Всего лишь секс

Май был отвратительным. Грязь, слякоть, моросящий дождь. Без машины жизнь моментально потускнела, сопровождаемая бумажной волокитой по получению страховой выплаты за разбитую машину и оформлением документов по продаже квартиры. На время вновь сняла однокомнатную в пешей доступности от студии. Хозяйка даже не стала спрашивать документы, едва взглянув на мой разбитый нос и загипсованную руку. Но жертва домашнего насилия в этот раз была всего лишь жертвой автомобильной аварии. Но даже за отсутствие лишних вопросов я была ей благодарна. Я бы могла сказать, что жизнь налаживается, но это была бы наглая ложь. Ничерта она не налаживалась. Хотелось выть волком и не выходить из съемной квартиры, завернувшись в одеяло. Но лишь призрачное ощущение продолжающейся жизни держало меня наплаву. Дом. Я выходила из дома, нервно озираясь по сторонам. Обстригла волосы, начала носить «мешки», стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Учеба. Я стала пропускать лекции. Договорилась с частью преподавателей о пропуске тех зачетных дисциплин, по которым набрала достаточное количество баллов. А при посещении обязательных не отходила ни на шаг от Сёмы, который по просьбе Ани сопровождал меня всегда и везде. Каждый раз, когда я видела Меньшикова, меня настигал самый настоящий ужас. Столь сильный ужас, что хотелось забиться в угол, спрятать голову в коленях и никогда ее не поднимать. Чтобы не видеть его. Чтобы все, что он сделал со мной – забылось как страшный сон. Но это был не сон и Меньшиков был реальным. Работа. Единственная вещь, что дарила призрачное ощущение продолжающейся жизни. После того, как Аня затащила меня в тот бар-караоке, моя жизнь сделала разворот. Не на сто восемьдесят градусов, конечно, а так…на пару десятков. Но этого хватило. Подруга матери Ани сделала предложение петь в их клубе по вечерам пятницы и субботы. И я согласилась. Не то, чтобы я нуждалась в деньгах. Скорее я нуждалась в отсутствии свободного времени, чтобы не было лишней возможности думать о чем-то. Думать о произошедшем и Меньшикове. Страх. И адреналин. - А вот и она. Раньше я испытывала подобное чувство только в экстренных ситуациях на дорогах. В моменты, когда выжимаешь педаль тормоза в пол из-за выбежавшего на дорогу ребёнка или резко затормозившей машины, а тебя упорно несёт по снегу. В такие моменты пульс отбивает чечетку в районе гортани, а сердце сжимается от страха. Но в этот раз ужас был настолько сильным, что у меня подкосились ноги. Я бы упала. Точно бы упала, но меня не просто вздернули на ноги, а прижали к себе. Пальцы до острой боли впились в талию. Мне даже показалось, что всего на мгновение, но я потеряла сознание. Небольшой коридор, ведущий к обеденному залу, в небольшом семейном ресторане через дорогу от студии, сделал круг перед глазами. Я даже не успела осознать произошедшее. Не успела среагировать или дернуться, только сипло вздохнула, чувствуя чудовищную нехватку воздуха. - Мы тебя догоним, отец. Я пыталась сконцентрироваться, но картинка плясала перед глазами. В одном я была уверена точно. Именно Меньшиков держит меня на ногах, прижимая к себе. А потом все-таки успела заметить удаляющуюся фигуру его отца. Мне даже показалось, что он поздоровался. - Что-то ты плохо выглядишь, любимая. Я даже не пыталась отбиваться. Предприняла попытку отцепить его пальцы от собственной талии, но даже не смогла поднять рук. В тот момент он буквально впихнул меня в одну из двух туалетных комнат, не разделенных на женскую или мужскую. Я вжалась спиной в крохотный угол между унитазом и стеной, пытаясь вернуть себе способность говорить. Кричать. - Не глупи, Настена. Настена. Мне потянуло блевать от подобного склонения собственного имени. Притворного. Отвратительного. - Я буду кричать, - слова дались с трудом. Сипло. - Только попробуй. – он прижался ко мне, проводя ладонями вдоль силуэта тела несколько раз подряд, - не глупи. Побегала и хватит. - Отпусти меня, - я уже захлебывалась надвигающейся истерикой, чувствуя, как слезы текут по щекам. – я видеть тебя не могу, неужели ты не понимаешь? Отпусти. - Вытри слезы и пошли за стол. Отец ждет. – от отступил, отходя к двери, - быстро. - Я все расскажу твоему отцу. Все. Если не оставишь меня в покое. Это было глупо. Глупая попытка хоть как-то остановить его. Потому что в следующую секунду я ударилась затылком о кафельную плитку, когда он схватил меня за рубашку и вжал в стену. - Что и кому ты собралась рассказывать? – шипел прямо в лицо. Отец Меньшикова мне никогда не поможет. Я это знала. Внешне он был хорошим человеком. Спокойным, уравновешенным, но всегда есть «но». Я выросла в семье адвокатов, училась в юридическом и прекрасно знала и понимала, что любая должность подобно той, которую занимал отец Меньшикова – политическая. И чтобы удержаться в должности он сделает все, что потребуется. Похоронит мои признания. Да и это были только слова. Не было никаких доказательств. По этой же причине я не заявила об изнасиловании. Но, что я теряла? - Как думаешь отреагирует твой отец, когда узнает, что ты сделал? - Знаешь что, дорогуша? – он резко отстранился, поправляя собственную одежду, - вперед. Иди, рассказывай. И через пять минут весь университет будет наслаждаться фотками твоей голой задницы и сладкого ротика, что с таким удовольствием заглатывал мой член. Было ли это правдой? Я не знала. Я слишком плохо помнила ту ночь. Она лишь снилась мне в кошмарах. - Проваливай. На сегодня. Скажу, что ты заболела, но знай, что никуда ты от меня не денешься. Ты моя. С потрохами.