Придет время собирать камни

Я бы не обратила внимание на этого парня, если бы не грустный взгляд темных карих глаз, с каким он вылезал из черного Audi одним теплым летним вечером. Владелец автомобиля, Сашка, вытащил из багажника пакеты с логотипом Ашана, взял его за руку, и они неспешно вошли в соседний подъезд. Юноша улыбался своими тонкими губами, но мне стало его жаль: я неплохо знала своего соседа. Он был всего на три года старше моего брата, и они дружили в школьные годы. Со временем дружба закончилась, но привычка время от времени совместно разводить на секс какого-нибудь хрупенького паренька осталась. Что Яр, что Сашка выступали в активе, и им нравилось устраивать ночь на троих, пуская какого-нибудь «ласкового котенка» по кругу. Откуда я это знала? Приходилось видеть. Брат несколько лет назад съехал от нас, но недалеко, буквально в соседний квартал, в квартиру, которая осталась от покойной бабушки. Он быстро переоборудовал её под студию, сделав хорошую звукоизоляцию, и репетировал в ней со своей группой днем (и совершенно безвозмездно сдавал в аренду нашей), а ночью, после выступлений в клубах, мог устроить оргию, не мешая соседям. Как-то, когда я ещё училась в девятом классе, мы с ребятами ходили на концерт Animal Jazz, подзадержались в клубе, и поздно ночью с шумом — а по-другому у меня бы не получилось — возвращаться в квартиру, где мирно спят родители, не хотелось. К счастью, в сумке нашлись ключи от квартиры Яра, а будить его другое дело — скажем так, мне было не совестно, скорее приятно насолить старшему. Сделав два оборота ключом в замочной скважине, я в приподнятом настроении ввалилась в помещение, и передо мной предстала необычная картина. Приглушенный свет, влажные тела, Сашка натягивает светленького парнишку, который в этот момент отсасывает у моего брата. Желудок выполнил кульбит, и я выскочила обратно на лестничную клетку. Желание когда-либо, даже ради любопытства, посмотреть мужское порно умерло навеки и было похоронено под грудой недовольства и непонимания, вызванных шоком. Я определенно испугалась, увидев подобное. Гостям тоже пришлось несладко: их планы были мной разрушены, и смущенно одеваясь по дороге, они выскользнули из квартиры, склонив головы. Мы с Яром проговорили полночи. Он нервно курил и уговаривал меня ни о чем не рассказывать родителям. Как будто о таком можно говорить с ними? Я не враг своему здоровью. Пусть сам палится. Однако во всей этой ситуации нашелся единственный, но немаловажный плюс — между нами установилось доверие. Точнее, из статуса «мелкая» я перешла, наконец, в полноценные сестры. Светловолосый нижний мне потом попадался на глаза на одном из выступлений Яра: в джинсах-дудочках и яркой толстовке он стоял в полуметре от клубной сцены, но брат его не замечал. Как, в принципе, и всех остальных своих любовниц и любовников. Яр не делал этого специально, просто они слишком быстро превращались для него в серую массу. С Сашкой же мы предпочитали с той поры вежливо избегать общества друг друга, даже если случайно встретились у Яра, позволяя себе лишь учтиво склонять голову, время от времени сталкиваясь у нашего дома. Меня мало заботило, как они развлекаются — их право, дело добровольное, но летний визитер отчего-то запал в душу. Я пожалела тонкокостного юношу, больше вписывавшегося в эпоху викторианской готики или времена Шекспира, чем в современную Москву. А с наступлением осени, словно в шутку, он попал в мой класс. Мне казалось, что парень Сашки был старше. Его звали Тимур, и он старался выглядеть дружелюбным, хотя не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться о том, что этот парень интроверт, и первым сказать «привет» ему удается только с применением титанических усилий. Наверное, из-за той случайно пойманной мной вечерней грусти, я прониклась к нему. Меня определенно обрадовало, что Тим слышал выступление нашей группы и даже запомнил его — это такое маленькое признание за которое мне сразу захотелось дать ему плюс десять очков в друзья. Мне показалось, что он сможет быстро влиться в наш класс, особенно если будет и дальше опускать глаза и прятаться за челкой и очками, когда девчонки обступают его на перемене. Нам не хватало его, как свежего ветра: ведь мы все сотню лет друг друга знали, и роли были распределены заранее в любом мероприятии. А потом Котов сломал к чертям собачьим все мои позитивные мысли — «указал этому гомику на его место» — придурок. Самое обидное — это не его слова, а взгляд, наполненный злобой и презрением, и ещё стыд и страх Артура, и то, что полоснуло по мне, как острая бритва — болезненное недоверие, поселившееся в глазах Рима. Когда-то давно, классе в седьмом, я была в него влюблена. Пубертатный период, гормоны, все дела. Дружеская привязанность как-то сама собой превратилась в сказку о принце, но достаточно быстро рассыпалась подобно карточному домику. Нам оказалось достаточно одного поцелуя, чтобы понять: мы друг другу, скорее, брат и сестра. У нас было много общего, мы вместе смотрели Властелина колец, наперебой цитируя стихи на мордорском наречии, разбирали на аккорды новинки, услышанные по «Нашему» радио, и поддерживали друг друга в тяжелые времена. Черт возьми, да этот парень ходил со мной по торговым центрам, а однажды даже заходил в магазин нижнего белья. Я доверяла ему. Но это не давало ни одному из них права обижать новенького. Тем более так грязно, когда на их стороне количество. Сейчас между нами словно побежала трещина. Делом чести стало удержать ребят от открытого конфликта, иначе быстро дойдет до первой крови. Зная Котова не один год, я могу поклясться, что его не хватит на то, чтобы долго вести словесные атаки — через две, максимум три недели в ход пойдут кулаки. Тогда я потеряю друзей и уважение к самой себе: выбранное мной окружение окажется низким и подлым, жестоким и узколобым, а парень, который отличается в данной ситуации от моего родного брата только телосложением, чтобы дать им отпор, превратится в изгоя. Вечером я сидела на квартире у Яра, и, подъедая его холостяцкие запасы, пересказывала события дня, умолчав лишь о том, что видела Тима задолго до начала учебного года в компании одного его друга. Обида во мне клокотала, не смотря на то что Лёня терпеливо выслушивал около часа поток моих ругательств. Он, как всегда, молчал, ему, стороннику здравомыслия и мирного разрешения конфликтов, было даже труднее, чем мне. За него громко ответил выбор парты перед нами. Это как начало холодной войны за мир во всем мире. Проиграют все. Я остро нуждалась в том, чтоб разделить эту безысходную ярость с кем-то, кто откликнется также эмоционально. Но Яр удивил меня не меньше: — Мира, помнишь, вы первый раз пришли у меня поиграть? Ещё бы я не помнила. Как сейчас. Мы ждали вечера с таким бешеным предвкушением, что ни на одном уроке невозможно было сконцентрироваться. Я помотала головой. — Миша тоже приходил в тот вечер с вами, вот только он вернулся через какое-то время после ухода. Нервный, но чрезвычайно самоуверенный, — Яр отобрал у меня печенье и задумчиво захрустел. — Мне он показался в тот момент слегка ненормальным. Требовал, чтоб я держался подальше от Ромы. Мне даже захотелось убить тебя за длинный язык, но только до тех пор, пока Котов не заявил, что он тогда никому ничего обо мне не расскажет и призаткнет тех, кто видел меня на входе в «Пропаганду». Надо ли говорить, что я согласился? Слухов меньше, а ни один из твоих друзей всё равно меня не интересовал. Я отлично знаю ещё с той поры, когда тебе было десять, какая вы мелкая надоедливая свора. Последние его слова меня рассмешили. Действительно, с нами в любом месте пребывали шум и беспорядок. — Миша защищает Рима? Не могу сказать, что это не кажется с твоих слов странным, но они, в принципе, имеют какую-то особую связь между собой с самого детства, чтобы сейчас ни с того ни с сего начать думать об этом и искать в этом проблему. — Как знаешь. Но то, что Миша срывается на новом мальчике, имеет под собой непростую почву, поверь мне. У меня на это чуйка. POV Соболев Тимур Травля продолжалась, и ситуация усугублялась изо дня в день: теперь Котов доставал меня с молчаливого согласия Артура и Рима, и если в первом я уже разочаровался, то в безразличного Зарина мне верить не хотелось. Как человек с чистым откровенным голосом может быть таким злобным? Я ведь слышал его историю в парке, он был настоящим… День только начался, а Котов уже выдумывал новый способ меня унизить. Он вышел на новый уровень — оскорбления при всем классе. Вот только, похоже, для него стало неожиданностью, что этого не одобрит Жаннет. Миражанна не зря имела имидж самой дерзкой девушки в классе: она ударила Мишу и пошла в открытое противостояние с друзьями, хотя это не верно сказано. Не со всеми. Лёня всё-таки поддержал её. Он хоть и выглядел хмурым и грозным, но отнесся ко мне с пониманием. Ребята не пытались сразу стать моими друзьями, но и позволять мешать с грязью не собирались.

***

Первым уроком снова была физика. Валерий Викторович с огнем в глазах рассказывал об электромагнитной индукции, но чего-то не хватало. Я наклонился к Жаннетт, делающей пометки в тетради: — Котов сегодня не пришел. — А ты уже соскучился? — она ухмыльнулась, заправляя рыжую прядь за ухо. — Учи спокойно уроки. — Нет, просто непривычно, что никто не рвется поделиться знаниями. К нам обернулся Лёня: — Тише вы, болтушки. Мы снова уставились в конспекты, но я почувствовал, что моя соседка по парте напряглась. — Соболев, задержитесь, пожалуйста, у меня есть к вам разговор, — Валера тактично остановил меня после урока. Миражанна кивнула и прикрыла за собой дверь: — Мы подождем тебя на скамейке в коридоре. — Тим, у тебя появились первые друзья? — он мне по-братски улыбнулся, вспомнился Назар. Мне было не с кем поговорить в последнее время, а отношения с Сашей стали прохладней. Я всё чаще задумывался о том, что он не удовлетворен, а у меня никак не получается подстроиться под него, стать лучше. Может ли Валера стать моей жилеткой? — Не совсем так, но мы стараемся поладить. — Ты сегодня выглядишь потерянным, что-то случилось? Ты готов теперь поговорить со мной? — Не знаю, может быть. — Давай после уроков мы вместе пообедаем, я нашел поблизости неплохую кофейню, — он похлопал меня по плечу, а я только утвердительно покачал головой и вышел.

***

Кофейня оказалась уютной с небольшими красными диванчиками и резными столиками, покрытыми черным лаком. Мы устроились в углу, заказали по цезарю, грибному жульену и чашке кофе. Девушка в костюмчике на манер «а-ля гарсон» поинтересовалась, принести ли напитки сразу или после обеда, но Валера попросил принести всё разом, в том числе счет, и она уверенно удалилась на кухню. В следующий раз девушка возникла у нашего столика уже с выполненным заказом. На блюдце у кубиков рафинада лежала свернутая в трубочку записка-предсказание, я развернул ее: «Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами». Весны ещё так долго ждать. Мои меланхоличные раздумья прервал вкрадчивый голос Валеры: — Тим, я не буду ходить вокруг да около, спрошу прямо: почему ты переехал? — Это долгая история. — Так я и не спешу, — он отхлебнул от чашки и расслабился на диванчике. — Знаешь, с той поры, как ты перестал к нам приезжать, много воды утекло, — я замялся, — Назар не очень одобрял моих друзей, да и вообще начал меня опекать, как маленькую девочку. Валера сделал ещё один глоток, но не сказал ни слова, ожидая продолжения. — А потом Саша как-то предложил переехать к нему, потому что я уже взрослый, ну и вот, — нервозно натирая ободок чашки, я снова потерял мысль. — Саша — кто это? — Это мой парень. Он учился вместе с братом, ты должен был видеть его. Валера потемнел в лице. Мне стало неприятно, будто бы меня испачкали чем-то, кажется, я начинаю привыкать к этому состоянию: — Ты тоже из тех, кто нас презирает? — получилось едко, словно плевок змеи. Валера потер переносицу, поправляя воображаемые очки: — А тебя кто-то обидел? — Ты отвечаешь вопросом на вопрос. — Нет. Теперь ты. — Да. — Что — да? — Я просто веду себя, как ты. Он рассмеялся, и ткнул меня пальцем под ребро: — Тим, расслабься, я не хочу тебя обидеть, просто я не имею ничего против, что ещё нужно сказать? Опусти колючки. Мне стало неудобно за себя: он ничего плохого не хотел сделать, а я кидаюсь на него на манер Котова. — Знаешь, Тим, мне вас с братом не хватало всё это время, — и он звучал так невинно, что я снова сорвался: — Так почему же ты нас бросил? — Всё не так просто. Позже я пожалел об этом, — но до меня до доходили его слова. — Пожалел? А меня ты не пожалел? Его все бросили! Назар превратился в неврастеничку, запер меня в клетке, а у тебя всё не так просто. Вы все говорите одно и то же: «это дела взрослых», «всё не просто», «тебе не нужно это знать». Достали! — Тим, правда, не нужно. А я всё больше заводился, и тут он меня обнял, как это делал брат, когда мы пропадали днями в больницах и казалось, что всё, конец. — Тим, Тим, извини меня. Это я виноват. Извини. Успокойся, Тим. И стало легче. Валера взволнованный, искренний, словно мне десять, и мы на базе отдыха. А я ушиб коленку, и они с Назаром прыгают вокруг меня, лишь бы ничего серьезного. — Да. Меня недолюбливают в классе из-за ориентации, но уже стало лучше: Жаннетт и Лёня вступились за меня, — я его простил. Валера отстранился, и запустил руку в волосы: — Видишь, не все настроены агрессивно. И ты тоже давай людям второй шанс, ничего не происходит случайно. — На сегодня с меня хватит вторых шансов, — я улыбнулся, и мы продолжили пить кофе в тишине. Валерий Викторович отвез Тимура домой, и по обычаю набрал номер его брата. — Алло, Валера, привет, как Тим? — Нам нужно поговорить. Я заеду вечером, — молодой преподаватель физики повесил трубку, не давая собеседнику возразить. POV Колесникова Миражанна Котов не появлялся в школе всю неделю. В пятницу утром ко мне подошел Рим: — Жаннетт, привет. — Я не хочу с тобой говорить. — Мира, пожалуйста, он уже четвертый день не появляется. — И что? Мне какое дело? Он начал — пусть расхлебывает. — Ты ведь не такая, я тебя знаю, — Рим взял меня за руку, сцепляя пальцы. — Не надо ставить этого парня между нами. Пусть будет как раньше. — Рим, как раньше уже не получится, — я расцепила замок. — Извини. На душе появился осадок, а к середине второго урока уже Лёня не удержался: — Жаннетт, надо что-то делать. Миша никого не хочет видеть, он всех игнорирует, ни с кем не говорит. — А, чёрт. Что вы все накинулись на меня? Тим легонько толкнул меня локтем, призывая к спокойствию. Валентина Николаевна зыркнула сквозь очки, но ничего не сказала. Без шумного Котова и правда было как-то не так. Мы не всегда с ним ладили, но в этом вся соль. Он часто спорил со мной, и мне даже нравилось, когда Миша выигрывал: в нем было столько неподдельной радости. И руки у него золотые. Но он повел себя, как большая задница, а за себя и свой непростой характер нужно отвечать. На меня смотрели два печальных смиренных карих глаза, совсем как тогда летом. Тим отпустил меня и приготовился к тому, что его начнут бить. Дурак. Мальчишки вообще дураки. — Я тебя видела летом. Та же тонкая улыбка. — Я тоже. На мой недоуменный взгляд он лишь сказал: — Такую рыжую копну трудно не заметить, — и продолжил записывать образы, раскрытые в «Гранатовом браслете». — Не планируй ничего на вечер, — со звонком я сорвалась с места, и помахала мобильным перед его носом. — Остальная информация позже.

***

Поднимаясь на девятый этаж по лестнице, я всё никак не могла найти слов, с которых следует начать. Последнее, что он сказал, было обидным, но Миша и получил за это по лицу. Его же признание я пыталась забыть, как страшный сон. Оно пугало меня. Позвонила в дверь. Он не открыл, хотя точно был дома. Я села на лестничной клетке, стараясь поудобнее устроиться на рюкзаке. Ничего, дождусь, пока родители придут. Не зима — не замерзну. В прихожей за дверью послышались шаги: Миша проверял в глазок, ушли ли незваные гости: — Котов, перебьешься, я всё ещё тут. Он молчал, но шаги не удалялись: — Хочешь ты или нет, но я попаду сегодня в твою квартиру даже после длительной осады. Провернулся ключ в замке, и дверь открылась передо мной: — Заходи, — Миша выглядел неважно и смотрел он на меня, как затравленный зверь. — Что тебе нужно? — Поговорить хотела, ребята волнуются. Он ухмыльнулся: — Так пусть ребята и разговаривают, тебе-то пофиг. — Слушай, Миша, не нарывайся. — А то что? Снова меня ударишь? А не боишься, что я отвечу? — Нет. Ты не сделаешь этого. Мы переходили на повышенные тона, срывались на крик: — С чего ты взяла? Да кто ты вообще такая? — Миш, прекрати, ты первый начал. Зачем ты прицепился к Тиму? — Да какой к чёрту Тим?! Я спрашиваю — ты кто? Почему ты меня мучаешь? — он орал куда-то в потолок, вцепившись руками в растрепанные русые волосы. Меня как парализовало. Изо рта вылетела какая-то несуразица: — Я не встречаюсь с Лёней. Но для него это стало холодным отрезвляющим душем: — Как? — Миша смотрел на меня с недоумением, голос его стал тихим, почти шепотом. — Не знаю, с чего ты это взял. Я вообще ни с кем не встречаюсь. — Почему? — Не спрашивай ерунду. Потому. Он с надеждой посмотрел на меня: — Так может… — Нет, и давай не будем об этом, просто вернись в школу. Без тебя там хуже. По-другому. Кажется, я впервые смутилась, разговаривая с ним, а Миша протянул мне руки: — Ну хоть обними меня в качестве примирения. И в этот раз повода для отказа не было. Крепко прижавшись к нему, я почувствовала запах солнца и моря: — Но Тима я тебе всё равно не дам тронуть, что бы у вас с Римом не творилось в мозгах. Яр мне рассказал. Он лишь покачал головой, и уткнулся носом в мои волосы. — Сегодня репетиция, приходи. Будут все. По очереди зазвонили мобильники у участников группы «Зарин», откуда раздавался веселый голос Миражаны: — Привет, засранец, пятничную репетицию никто не отменял. В семь чтоб был на месте.