пришлось приопустить к нему голову, изображая заинтересованность.
— Нужно кое-что тебе рассказать, — шёпотом сообщил Сарк. — Кое-что секретное. Я вообще никому не должен говорить, но тебе-то можно, ты же мой лучший друг! Только это не здесь нужно говорить, а то мало ли.
Он подтолкнул к Склайза к двери — той, что вела наружу. На Царман.
***
— Что, попало? — с притворным сочувствием спросил Яшка Барбосов, очень умело копируя тон своей маменьки.
Кристина мрачно кивнула, жалея, что столкнулась с ним на лестничной клетке. Чего ей стоило выйти от Томиных хоть на минутку позже...
— Так тебе и надо! — тут же сменил Барбосов тон, продемонстрировал дырки от зубов в противной улыбке и убежал.
Что за жизнь такая, бессильно подумала она – шестилетка и тот поучать лезет, что уж говорить о тех, кто хоть сколько-то старше. Мамка его, и Гелькина мамка, и мамка Гелькиной мамки…
Чтобы хоть как-то выразить ярость, заполнившую всё тело по самые каблуки, Кристина пнула дверь. Ещё, ещё, ещё. Ноге становилось больно, но какое-то мазохистское удовлетворение мешало прекратить. Уродский Вадик-Владик! Уродский Барбосов! Уродская Ирина! Уродские все, все, все!
— Кто там? — отчётливо спросили за дверью. Кристина замерла в глупой каратистской позе — нога занесена для удара, всё тело напряжено.
Тётя? Но она уехала в деревню, как и каждым летом, да и предупредила бы, если б в город собралась. Или...
«Мама!» — мелькнула на миг безумная надежда.
Однако, тут же сообразила Кристина, голос был хоть и очень тихий, но явно мужской, а значит, это не может быть ни тётя, ни...
— Кто там? — раздалось опять.
Воры? Но стали бы воры спрашивать «кто там?».
Тогда кто?..
Кристина облизала пересохшие губы и, торопясь, провернула ключ в замке нужное количество раз. Рывком распахнув дверь, она сделала быстрый выпад и опрокинула стоявшего в её прихожей на пол.
***
Склайз, конечно, знал, что его так называемый лучший друг умом не отличается, как бы там ни утверждали обратное. Но того, что он способен на такую глупость — да что там глупость, сумасшествие! — представить не мог.
Тем не менее, Сарк явно ожидал, что его похвалят за проявленный героизм. Склайз подыграл бы ему, но не было слов. Мало того, что полез спасать какую-то царманку, так ещё потом и умудрился заговорить с ней...
Стоп.
Заговорить.
Заговорить — вот ключевое слово. Если ему удалось вступить с ней в контакт... если она рассказала ему что-то о своей планете... что-то сенсационное...
Всю неделю Склайз напряжённо думал о том, что будет делать, если его всё-таки решат отправить обратно. Опасения то утихали, то вспыхивали снова, а сегодня Хашер щедро подбавил поводов для беспокойства. Но теперь появился шанс и он вцепится в этот шанс изо всех сил.
Стараясь унять волнение, Склайз заметил что-то о ценности данного открытия для всего научного мира и о выдающейся храбрости будущего знаменитого учёного — кажется, перестарался, но Сарку это явно польстило. Он с воодушевлением принялся пересказывать всю историю заново, и с каждым новым пересказом его подвиг выглядел всё более значительным. Постепенно его напарница Нарц вовсе исчезла из повествования, хотя, скорее всего, всё делала именно она, а Сарк только толкался там, мешал и сыпал словами.
— А зовут её... не помню, как, сложное такое имя, но короткое и похоже на варшайрянское. Ей шесть лет, только в школу она ещё не ходит, потому что у них не с четырёх лет начинают, а с семи. У них даже школы есть, представляешь? Интересно, чему их там учат? Наверное, как правильно мохнатых уродцев разделывать... А живёт она вон в том доме, — Сарк ткнул рукой в далёкое облезло-оранжевое здание. — Только мне нельзя было об этом рассказывать, это секрет. Я только тебе сказал, а больше никому не буду! Да им и толку нет говорить — вот Шессе скажешь что-нибудь, а она только смеётся.
Кажется, уже выговорился достаточно: можно наконец приступить к делу.
— А не мог бы ты познакомить нас с этой царманкой? Честно говоря, всё это так странно, что до сих пор никак не уложится у меня в голове. Вот если бы я лично убедился...
— Давай! — легко согласился Сарк. — Пошли посмотрим, точно! Только я уже не помню, как она выглядела, они все на одно лицо. В общем, ищи девочку с осмысленным взглядом, чтоб смотрела не сквозь тебя, а на тебя.
Но никто из проходящих мимо царманцев не обращал на них ни малейшего внимания, не поворачивался даже в их сторону. Они громко говорили, бурно топали, распространяли странную музыку из маленьких приборов — в общем, жили своей жизнью, суть которой была пока что скрыта от Склайза.
— Всё, — не выдержал Сарк, — пошли отсюда, надоело! Они нас не видят, эти все. Между прочим, спать давно пора и есть жутко хочется. А ты всё: «Открытие, открытие!..» Да я, может, таких открытий ещё три тыщи совершу!
Склайз даже не успел почувствовать привычное раздражение, потому что из окна, под которым они стояли, высунулась голова маленькой царманки:
— Сарк!
— Вот она! — обрадовался тот. — Здравствуй, девочка-как-там-тебя!
Склайз уже успел более-менее привыкнуть к внешнему виду царманцев и отметил, что девочка ничем не отличалась от своих сородичей: такой же цвет кожи — странная грязная смесь розового и жёлтого, — круглые зрачки в выпуклых глазах, заметный, то и дело подёргивающийся нос, толстые губы. Из индивидуальных черт можно было отметить разве что вьющиеся волосы до плеч — видимо, по этому признаку её и придётся запоминать, хотя, должно быть, девочек с таким же типом волос на Цармане ещё немерено.
— Здравствуй, милое дитя, — заговорил он, не до конца уверенный в том, что «милое дитя» его понимает: мало ли что там мог наболтать Сарк. Однако наладить контакт стоило, хотя бы как-то, поэтому Склайз больше надеялся на ласковую интонацию и доброжелательную улыбку. Как бы инопланетянка, правда, не приняла его мимику за враждебный оскал...
Царманка уставилась на него, сдвинув светлые брови, что-то сказала — на своём языке, а вовсе не на тершском, как утверждал Сарк.
— Он с тобой поздоровался, — пояснил тот. — Знакомься, это мой лучший друг Склайз!
Девочка отозвалась противным, неестественно-тонким голосом, и свесила из окна руку. Пальцы на ощупь оказались влажными, мягкими и ненормально горячими — это чувствовалось даже сквозь перчатку. Склайза едва не передёрнуло, но он сумел сдержаться и даже выдавил из себя приятную улыбку.
Сарк тем временем снова принялся болтать без умолку, царманка тоже изредка вставляла что-то своим раздражающе высоким голосом. Как они это делают? Как у них выходит общаться на разных языках, понимая друг друга? Вопросы назойливо толклись в его голове, точно рой ширанд, и он не знал, как будет искать ответ.
Попытка намекнуть на то, что ему хотелось бы услышать перевод, не удалась. Сарк обернулся с непривычным для него выражением лица «а-и-ты-тоже-здесь», напоминая этим высокомерным видом свою сестру... точнее, её невзрачный мужской вариант.
— Сейчас, — бросил он и вернулся к разговору. Однако не прошло и трёх минут, как он подскочил к Склайзу, дрожа от возбуждения:
— Давай сходим к ней в гости! Она зовёт, говорит, её родители не узнают!
Некоторое время Склайз пытался отговорить Сарка от этой безумной идеи, но тот упёрся и ни в какую не желал уступать. Пришлось смириться — в конце концов это уникальная возможность осмотреть царманское жилище, а если что, всегда можно выпрыгнуть в окно.
