Вишневые косточки

*** «Я теряю сознание», - очень трезвое размышление на фоне коллапса реального мира. «А может быть все не так, и просыпаюсь», - еще одна мысль уже не столь трезвая, но после толики размышления обретающая привлекательность. Эта казалось падением, постоянным движением вниз, словно полет с высокого дерева. Его дух словно кувыркался в воздухе, переворачиваясь вверх тормашками, стукаясь о ветки и с каждым ударом теряя какой-то кусочек себя, как подбитая птица теряет перья. Брюс уже затруднялся понять, где здесь верх, а где низ, забыл про то, как упал, и сколь долго он падает. Человек начал думать, что так будет вечно… но в этот момент оказалось, что земля под деревьями все-таки существует. И на ней есть кровати. Брюс открыл глаза. Потом – закрыл глаза и подождал, пока комната не перестанет вращаться. Но даже за столь краткий миг, он успел заметить, что комната ему незнакома. Это не был дом Джареда, который стал уже практически родным, начиная от коврика на крыльце, от которого к брюкам всегда прилипает кошачья шерсть, до вишенок в вазочке на веранде. Харлин любит сладкие вишенки… та Харли, которая не работала психиатром в Аркхэме и не убивала людей для веселья. Ха-ха. Более того, это – даже не его спальня в пентхаусе, где он обычно просыпается после снов о чете Кэмпбелов, чтобы увидеть тревогу в глазах Альфреда. Что-то другое. Совсем незнакомое. «Вселенные множатся?» – у человека в его голове тембр Джокера, но интонации Джареда. Интересный вариант для внутреннего голоса. Возможно, это и есть шизофрения, и ему стоит поехать в Аркхэм до того, как розетки начнут разговаривать с Брюсом от имени готэмских злодеев. – Он очнулся, – еще один голос, мужской, незнакомый. Мужчина в халате, некогда белом, а теперь – всех цветов радуги. Женщина, смутно знакомая. Брюс пытается отыскать в голове ее имя, но мысли разбегаются, как тараканы после включения света. – Ты как? – спрашивает она и сразу же, по-хозяйски, кладет руку ему на лоб. «Я не знаю тебя», – Уэйну хочется так сказать, однако он знает, что это неправда. Брюс был знаком с этой девушкой, он уже видел ее тонкое лицо с признаками усталости, делающими его похожим на фарфоровую куклу, столь красивую и столь хрупкую. Мужчина опустил взгляд на изящные кисти ее рук, с неожиданной силой сжимающие изголовье кровати. Брюс помнил их, эти пальцы, лежащие у него на плечах. Тогда вокруг них плыла музыка, и они двигались вместе с ней, кружась в танце… воспоминание погасло, как лампочка, унеся с собой звук и чувства. – Кто… вы? – голос казался чужим. Теперь женщина разозлилась, он отчетливо видел гнев в ее темных глазах, читал это чувство в узоре внезапно поджавшихся губ, ощущал его в слишком резком движении, которым она убрала от него руку. – Ну, замечательно, – ее голос сочился тем ядом, который способна давать лишь отвергнутая привязанность. – Я тут ночами не сплю, спасая тебя от последствий твоей собственной дурости, а ты даже не помнишь меня! Меня! Да что ты тогда вообще помнишь? Судя по тону, этот вопрос должен был быть риторическим, но предпочел ответить. Кстати, слова уже не царапали горло, как раньше. – Слишком много. И слишком мало. Я вообще не уверен в том, в каком мире я нахожусь. – Но ты помнишь, что ты Брюс Уэйн? – теперь в ее голосе прозвучала тревога. – Да, – сказал Брюс, не считая нужным скрывать облегчение. Благодаря харизме Джареда и его речам, он уже начал думать о том, что младший Уэйн и правда погиб, упав в колодец с летучими мышами. Тот Готэм, где Джаред и Харлин, смеясь, жарили барбекю на лужайке перед своим домом, нравился ему куда больше Готэма, погрязшего в насилии и коррупции. Но, по крайней мере, здесь он не выглядит сумасшедшим, претендуя на место давно умершего ребенка. - Ну, слава богу, - женщина рассмеялась, скрывая за внезапным весельем нервное напряжение. Брюс вспомнил теперь и ее имя – Селина. Это напоминало ему игру родом из детства: ты обмакиваешь кисточку в воду, проводишь ей по листу, и прямо у тебя под рукой скучная белизна сменяется многоцветием, проступают новые контуры, рождаются цвета, умирают галактики… Воспоминания о Бейне и термоядерной бомбе пришли почти одновременно, похоже, что человек в маске так и останется для Брюса синонимом разрушения. Он словно со стороны увидел свой сумасшедший полет над заливом, и мир вдруг навалился на него неподъемной реальностью, как будто та бомба была ключом от ворот, а ее взрыв распахнул двери настежь. Его поражение. Зима. Гордон. Блэйк. И Миранда… то есть – Талия. Теперь Брюс хорошо понял причину того, почему домик в солнечном пригороде показался ему слегка странным в своей… безопасности. Даже сон номер два, в котором сам Уэйн не был столь положителен, позволял себе странные мысли о Готэме и бегал за Джокером, был куда лучше текущей реальности. Размышляя об этом, Уэйн поразился тому, для чего его подсознание вообще извлекло на свет образ клоуна, ведь психопат исчез из города года назад, так же внезапно, как появился. Брюс про себя полагал, что его забрали с собой федералы… или же – ЦРУ, но не пытался серьезно расследовать эту загадку. С него хватало и ощущения безопасности, которое дало городу это таинственное исчезновение воплощенного хаоса. «А еще – я был занят саможалением, - подумал Уэйн во власти внезапного приступа критики, - и мне было не до подобных проблем». Хотя, как оказывается, депрессия не помешала ему сочинить целую Сагу по теме: «Клоун в городе», включая и воображаемых подружек для психопата, ибо Харлин Квинзел тоже родилась в его голове. – Но почему мне мерещился именно Джокер? – он не заметил, что, погрузившись в себя, произнес это вслух. Расплата последовала без промедления. – Я спасаю тебя от смерти, не сплю ночей, сжимая ладонями твою хладную руку, – ничего подобного не происходило, но Селина любила добавить к фактам щепотку эмоций, они улучшали вкус жизни. – А ты в это время ловил кайф, галлюцинируя о психопате? – Не думаю, что это зависело от меня, – развел руками Брюс. – Я ведь был в коме. – Головой ты, похоже, ударился еще раньше, – проворчала мисс Кайл. – О чем ты думал, когда улетал в закат вместе с бомбой? – О том, что это единственный шанс на выживание, - серьезно ответил Уэйн. - Для тебя. Для Гордона. Может быть, для меня. – Может быть? Ты всегда был таким странным, Брюс Уэйн, - фыркнула женщина-кошка. - Хотя я почему-то и благодарна судьбе за то, что могу сидеть у твоей кровати, а не сажать цветы на могиле. Она заботливо подоткнула ему одеяло, и Брюс чудом не покраснел, сообразив, что под этой тряпицей он совершенно раздет. Ему нравилась Селина, но это не означало автоматического желания отдавать в когти к Кошке такие козыри, как его настоящие чувства. О таком можно легко говорить только с… воображаемым другом. М-да. И его подсознание выбрало на эту роль столь замечательную кандидатуру, что Брюс, если бы мог, устроил себе самому настоящий допрос. Может быть, даже с пристрастием. Он с усилием отмел в сторону эти ненужные сейчас мысли, сконцентрировавшись на речи Селины. - Но до сих пор поражаюсь тому, что такое возможно, - говорила она, вспоминая о взрыве. - Разве кто-нибудь отменил радиацию? – Ты все еще считаешь меня глупцом? – Брюс поднял брови в показном удивлении. – Когда я узнал об открытии доктора Павлова, я не только спрятал реактор подальше, но и додумался убрать из него дейтерит лития. Конечно, взрыв все равно был, но с последствиями куда меньше, чем у термоядерной бомбы заявленной Бейном мощности. – Хитрец, – Селина заговорщически подмигнула Брюсу. – Я всегда чувствовала, что в тебе есть что-то не очень заметное на первый взгляд. – Поэтому и согласилась остаться? Она не ответила. Наверное, и у кошек бывают трудные дни… и сложные для обсуждения темы. – Знаешь, – произнес Уэйн после паузы, – я тоже удивлен этими… снами о Джокере. – Это просто галлюцинации, - отозвалась она. – После клинической смерти и не такое бывает. – Но откуда-то же мое подсознание их извлекло? – Голова – черный ящик с непонятными принципами работы, - фыркнула кошка. - Слышал такое? - Я предпочитаю чуть большую рациональность, - парировал Брюс. - Ну, - отозвалась мисс Кайл, отходя от кровати, - когда ты поймешь, что же за подсознательный клад прячется в глюках о размалеванном психопате, дай знать, ибо мне интересно. - Обязательно, - заверил подругу Уэйн, сосредоточившись на попытке если не встать, то на худой конец – сесть. Врачи и Селина спасли ему жизнь, но впереди Бэтмена ожидал долгий путь к полному выздоровлению. А Джокер… он мог подождать.