У будущего есть пока лишь тень, Оно свои меняет очертанья: То ослепительно в невинной красоте, То безобразно в старческом страданьи. (Ольви — Обманутые)
Скуало всю дорогу нервно косился на сидящего на заднем сидении Занзаса. Тот подозрительно молчал, хотя гнев Неба Варии ощущался физически, и не будь Суперби тем, кто он есть, уже давно бы втянул голову в плечи и поспешил бы покинуть машину, наплевав на то, что он вроде как водитель. Все это время Занзас сидел в привычной расслабленной позе, прикрыв глаза. Если не приглядываться, можно было бы и не заметить как «гуляют» его желваки из-за слишком плотно сжатых челюстей. И вот это — странное сдерживание гнева, хотя уж кто-кто, а босс Варии никогда себя подобным не утруждал — действительно казалось странным. Скуало даже пару раз пытался начать разговор, мысленно похоронив и себя, и машину, однако, к его изумлению, Занзас отвечал либо презрительным игнорированием его слов, либо негромким и до зубного скрежета спокойным «Делай свою работу, мусор». Суперби так и хотелось развернуться, врезать боссу по лицу здоровой рукой и рявкнуть, чтобы тот не выделывался. Останавливало лишь то, что Занзас уж точно не поскупится на отдачу, и тогда Скуало уже точно не посчастливится узнать, что вообще такое произошло у Девятого. Когда машина въехала в ворота особняка Варии, Суперби позволил себе на время выбросить странное поведение босса из головы: во дворе ошивалось подозрительно много народу. Большая часть рядовых сейчас должны была быть на заданиях — Скуало лично раздавал папки с фотографиями и подробностями утром. Однако сейчас, похоже, на территории был, ни много ни мало, весь независимый отряд в полном составе. Занзас странно хмыкнул, услышав, как чертыхнулся хранитель Дождя — двор был заполонен людьми. Все они, едва завидев подъезжающую машину, едва не побросались ей наперерез — наверняка, чтобы узнать, по какой причине их неожиданно отозвали с заданий. Скуало бросил раздраженный взгляд через плечо на Небо Варии, когда тот бросил что-то вроде: «Какая прыть для старика», и, опустив боковое стекло, рявкнул-таки на рядовых, чтобы убрались с дороги. Перечить стратегическому капитану никто не рисковал, однако и дальше Суперби подкорками чувствовал, что какого-то черта все внимание обращено на машину босса. Бросив напоследок так ничего и не понявшему Скуало: «Отправь королевский мусор ко мне», Занзас почти невозмутимо прошествовал к парадным дверям особняка и скрылся за ними, оставив хранителя Дождя как минимум недоумевать. Дорога неожиданно расчистилась, словно рядовые, прислушавшись к словам Суперби, и правда решили не мешать. Но интуиция подсказывала мечнику, что все далеко не так просто. Остановившись на полпути от гаража, Скуало вновь опустил стекло и прикрикнул на первого попавшегося рядового: — Врой, что происходит? Меня здесь не было всего полтора часа, а уже творится чертовщина! А ну объяснись! — Вы не знаете, капитан? — изумленно протянул парень. — Вонгола разослала всему отряду сообщения об отмене заданий и отозвала на базу. Нам приказали ждать дальнейших указаний и не покидать территорию. — Какого черта? — обычно Суперби не позволял себе удивленного тона при младших членах отряда, однако этот случай был поистине исключительным. — Мы и сами ничего не поняли. Думали, хоть босс что-то объяснит… — рядовой бросил взгляд на особняк и непонятно нахмурился. — Я разберусь, — больше себе, чем собеседнику, сообщил хранитель Дождя и снова повысил голос. — Где Бельфегор? У него сегодня не было задания. — Я не видел, чтобы он покидал особняк, — отрапортовал парень, вытянувшись по струнке. — Он должен быть где-то там, если не ушел куда-то, пока я не вернулся с задания. — Свободен, — Скуало отмахнулся рукой с протезом, на которой сейчас не было меча, и продолжил путь до гаража. Бельфегор действительно обнаружился в своей комнате, развлекающийся тем, что читал какую-то книгу и не глядя метал стилеты в угол, где стояло многострадальное чучело в виде Леви. Оно напоминало ежа наоборот, будучи истыканным спереди — даже не видя свою цель, варийский Ураган не знал промаха. Складывалось впечатление, что появившегося в комнате гостя Бельфегор и вовсе не заметил, однако следующий стилет полетел по неожиданной траектории и воткнулся в косяк в каких-то пяти сантиметрах от головы Суперби. — А, это вы, капитан, — протянул Бельфегор, захлопывая книгу, и соизволил-таки повернуться к Скуало. — Сегодня скучно, ши-ши-ши. — Вро-ой, ты в курсе, что происходит? — никоим образом не затрагивая казус со стилетом, спросил хранитель Дождя. Все-таки все старшие офицеры Варии знали, что Бельфегор, если и промахивается, то только специально, и давно привыкли к такому «приветствию». — Ши-ши-ши, во дворе слишком шумно для середины дня. Ни за что не поверю, что все уже разобрались со своими заданиями, так что, надо думать, что-то действительно происходит, — хранитель Урагана пожал плечами. — Но вот что именно — я не в курсе. — Занзас вызывал тебя, — раздосадовано бросил Суперби, понимая, что ничего не добьется. «Может, стоит спросить у Луссурии? Этот всегда все сплетни первым узнает», — задумался хранитель Дождя и, не дожидаясь ответа или хоть какого-то знака, что его услышали, покинул комнату Бельфегора. Тому оставалось лишь пожать плечами, поправить диадему и отправиться следом. Занзас уже некоторое время ждал подчиненного, по-прежнему держа в руках забранный у Девятого стилет. Стоило Бельфегору появиться в проходе, взгляд, полный гнева, обратился уже на него — хранитель Урагана, в кои-то веки уловив настроение босса, проглотил рвущуюся наружу шуточку и молча остановился у стола напротив варийского Неба. — Ши-ши-ши, босс, зачем вы меня вызвали? Все-таки нашлось подходящее задание? — не выдержав, спросил Бельфегор. — Какое право ты, отброс, имеешь действовать у меня за спиной? — явно сдерживающий полный ярости крик, Занзас выглядел жутковато. — Тем более, так явно подставляя меня перед старикашкой! Тебе жить надоело, мусор? — Я не понимаю, о чем вы, босс. Виски ваш не трогаю, без заданий никого не убиваю, Леви ночью не режу, капитану волосы не обрезаю, какие ко мне претензии? Бельфегор прекрасно понимал, что балансирует на грани, и стоит сказать что-то, что не понравится боссу, расплачиваться придется как минимум недельным больничным, но от природы острый язык не знал покоя. — Шутить вздумал? — градус гнева в голосе Неба Варии значительно возрос, заставив Бельфегора замолчать и опасливо отступить подальше. — Босс, что происходит? Вы хотя бы объясните, ши-ши, в чем я прокололся, а то как-то неприятно не знать, за что меня убьют, — почти нормальным тоном спросил хранитель Урагана. Вместо ответа в него полетел стилет, и только нечеловеческая реакция — и неопытность босса в использовании подобного оружия — спасли Бельфегора если не от неминуемой смерти, то от серьезного ранения точно. — Ши-ши-ши, босс, это похвально, что вы продолжаете развиваться, но поверьте, пистолеты вам идут больше, — прошелестел вариец, вертя в руках пойманный стилет, подозрительно смахивающий на те, которыми пользовался он сам. — Ты не хочешь ничего об этом сказать? — тяжелым тоном спросил Занзас, прожигая крайне внимательным взглядом голову подчиненного. Тот даже невольно порадовался, что Небо Варии не умеет убивать взглядом, иначе самому Бельфегору точно пришлось бы несладко. Ураган Варии неспроста считался гением — моментально поняв, о чем речь, он поднес стилет ближе к глазам, сквозь челку рассматривая оружие. Наконец, он как-то разочарованно цокнул языком и поднял голову — вишневые глаза Занзаса по-прежнему сверлили его убийственным взглядом. — Ши-ши-ши, неплохая подделка, босс. Но шутить вы определенно не умеете, и внимательности вам не помешало бы, — с досадой сообщил Ураган Варии и брезгливо поморщился. — О чем ты, мусор? — от удивления Занзас даже на мгновение растерял весь свой гнев. — Это не мой стилет, даже капитан бы это понял. У этой дешевки, — Бельфегор, зажав стилет между двумя пальцами, вытянул руку вперед, — центр тяжести непростительно смещен, и леска… ши-ши-ши, она что, правда просто привязана? Какой идиот догадался это сделать? — Два дня назад было совершено нападение на чертову семейку Монкузо. Этот стилет был найден там, и старик решил, что ты там побывал, — на удивление спокойно изрек Занзас. Что ж, чего-то подобного он и ожидал. — Босс, разве вы не в курсе? Я не оставляю таких явных следов. Никогда, — улыбнулся Бельфегор как-то особенно пугающе. — Надо полагать, нас подставили. — И им это удалось, — рыкнул глава Варии, откидываясь на спинку кресла. Прежде, чем хранитель Урагана успел что-то спросить, Занзас раздраженно махнул рукой. В воздухе отчетливо повисло так и не высказанное «выметайся», и Бельфегор, пожимая плечами, направился к двери. Что ж, казнь, похоже, отменяется. И на том спасибо. — Приведи сюда патлатого мусора, — лениво бросил варийское Небо, прежде чем дверь — новехонькая, пришлось сменить после последней вспышки гнева Занзаса — закрылась за спиной Бельфегора. Скуало явился только минут через десять, пыхтящий и явно очень злой. По-видимому, его отвлекли от тренировки, и это стратегическому капитану ой как не понравилось. — Врой, чертов босс, чего надо? Ты достал уже гонять меня, как продажную девицу туда-сюда, — уведомил Суперби свое Небо. Тот и ухом не повел. — Принимай дела Варии и обязанности босса, — почти невозмутимо заявил Занзас, лениво прикрывая глаза. — Чего? — судя по тону, хранитель Дождя оторопел. — Ты когда умудрился себе мозги отшибить? Сдалось мне твое главенство над этими идиотами! — Тебя никто не спрашивает, мусор. Старикашка поставил ультиматум: либо я больше не глава Варии, либо отряд перестает действовать. Так что закрой пасть и делай, что говорят. Скуало послушно замолчал, с удивлением глядя на довольно спокойного босса. Если в этом замешан Девятый, стоило ожидать ярости, сломанной и сожженной мебели и прочих прелестей, выкидываемых нестабильной психикой Неба Варии. И такое его поведение, если честно, немного пугало. Да чего уж там, не просто немного — хотелось проверить, нет ли у босса температуры. Или проблем с головой. — Два дня назад на семью из третьего десятка Альянса напали. И обнаружили ножик, похожий на те, которыми пользуется коронованный мусор. Так что Девятый теперь уверен, что это я отдал приказ, — продолжил Занзас. — Подстава, — не задумываясь, рявкнул Суперби. — Бельфегор два дня назад был со мной на миссии, все время перед глазами. — Старика все это не волнует, — варийский босс недовольно поморщился. — Едва ли доказательства переубедят его, он только и жаждет того, чтобы отстранить меня от дел. — А чему ты удивляешься? Вопрос прозвучал так неожиданно, что Занзас едва не поперхнулся воздухом. Скуало, конечно, всегда вел себя как бессмертный, но такое заявление все же было поистине удивительным. Хранитель Дождя стойко выдержал обращенный на него взгляд, в котором было больше удивления, чем злости. Не дождавшись же никаких ответных слов, Суперби тряхнул головой, продолжив развивать свою мысль: — Ты пытался его убить. Ты хотел избавиться от малявки, которую он объявил наследницей, использовав его и едва девицу не подставив. И даже сейчас ты продолжаешь перечить старику. Так чего ты от него ожидаешь? Что он раскается и примется исправлять все свои грехи? Станет слушаться тебя и задницу облизывать? Занзас, ты никогда не был идиотом, неужели тебя действительно удивляет его недоверие? Удивляться скорее надо, что он только сейчас решил тебя устранить — и заметь, он даже не стал убивать тебя, хотя, согласись, причины у него есть. — Что ты хочешь этим сказать? — напряженно вопросил Небо Варии, исподлобья глядя на своего заместителя. — Я хочу сказать, что черта с два я возьму на себя твои обязанности. Хватит с меня тех восьми лет, говна нажрался, — огрызнулся Скуало. — Ты жив и здоров, а значит, вполне можешь исполнять обязанности босса. Если Девятый так хочет отстранить Варию — я мешать не стану. И тягаться с тобой за это место я не стану. У Варии только один босс — и это ты, Занзас, так что не смей спихивать это дерьмо на меня. Словесный поток прервался. И увенчало его на удивление удовлетворенное хмыканье — правда, виду, что удивился, Суперби не подал. Только с возросшим интересом посмотрел на Занзаса — тот почему-то выглядел действительно довольным. А в прозвучавшем чуть позднее «Мусор», кажется, было сказано куда больше, чем можно было объяснить простыми словами.* * *
Тсунаеши бежала по наитию. Шоичи все не было видно, и девушка прибавляла ходу — чем дальше от кафе она уходила, тем сильнее было чувство опасности. Слишком неясное, но очень сильное, подобное тому, что было перед походом в Кокуе-ленд. Савада слышала позади шаги Гаммы, немного от нее отставшего еще в начале забега — юноша совсем не ожидал такой прыти от подруги, и вот уже минут десять не мог ее нагнать. С трудом вписавшись в очередной поворот и едва не сбив какого-то прохожего, Тсунаеши поспешно извинилась и осмотрелась. Ее старания наконец-то увенчались успехом — недалеко мелькнула рыжая макушка, и Савада рванула с новой силой. Почти догнавшему ее Гамме оставалось только удивиться в очередной раз, как она умудряется бегать так быстро, и припустить следом. Снова повернув, Тсунаеши наконец-то заметила Ирие — тот шел быстро, на грани бега, но его вполне можно было догнать. — Шоичи-кун, подожди! — крикнула девушка, поняв, что выдохлась, и бежать больше не в состоянии. Юноша удивленно обернулся на голос и уставился на нее странным взглядом. Еще у кафе появившаяся бледнота никуда не делась, а на лице застыло совсем уж обеспокоенное выражение. Дождавшись, пока Тсунаеши приблизится достаточно, чтобы не нужно было кричать, Ирие неуверенно спросил: — Ты что-то забыла? Прости, Тсунаеши, но мне действительно нужно торопиться. Появившийся тут же из-за поворота Гамма заставил Шоичи нервно передернуть плечами. Савада же, пытаясь отдышаться, снова одарила его своей обезоруживающей улыбкой. — Что случилось, Шоичи-кун? Ты так побледнел после звонка, я немного беспокоилась. Мы можем тебе помочь? — Что? — оторопело переспросил юноша. Заявление Тсунаеши оказалось для него полнейшей неожиданностью. С чего бы такая забота о настолько малознакомом человеке, даже если они из одного города? Гамма, придерживавшийся того же мнения, сбавил шаг. Он, в отличие от подруги более привычный к физическим нагрузкам, совсем не запыхался. Но влезать в чужой разговор тоже не спешил, хотя это ему и совсем не нравилось. — Н-не думаю, — все же ответил Шоичи, бросив мимолетный взгляд на спутника подруги. — Я не хочу вмешивать вас в это. Все в порядке, правда. Еще раз простите, что не могу довести вас до гостиницы, но мне нужно поторопиться. — Шоичи-кун… — Савада проводила развернувшегося юношу печальным взглядом (все-таки насильно помогать не совсем правильно, да и так ли нужна была ему эта помощь?). Решив что-то для себя, девушка снова шагнула вперед, потянув руку, чтобы остановить Ирие, но замерла, когда слишком близко от них взвизгнули тормоза автомобиля. Шоичи поспешно дернулся в сторону от дороги, Тсунаеши же совсем, кажется, растерялась, и только смотрела пораженно на остановившуюся машину. Дальше все происходило слишком быстро. Задняя дверца открылась, и из нее показался бугай с хмурым лицом. Не обращая внимания на Саваду, он быстро подошел к перепуганному насмерть Ирие и, ухватив его за шиворот, легко, как котенка, закинул на заднее сидение. Тсунаеши попыталась было вмешаться — одновременно с этим к машине рванул стоявший неподалеку Гамма — но бугай, что-то обдумав, подтолкнул теперь уже девушку к машине. Пока та осознавала, что сейчас вообще произошло, дверца уже вновь захлопнулась, и автомобиль быстро сорвался с места, оставив Гамму, успевшего только задеть пальцами дверцу, одного.* * *
Виолет не сводила тяжелого взгляда с экранов компьютеров, транслирующих изображения с камер в подконтрольных частях города. После того, как ей пару часов назад доложили, что в поле зрения попало знакомое лицо, она лично засела в комнате слежения. Главным на повестке дня стал вопрос — как так вышло, что человек, которого она достаточно долго считала мертвым, и хранила траур по нему в том числе, оказался жив и достаточно здоров, чтобы периодически мелькать в разных частях города. Обострившиеся почему-то эмоции тянули бросить дела с бумагами, оставить все на Гаспара и рвануть в город, чтобы лично перехватить «ожившего мертвеца», и разум был даже очень не против. Вообще, все это казалось дурной шуткой — и несомненно обидной, если вдуматься. Если он жив… Девушка вздохнула, отодвигаясь от экрана, из-за которого уже болели глаза, и небрежным жестом смахнула челку с лица. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой… и в то же время лишь сильнее било по воспоминаниям, растравливая и без того не затянувшиеся раны. Приняв, наконец, решение, Виолет поднялась со стула, кивая стоящему рядом человеку и, отдав приказ продолжать следить, отправилась на поиски Гаспара — сейчас как никогда нужно было увидеть его. Чтобы спросить у друга и помощника совета, помощи… потому что девушка не находила в себе достаточно силы, чтобы лично отправляться на встречу с давним — уж слишком давним — другом, который явно неспроста так часто появлялся в поле зрения камер, будто бы надеясь, что его заметят. Гаспар был на своем месте: с некоторых пор иллюзионист обзавелся собственным кабинетом, а заодно и реальной возможностью помогать Виолет, забрав себе добрую треть обязанностей. Он как раз правил что-то в очередном отчете, когда подруга, неслышно зайдя внутрь, положила руку ему на плечо. Мужчина даже не вздрогнул, привыкнув к таким неожиданностям, но все-таки неуловимо напрягся: обычно молчание Виолет ничего хорошего не значило. — В чем дело? — сняв очки и отложив их в сторону, Гаспар поднялся на ноги — его стул был единственным в комнате, а сидеть в присутствии девушки воспитание не позволяло. — Очень странные новости, — хмыкнула Виолет, оценив порыв друга. — На камерах сегодня то и дело мелькает кое-кто. Мы с тобой оба слишком хорошо знакомы с этим человеком, чтобы упускать это из виду. Он явно хочет, чтобы его видели. — Ты хочешь, чтобы я проверил? — прозорливо полюбопытствовал мужчина, бросив облегченный взгляд на оставшуюся стопочку бумаг. У него уже перед глазами плыло от такого количества слов, написанных не всегда разборчивыми почерками. Оставалось только удивляться, как сама Виолет с этим справлялась. — Боюсь, если я поеду, натворю глупостей, — девушка слабо улыбнулась, вновь откидывая челку с глаз. — Я думала, он мертв. Гаспар сжал кулаки, теперь уже окончательно убедившись, что что-то не так. Подруга редко признавала свои недостатки, особенно не любила она соглашаться с тем, что иногда на эмоциях делает ошибки, зачастую с серьезными последствиями. И надо было только догадываться, кого же она обнаружила на камерах, если сознательно удерживается от очередного такого промаха. Скорее всего, дело касалось семьи, которой Виолет отдала себя без остатка после принятия обязанностей босса, кажется, даже будучи готовой расстаться со своей личностью во имя мести. — Кого я должен найти? — со вздохом Гаспар запустил ладонь в волосы, словно бы желая их расчесать, не имея под рукой расчески. Дела уж точно подождут, если его подруга в таком состоянии. — Гиро, — отозвалась девушка, отмечая перемены на лице собеседника. Мужчина на мгновение словно даже окаменел, крепко сжав зубы. Впрочем, ничего удивительного: хранитель Облака был объявлен мертвым полгода назад, когда связь с ним неожиданно оборвалась. Рассеяно кивнув, Гаспар еще раз взглянул на все еще не разобранные документы: если все так, как сказала Виолет, сегодня уже едва ли предоставится возможность поработать. И не сказать, что это очень расстраивало. Раггиро Пираньере даже не спорил, когда знакомая машина остановилась-таки около него, едва не задев. Не подавая виду, что удивлен (или же действительно не будучи таким), мужчина невозмутимо подошел к дверце машины и уселся рядом с водителем. Гаспару оставалось только промолчать и развернуть машину, намереваясь вернуться в поместье Венженс как можно скорее — почему-то находиться с соратником рядом получалось плохо, особенно теперь, когда он столь неожиданно появился в городе. За всю дорогу ни один из мужчин не проронил ни слова: Раггиро уставился в тонированное окно машины, не боясь, что кто-то из случайных прохожих заметит его взгляд, а Гаспар был слишком занят проездом по кратчайшему, но далеко не самому безопасному пути до поместья. Спрашивать чего-либо не хотелось, даже бить в лицо не было желания. В конце концов, Виолет и сама сможет расспросить бывшего — или все-таки нет? — друга, и его, Гаспара, помощь в этом не требуется. На въезде в скрытые деревьями и иллюзиями, ощущающимися почти физически, ворота, Пираньере все-таки подал голос, хмыкнув — он прекрасно знал этот атрибут, и был несколько удивлен, что такое важное дело, как укрытие семьи, поручили столь… неодаренному иллюзионисту, как Гаспар. Тот причину хмыканья понял, но виду не подал — в конце концов, он и сам в курсе, что его Туманный атрибут довольно слаб, и в далекое время процветания семьи даже позволял себе и другим шутить на этот счет. Машину встретила почти сразу у ворот сама Виолет. Она сказала пару слов Гаспару, когда тот, подъехав к ней, опустил боковое стекло, и перевела взгляд на улыбнувшегося ей Раггиро. Отметив пиратскую повязку на правом его глазу, девушка невольно поджала чуть побледневшие губы. В конце концов, даже если Пираньере предал семью, он наравне с Гаспаром слишком долго был для Виолет почти старшим братом, и не волноваться о нем она просто не могла. — Идем, — бросила она уже открывшему дверцу Раггиро и развернулась, подставляя спину: своеобразный жест доверия, принятый в семье, и в то же время — проверка. Мужчине оставалось только вновь хмыкнуть и послушно последовать за девушкой, про себя удивляясь ее поведению. Виолет, конечно, была приближенной босса, кузиной — и возлюбленной — его сына и очень ценным членом семьи, но раньше она такой смелости по отношению к старшим себе не позволяла. Оставалось только гадать, что могло произойти за полгода его отсутствия, раз семья так изменилась. Перемены чувствовались не только в Гаспаре и Виолет. Следуя за девушкой — Пираньере даже догадался, куда она ведет, и поэтому все же слегка обеспокоено косился в сторону забора — Раггиро чувствовал на себе пристальные, удивленные и даже будто настороженные взгляды встречающихся иногда — слишком редко — членов Венженс. Все это выглядело подозрительным, особенно учитывая странное чувство пустоты в душе, поселившееся там, вот так совпадение, полгода назад. И хотя мужчина не мог точно знать, с чего бы этому чувству появиться, он имел свои догадки. Возможно, с его Небом что-то не так. А может, его и вовсе нет. Старая покосившаяся беседка, окруженная почти со всех сторон перелеском, укрывающим ее от глаз любопытных, казалась на фоне общей напряженной атмосферы островком спокойствия. Пираньере помнил эту беседку еще с малых лет, когда она была почти новой, никем не заброшенной. В ней часто бывал Артур Венженс, тогда еще молодой мужчина, любящий природу. В ней сам Раггиро частенько играл с подругой, которая была всего на год младше его, и с Гаспаром. Детей в семье было гораздо больше, но эта троица с самого начала скооперировалась в свою компанию. А когда на свет появился будущий наследник, неугомонное трио сплотилось вокруг него, почему-то так и не заведя настоящую дружбу с Флориэно, однако постоянно находясь рядом. Это только потом они узнали, что значит быть чьим-то хранителем и иметь собственное Небо. С этой беседкой было связано слишком много приятных воспоминаний, и теперь хотелось рассмеяться от иронии ситуации. Виолет была из тех людей, которые готовы переступить через себя, сломаться ради семьи. Что-то подсказывало Пираньере — если сейчас он совершит ошибку, заставит усомниться, подруга без колебаний убьет его. Именно здесь — это заставляло горько усмехаться и думать, чем заслужил такое отношение. — Ответь мне на два вопроса, — посмотрев искоса на девушку, подал голос Раггиро, не предоставив ей возможности заговорить первой. Дождавшись разрешающего кивка, мужчина продолжил. — Что случилось полгода назад? И где все? Виолет ожидала чего угодно — шутки или подкола, столь присущих ее собеседнику, какого-нибудь вопроса не по теме, обвинения, в конце концов! Но точно не этого. Когда Гаспар сообщил ей, что помимо прочих членов семьи связь не удается восстановить и с Раггиро, живучим «пиратом», как когда-то прозвала его сама девушка, она долго не могла принять это. Пираньере всегда был слишком реальным, слишком незыблемым — отчего-то всегда казалось, что уж этот человек точно переживет все Шестое поколение семьи, — и верить в то, что он мог не вернуться с простого, по сути, задания… Это казалось невозможным. Однако разведчик, отправленный разведать обстановку, очень скоро доложил о следах битвы именно там, где Раггиро должен был встретиться с заказчиком. Но и это не устроило девушку, и она лично отправилась в пригород Неаполя, чтобы удостовериться: знакомый след Предсмертной воли Облака все еще держался, с одной стороны давая надежду, а с другой… Семья Каморры, контролирующая эту часть города, никогда не ладила с Коза Нострой. Даже Альянс, вобравший в себя семьи из самых разных организаций — исключая держащуюся особняком от остальных Стидду — был здесь не в почете. И почему-то не приходилось сомневаться, что человеку из враждебной организации не дали бы выжить. А теперь этот человек стоял перед ней. Явно потрепанный, переживший достаточно, но действительно живой, с таким знакомым Пламенем, словно бы не пропадал на полгода, а только неделю назад уехал на задание. Только одна деталь выбивалась из привычного образа — пресловутая пиратская повязка. — Что с глазом? — устало спросила Виолет, усаживаясь на хлипкую скамейку беседки. Сначала девушка хотела устроить проверку — а настоящий ли «Гиро» стоит перед ней, ведь подделать Пламя в принципе возможно. Однако собственное Пламя расслаблено вилось вокруг чужого атрибута, переплетаясь с ним, как с родным и хорошо знакомым. Из всех выживших после резни, учиненной Альянсом, так ее атрибут взаимодействовал только с Гаспаром, разделившим с ней одно Небо. — Что с глазом, — неожиданно хмыкнул Пираньере, усаживаясь напротив, со знакомой небрежностью махнув рукой. — Нет его. В подтверждение своих слов Раггиро оттянул повязку, демонстрируя зияющий темнотой провал. Еще полгода назад, до происшествия, Виолет при виде этого бы вздрогнула, испугалась, но — не теперь. Она лишь сухо кивнула, и только атрибут Тумана, неопределенно вздрогнувший, выдал ее горечь. — На нас напали семьи Каваллоне и Дарано. Каваллоне устранили дядю и Фло, — как ни старалась девушка, голос ее дрогнул. — Дарано же занимались зачисткой. Надо сказать, провели они ее профессионально, хотя и не потрудились как следует избавиться от следов: Гаспару удалось создать иллюзию разгорающегося огня. Я вернулась спустя несколько часов. — И как много людей выжило? — немного отстраненно поинтересовался Пираньере, прикрывая глаз. Что ж, его худшие опасения подтвердились. — Отряд Гаспара и некоторые из тех, кто были на заданиях, в том числе и я. Всего почти сорок человек. — А Мария? — голос мужчины стал жестким, но Виолет, кажется, этого совсем не заметила. — …Гаспар больше не может управлять Пламенем Грозы, — уклончиво ответила девушка, отведя взгляд. — Значит, из пятерых хранителей Шестого поколения выжили лишь трое, причем никто из них не является Небом, и один больше не управляет своим основным атрибутом; а оставшихся двух теперь уже не удастся найти, — вздохнул Раггиро, с силой потерев переносицу. — Невеселые перспективы. На улице неожиданно стало темнее: солнце заслонило большое темное облако, подозрительно смахивающее на тучу. Налетевший почти сразу прохладный ветер заставил поежиться мужчину и девушку. На их лицах не отражалось практически ни единой эмоции, однако оба знали, каково сейчас приходится оппоненту — оба они потеряли в тот день слишком много. — Может, все-таки объяснишь, почему пропадал столько времени? И как вообще выжил? — нахмурившись, вдруг спросила Виолет. Все же эти вопросы мучили ее с самого момента встречи, а гнетущая тишина слишком давила. — Полежала бы ты в коме, я бы посмотрел на тебя, — буркнул Раггиро, но почему-то сразу улыбнулся. — Встреча была засадой. Я думал, у меня нет ни шанса. Но я смог добраться до территории Витале и — шутка ли! — там меня нашла Валери. Сейчас мне остается только благодарить Господа за то, что судьба так развела нас. Если бы не она, меня бы просто добили. Она все устроила, и меня смогли спасти и поставить на ноги. Правда, пять месяцев без движения плохо сказались на теле, и еще один ушел только на то, чтобы я смог нормально ходить и двигаться. Сейчас мои прежние показатели — предел мечтаний. — Однако ты жив. И вернулся, — девушка через силу улыбнулась, и ее Пламя, неуловимо кружащее в воздухе, стало легче и спокойнее.* * *
— Откройте, эй! Откройте! — тарабаня в дверь, кричала Савада. Их с Шоичи сразу по приезде на территорию какого-то жуткого особняка отвели в небольшую комнатку по типу кладовки. Там же и заперли, «пока не решим, что с вами делать, детишки». Тсунаеши ничего ровным счетом не понимала. Кто эти люди? Зачем они забрали Ирие? И тем более, ее? В голову приходили совсем не радостные ответы. Скорее всего, эти люди — преступники (ну, а кто еще станет похищать людей?). Если они преступники, то ее личность может засветиться… И тогда все точно очень плохо для нее обернется. Все-таки Савада Тсунаеши, несмотря на то, что с самого начала отрицала этот факт и была отстранена, оставалась кандидаткой в боссы Вонголы и дочерью своего отца. Это все Фон объяснил ей еще давно. Шоичи тоже объяснять все это не спешил. Он с самого начала уселся в некое подобие кресла и сидел с кислым лицом, держась за живот и ни на мгновение не разгибаясь. Похоже, произошедшее волновало его не меньше, чем Саваду, но сил на то, чтобы кричать и ругаться, у него просто не было. — Да что же такое! — Тсунаеши нервно стукнула по двери и отошла. Руки уже болели, голос едва не сорвался, а волнение так никуда и не делось. Больше, чем о себе, девушка беспокоилась о Гамме. Что он сделает? Вдруг натворит чего? Если так, то все может повернуться очень плохо. К тому же, он остался один в городе. Не потеряется, конечно, он умеет общаться с людьми, но все-таки это не очень хорошо. Да и Фон, если узнает, что его ученица пропала… Нет, Савада не знала точно, что сделает аркобалено, но догадывалась, что ее саму как минимум отчитают, когда она вернется. Точнее, если она вернется, — но в этом Тсунаеши не сомневалась. — Шоичи-кун, расскажи, что происходит? — оставив попытки разжалобить сидящих по ту сторону двери людей — девушка не сомневалась, что кто-то там сидит — спросила Тсунаеши. Она уселась прямо на пол, обняв колени, и посмотрела испытующе на Ирие. Тот перевел взгляд на нее и поморщился — боль в животе то усиливалась, то ослабевала, и ощущения были все гаже. — Прости, что и тебя втянули, — подал, наконец, Шоичи голос. — Я не уверен, но думаю, это из-за моего соседа. — Соседа? — Да. Спаннер недавно сказал мне, что влез на сервер местной группировки. Ну понимаешь, мафия, контрабанда, похищения, чем там они еще занимаются… — Ирие нервно засмеялся и медленно сполз на пол, освобождая место девушке. — Где-то три недели назад он пропал. А в нашей комнате недавно кто-то побывал и разворошил все. Я, конечно, не могу быть уверен, что это все они, но больше ведь некому. — Влез на сервер мафии? — девушка, несмотря на заманчивое предложение посидеть с комфортом, даже не подумала вставать. Зато шарахнулась в сторону, едва услышав столь осточертевшее слово. — Зачем? — Сказал, что случайно, — пожав плечами, парень откинул голову назад, утыкаясь затылком в жесткий подлокотник. — Хотя я не думаю, что это так, но ведь Спаннер никогда раньше мне не врал. Повисла давящая тишина. Сказать было нечего, из-за двери не доносилось ни звука, через малюсенькое раскрытое окно — тоже. Тсунаеши внимательно осматривала комнату, стараясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы помочь сбежать. Определенно, оставаться здесь нельзя было, и стоило в кои-то веки начать действовать самой. Потому что это не тот случай, когда можно рассчитывать на Гамму. Или Гокудеру и Ямамото когда-то. Закусив губу, девушка отвернулась: глаза заслезились, и ей совсем не хотелось, чтобы Ирие видел это. Сколько бы времени ни прошло, что бы она ни изменила в своей жизни, похоже, Никчемная Тсуна навсегда останется Никчемной. Если уж целых два аркобалено не смогли это исправить… хотя, стараниями Фона, она все же начала что-то понимать в математике, и даже немного подучила итальянский благодаря Гамме. Только вот этого было мало. Осознание пришло внезапно. Савада медленно, словно боясь разочарования, потянулась к карманам кофты, повязанной вокруг талии. Удача! Нужно бы потом поблагодарить заботливого учителя, отметила про себя Тсунаеши. Шоичи с легкими отголосками любопытства поднял голову, услышав копошение. Девушка, к его удивлению, держала в руках вязаные варежки с вышитым на них числом 27. И это летом-то! Пока Савада с более чем серьезным выражением лица пропихивала руку в одну из перчаток, словно надеясь что-то там достать, Ирие почти успел потерять интерес к происходящему: природный реализм, многими называемый «замаскированным пессимизмом» говорил своему обладателю, что он влип по полной, да еще и умудрился втянуть совершенно ни в чем не виноватую девушку. Поэтому смотреть Тсунаеши в глаза он не рисковал. Однако когда та радостно крикнула и разве что не подскочила на месте, Шоичи снова посмотрел на нее. Савада с восторгом разглядывала лежащую на ее раскрытой ладони голубую пилюлю — единственную уцелевшую после того нелепого падения и хранимую для подобных — безнадежных — ситуаций. Это могло бы быть спасением для обоих узников. Если все получится… Только вот, насколько помнила девушка, Базилю одной пилюли хватало только для перехода в режим Предсмертной воли, в то время как для гипер-режима требовалось две. Оставалось только успокаивать себя мыслью, что после этого хотя бы не будут болеть мышцы. И что таким образом ее одежда едва ли сможет сгореть, как это обычно бывало после использования особой пули… — Шоичи-кун, кажется, мы можем выбраться, — заметив, наконец, обращенный на нее, полный недоумения взгляд, Тсунаеши улыбнулась. – Это, наверное, будет выглядеть странно, поэтому просто ничему не удивляйся, хорошо? Ирие только с долей скепсиса кивнул — ну уж никак не верилось, что хрупкая девушка сможет выломать дверь или что-то вроде того. Именно поэтому вдруг появившийся на лбу Савады оранжевый огонек заставил юношу вскрикнуть от неожиданности. Лицо девушки приобрело пугающее выражение, и Шоичи в первый момент даже подумал, что у нее почему-то волосы загорелись… но дальше стали происходить еще более странные вещи. Пожалуй, даже страннее того, что он уже видел в доме Савад. Варежки неярко вспыхнули, обращаясь в совершенно непохожие на них перчатки. Затем Тсунаеши, даже не взяв разбега, вдруг метнулась к двери — треск сломанного дерева заставил Ирие испуганно вжать голову в плечи. Раздавшиеся снаружи крики почти мгновенно стихли, и на смену им пришло почти приказывающее: «Идем, Шоичи-кун!». Спорить юноша побоялся и все-таки высунулся: двое охранников, приставленных, очевидно, присмотреть за «детишками», лежали у разнесенной в щепки двери. У одного, кажется, был сломан нос. А в центре узкого коридора застыла фигура девушки, чей лоб все еще пылал неярким, но заметным огоньком. Будь ситуация не столь критичной, Шоичи бы просто малодушно упал в обморок, оставив развитие событий без своего внимания. Однако в этот раз удивление было столь сильным, что даже сознание не спешило отключаться. А в душе маленькой искоркой тлело любопытство техника. Почему Савада так изменилась после этой пилюли? И что за пилюля такая, раз у нее столь… странное действие? Не пойти за Тсунаеши было бы равнозначно возможности навсегда потерять возможность получить ответы на свои вопросы, а значит, нужно взять себя в руки и… — Да, я иду! — с пылающими азартом глазами Ирие припустил за своей спасительницей. За время петляний по коридору огонек во лбу Тсунаеши успел погаснуть, и она даже смогла в общих чертах объяснить, что это такое было. Шоичи ничего не понял, кроме того, что эта пилюля особая, больше таких у девушки не осталось, и надо быть предельно осторожными. Второй факт несколько расстраивал, но нужно было быть довольным хотя бы тем, что они больше не сидят взаперти. На удивление, им почти не попадались люди. Точнее, попался только единожды один очень странный человек в светлом костюме, легких перчатках, шляпе, бросающей тень на лицо, и с вазочкой, заполненной вафельными трубочками, в руке. Мешать беглецам он не стал, любезно посторонившись, когда Савада и Ирие приблизились к нему. Девушка успела подумать о том, что человек кажется ей очень смутно знакомым, словно она его уже видела, но времени, чтобы разглядывать незнакомца, не было. Тем более, что он не стал их преследовать, да и интуиция молчала. На очередной развилке Тсунаеши, слишком занятая дорогой, и Шоичи, слишком испуганный, сами не заметили, что разделились. Только когда позади осталось уже немалое количество поворотов — вообще все это походило на жутковатый лабиринт, не хватало только вылетающих из стен игл и проваливающихся плит в полу — девушка остановилась, чтобы отдышаться. И только тогда поняла, что Ирие рядом нет. Стало немного жутко. Шоичи, конечно, был бы не менее бесполезен, чем она, при встрече с кем-то из этих мафиози, но все-таки вдвоем спокойнее. Так точно знаешь, что с твоим товарищем по несчастью, а теперь придется волноваться еще и о том, как он и все ли с ним в порядке. «Где мы могли разойтись? — неохотно озираясь, думала Савада. — Может, стоит вернуться? Мне нужно его найти». Природную трусость переборола интуиция, настойчиво звенящая колокольчиком в голове, словно призывая найти Ирие. Потому что его нельзя упускать. Тяжело вздыхая, Тсунаеши поплелась назад, пытаясь вспомнить, где и куда поворачивать. Но дойти до места ей было не суждено: тело вдруг охватила непонятная усталость, паутиной оплетая сознание и медленно, но верно придавливая к земле. Ноги задрожали, не в силах удерживать вес тела, и девушка медленно сползла по стене. Веки закрывались против воли. Сил бороться со сном не осталось, зато отчетливо чувствовалось что-то постороннее, будто чужое присутствие. Оно не преследовало цели навредить, но все равно казалось лишним. «Я не могу остаться здесь, не могу сдаться! Я должна изменить то будущее, спасти ребят! Но так хочется спать… Учитель… Кто-нибудь…»* * *
Из коридора раздалось приглушенное «С-сестра!», грохот и голоса Бьянки и Михеля. Кажется, иллюзионист здоровался с девушкой и выражал свое уважение Ядовитому Скорпиону. Ну, такой вывод можно было сделать, глядя на чуть порозовевшие щеки Бьянки, вошедшей без стука. Или же дело было в предвкушении долгожданной встречи с ненаглядным хранителем пустышки Солнца. — Реборн! — вскрикнула она, едва увидев аркобалено, и в пару мгновений пересекла всю комнату, заключая его в объятия. — Наконец-то я могу увидеть тебя! — Мы не так уж и долго не виделись, — с усмешкой ответил киллер и закопошился, удобнее устраиваясь на руках девушки. Та, хоть и не была согласна с этим утверждением, все же промолчала, наслаждаясь столь редкими в последнее время мгновениями. С тех пор как наследник Вонголы поменялся, и Реборн прочно обосновался в этом особняке, куда Бьянки довольно редко пропускали, ей приходилось мириться с постоянной разлукой. О том, что сама во всем виновата, Бьянки старалась и слышать не хотела — в первый же раз, когда Ядовитый Скорпион приехала сюда, чтобы навестить Хаято и повидаться с Солнечным аркобалено, девушка умудрилась едва не отравить Азуро. Как ни странно, дело было даже не в том, что он ей не нравился — с Масси Реборн возился куда меньше, чем с тем же Дино, а потому и не было необходимости от него избавляться (да и бросать вызов Вонголе, отравив ее наследника прямо здесь, было слишком глупо). Скорее, то было сделано просто для профилактики, чтобы не расслаблялся. Однако Девятому это не очень-то понравилось, и теперь девушке требовалось личное разрешение самого Тимотео на то, чтобы ее пропускали на территорию. Кроме того, в последний месяц Бьянки была занята заданием Реборна и отсутствовала в Италии. Но теперь, когда задание было успешно выполнено, она наконец-то обрела возможность побыть рядом с аркобалено. — Ты все сделала? — спросил вечный ребенок, когда девушка прекратила болтать какую-то любовную чушь. — Разумеется. Пришлось постараться, чтобы найти ее, но мне удалось. Если бы еще не было этого извращенца-Шамала, — последнюю фразу Ядовитый Скорпион едва не прорычала, сдавив аркобалено в объятиях. — В поиске он, конечно, один из лучших, но тебе не стоило отправлять его со мной. — Что ты узнала? — Реборн в ответ только хмыкнул, не спеша переубеждать девушку. — С ней путешествует парень из Джильо Неро, Гамма. Кажется, он тоже оставил мафию и прячется от нее. Но, насколько мне известно, он достаточно сильный, чтобы защитить ее. И, кажется, он ей по-своему предан. Ах, любовь! — Она и сама сможет за себя постоять, — уверенно заявил аркобалено. Бьянки могла бы поклясться, что на лице у него появилась хитрая ухмылка. — Все-таки Тсуна не так бесполезна и безнадежна, как хочет казаться. — Так мило, что ты говоришь это, Реборн, — Ядовитый Скорпион мягко улыбнулась, выпуская вечного ребенка из своих объятий. Разумеется, чтобы полюбоваться на его прелестные бачки. – А, точно, Дробящий Мустанг говорил, что ты оставил ей что-то? Я не видела, чтобы она делала что-то необычное. — Небольшое послание, чтобы не смела меня позорить, только и всего, — улыбка на лице аркобалено Солнца стала еще хитрее. — Все-таки Тсуна была моей ученицей.