Стреляй

- Нина, тебя к телефону! – громко кричит мама с первого этажа, стараясь пересилить шум стиральной машинки и кричащего телевизора. Наверное, папа опять смотрит теннис. Захлопнув книгу и отложив ее на тумбочку, я встала с кровати, поправила голубое покрывало, пока малейшие складочки не изгладились с его поверхности, и спустилась вниз, осторожно глядя под ноги. Лестница темного дерева сплошь покрыта лаком, из-за чего ходить по ней все равно, что по льду, а я не люблю падать. На коже появляются гематомы и синяки, или, чего хуже, ссадины. Мама всегда смеется над моим скрупулёзным отношением к жизни, а сестра просто закатывает глаза, вращая Чупа-чупсом у виска. Ну и пусть! По крайней мере, к моим щекам не приросли карамельки на палочках, которые своими красителями преображают язык в разнообразные, невообразимо яркие цвета. Как только мои носки касаются паркета первого этажа, папа вовсю вопит с дивана, радостно возвещая микрорайон о победе его любимого спортсмена. Наверное, люди были бы более счастливы, если бы им дали возможность провести этот чудный апрельский вечер в тишине и спокойствии. Отец довольно потягивается и весело и легко поднимается с кушетки, захватывая одной рукой большое пустое блюдо из-под попкорна, а второй рукой ероша мне волосы. Недовольно фыркнув, я быстро пригладила выбившиеся волоски. - Ну, ну, будешь так хмуриться – брови срастутся! – и, насвистывая веселую мелодию, шагает в кухню. Свою семью я люблю безмерно, особенно отца. Наверное потому, что больше всего похожа именно на него. У меня его светлые волосы, голубые глаза, светлая кожа и красивые руки с тонкими длинными пальцами. К сожалению, нос мне тоже достался отцовский – длинный и тонкий, но на его мужественном лице он смотрится гордо, аристократично, а на моем - слишком вызывающе, хотя все мои черты крупные и острые. Никогда бы не назвала себя красивой. Маленький рост и мальчишечью фигуру я унаследовала от мамы, а вот сестре досталась ее потрясающая внешность и отцовский модельный рост. Блеск! Нырнув в кухню, я быстро схватила трубку из влажных и прохладных рук матери. Она осуждающе помотала головой и вернулась к намыленной горе посуды в раковине. - Ты из Китая шла, или как? – с привычным наездом фыркнула в телефон Рингеко. - Прости, я… - начала оправдываться, наматывая на палец колечки черного телефонного провода, но меня перебили, не дав договорить. Вот что меня больше всего раздражает в лучшей подруге: меня никогда не слышат. Хотя, к этому тоже привыкаешь. Быть незаметной – вот моя судьба. - Ай, черт с тобой! Короче, сегодня одна вечеринка наклевывается, а меня предки не пускают. Ты уж прости, но я сказала, что ты со мной пойдешь и они разрешили! Не представляю, почему мои родители тебя любят больше, чем меня! – все эти слова пулеметной очередью атаковали мой неподготовленный разум. – В общем, я рассчитываю на тебя! - Но что я скажу своим родителям? – прикрывая расстояние между губами и телефонным динамиком, тихо пробормотала я. Воровато оглянувшись, успокоилась – мама из кухни уже вышла. - Что ко мне с ночевкой собралась! – как будто я трехлетний ребенок, пояснила подруга. - Ну, я не знаю. Я не люблю все это, ты же знаешь… - сомнения гложили душу, а вот воображение уже рисовало перед глазами заманчивую картинку. Может, там даже Нофу-кун будет. - Ну, ты и трусиха, Нина! Раздражение в голосе Рингеко толкнуло меня на позитивный ответ, который вырвался против моего желания. Заносчивость приведет меня к плохому финалу. Но я! Я – трусиха?! Это конечно правда, но только отчасти. Я просто умею отделять смелость и храбрость от безумия и безответственности. В конце концов, девушка весело взвизгнула в телефон и быстро кинула трубку. Глубоко вздохнув, я медленно повесила телефон и, опершись спиной о столешницу, начала нервно жевать ноготь на большем пальце. - Нина, что-то случилось? – заботливо спросила мама, поглаживая волосы на моей голове. От неожиданности я вздрогнула. – Прости. - Ничего, не заметила, как ты вошла, - вяло улыбнулась я. Руки мамы продолжили нежно касаться моих волос, заплетенных в тугую косу. В наслаждении, я закрыла глаза. Обожаю, когда она так делает. И пусть смуглая кожа ладоней у нее сухая и мозолистая от работы, зато столько в них тепла и нежности, что порою забываешь обо всех проблемах. - Мам, - нерешительно начала я, пытаясь игнорировать проницательный взгляд карих глаз. Червяк совести начал мерзко ворошиться где-то в солнечном сплетении. – Меня Рингеко к себе с ночевкой позвала. Можно пойти? - Конечно! Что за вопрос такой! Только не засиживайтесь допоздна. В понедельник в школу, а ты весь режим себе собьешь! – весело прощебетала мама, напутственно кивнув и чмокнув в висок. Сборы прошли довольно быстро и в прострации. Я все думала о том, что будет, если мама позвонит Ририко-сан, маме Рингеко, и спросит о нас. Да и врать мне не нравится. Это разрушающее чувство просто не дает покоя. Однажды солгав, все время ждешь, что тебе раскроют, таким образом, приобретая пунктик. За окном весело просигналила машина. Один длинный гудок и два коротких. Это Ринго. Застегнув часы, я быстро набросила толстовку поверх парадной голубой рубашки, дабы не вызвать подозрения у мамы «почему это к подруге я вдруг так вырядилась», и забросила на спину рюкзак со щеткой, пижамой и сменным бельем. Снова долгий процесс спускания по лестнице. Родители где-то в спальне, поэтому я, недолго думая, снимаю толстовку и заталкиваю ее в рюкзак, а вместо нее одеваю спортивную жилетку и вязаную шапочку, натягиваю слипы и быстро выскакиваю на улицу. Салатовый фольксваген-жук нетерпеливо фырчит у подъездной дорожки, ухватывая фарами повылазившую на вечер мошкару. От моей раздражающей медлительности Ринго беспрестанно фыркает и поглядывает на окно моей спальни. - Привет, - тихо здороваюсь я, пристегивая ремень безопасности. Мои мысли уже давно улетели в сторону предстоящей вечеринки. Для меня это будет волнительное событие. Никогда на таких не бывала. Самым бурным и незаконным мероприятием для меня всегда являлись ночные пижамные посиделки у Ринго, когда мы ночью прокрадывались в гостиную и я ножом аккуратно вскрывала буфет, в котором хранилось наше сокровище – вазочка со спрятанными от нас конфетами. Только сейчас я понимаю, что родители подруги знали о наших поползновениях, потому как запас сладостей всегда пополнялся, а мы думали, что это дело рук какой-нибудь конфетной феи. - Ну, наконец-то! – закатывает глаза подруга и, откинув с плеча волнистую шоколадную прядь, бьет по газам. – Ты хоть представляешь, что… Вот так всегда: я опаздываю, она ворчит и читает мне нотации о том, что якобы пропустила, делая это концом света. И, как обычно, именно с этой традиционной фразы мои мысли автоматически переходят в режим комы. Но вот такие отношения «терпимости» у нас были не всегда. Мы с Ринго дружим с самого детства. Она среди нас вроде как Альфа, а я, собственно, Бета. Но со временем привыкаешь быть ведомой, как, впрочем, и ко всему. Вот только последние полгода Ринго пошла по наклонной, что мне не по душе. Она обманывает своих родителей и учителей за мой счет. Я пыталась как-то втолковать, что половое созревание не повод гробить собственную жизнь и все такое, да только разве это подействует на столь упрямую натуру? Да и высокомерием подруга славилась не всегда. Не могу припомнить, когда на нее свалилась мания величия, но эта корона порядком оттолкнула от нее ранее близких друзей, из которых осталась только я. Порой ко мне приходит мысль, что это просто дань прошлому, привычка, но я слишком сильно люблю эту упрямую, но яркую «привычку». Ну, кто еще позаботится о ней, если не я? - …вчера, - закончила подруга. - Ага, - согласно кивнула я, не имея понятия о сути ее получасового разглагольствования. Шатенка скептично глянула на меня, достала из алой сумочки блеск, подвела губы и грациозно вышла из машины. Вздохнув, я медленно последовала за ней. - Это мы у… - Эйо? Да. Да-да, - закончила за меня Рингеко и еще быстрее засеменила по дорожке к дому, минуя сочный газон. – Это будет лучшая вечеринка в твоей жизни! Роскошный двухэтажный дом просто ломится от изобилия света и музыки, льющих из приоткрытых окон. То тут, то там мелькают танцующие тела подростков с пивными стаканами в руках. Не знаю, может там вовсе не пиво, а что крепче, но это не столь важно, так как мой взгляд перехватило выныривающее из окна первого этажа тело. Какой-то темноволосый парень перекинулся через раму, нетрезво покачиваясь, а потом его вырвало на зеленый газон. Фу, гадость! Мальчишка вытер рукавом рубахи рот и исчез с поля моего зрения под громкое улюлюканье толпы. - Сомневаюсь, - тихо пробубнила я себе под нос и вошла в открытую для нас дверь. С порога меня сшибла волна звуков, запахов и цветов, накрывая с головой. Подростки в пестрой одежде танцуют и извиваются, тесно прижимаясь друг к другу под дико кричащую музыку. Вся площадь первого этажа просто забита людьми. Еще пара человек и многим придется садиться на головы или создавать танцплощадку на потолке. Такой ажиотаж я видела только по телевизору на концерте одной из самых популярных рок-групп планеты. Запах пота, тысяч сладких духов и алкоголя густым одеялом укутывают меня. - Нина, тебе плохо? – громко прокричала мне в ухо подруга, слегка касаясь губами мочки. Я и не заметила, как закрыла глаза. В голове стоит странный звон. - Нормально! – бормочу я, но лицо Ринго выражает недоумение и мне приходится просто поднять в воздух большой палец. Она расслабленно выдыхает, потом вытягивает свою идеальную шею, улыбается кому-то в толпе своей идеальной улыбкой и исчезает в гуще людей, взмахнув на прощание своими идеальными волосами. Вот такая она, моя идеальная подруга. Я ловлю себя на мысли о том, что осталась одна в этом зоопарке и пытаюсь пройти внутрь. Приходится расчищать путь локтями. Потные тела то и дело норовят сбить с ног, я продолжаю протискиваться. Жаль только, понятия не имею, куда я все-таки иду. Рост в метр пятьдесят восемь не назовешь модельным, в отличии от сестры или Рингеко. В нем, наверное, совсем нет преимуществ. Вот он – воздух! Течением толпы меня выбросило в шикарную и просто огромную кухню-столовую. Положив руку на грудь, я попыталась восстановить дыхание и умерить колотящееся в груди сердце. Потные ладони пришлось вытереть о штаны. - Я тоже на блинок стал похож. Толпень невыносимая, - раздался неподалеку приятный грудной голос. Подняв голову от созерцания слипов, я испуганно вздрогнула и вжалась в декоративную колону за моей спиной. - Эм, прости, я не хотел! – немного стушевался парень и примиряюще поднял руки. Наверное, я выгляжу, как перепуганный котенок. – Пить хочешь? Вместо ответа затравленно киваю. Юноша криво улыбается и берет из высокой башни красных бумажных стаканчиков один. Потом открывает одинокую бутылку колы и осторожно наполняет емкость шипящим напитком. Пока он поглощен своим занятием, я позволяю себе рассмотреть его. Средний рост, стройное подкачанное тело, короткие черные волосы с косой челкой, падающей на одни глаз, и большие зеленые глаза с золотистыми прожилками, будто поддернутая сентябрьскими красками листва. На нем джинсы и болотная футболка-поло. Очень симпатичный. - Как тебя зовут? – протягивая мне стакан, спрашивает парень. Я поджимаю губы и медленно преодолеваю расстояние между нами. От него пахнет яблоками и дорогим парфюмом. - Нина, - тихо отвечаю, сосредотачивая все свое внимание на стакане, который плавно перекочевал в мои потные от страха и стеснения ладони. Я чувствую на себе его взгляд, который вызывает дрожь вдоль позвоночника. Честно сказать, любой взгляд вызывает во мне чувство неловкости и сразу возникает желание сжаться, уменьшиться в размере, а лучше вовсе сквозь землю провалиться, особенно если на меня смотрит такой красивый парень. Никто вроде таких людей никогда на меня внимания не обращал. Разве только как на пробегающего мимо таракана или предмет мебели. - А я – Саниро Тору. Для друзей просто «Санни», - он задорно подмигивает мне, а потом легко запрыгивает на столешницу, потягиваясь при помощи рук. - Это как «солнце», да? – уточняю я, цепляясь за тему. - Ага, по-английски. Любишь языки? – с неподдельным интересом спрашивает он. Прикинув высоту стола, я, также как и Санни, взбираюсь на нее. Получается у меня не так ловко и быстро, только с третьего раза. - Да что-то вроде того, - хмурюсь я и хватаю стоящий между нами стакан, начиная вертеть его в руках. Парень ясно понял, что говорить о себе я не настроена, но сдаваться не хочет. - А… - начинает он после непродолжительной паузы, но нас прерывает ввалившиеся в кухню Ринго и какой-то парень, в котором я узнаю первого красавца и мажора школы Нофу-куна. Они громко хохочут, держась за руки. - Ой, простите, мы не знали что здесь занято, - с иронией начал блондин, явно поддатый. Я вот только не пойму, когда Ринго навернуть успела? Мы минут сорок как пришли. - Познакомься, это моя подруга Нина и какой-то красавчик, клеящий ее, - как ни в чем небывало, весело представила нас своему дружку Рингеко, невзначай взмахнув рукой. Меня разобрала злость. Ринго сцапала Нофу и продолжает обжиматься с ним в моем присутствии, зная, что я втрескалась в него еще в седьмом классе, когда случайно поцеловала. В тот день я опаздывала в школу и, завернув за поворот у кампуса, налетела на парнишку, свалив его с ног. Вкус его завтрака из какао и фруктового пирога бродил за мной еще две недели. Как ни странно, именно Нофу забрал мой первый поцелуй, пусть и неосознанно. После этого при виде него мой миокард совершал кругосветное путешествие по организму, а потом припускался галопом скаковой лошадки. Я ловлю на себе хмурый взгляд Тору и понимаю, что слишком сильно сжала бумажный стаканчик. - Я хочу домой. Открой мне машину, я вещи заберу, - заявила я, сама удивляясь своему тихому, но ровному и сильному голосу. В карих глазах подруги мелькнул странный огонек, а улыбка на миг слетела с лица, но через секунду все вернулось на круги своя. - Знаешь, мы с Нофу хотели прокатиться, глянуть на рассвет. Может, вы с нами? – на лице блондина расползлась плотоядная улыбочка, значения которой я не поняла, зато интуиция вопила мне об опасности. Закусив губу, я, неожиданно даже для самой себя, повернулась к Санни, который молча созерцал сию картину. Оставлять Ринго с Нофу наедине опасно, но от мысли ехать с ними и еще несколько часов провести в их «сладкой» компании меня начинает мутить. - Знаете, я бы тоже прокатился, - внезапно усмехнувшись, обратился Тору к «парочке». – Знаю даже одно чудное место, - его зеленые глаза хитро сощурились. Сейчас он напоминает мне пуму, приметившую желанную добычу. Я знаю, что Санни согласился на эту авантюру только из жалости ко мне или из других корыстных целей, но меня все равно переполняет благодарность. - Супер! Чур, я за рулем! – хлопнул себя по бедру Нофу. Ринго заливисто засмеялась, еще сильнее повисая на парне, и протянула ему связку ключей с брелоком в форме зеленой ромашки под цвет ее «жука». «Парочка» (даже в мыслях это слово я употребляю в кавычках) нетвердо вышла из кухни, прихватив из картонного ящика в дальнем углу бутылку шампанского и несколько банок пива. У меня начинается мигрень. Потерев переносицу двумя пальцами, я уставилась на протянутую ко мне ладонь Санни, который уже гордо стоял на полу. Выдавив из себя извиняющуюся улыбку, быстро слезла со стола, пренебрегая помощью. Я не ребенок, я справлюсь. А вот в поисках выхода высокий парень очень даже пригодился. Тору шагал впереди как ледокол, а я ныряла за ним в еще не сошедшиеся дыры между людьми. Наверное, я ни разу в своей жизни не радовалась свежему воздуху так, как сегодня. В желании надышаться этим чудом, приходилось нарочито замедлять шаг. Сидящая на переднем пассажирском сидении Ринго, нетерпеливо сигналила, перегнувшись через довольного Нофу. Плюхнувшись на заднее сидение, я быстро зафиксировала ремень безопасности. Как только мое движение повторил Санни, машина тронулась и лихо выскочила на автостраду. Мое сердце ушло в пятки. Да уж, села в машину с двумя выпившими подростками и незнакомцем, направляясь за город. В попытке отвлечься от страха, я тупо уставилась в окно, считая повороты и улицы. После того, как мы выехали из Киото, на небе расцвела огромная звездная палитра из голубых, белых, розовых и желтых огоньков. И пусть на первый взгляд, кажется, что они все одинаковые, я точно знаю, что каждое небесное светило индивидуально. Внезапно, быстро мелькающие за окном сосны и прочая зелень, превратилась в черную сплошную стену, а звук мотора стал совсем оглушающим. Слегка нагнувшись вперед, я нащупала глазами на светящейся в темноте салона приборной панели спидометр. Сто сорок километров в час! Ужас стальными тисками сковал сердце и голосовые связки. - Остановите! – сдавленно просипела я, но за звуком музыки разрывающей магнитолу меня никто не услышал. Только хмурый Санни, сидящий в паре десятков сантиметров, согласно кивнул. – Остановите! – уж истерично крикнула я. - Да брось, Нина! – весело пропела Ринго, поворачивая голову через плечо сидения. – Хватит быть занудой! Трусих никто не любит. Меня начало трясти от гнева. - Я. Сказала. Останови, - звук вышел не только громким, но и угрожающе шипящим. От силы, с которой я сжала челюсть, по лицу пошли желваки. Карие глаза подруги вновь вспыхнули тем самым странным огоньком, как тогда, на кухне. - Нофу, притормози, - лениво махнула рукой подруга, а я согласно откинулась на спинку сидения, готовясь отстегнуть ремень. Мгновение, и на пустой автостраде нарисовался далекий силуэт человека. Сначала я подумала, что это галлюцинация, но в свете приближающихся фар контур стал приобретать четкие детали: плащ, руки, ноги, голова, высокий рост, сгорбленная осанка и… красные глаза? - Что за черт? – выругался Нофу, со всей силы давя на клаксон. Никакой реакции. Человек даже не собирается отходить. Скорость на спидометре – сто тридцать. До объекта метров двести. - Тормози! – запаниковала Рингеко. В моем желудке образовалась глыба льда. – Тормози! – ее голос сорвался на визг, который разрезал наши барабанные перепонки вместе с жуткой руганью Нофу и жалобным стоном тормозов. Как в стоп-кадре, мы неслись на человека, не в состоянии остановиться. Машину инерционно тянуло вперед с бешеной скоростью. В салоне запахло паленой резиной. В мозгу, будто, все мысли и извилины заморозили и я сижу, как посторонний наблюдатель. - Сворачивай! – в паре десятков метров громко крикнул Санни, впиваясь побелевшими от напряжения пальцами в водительскую спинку. Нофу резко выкручивает руль, Рингеко кричит, а нас сносит в кювет. Тряска началась немилосердная. Меня подбрасывает, как отбойный молоток, челюсти стукаются друг о друга, а перед глазами все плывет. Внутренности скачут, как на американских горках. Большая кочка, сердце уходит в пятки, в теле ощущение невесомости и… громкий удар сотрясает автомобиль. Я сильно бьюсь головой о переднее сидение. Из меня вышибли дух. В ушах стоит звон, перед глазами цветные пятна, боль распространяется по черепу и лицу. Трясущейся рукой касаюсь щеки – куча царапин от вылетевших стекол. Медленно поднимаюсь, откидываясь на спинку сидения. Перед глазами до сих пор ничего четкого и конкретного. Слышу только тихое шипение, звон осыпающихся осколков и звонкий хруст ветки. Ноздри улавливают запах дыма и бензина. Дым! Веки взлетают со скоростью света. Пытаюсь сконцентрировать взгляд, что удается мне через несколько секунд. Капот смялся почти всмятку и дымит, как старый угольный паровоз. Лобовое стекло медленно, слово песочные часы, осыпается на покореженное покрытие приборной панели, а между деревьями мелькнула тень. «Это от удара» - решаю я. Нужно выбираться. - Ребята, пора делать ноги, - быстро тараторю, нащупывая ремень безопасности. После нескольких попыток он так и не поддался. Меня охватывает паника. Никто не шелохнулся. – Ребята! – уже громче начинаю я. Молчание. Трясущимися руками пытаюсь достать до Ринго. Ничего не выходит. Ее голова, как и голова Нофу, лежат на панели. Присмотревшись к блондину, я закричала. Вместо лица у него кровавое месиво. Барабанные перепонки заложило, а связки, словно наждаком обработали, но я все не могу подавить крик. Тело сотрясает истерика, в голове пульсирует одна мысль: «Нофу и Рингеко мертвы»! Ремни безопасности болтаются рядом с зияющими пустотой боковыми окнами. Рвотный позыв не заставил себя долго ждать, как тут новая напасть. Капот вспыхнул, как сухая спичка. - Нет, нет, нет! – начала причитать я, снова истерично дергая за ремень. Тут мой взгляд упал на Санни. Тору склонился в сторону бокового стекла. Глаза закрыты, а по лбу течет струйка крови. Молясь всем богам, я быстро склонилась к нему, нащупывая на холодной шее пульс двумя пальцами. Тук-тук-тук. Совсем слабо, но ощутимо. Облегчение мигом накатило на меня. Нас спасли только ремни! Осознание происходящего снова окатывает ледяным потоком, как очередная волна во время шторма: мы живы, но заперты среди леса в горящей машине с двумя трупами наших друзей. Дергаю за дверцу. Заперто! - Помогите! – начинаю вопить я, совсем впадая в крайность. Ну кто придет на помощь среди ночи в лесу? Но через секунду во мне зарождается надежда. Нет, мне не показалось. Силуэт быстро приближается к машине. В свете растущего огня под капотом я разглядываю плащ и алые глаза. Мужчина пулей подлетает к сидению Ринго и с легкостью вырывает дверь. Крик, вырвавшийся из моей глотки, привлекает внимание горбатого, но высокого чудовища с алыми глазами. В ночи мелькают белые зубы, и дверца с громким стуком влетает в дуб за спиной существа. Я инерционно отклоняюсь в сторону бессознательного Санни, ища защиты, но гремит выстрел, и чудовище обращается в прах в шаге от меня. Из-за деревьев выныривает два мужских силуэта. Полыхающий огонь уже ясно дает разглядеть мне сквозь слезы молодого светловолосого юношу и черноволосого мужчину в шляпе. Остальное застилает дым, наполнивший салон, и соленая влага. Кашляя и задыхаясь, продолжаю дергать дверцу. - Помогите! – сип вырывается ровно тогда, когда в салон сквозь мое разбитое окно всовывается серебристоволосая макушка. Я уже почти без сознания. Все доносится сквозь толщу воды. - Двое спереди мертвы, - холодно констатирует черноволосая одноглазая голова со стороны Санни, обхватывая ладонью его горло. – Парень тоже еще пока телится. Юноша кивает и исчезает из салона. Слышится жалобный стон, и обе двери открываются одновременно. - Вылезай! – протягивает ко мне бледную руку парень. Я хватаю ее, как спасательный круг. Она прохладная и мозолистая. Блондин тянет меня на себя. По телу от левой ноги распространяется адская боль. Вопль вырывается из моего горла быстрее, чем я успеваю осознать, кто именно сейчас кричит. – Твою же… - чертыхается парень и кидает взгляд на полыхающий капот. Мы оба понимаем, что через секунду тут все рванет. - Ремень! – хриплю я, оглушенная болью и дымом, как пчела после пожара на пассике. Взгляд аметистовых глаз сосредоточенно скользит по моим бедрам. Его рука выскальзывает из моей потной ладони, но через секунду он низко склоняется ко мне. Его лицо в нескольких сантиметрах от моего. Запах леса и чего-то сладкого и отчетливо мужского прорывается сквозь дым. - Я сейчас попытаюсь тебя вытащить, а ты крепко обними меня и не отпускай, поняла? – его голос звучал мягко, но в то же время как приказ. Понятливо кивнув, я несмело овила трясущиеся ладони вокруг шеи парня и уткнулась носом в черную кожанку. – Готова? – согласно мычу и крепко сжимаю веки. – Давай! И он тянет меня со всей силы. И снова адская боль простреливает мою ногу, но крик застряет где-то в глотке. Я понимаю, что теряю связь с реальностью и прихожу в себя только тогда, когда громкий взрыв и его взрывная волна бьют меня по ушам. Перед распахнувшимися глазами огромный столб огня и дыма, летящие и падающие на обгоревшую землю детали машины и синее звездное небо. Светло как днем. - Успели, - холодно произносит приятный голос у моего уха, щекоча висок теплым дыханием. Я сижу на руках у того самого парня, крепко обвив шею руками и вцепившись в него как клещами. Сама себе сейчас напоминаю детеныша обезьянки. Чувствую кольцо сильных рук на своей спине и крепче сжимаю ноги вокруг талии блондина. Боль в лодыжке и голове внезапно отступает перед осознанием того, что мы с Санни чуть не погибли, а Ринго, моя лучшая подруга, и Нофу превратились в кучку пепла. Уткнувшись носом в кожанку, я начала тихо всхлипывать. - Пойдем, а то этот сейчас дух испустит, - хрипло проворчал голос из-за моей спины. Это они о Тору – поняла я. - Помогите ему, пожалуйста, - голос меня не слушается. Он ломается и сипит. Подступающая истерика содрогает мое тело. Я не вижу тех, кому говорю. Перед моими глазами по-прежнему горящая опушка и куски почерневшего искореженного металла. Моя «лошадка» начала двигаться, повернув вправо. Теперь я вижу только отблеск огня на стволах могучих деревьев и мужчину в шляпе, который пытается водрузить себе на плечо тело Санни. Человек оказался действительно красивым, пугает только повязка, зато цвет второго глаза поражает меня своей красотой – насыщено голубой, такой, как у меня. Мама всегда говорила, что люди с такими глазами не могут быть плохими. - Поможем, поможем. Всем поможем: тебе, и этому, неподъемному. Он у тебя че, кирпичи жрет? – саркастично прохрипел мужчина, обнажая зубы в белозубой ухмылке. Я не отвечаю на его вопрос. Продолжаю тихо плакать, выхватывая взглядом отдаляющиеся блики огня, и вдыхать приятный запах кожи, леса и бензина. «Это страшный сон. Просто сон»! С этой мыслью я проваливаюсь в беспамятство под звук шагов по сосновым иголкам и успокаивающее дыхание, раздувающее волосы на виске.