Пробуем женить Россию

Молдова не любила понедельники. Нет, она их ненавидела. В эти дни всегда происходило что-то из ряда вон выходящего. А если понедельник и Стефан пересекались в жизни Елены, то это грозило перерасти в форменную катастрофу местного масштаба. Поэтому, победно вскинув руки, Букур рассмеялась над убегающим румыном, которому с порога дала подносом по наглой морде. По идее это должно было отгородить девушку от более крупных неприятностей. Довольно улыбаясь, она захлопнула входную дверь. — Сука! — На голову упала подкова, прибитая над порогом. — Ёбанный в рот, какого хуя? Только вчера прибивала на шуруп. Заебись просто. — Елена положила упавший предмет на стойку для обуви к подносу, погнутому о клыкастую морду брата. — Господи, спасибо, что спровадил основную беду. — Она перекрестилась. — А теперь за уборку. Дом Молдавии был небольшим, но уютным, и девушке нравилось в нём убирать. Она с удовольствием порхала с веником над разноцветными паласами и коврами, хотя проще было купить пылесос. Или самомоющую швабру для пола, чтобы не ползать на карачках с тряпкой по всему дому. Но нет, Букур была принципиальной в вопросах уборки, не доверяя новомодным штукам чистоту своего жилища. Она так отдыхала. Довольная результатами своего труда Елена осмотрела гостиную. Вчера она хорошо посидела с Лизой за бутылочкой вина. Но по комнате этого нельзя было сказать. Всё стояло теперь на своих местах, а деревянный пол был отмыт как и от проклятий, написанных губной помадой и маркером, так и от следов протестов желудка. От одних лишь воспоминаний девушку передёрнуло, а к горлу предательски подкатил комок. Зря они вчера пытались вызвать Абсолютное Зло, а когда на полу кончилось место для «пентаграмм», принялись запивать всё, что нашли в холодильнике, водкой или остатками вина. — Мда, заебись посидели. До сих пор хуёво. Интересно, а как она? Ей точно хуже, чем мне. Я ж в отпуске! Молдова рассмеялась. Её веселила мысль, что Венгрия сидит и пьёт минералку напополам с рассолом взахлёб, как заправский алкаш. А вот она, как истинная аристократка, может поправить своё здоровье винцом. Не спеша и неограниченно. Высоко подняв голову, хозяйка зашагала на кухню. Букур могла наизусть назвать ингредиенты и способы изготовления того или иного сорта вина, как и по вкусу определить название. Но вот хранить бутылки с сим драгоценным напитком по правилам так и не научилась. Под «погребок» ею был приспособлен подарок Индии — плетёная корзинка для змей. Порывшись в холодильнике, девушка выудила небольшой фруктовый набор. Немного подумав, выставила на стол и коробку конфет. Яблоки, как и мандарины с бананами, были вымыты, порезаны и выложены на красивое блюдо. Звонко звякнул бокал, ударившись о край тарелки. Телевизор на стене был давно включен на канале, где вот-вот должен был начаться любимый сериал. На первых кадрах заставки Елена ойкнула и подбежала к стоящему в углу «погребку». — Пидарасы! Кто спиздил?! — С досады та швырнула крышку обратно на корзину, которая зашаталась. — Мля! — Молдова завизжала от неожиданности. Мимо неё проскочила небольшая мышь и, пискнув, убежала в сад через открытую дверь. — Родерих! Шваль! Выебу пидарасов! — Теперь ей стала понятна причина, по которой вчера к ней зашла Хедервари, а следом заскочил и Австрия. Дело не в размолвке, а в её стратегическом запасе вина! — Кризис у них… Воры! Придурки. Обессиленная Букур дошла до стола и упала на табурет. Она пару раз хлюпнула носом, силясь не разреветься. Было обидно, как её добротой воспользовались. Опять. Умом молдаванка прекрасно всё понимала, но снова и снова наступала на те же грабли. Закрыв лицо руками, она глубоко задышала, пытаясь успокоиться, но пару слезинок успели уже появиться в уголках глаз. — Как же меня это заебало… Сломаться и поплакать в волю Молдавии не дала трель телефона. Подскочив, как ужаленная, та помчалась к нему в гостиную. — Пруветики, Ленка! — Радостно поздоровалась с ней Ольга. — Ты ж дома, да? Не против, если заскочим? Я с Натахой. Ну так что? Мы подлетаем? — Водку прихватите… — Только и ответила ей Елена, прежде чем сбросить звонок. Принимать гостей настроения особо не было, но от Черненко невозможно было отвязаться. Начались бы расспросы сперва по телефону, а потом и в обнимку за столом. Лучше уж тогда сразу за столом и с бутылкой успокоительного. Сделав пару глубоких вздохов, девушка взглянула на настенные часы, чья маленькая стрелка стремилась к цифре шесть. Прикинув за какое время гостьи доберутся до неё, она поняла, что в магазин не успеет. Придётся кормить тем, что есть. На пути на кухню, Букур привела себя в порядок в ванной. Не хватало перед ними показаться слабой. К фруктам и конфетам на столе она добавила сырную и колбасную нарезку, что оставались со вчерашнего вечера. Молдова зло усмехнулась. Теперь воспоминания не казались ей такими радужными. Ну, ничего. Она отомстит обидчикам. Те ещё не раз пожалеют, что посмели так обойтись с ней. — Конфетами делиться не буду. И так жизнь не сахар. — Молдавия убрала обратно в шкаф коробку сладостей. Фужер для вина также был убран, а его место заняли три стопки из подарочного набора, что подарил Россия на двадцатилетие дипломатических отношений. Как и в первый раз рисунки на стаканах радовали глаз, вызывая улыбку. Матрёшки с балалайками. Или с АК. Тут уж с какой стороны смотреть. От кручения и рассматривания подарка отвлёк звонок в дверь. Выругавшись, Елена помчалась открывать гостям. — Привет, — она поочерёдно обняла и поцеловала в щёку славянских сестёр. — Проходите, я сейчас переоденусь и присоединюсь к вам. — Мы ж не парни. — Украина замахала руками. — Какая разница, как ты одета, лишь бы удобно было. Пошли. Разговаривать будем! Наташа, которая уже успела переобуться, согласно закивала и потрясла пакетами, которые зазвенели. — Мужики — козлы! Абсолютно все. Букур удивилась. Отогнав мысль о дежавю, она усмехнулась и жестом пригласила девушек пройти на кухню. Разговор видать предстоял долгим…

***

— Все мужики — мудаки! — уверенно заявила Молдова, предварительно опрокинув в себя полную стопку водки. — Именно поэтому я и до сих пор одна. — А не по другой причине? — грызя яблоко, уточнила Наташа, которая старалась пить по минимуму и больше есть. — А по какой же ещё? — Покрасневшая от выпитого алкоголя Ольга поддержала подругу, громыхнув пустой рюмкой по столешнице. — Они такие требовательные, хотя по факту жрут всё, как козлы. — Прозвучало как тост. Наталь, выпей с нами за такой тост, а не то обижусь. — Елена дрожащей рукой налила водки, которая выплеснулась через край. — Сорянчик. Пьём за мужиков, а по факту — козлов. Беларусь без особого энтузиазма подняла стопку и чокнулась с собутыльницами. Запив выпитое большим количеством сока, она продолжила грызть фрукт. Разговор с самого начала пошёл не так, как планировалось. Да и Ольга что-то ни с того ни сего предпочла напиться, а не подталкивать Молдавию к мысли о братце, поддерживая основной девиз вечера: «Все мудаки, одна я хорошая». Арловская уже было собиралась закрывать посиделки, растащив собеседниц по разным комнатам отсыпаться, как вдруг Черненко громко заявила, что, мол, её Ванюшка не такой. — Какой не такой? — Букур рассмеялась, откидываясь назад на спинку стула. Всего на секунду та потеряла равновесие и чуть не упала. — Сука! — Сука?! — Украина от возмущения подскочила со своего места. — Вот как ты думаешь о спасителе твоего народа?! Будь благодарной, сучка! Да он один мужчина такой внимательный и любящий во всем мире. Стерва! — Ты чего расшумелась, нахалка? — Елена стукнула по столу кулаком. — Чай, не у себя дома! Наташа, не ожидавшая такой развязки, растерянно замерла. А те продолжили перепалку, грозившую перерасти в потасовку. — Извинись за Ваню! — Не отставала украинка от хозяйки жилища. — Чего? — Молдавия привстала со стула. — Ага, щас. Да он тот ещё империалист-пидараст! Пиздабол! Где счастье и достаток, обещанный ещё тогда? Где? — Ванечка не виноват, что вы — ленивые уёбки. Деревня! — Шта?! — перешла на крик оскорблённая молдаванка. — На себя взгляни, даун с флагом даунов. Отсталая тут только ты, шлюшка европейская. — Шо?! — Ольга похожим образом визгнула от возмущения. — А ты свечку надо мной не держи, старая дева. Охуела совсем, блядь деревенская… Беларусь вскочила на ноги и ударила по столу ладонями, призывая девушек к тишине. Те удивлённо замолкли, совсем позабыв про неё в пьяном угаре. — Пиздаболки старые, закрыли хлебальники и выпили за мир. Совсем охуели что ли? Мы, бабы, должны держаться вместе. За мир, сучки, пьём мы. — Арловская быстро налила себе водки и выпила одним махом. — За мир, а я выйду подышу свежим воздухом. Миритесь. Приду — проверю. — И вышла в сад. Прохладный вечерний воздух немного отрезвил голову подвыпившей девушки. Та довольно потянулась и пошла к лавочке, что стояла под полувековым вязом. С усталым вздохом она села на неё. Наташа прекрасно понимала, что эта ссора произошла из-за несдержанности в выражениях Молдовы. Сестра всё не так восприняла и помчалась, сломя голову, на защиту Ивана. А всё это подогревалось количеством выпитого спирта. Говорила ж она, что две по ноль-семь хватит. Нет, Ольга решила два литра взять. Мол, чего мелочиться. Убить бы того, кто раздраконил Букур. Либо это её власти, либо Румыния — одно из двух. — Охо-хо-хо, — протянула беларуска, поверивши в провал идеи о сватовстве к Ленке. Ну в самом деле, зачем ей идти замуж? Хозяйства, как такового, она не ведёт, в доме полный порядок, мужской руки не требуется. Полная самостоятельность. А как страна Букур не пойдёт на брак. До сих пор приходит в ярость, заприметив Садыка на горизонте. Голодать, дохнуть будет, а замуж по расчёту не согласится. — Сложно, но не невозможно. — И решила вернуться в дом, попытать счастья. Вдруг всё ж получится? — А где Ольга? — заглядывая на всякий случай под стол, спросила Арловская. Эти могли и поножовщину устроить. Обе были известны как знатные воительницы, не успокоившиеся до сих пор. Учинить битву без причины — любимое занятие обеих девушек. — Легла спать на диване. Хах, слабачка. — Молдавия налила себе сока в стакан, пролив на стол. Гостья села на своё место и взяла кусок колбаски с тарелки, не зная, как начать разговор. — Вроде и старше, а пить не умеет. Вот Россия умеет. Его не каждый перепьёт. А сестра пить нет, не умеет. — Ольга переволновалась. Так бы ты её не перепила. — Беларусь положила закуску на место и пошла ставить чайник. Через шум воды она плохо слышала, что именно ворчала себе под нос Елена, но конец фразы всё ж был услышан. — Нет, не беременна она. За Ваню беспокоится. — Ха, а чего за него волноваться? Империалисты никогда нигде не пропадут. Живёт, мудила такая, припеваючи. Не то что мы, простые бывшие советские республики… — Не о том думает Оля. Не о том. — Наташа решительно пресекла попытки Букур уйти с нужного ей русла разговора в дебри вечной оды о том, как Россия жилы из работяг тянул. Этого ей хотелось в последнюю очередь. — Любовью он мается, бедняга. — Любовью к чужим страданиям? — Дура ты бестолковая! Любовью к девушке одной. Бедненький он. Вот хочешь верь, хочешь не верь, но видать любовь у него чистая… — Как слеза младенца. — От собственной шутки у Молдовы поднялось настроение, и она рассмеялась, раскачиваясь на стуле. Но от ответа Наташи, та упала, сильно ударившись головой об пол. — А ну-ка, повтори. — К тебе, чурка неотёсанная, говорю ж, Ваня испытывает любовь. Привязанность. Называй как хочешь, но это факт. Лена подняла стул, потирая ушибленную голову. Такая новость любую с ног собьёт даже в трезвом виде. К ней испытывает симпатию крупнейшая держава мира! Конечно, она и до этого замечала некоторые странности поведения России во время встреч, но всё списывала на волнение. Это нормально чуть волноваться перед переговорами, но признание заставило посмотреть на это с другой стороны. В прошлый раз он рассыпал все свои бумаги, за что его даже в сторонку отводил глава МИД. И тогда же галантно пододвинул девушке стул, когда остались одни со своими министрами. Если это правда любовь, то становилась понятна причина нахождения российских военнослужащих в Приднестровье. — Рот закрой, а то ворона залетит. — Букур удивлённо закрыла рот. Оказывается, она так и просидела, пока Беларусь не встряхнула ту за плечо. — Понимаю, новость шокирует. — Почему ты так уверена, что эта девушка — я? — Молдова заставила себя сесть за стол. — Помнишь проклятую картину? — Проклятой картиной называли общий портрет, который так и не был дорисован. На ней были все, даже Букур с Болгарией пригласили, хотя те и не входили в империю 1912 года. Хорошо прорисованными были лишь она да восточные славяне. Остальные так и остались набросками. После Революции стало как-то не до него, портрет предлагали сжечь, да только вот Ваня не позволил. — Ты задумывалась, почему она всё ещё существует и висит в кабинете? — Не из-за меня ж она всё ещё существует. Не поверю в это. — Ладно. А как же фотография на казахской целине, где ты восседаешь на тракторе? Она у Ваньки на столе в рамочке стоит. — Арловская ничего не придумывала. И фото, и картина в самом деле были у брата в кабинете из-за нежелания расставаться со старыми вещами. Но подруге об этой мелочи знать лучше не надо. Как и о размере и содержании фоторамки. — Та уродливая фотка?! — На той фотографии Елена была одета в безразмерный костюм и сидела за рулём первого в своей жизни трактора. Кто-то на первый год освоения целины привёз фотоаппарат и щёлкал всё подряд. Так она и оказалась запечатлённой в нелепом наряде. — Может, он посмеивается надо мной, когда видит её… — Сама-то веришь в это? Молдавия хотела поверить, но не могла. Уж сильны были доводы Беларуси и желание быть хоть кем-то любимой. Быть за сильной мужской спиной, чтобы никто не посмел её обидеть: ни Лиза, ни Стефан. — Я подумаю, стоит ли ему ответить взаимностью. — Устало подытожила она и направилась в спальню, считая углы плечами и бёдрами. А Наташка, попивая чай, довольно потирала руки. Ей удалось заронить зерно сомнения в душу Букур.

***

— Не волнуйся, всё пройдёт как по маслу. Вы останетесь вдвоём. Я всё устроила. Даже тебя в порядок привела. — Беларусь довольно осмотрела, как хотелось думать, будущую невестку брата. Над её внешним видом пришлось попотеть. Да и знатно потратиться. Но инвестиции должны были окупиться в ближайший срок. Поэтому было не так жаль потраченных средств в магазинах да салонах красоты.  — Чувствую себя глупо. И кожа чешется. — Пожаловалась Лена, кинув взгляд на себя в зеркале. Обычно склонную к минимализму в косметике девушку «разукрасили как матрёшку». Других, более литературных слов, та не смогла подобрать, хотя всё было довольно скромно: немного румян, пудры, миндалевидные глаза выразительно подведены, и с тенями всё в порядке. На голове была незамысловатая причёска и заколка с лилией. — Глупо! Наташа лишь махнула рукой. Пусть жалуется, зато потом благодарить будет. И за платье, и за косметику. Даже за нижнее бельё, что сегодня точно принесёт счастье. «Он точно разглядит в ней женщину и не станет сомневаться». В дверь раздался звонок, девушки всполошились. — Помни, всё пройдёт как по маслу. Главное — расслабься и получай удовольствие, — сказала Арловская напутственное слово и помчалась открывать брату.