История одного извращенца

После фестиваля отношения между ними немного изменились: Сехун стал меньше кричать на своего соседа, возмущаться, говорить обидные слова. Его больше не нервировало то, что Лухан сидит рядом с ним, или иногда нюхает его руку. К сожалению, Сехун не мог назвать его своим хорошим другом, но он стал человеком, который каким-то образом сумел прорваться сквозь закрытые, тугие двери во внутренний мир Се. Раздражение сменилось сочувствием, отвращение – жалостью, желание убежать – на желание помочь. Се не знал, почему именно так происходит. Как-то получилось, что за несколько недель чувства к этому извращенцу-парню-психу (и как Се когда-то считал – маньяку) смогли поменяться в совершенно противоположную сторону. Окончательно он понял, что с ним что-то происходит неладное, когда в начале апреля Сехун сам отказался от денег, которые ему принес Лу. Как они и договаривались полтора месяца назад, Лухан планировал заплатить за то, что Се с ним работает. Но Сехун вдруг посчитал, что тех денег, что ему платят за работу в лаборатории, вполне достаточно из-за чего он заставил Лу отказаться от этой идеи. «Настоящие парни с больных денег не берут», - такой была его шутка-отговорка. Лухан сначала никак не хотел принимать это: «я же обещал», «тебе нужны деньги на учебу» и так далее. В итоге, Сехуну не пришло в голову ничего другого, как взять деньги, а потом незаметно подложить их обратно в сиреневый рюкзак, с которым Лухан часто приходит в лабораторию. Это немного тревожило Сехуна, ведь он сам никогда не отказывался от легких денег. Что-то в нем менялось, и он никак не мог понять, что именно. Взрослеет? Особенно Сехуна привело в замешательство одно событие, которое удивило и заставило хорошенько задуматься. В тот день начиналось все как обычно: в один из теплых, апрельских вечеров его работы в кабинете, Се от скуки крутился на стуле, пока Лухан в очередной раз восстанавливал свое здоровье, вдыхая любимый запах. Внюхиваясь в аромат нежной кожи, Лу вдруг резко остановился возле плеча. - Все? – поинтересовался Се. – Быстро сегодня, всего пару минут… - Нет, - тут же возразил серьезный Лухан. – Я просто не пойму… Что-то не так. Схватив ладонь Сехуна, он еще раз тщательно принюхался к светло-бежевой коже. - Что такое? Запах пропал, ты уже все вынюхал? - Не понимаю, что это… Твой запах поменялся. Ты разве не чувствуешь? Удивленный Се понюхал вторую руку. - Я, конечно, в этом не так хорошо как ты разбираюсь, но вроде запах тот же. - Странно… Взявшись крепче за руку соседа, Лу старательно вдыхал запах ладони. - Не знаю, как бы объяснить… Казалось, что я знаю все твои запахи. Но этот – такой новый, неопределенный и… и ужасно… ужасно приятный. Я не могу сказать, на что он похож. Никогда подобного не встречал… Услышанное мало удивило Сехуна. Ну, во-первых, ему не привыкать, что Лухан по запаху мог запросто определить, чем Се завтракал или ужинал вчера, а во-вторых, его это мало волновало. - Может, проходил возле какой-то столовой и оттуда… Эй, эй, ты что делаешь? – Се дернулся назад от внезапной смелости соседа. Обеспокоенному Лухану показалось мало руки, и он, не спросив разрешения, начал обнюхивать шею Сехуна. - Не понимаю… откуда… почему… - приговаривал Лу, тщательно обнюхивая горло и ключицы соседа. – Странный запах… - Знаешь Лухан, мне кажется, что на сегодня хватит, - Се хотел его остановить, но тот настырно продолжал принюхиваться к открытому участку кожи. - Я должен узнать, почему он появился. Я должен понять… - повторял Лухан, словно одержимый, интенсивно сжимая пальцами упругую кожу. Новый запах проник в каждую клеточку его тела, и он уже не мог остановиться, не изведав его до конца. - Довольно! Отпусти меня… Это уже не смешно, - возмущался Се. От интенсивных прикосновений соседа к его шее становилось не по себе. - Пожалуйста, еще пару секунд… откуда этот странный запах… - Ты делаешь мне больно, остановись! - Я не понимаю… - Лухан! От слишком резкого толчка хиленький Лу, не удержавшись, упал на пол. Учащенно моргая ресницами, он не мог понять, что только что произошло и почему Сехун сейчас стоит перед ним и так гневно на него смотрит. - Сехуни, что случилось… - Ты меня лизнул, придурок! – крикнул ему Се, прижав ладонь к левой стороне шеи. Лухан не понимал, как так получилось. Такое действительно происходило с ним впервые. За свою жизнь, он мог различить даже самый запутанный клубок ароматов, но этот, головокружительный, не вписывался ни в одну категорию из всех, что ему известны. Его сила была настолько велика, что чем больше Лухан вдыхал, тем больше терял над собой контроль. Незнакомый аромат пленил его всего и без остатка. Так хотелось получить большего, что он незаметно для себя слишком увлекся и позволил дьявольскому аромату полностью собой завладеть. Поддавшись инстинктам, Лу просто попробовал запах на вкус, чтобы хоть так определить, что он собой представляет. Но даже это не принесло ожидаемого результата. - Сехуни, извини, я не хотел… - Не приближайся ко мне! Это… Мне кажется, нам нужно завязывать. Ты уже не можешь себя контролировать. - Сехун, прости, пожалуйста! Это вышло случайно! Я не знаю, что на меня нашло! - Замолчи! Не подходи ко мне. Я… я должен побыть наедине некоторое время. Сейчас не могу тебя видеть, это все слишком странно. Оставив растерянного Лухана, Сехун вышел в коридор. Опустившись на пол у двери, он, наконец, смог отпустить руку от своей шеи. Лухан его лизнул! Ну и что, что случайно. Сехун не знал, как это принимать, как к этому относится, и главное – что теперь делать. Еще больше чем само действие, его удивили чувства и эмоции, что сейчас бушевали внутри: смятение совместно с волнением и малыми нотами возбуждения. В последний раз он такое переживал, когда впервые целовался с нравившейся ему девушкой, но это когда было! Не мог этот странный парень-псих своим действием вызвать такие Богом забытые чувства. Или Сехун действительно сошел с ума, или… или он действительно что-то испытывает к Лухану. Се больше склонялся к первому варианту, потому что взорванный всем происшедшим мозг даже теоретически не мог принять вторую глупую мысль. В тот вечер Сехун так и не вернулся в лабораторию. Предупредив Сухо, что у него чертовски разболелась голова, со своим белым халатом в руках, Се ушел домой, не сказав Лу ни слова. Слишком много всего было в голове, слишком много сомнений в сердце. Сехун уже давно нуждался в отдыхе, поэтому, вернувшись домой, он тут же завалился спать, надеясь хотя бы во снах освободится от неизвестно откуда взявшегося чувства тяжести в груди. Выходные Се планировал провести дома, подальше от городской суеты и странного парня из лаборатории. Внезапный звонок преподавателя в воскресенье утром немного поменял его планы. «Лухану срочно нужны эти записи. Я приеду только вечером, а вторые ключи от лаборатории есть только у тебя. Ты все равно ничем дома не занят. Почему бы тебе не принести конспект для Лу, а? Я уверен, если бы его попросили что-нибудь сделать для тебя, он с радостью согласился», - Сухо десять минут уговаривал Сехуна об этом маленьком одолжении. В итоге, парню пришлось сдаться и сделать то, о чем так просил его преподаватель. Он только отдаст конспекты и сразу же вернется домой, а если повезет – может, даже с ним и не встретится. - Фига се, домище… - присвистнул Се возле дверей особняка Лухана. Разузнав у преподавателя дорогу к дому Лу, который находился в одном из тихих районов города, он ожидал увидеть обычный дом, или квартиру представителя среднего класса. Но никак не вот этот двухэтажный, дорогущий особняк с окнами на пол этажа и разноцветным стеклом на дверях. Все до маленьких деталей (даже простой звонок) дышало шиком и дороговизной, что аж страшно было прикасаться к двери. «Типичный хаус богатенького Буратино», - недовольно протянул Сехун. После нажатия несколько раз на кнопку звонка, дверь открылась и оттуда выглянула молодая женщина с большими от удивления глазами. «Сестра, наверное», - подумал Се. - Ох, здравствуйте, - первым поклонился вежливый Сехун. – Меня зовут Сехун. Мы с Луха… то есть, с хеном работаем вместе. Я пришел отдать ему конспекты, которые он просил. - Так ты тот самый Сехун! – обрадовалась незнакомая женщина. – Не стой на входе, проходи в дом. - Спасибо, но мне только бы тетради отдать… - Ничего, ничего, проходи! Сынок тебя очень ждал. Да не стесняйся ты! Чувствуй себя как дома. Так значит, это мама… Сехун хотел возразить, что ему нужно скорее возвращаться домой, но мама Лухана была слишком настойчивой. Теперь ясно в кого сын такой приставучий и от кого ему достались эти всегда удивленные глаза. Зайдя внутрь, Сехун немножко разочаровался, потому что внутри дом оказался совершенно не таким, каким Се себе представлял. Минимум мебели, но максимум свободного пространства и цветов. Если бы не окна и стены, Сехун бы подумал, что находится в саду: ухоженные цветы на полу, подоконниках, подставках; в маленьких горшках и больших вазонах; под потолок, с цветками, просто зелень, разной формы и оттенков. Все вокруг отдавало чистотой и свежестью. Мама Лухана, приветливая, современная, молодая женщина (Сехун не мог понять, сколько ей лет на самом деле) провела его на второй этаж. Остановившись возле высокой коричневой двери, она несколько раз постучала. - Сынок, к тебе гости. Комната Лухана была настоящим кладезем света. Первое, что бросалось в глаза – огромные три окна в стенах, из которых жарило своими лучами апрельское солнце. Все исполнено в светлых тонах, немного мебели: всего один стол, за которым как раз что-то писал Лухан, огромная двуспальная кровать с навесом, небольшой коврик посередине и множество-множество всяких цветущих, вьющихся и распускающихся зеленых растений. Вся комната, все углы, были заставлены ими. Даже на столе, возле ноутбука стояло несколько горшков с цветущими сиреневыми фиалками. У Сехуна было такое чувство, будто он ошибся домами и попал в оранжерею. - Сехун? – Лу тут же поднялся из-за стола. - Ты проходи, не стесняйся, - мама Лухана подталкивала стесняющегося парня в комнату. – Сейчас будем чай пить. Так, сына, убери цветы со стола. Я принесу чашки… Когда мама ушла, Сехун осмелился подойти ближе к растерянному парню. - Здарова! – Се махнул рукой в знак приветствия. – Я вот принес тебе… Мне хен звонил, попросил… Короче, вот, - он протянул Лухану стопку тетрадей. – Ты просил. - Огромное спасибо, что принес, - Лу поклонился. - Да ладно, - Сехун равнодушно сдвинул плечами. – Тебе ведь это было нужно. А у тебя красивый дом, такой цветущий и… просторный. - Угу… Слушай, Сехун, прости меня за то, что произошло между нами. Это, правда, вышло случайно. Ты быстро ушел, а я так и не смог тебе ничего толком объяснить. Мне ужасно стыдно и… - Знаешь, я не привык, чтобы меня вот так просто облизывали. Я позволил тебе делать со мной свои извращения, но это уже слишком. Скажи, ты с другими людьми так же поступаешь? - Нет, что ты! Сехун, я правда не хотел! Обещаю, это больше не повторится, клянусь тебе! Давай… давай я тебе за это заплачу? Или куплю что тебе нужно? - Начинается… Ладно, Лу, не парься. На первый раз прощаю. Но пожалуйста, больше так никогда не делай, хорошо? Людям не нравится, когда к ним прикасаются против воли. - Значит, ты больше не сердишься? – робко улыбнулся Лухан. - Уже нет, - парень улыбнулся в ответ. Для Лухана это улыбка – как гора с плеч. Его опасения, что Сехун его возненавидел, к счастью, не оправдались. - А вот и чай… - в это время как раз возвратилась мама Лухана с большим подносом. – Сынок, помоги мне расставить чашки. Сехун хотел уйти домой, но отказать маме Лухана было очень сложно. Все равно, ему некуда сейчас спешить. Отбросив все волнение и стеснение куда подальше, он позволил себе наслаждаться тем, что ему предлагают: гостить у этих немного странных, но приветливых людей. Ведь со своей работой, Сехун даже забыл, когда последний раз к кому-то в гости ходил. - Так… чай есть, фрукты есть, пирожные есть. Угощайся, Сехун, не стесняйся, - мама подсовывала гостю все новые и новые угощения. – Кстати, Лухан, там печется пирог в духовке. Не мог бы ты принести? - Конефно. Сефуни, я сефчас приду, - дожёвывая ванильное пирожное, Лу скрылся за дверью. - Вы сколько всего приготовили, - Сехун смутился от такого чрезмерного внимания. – Как будто бы к празднику готовились. - Разве Лухан тебе не сказал? – вдруг удивилась мама. - Чего именно? - Сегодня у него день рождения. Кажется, срочная надобность конспектов для Лу стала предлогом не оставаться в такой день одному. - Извините, я не знал, - тут же стал оправдываться Се. – Лухан никогда не вспоминал об этом. Эм… мне так неловко, что я пришел к вам в такой день и без подарка. - Не переживай, все хорошо, - успокоила его мама. – Сынок не любит отмечать свои дни рождения. - Почему? Это же такой веселый праздник. Скоро, наверное, гости придут, родственники, знакомые, будут поздравлять… - Никто не придет, - грустно улыбнулась женщина. – Уже больше десятка лет мы отмечаем наши праздники в тихом семейном кругу. Ты, наверное, знаешь о его болезни? Сехун понимающе кивнул. - После того, как у него обострилась зависимость, родственники перестали с нами общаться. Да и Лухану спокойней одному, когда рядом отсутствуют посторонние запахи. - Извините меня за такой прямой вопрос, но… - Сехун на секунду замолк, обдумывая как корректнее сказать, - но когда это все у него началось? - Это действительно долгая история. Все началось, когда Лухану было двенадцать лет. Как сейчас помню: мы с мужем возвращались на машине поздно ночью домой после поездки к моим родителям, маленький Лухан спал на заднем сиденье. Возможно, если бы не усталость моего покойного мужа, он бы сразу заметил машину, выскочившую на встречную… ох, извини, что это я? – мама Лухана смахнула выступившую слезу. – Вечно слезы текут, как только начинаю вспоминать. - Не нужно себя заставлять. Если не хотите, можете не рассказывать. - Нет, все хорошо. Это я так… Сейчас пройдет, – женщина на пару секунд замолчала. Как всегда, ей трудно доставать страшные вспоминания из глубин своей памяти. - Удар был сильным из-за чего муж погиб на месте. У меня было несколько ушибов, у Лухана - черепно-мозговая травма и сломанный нос, - промолвила она после минутной молчанки. – Я долго не решалась признаться сыну, что его отца больше нет с нами. После выписки из больницы пришлось все рассказать… ох, честно признаться, сынок долго не мог это принять. Вдобавок ко всему, он вдруг перестал различать запахи в любом их виде. Цветы, духи, еда – все казались ему серыми, однотипными, безвкусными. Видеть, как мой любимый сын с каждым днем постепенно угасал - ужасное зрелище. Неделями его сопровождали тяжелые депрессии и безразличие ко всему происходящему. И главное, я ничего не могла с этим поделать. Особенно, его беспокоило то, что он не мог вспомнить и почувствовать запах его отца, мой, родных, и в отдельности его собственный. Представляешь – полная изоляция от всего вокруг, тебя окружает только однотипная пустота. Из-за этого, сын стал отдаляться от меня: бытовые мелочи его раздражали, он часто замыкался в себе, на вопросы грубил... Как потом рассказал нам врач после повторного обследования, у Лухана неправильно срослись носовые перегородки, из-за чего возникла аносмия центрального происхождения. Простыми словами – после аварии, он потерял обоняние. Конечно же, я решилась сделать еще одну операцию, чтобы устранить недостаток. На этот раз, лечение прошло успешно: он вновь стал различать запахи, постепенно привыкая к новой жизни. Как вдруг… - женщина выдохнула, - началось самое худшее. Во время реабилитации, я стала замечать за ним извращенное восприятие некоторых запахов. Вернее, одного – запаха человеческого тела. Длительная, почти годовая аносмия повлияла на его нервную систему и атрофировала некоторые нервные клетки, отвечающие за обоняние. Он начал… Он начал часто жаловаться на частые отдышки и ноющую боль в груди. Но как только стоило мне обнять его, эти симптомы сразу же дивным образом исчезали. Врачи не могли ничего мне объяснить, ведь сынок был физически абсолютно здоров. Лишь когда мы обратились к психиатру, после длительных исследований, он поставил диагноз, что у Лухана редчайшее психическое отклонение – синдром зависимости от запаха человеческого тела, или же приобретенная озолагния. Как он нам объяснял, таким образом, организм Лухана неосознанно протестует против того, чтобы его оставляли наедине; он боится и не хочет быть забытым, а когда ему не хватает внимания, или он чувствует, что никому не нужен, автоматически начинает тянуться к людям. Это психическое отклонение вызванное предыдущей болезнью и справиться Лухан, по словам врача, должен был сам. В итоге, он просто прописал нам каких-то витамин и отпустил на все четыре стороны. С тех пор, у нас все поменялось. Конечно же, школу пришлось бросить, потому что родители жаловались на Лухана, нюхавшего их детей в классе. Для него это стало настоящим испытанием. Чем больше он старался обращаться к людям, тем больше они от него отдалялись. Так называемые «друзья» отвернулись от него в первый же день. Он старался терпеть, но быть изгоем с такими потребностями сложно. Мой бедный мальчик, сколько всего ему пришлось пережить… Каким-то чудом, нам удалось найти в интернете вот эту машину, - женщина показала на небольшой белый прибор на столе, похожий на пылесос с большим отверстием, в котором могла вместится человеческая голова. – Она издает запахи любого сорта. Только ей он сейчас и спасается. Знаешь, людям никогда не понять, как это двенадцать лет прожить в комнате, с грузом на сердце, боясь выйти на улицу, потому что в любой момент может понадобиться спасательный воздух. Никто не понимал его, все старались унизить, посмеяться, подшутить… Лухан никогда никого не упрекнул в этом. Да, он немного странно говорит, его мышление отличается от всех остальных, но это из-за того, что сынок хочет со всеми найти общий язык. Когда я вижу, как он знакомится с новыми людьми и как через некоторое время его откидывают, словно ненужную тряпку, у меня каждый раз сжимается сердце, потому что я больше всего на свете хочу, чтобы он был счастлив. Но сынок сильный мальчик… Представляешь, после аварии, я так и не увидела чтобы он хоть раз заплакал. Вот такой он у меня… я предпочитаю говорить не больной, не дефектный, «фрик» или как там говорят разные продвинутые знатоки. Он просто - особенный. Когда мама Лухана закончила свой рассказ, Сехун не мог промолвить ни слова. Все настолько глубоко его впечатлило, что сказать что-то внятное в ответ он просто не мог. Лухан действительно оказался странным парнем, с неимоверным жизненным опытом, от которого просто волосы на голове дыбом встали. Теперь по-другому воспринимались все его слова о непонимании некоторых вещей, детское поведение и излишняя болтливость – как оказалось, именно так Лухан старался проявлять свое дружелюбие. От всех слов мамы Лу, чувство стыда все больше окутывало дрогнувшее сердце шокированного Сехуна. - Эх, что-то я заговорилась! – мама Лухана протерла свои глаза от застывших слез. – Расстроила, да? На тебе лица нет... Ты нормально себя чувствуешь? - Да… извините. Я просто задумался. Не представлял, что Лухану пришлось столько всего пережить. - Главное, что он живой, - бодро усмехнулась женщина. – А остальное – вылечим. Тем более, сейчас Лу ходит к хорошему психотерапевту, и я думаю, в скором времени сможет освободиться от всего этого тяжелого груза. Он ведь у меня оптимист, как и я сама. - Я тоже надеюсь… - Кстати, - мама Лухана долила немножко горячей воды в чашку Се. – Ты первый друг Лухана, который пришел к нам в дом. Он о тебе столько всего рассказывал! Я еще никогда не слышала, чтобы кто-то так сильно его заинтересовал. - Извините, вы сказали «друг»? - Да, первый настоящий друг. Вообще, с моим мальчиком мало кто общался, но ты, - она наклонилась ближе и легонько прикоснулась к кончику носа Сехуна, - стал для него действительно важным. - Что вы имеете в виду? – смутившись, Се быстро протер свой нос. - Да так, ничего, - загадочно усмехнулась женщина. – Будет тебе «пища» для размышления. Сехун хотел спросить, о чем именно говорит эта тетушка, но в эту минуту в комнату как раз возвратился Лухан с большим подносом, на котором красовался большой пирог. В комнате тут же запахло ароматами свежей выпечки, печеных яблок и ванили. - Смотрите, какой большой получился! – радовался Лухан, положив поднос на стол. – Моя мама печет самые вкусные пироги на свете! Сехуни, ты должен его попробовать. Сейчас отрежу тебе кусочек… - Только не увлекайся, - предупредил заботливого хозяина Се. – Я так наемся, что не смогу даже нормально домой дойти. - Вот увидишь, ты еще добавки просить будешь! - Помень… Айщ! Лухан, отрежь мне меньший кусок. Я за раз вот эти полторта в тарелке не съем. - Ну Сехуни, ты ведь такой худенький… - Я нормальный. - Костлявый, что просто ужас. Мам, скажи ему! - Эй! На себя посмотри. - Так, ребятки, - вмешалась мама Лу. – Я, наверное, пойду своими делами заниматься. А вы тут сидите, болтайте, отдыхайте. Сына, когда закончите здесь, не забудь цветы полить, хорошо? И смотри, Сехуна сильно не закармливай, потому что он больше не захочет к нам приходить. - Спасибо вам за все, - поднявшись, Се вежливо поклонился. – Мне было приятно с вами поговорить. Правда, спасибо. - Не стоит благодарности, - мама Лухана снова весело улыбнулась в ответ. – Ты можешь приходить к нам, когда захочешь. Мы всегда рады приветствовать друзей Лухана в своем доме. «Друзей»… Снова это слово, которое так неприятно резало сердце Се. В его понимании «друг» - это человек с которым можно делится сокровенными тайнами, весело проводить время, с которым никогда не будет скучно, и который всегда придет на помощь. Из всего этого богатого списка, со стороны Сехуна не было никакого предпринятого шага, из-за которого его можно назвать «другом». Все что он делал, это то, что и все остальные люди о которых говорила мама Лу – смеялся, издевался, грубил, обзывал, и просто ненавидел этого человека. Да еще и денег хотел сбить… Друзья точно бы так себя не вели. Чем же он смог заинтересовать этого странного парня, чтобы он начал считать его другом и главное – что сам Лу значит для него? Сехун хотел бы знать ответы на свои вопросы. Летая в собственных мыслях, Се вдруг обнаружил, что уже пять минут как в упор смотрит на своего соседа. Причем, второй так же молча смотрел ему в глаза. - Ты чего? – удивленно буркнул Се, отведя взгляд на ближайший кусок пирога. - Ничего, - покраснел Лухан, закрываясь чашкой с чаем. «Идиотский момент», - мелькнуло в голове Се. - Кстати, Лухан, - обратился он к соседу, дабы разрядить обстановку, - ты еще ходишь к этому своему психотерапевту? - Угу. - Ну и как успехи? Ощутимы? - Немного есть. Он учит меня, как сдерживаться в присутствии других людей на улице, или в помещении. Мое заболевание довольно редкое, поэтому психотерапевт Бэкхен испытывает на мне разные методики. По его рекомендации, я и йогой занимался, и дыхательные упражнения делал, и даже под воду опускался. Было время, что оперой занимался, дабы размер легких увеличился... - Ты – оперой? Не может быть! - Да, я даже несколько песенок помню. Мама, правда, просит не петь, потому что от моих прошлых тренировок у нее несколько хрустальный фужеров из сервиза лопнуло. - Какой ужас… Прости, - Сехун прикрыл рот рукой, чтобы скрыть невольный приступ смеха, – но это реально смешно… - Ничего. Вот только маме было не до смеха. Ей пришлось недостающие фужеры заново в Италии втридорога заказывать, представляешь? Ой, а еще был забавный случай… Лухану нравилось, что он смог заставить Сехуна смеяться. Впервые есть возможность вот так просто с кем-то поговорить, в привычной для Лу обстановке, без лишней дополнительной работы или других мешающих факторов. И Сехун не кричит, не возмущается, не замкнулся сам в себе, а шутит, улыбается и старается отвечать взаимностью. Такой Сехун (спокойный, веселый и общительный) ему нравился еще больше. Из их продолжительной беседы, Се узнал, что Лухан с детства мечтал заниматься растениями. Любовь к цветам, да и вообще к природе, ему привил его отец, которой сам занимался выращиванием новых сортов бегоний. Учится в университете, как все на стационаре Лухан не мог, поэтому поступил на заочное отделение, где успешно отучился все пять лет. Специально для дипломной работы в своем исследовании, он планировал вывести новую породу гибискуса, которая бы имела продолговатые длинные лепесточки с крупными ярко-салатовыми цветами (отец как раз работал над этим, но не успел закончить). Пока что у него ничего не получалось: противный гибискус совсем не хотел цвести. -… я думаю, что причина в том растворе. Нужно было поменьше селитры в цветок подсыпать. Ну ничего, возьмем еще один образец и сделаем по новой. Мне так хочется приносить пользу обществу! Уже не терпится работать где-то. Правда, в коллективе у меня не получится трудиться, но думаю, что работа на дому меня вполне устроит. - Слушай, - сидя на стуле, Сехун скрестил пальцы на животе, - а что ты чувствуешь, когда… ну, когда возникает желание срочно кого-то понюхать? - Чувствую… - задумчиво протянул Лу. – Хм… Представь, что тебя насильно топят, устранив все пути к спасению. Словно на твои легкие повесили замок с цепью, а ключик закинули на самую высокую гору, чтобы ты никогда не смог его открыть. Нет, - Лу тут же замахал руками, – лучше не представляй! Не хочу, чтобы ты почувствовал что-то подобное. Когда я был младше, было легче – мог просто перетерпеть эту боль внутри меня. Но чем старше я становился, тем труднее стало отказываться. Да, врагу такого не пожелаешь… Ох, ты заставляешь меня говорить о грустном. Давай о чем-то другом, а? - Да, ты прав, - засидевшись на одном месте, Сехун потянулся, дабы размять отекшие мышцы. – Может, фильм посмотрим? - Фильм… Какой? Из всей двадцатки предложенных Се вариантов, Лухан пересмотрел все двадцать. - Я тогда даже не знаю… Кстати, на улице хорошо стемнело, мне надо бы домой. - Нет! – тут же спохватился Лухан. – Останься еще немного, пожалуйста. - Ну, тогда придумай, чем еще мы будем заниматься. Фильмы смотреть ты не хочешь, есть я больше не могу. Мы могли бы в игры на твоем ноуте поиграть, но я не уверен, что ты захочешь… Пока Сехун говорил, Лухан внимательно наблюдал за тем, как Се лениво потирал свою шею. А делал он это довольно медленно, не спеша, обнажив невинный, и такой соблазнительный участок светлой кожи, который так и манил жаждущего Лу своим странным и искушаемым ароматом. - Эй, - Сехун прикрикнул на зависшего парня, - я же не один должен все придумывать? Не висни, предлагай свои варианты. Очнувшись от внезапного крика, Лу быстро сделал вид, что его вдруг очень срочно заинтересовали эти криво лежащие тетради на столе. Было стыдно признаваться соседу о своих потайных желаниях, которые так и просились наружу. - Понятно. Понюхать меня хочешь? Все так же разглядывая тетрадки, Лухан утвердительно кивнул головой. Каким же догадливым иногда бывает этот О Сехун! - Ладно, давай напоследок. В честь твоего дня рождения, так уж и быть, разрешу понюхать свою шею. Только не так, как в прошлый раз! Держи себя в руках, понял? По желанию Лухана и для удобства действия, Сехуну было велено лечь на кровать, чтобы Лу смог хорошо его понюхать. Незаметное волнение и неизвестно откуда взявшаяся тяжесть внутри еще тогда должны были насторожить слишком расслабленного Сехуна, предупредить, что кто-то заходит далеко и что на этом нужно бы остановиться. Кровать Лухана была очень мягкой, словно стопка перьев. Приняв горизонтальное положение на спине, Сехун раскинул свои руки и закрыл глаза. Он привык видеть, как Лухан осторожно обнюхивал его тело, поэтому наблюдать за всем сейчас ему не особо хотелось. Чем раньше начнут – тем раньше закончат. - Так нормально? Или ближе перелечь? - Нет, лежи так. Я сам подсяду, если нужно. На мягкой кровати и на сытый желудок, под ласковые касания рук хозяина комнаты, Сехун планировал немного вздремнуть, но тут произошло нечто странное. Прикосновения, к которым он так привык и которые раньше не вызывали никаких эмоций (кроме раздражения), на этот раз были другими: от каждого касания нежных пальцев Лухана к его коже на руке, все тело как будто бы электрическим током пробирало. «Это, наверное, от того, что я не так лежу», - решил он, немного опустившись ниже. - Сехуни, тебе неудобно лежать? – заботливо поинтересовался обеспокоенный Лу, оторвавшись от любимого аромата на руке. - Нет, нет, все нормально. Не обращай внимания. Но «нормальным» это назвать нельзя. Его тело почему-то невольно продолжало отвечать на все происходящее. Когда Лухан поднес его ладонь к своему лицу, чтобы хорошо понюхать, пальцы Се сами, без указания и желания хозяина, прежде чем Сехун сам понял что творит, провели по теплой, чужой щеке вниз к подбородку. Опомнившись, он тут же быстро сжал пальцы в кулак, лишив Лухана возможность нюхать внутреннюю сторону. - Сехуни, с тобой все хорошо? - Да… это я просто… рефлекс. Короче, быстрее продолжай свои процедуры. Отложив руку, Лухан на пару секунд остановился, дабы перевести дыхание. - Сейчас я собираюсь наклониться к твоей шее, - предупредил он заранее. – Ты ведь не против? - Я уже говорил, что сегодня разрешаю тебе нюхать даже там. Только смотри – не слишком увлекайся как в прошлый раз. Когда Лухан отпустил его руку, Се думал, что на этом внутренние переживания закончатся, но стало «еще хуже». От слишком близкого расстояния лица Лу к его собственному, все тело застыло в немом напряжении, в ожидании чего-то огромного. Сердце принялось выбивать чечетку в груди, а ногти до боли впились в кожу. Се не понимал, что именно с ним происходит, и почему его собственное тело так чувствительно реагирует на эти (на первый взгляд, такие привычные) движения. Осторожно убрать спавшую челку на глаза, дабы было удобнее понюхать лоб; такое же движение у виска; медленно провести пальцами по щеке вплоть до шеи; немного приподнять подбородок, чтобы иметь возможность лучше вдохнуть манящий аромат кожи – эти все действия заставили тело Сехуна застыть камнем и пылать огнем. Он не мог сделать даже самое маленькое движение, потому что все тело парализовало в страхе. Лухан как будто бы специально вот так извращенно издевался над ним, заставлял нервничать, переживать, морально извести, дабы Сехун признался во всех своих смертных грехах и принудить к чему-то плохому. Особенно мучительным было выдержать прямое, горячее дыхание в шею, от которого в Сехуна кружилась голова. Случайные прикосновения рукой по плечу, груди или животу заставляли его тело в том месте неистово гореть, а комок в желудке сжиматься еще больше. Он боялся открыть глаза, потому что не смог бы выдержать взгляд человека, который сейчас вот так специально над ним издевается. Лухан его не бил, не кусал, не лизал, не щипал, не делал ничего того, что могло бы принести вред его нежной коже. Он просто безобидно нюхал, изредка прикасаясь, чтобы повернуть голову в нужную сторону. Изведенный до предела всем происходящим, Сехун сейчас был готов даже на то, чтобы Лу случайно его укусил или на худой конец лизнул: Се сразу же возмутился бы, и они перестали заниматься этими извращениями, от которых хотелось лезть на стенку. - Сехуни, ты пахнешь так… странно, незнакомо, но в то же время приятно. - Лухан ты… блин, ты уже закончил со всем этим?! - Почти. Остался последний участок, где я еще не нюхал. - Айщ, давай быстрее! Короткий поцелуй в губы. Малюсенький чмок, всего одна секунда. Этого было достаточно, чтобы вывести Сехуна из того состояния, в которое только что ввел его Лухан своими дивными манипуляциями руками. Дабы убедиться, что он не уснул, и что ему это действительно не причудилось, Се открыл глаза. Лицо сосредоточенного Лухана находилось прямо перед ним. Прижавшись к груди Сехуна и затаив дыхания, он пристально наблюдал за его губами. - Лухан, что только что произ… Не дав окончить вопрос, Лухан снова прильнул губами к лицу растерянного Сехуна. Поцелуи Лу были неумелыми, несмелыми, девственными, ведь практика бедного парня за всю его скромную жизнь равнялась нулю. Но он старался. Старался для Сехуна, вложив в каждый поцелуй всего себя, всю свою душу (как банально бы это не звучало). Впервые в жизни он кого-то целовал, потому что так ему хотелось. Так хотело его сердце. - Я не могу… Остановись! Лухан отпрянул назад. Грубый толчок от Сехуна в грудь был явным доказательством того, что его партнер не желает сейчас этого. Более того, нахмуренные брови, покрасневшие глаза Се и безудержно трясущееся от напряжения тело заставляли пожалеть о содеянном. - Сехун, что с тобой… - Не говори ничего! Замолчи! Прижав ладонь к губам, шокированный парень быстро поднялся с кровати. Одурманенная голова все еще плохо соображала. Никогда, даже в мыслях, Се не мог себе представить, что Лухан чувствует к нему что-то подобное. Только он стал привыкать к тому, что этот странный парень для него – друг, и что может даже Се позволил бы себе с ним общаться, как вдруг такое непредвиденное и стремительное развитие событий! Вот теперь Се стал понимать, что именно, во время разговора, имела в виду мама Лухана, и что означали те продолжительные и стеснительные взгляды от Лу в свою сторону. До сознания очень трудно доходила мысль о том, что этот странный парень-псих… - Лухан, - все так же прикрывая ладонью рот, ошарашенный Се, повернулся к своему соседу, - ты влюбился в меня?! С опущенной головой, Лу вновь, как когда-то, принялся заламывать свои пальцы. - Лухан, ответь мне! - Да, влюбился. А что, нельзя? Сказать, что Сехуна удивил ответ – это ничего не сказать. От всего пережитого за вечер, сейчас в голове бушевала такая буря из эмоций и впечатлений, что разговоры только усугубили бы всю (и так напряженную) ситуацию. Единственное, что ему хотелось и, казалось, единственным правильным решением за сегодня – это поскорее уйти отсюда как можно быстрее. - Сехун, прости меня! Наверное, не следовало… - Подожди... Я… Это так… - растерянный Сехун схватившись за голову, сделал несколько шагов назад. – Блин, ничего не понимаю. Мне нужно домой! - Не уходи! – Лу быстро поднялся за ним. – Забудь о том, что я тебе говорил. Это неважно, не бери в голову! - Нет, Лухан, я… Я так не могу, понимаешь?! Мне нужно время, чтобы… Это все слишком необычно для меня. Прости. - Сехун, пожалуйста… Холодная улица, как думалось Се, спасет его от странных ощущений и не покидающего трепета в груди. Почти трехчасовой, ночной поход домой при луне должен был упорядочить его неспокойные мысли и найти правильный выход из сложившейся ситуации. Но все, что он смог понять, вернувшись в два часа ночи домой, это то, что больше не может сдерживаться. Упав обессилено на холодную кровать, Сехун впервые за долгое время не скрывал свои чувства. Он не стыдился своих слез, ведь тот, из-за кого он сейчас это делает, его не видит. Как хорошо, что ночь умеет скрывать наши маленькие слабости.