Обещание

Пролог

– Сэм, говорю тебе, просто забудь. – Да почему я должен это делать? – настаивал Сэм. – Почему всегда я должен быть тем, кто уступает? – У отца на то свои причины, ладно? И это вполне имеет смысл. Это было бы несправедливо по отношению к собаке – все время держать ее запертой в машине во время наших длительных поездок. – О, то есть для нас это вполне справедливо? – саркастически ответил Сэм. Дин закатил глаза и тяжелым шагом направился вниз по улице. – Я серьезно, Дин. Дальнобойщики постоянно заводят собак; путешественники таскают с собой своих псов все время – так почему и мы не можем? – Сэм, я не спорю с тобой, – Дин стряхнул с себя руку брата. – Отец ответил «нет», и этим все сказано. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы снова начинать споры с ним. – Если бы ты хоть раз был на моей стороне, – понуро сказал Сэм, засовывая руки в карманы. – Чувак, – укоризненно произнёс Дин, останавливаясь и вглядываясь в угрюмое лицо четырнадцатилетнего брата. – Я всегда на твоей стороне, и ты это прекрасно знаешь. – Что-то не похоже на то, – угрюмо пожал плечами Сэм. – Уверен, если бы ты… Он остановился. Проследив за взглядом брата, Дин заметил неуклюжую темную фигуру, что, покачиваясь, вышла из соседнего переулка. Она подняла металлическую канистру... и выплеснула ее содержимое прямо в лицо Сэму - мальчик упал на землю, заходясь криком. Дин потянулся к ножу, что лежал в ботинке, проклиная правило отца о том, что нужно все хорошенько прятать, когда идёшь по оживленным улицам города. И прежде, чем он успел достать оружие из чехла, его, как и брата, с ног до головы окатило непонятной жидкостью; Дин сдавленно вскрикнул, хватаясь за горло: ему показалось, будто воздух из его легких вытесняют огненные иглы, словно разрывающие кожу. Это было последним, что помнил Винчестер, прежде чем отключиться.

Часть 1

Дин проснулся от жгучей боли в глазах, которая немного ослабевала из-за прохладной влажности ткани, лежащей на его лице. Он неуклюже ощупал ее, прижав к своим горящим глазницам и зашипев, когда тряпка немного успокоила огненное раздражение. Пока память медленно начинала возвращаться, он перевёл себя из лежачего в сидячее положение, сжимая лоскут влажной ткани в кулаке и усиленно моргая в надежде оглядеться вокруг. Прошло несколько долгих минут, прежде чем ему удалось справиться с замешательством: проснулся он в месте, которое раньше не видел никогда в жизни. Все еще борясь с затуманенным зрением, он резко заморгал, оглядывая комнату и отчаянно желая, наконец, понять, где он. Грубые кирпичные стены. Электрическая лампа в одном из углов. Треснувшие унитаз с раковиной. Низкий мучительный стон заставил его завертеть головой – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сэмми ощупывает такую же тряпицу у себя на лице. – Д-Дин? – выкрикнул Сэмми, задыхаясь от боли и прижимая влажную ткань к слезящимся глазам. – Все в порядке, Сэмми, – отозвался Дин, тихо прокашливаясь от сухости во рту и в горле. – Я здесь. – Где здесь, черт возьми? – Сэм прищурился при тусклом свете, так же как и Дин стараясь разглядеть комнату в мельчайших деталях. В голове медленно прояснялось – и тут же один из фактов стал очевидным. – Где дверь? – произнёс испуганно Сэм. Дин свесил ноги с койки, заметив, что на нем нет ботинок, и тут же нелепо пожелав, чтобы на нем сейчас оказались носки почище. Он сделал глубокий вдох и попытался встать - но при первой попытке шлепнулся обратно на задницу. – Дин, – в голосе Сэма отчетливее слышалась паника, – где дверь? – Я не знаю, Сэмми, – Дин поднялся на ноги, пошатываясь. – Дай мне минутку, чтобы я нормально осмотрелся, ладно? – На что здесь смотреть? – требовательным тоном произнёс Сэм и, нащупав ногами пол, аккуратно встал с кровати. Он пару раз крутанулся вокруг своей оси, лихорадочно оглядывая кирпичные стены, раковину и унитаз. – Здесь нет двери! – Здесь должен быть какой-то выход, – продолжал настаивать Дин, нетвердо ступая к ближайшей стене и прижимая руку к шероховатой кирпичной поверхности. – Мы внутри, правильно? Значит, здесь должен быть какой-то люк, потайная дверь или что-то еще. Дин повёл руками по холодному кирпичу, пытаясь прощупать старый раствор; пальцы покалывало, когда он натыкался на трещины, через которые дула тоненькая струйка воздуха. На противоположной стороне Сэм также продвигался вдоль стены; широкие ладони нажимали и толкали на камень – вокруг унитаза, за небольшим деревянным шкафом, на трубы вокруг раковины. – Здесь ничего нет! – воскликнул он, споткнувшись в спешке и схватившись за потрескавшуюся фарфоровую миску. – Дин, нет здесь ничего! – Сэмми, успокойся. – Не говори мне, чтобы я успокоился! – Сэм закричал, пошатываясь на пути от стены к кровати и падая на колени; глаза его были все еще красные и ужасно слезились. – Здесь нет никакого выхода, Дин! Здесь нет воздуха! Признав в действиях Сэма паническую атаку, Дин упал на колени перед братом, хватая того за плечи и грубо встряхивая. Грудь Сэма быстро вздымалась и опадала. Руками он вцепился в собственное горло, широко распахнув наполненные отчаянием глаза. – Послушай меня, Сэм, – громко заговорил Дин, встречаясь с напуганным взглядом младшего брата. – Здесь полно воздуха, видишь? Посмотри на меня, Сэм, дыши вместе со мной. – Я не могу, – захрипел Сэм, но Дин снова встряхнул его; пальцы вцепились в плечи, словно острые когти. – Нет, можешь! – яростно воскликнул Дин. – Дыши, черт возьми! Сейчас же! Сэм постарался сделать вдох; грудь все еще неровно поднималась и опускалась от попыток подчиниться приказу брата. – Хорошо, – похвалил его Дин. – Вдох – выдох. Дыши глубже, Сэмми, ладно? Вот, видишь? Сэм понемногу успокоился после того, как начал делать вдох за вдохом; напряженные плечи расслабились под руками Дина. – Прости, – пробормотал Сэм, и Дин отпустил его, мягко похлопав по плечу. – Не парься, – он рухнул на край кровати, в свою очередь делая несколько глубоких вдохов, расстроенный больше, чем хотел бы показать брату. – Просто я напуган так же как и ты, Сэм. Но нам сейчас нельзя слетать с катушек, верно? Сэм кивнул, снова начиная осматривать комнату. Сейчас, когда его собственные глаза перестали слезиться, Дин мог разглядеть чуть больше деталей. Похоже, что по размерам комнатка была около двенадцати квадратных метров: бетонный пол, окрашенный потолок с треснувшей штукатуркой, грубая затирка цвета ржавчины между кирпичами. Дин прищурился, встал и подошёл к стене, проведя руками по засохшей массе. – Что это такое? – спросил Сэмми, принюхиваясь и вытирая лицо рукавом. – Стену штукатурили с другой стороны, – медленно произнёс Дин, чувствуя, как штукатурка крошится под пальцами. – Видишь, какая она шершавая? Сэм склонился к стене, сравнивая ее с остальной частью кирпичной кладки. – Он заложил нас кирпичом, – в ужасе прошептал он. – Она, должно быть, быстросохнущая, – Дин спешно начал хлопать по карманам в поисках своего перочинного ножа, ключей - да хоть чего-нибудь. – Если бы я мог соскоблить ее, прежде чем она станет слишком твердой... Паника Сэма утихла, стоило ему сообразить, что к чему, и теперь младший Винчестер начал обыскивать комнату, начав со шкафа и распахнув потрескавшиеся деревянные дверцы и выдвижные ящички. – Дин, – медленно позвал Сэм, и Дин оторвал взгляд от стены - Сэм достал из шкафа банку, разворачивая ее этикеткой к свету, чтобы можно было разобрать надпись. – Бобы. Здесь консервы с едой. Дин подошёл ближе и взял банку, прищурившись. Сэм ощупал полки шкафа и наткнулся на старомодный металлический консервный нож. – Я не знаю, хороший это знак или нет, – начал размышлять Дин, вертя банку в руках. – Шестьдесят банок, – через пару минут подвёл итог Сэм. – Дин? Как думаешь, что это значит? – Я не знаю. Этот урод не хочет, чтобы мы голодали? – он посмотрел на Сэма, в покрасневших глазах которого отражались недоумение и страх. – Ты успел увидеть его? До того, как он брызнул что-то тебе в лицо? Сэм покачал головой: – Просто тень, – он нахмурился. – Ты думаешь, что это имеет какое-то отношение к работе? – Отец сейчас ничем не занимается, – напомнил Дин. Сэм фыркнул. – Ага, будто он нам все рассказывает. – Он бы предупредил, если бы мы были в опасности, Сэм, – сурово произнёс Дин, на что Сэм лишь пожал плечами. – Вот если бы у меня была моя пушка, – посетовал Дин, бросив банку обратно в шкаф. – Если бы я только был немного быстрее... – Все произошло так быстро, – Сэм плюхнулся на край кровати. – Как думаешь, он еще вернется? Дин бросил на замурованную стену еще один взгляд. – Сомневаюсь. По крайней мере, не в ближайшее время. Нам нужно как-то выбираться отсюда. Сэм взял в руки консервный нож - Дин покачал головой. – Не пойдет. Я не в восторге от фасоли, но нам может потребоваться некоторое время, чтобы выбраться отсюда. Или отцу, чтобы отыскать нас. В любом случае, не хочу рисковать, ломая его. Сэм снова посмотрел на шкаф: – Что насчет банки? Если очистить ее и выровнять, то, быть может, мы смогли бы проделать отверстие в стене. В итоге, Дин орудовал старым консервным ножом, пока Сэм еще раз осматривал комнату. Он нашёл вентиляционные отверстия у пола и небольшие металлические решетки, что закрывали их, и залез под узкую деревянную койку, уткнувшись в проводку от люминесцентной лампы, а потом Дин сказал ему, чтобы он не возился с этим. – Конечно, если ты не думаешь, что нам будет гораздо проще в темноте, – отметил он. Сэм состроил гримасу, но провода в покое оставил. В конце он осмотрел небольшую раковину, включив и выключив воду, а после, наполнив красную пластиковую кружку водой, залпом её осушил, прежде чем наполнить еще раз для Дина. – Вода, еда, свежий воздух, – перечислил Дин, опрокидывая бобы на две красные пластиковые миски. – Кровать, предметы туалета, – он с отвращением одарил старый окрашенный светильник взглядом, и Сэм согласно фыркнул. – Черт, мы останавливались в мотелях хуже, чем это место. – Мне кажется, мы где-то под землей, – тревожно сказал Сэм, глядя на потрескавшуюся на потолке штукатурку. Дин проследил его взгляд. – Тут действительно пахнет чем-то... землистым, – согласился он. – Не имеет значения. Мы ломаем стену и убираемся отсюда. Или нас находит отец и забирает отсюда к чертовой матери. Так? Сэм выдохнул и пожал плечами: – Думаю, да. – Ешь бобы, – приказал Дин, - пока я проделаю в стене трещину. Потом будет твоя очередь. - Я тут подумал... - сказал Сэм, ковыряя еду пластиковой вилкой. – Этот водопровод. Звук может распространяться на большие расстояния по таким металлическим трубам. Дин сплющил край пустой банки и начал скрести штукатурку на стене. – Что-то типа азбуки Морзе? – Да, вроде сигнала о помощи, – подтвердил Сэм, ковыряя холодные бобы. – Неплохая идея, – одобрительно кивнул Дин. – Займись этим, пока я буду скрести. Так день хотя бы пролетит незаметно. – Если только день. Дин обдумал сказанное. – Да. – Дин, как думаешь, что происходит? – Сэм выглядел таким маленьким и напуганным; его кожа казалась нереально бледной в тусклом свете. Вся ответственность за младшего брата тяжелым грузом легла на плечи Дина. – Я не знаю, – честно ответил Дин. – Мы просто должны верить в то, что отец ищет нас. Он все выяснит. – Но зачем кто-то делает это? Почему?.. – Сэмми, я понятия не имею, почему, – перебил его Дин. – Но я точно знаю, что отец хотел бы, чтобы мы не вешали нос и продолжали пытаться выбраться отсюда. Ясно? Какое-то время они работали в полной тишине: металлической ручкой консервного ножа Сэм мерно выстукивал сигнал о помощи, пока Дин методично скреб штукатурку. Через несколько минут Дин услышал тихие всхлипывания Сэма, а когда повернул голову, чтобы мельком посмотреть на брата, то увидел, как слезы скатываются по его щекам. Он отвернулся, не мешая Сэму и давая ему самому разобраться со своими слезами. Он верил в своего отца – правда верил. Но Дин не мог не думать о том, что найти их в этом месте - не под силу даже самому Джону Винчестеру.

***

Время не летело как сумасшедшее, но они все скребли да стучали до тех пор, пока Дину не начало казаться, что еще чуть-чуть - и его рука отвалится; Сэм и вовсе упал духом. – Давай, – приказал Дин, вываливая в миску Сэма больше бобов и передавая ее брату. – Отдохни и поешь. От нас не будет никакой пользы, если мы начнем умирать от изнеможения. – А нам хватит-то? – спросил Сэм, зачерпывая еду. Дин устроился на краю кровати, старательно скрывая тот факт, что отдал Сэму половину своей порции утром, так же как и больше половины банки - сейчас. – Три раза в день мы можем делить одну банку на двоих, – принялся рассчитывать он, пробуя бобы с гримасой отвращения. – На двадцать дней хватит точно. Но мы выберемся отсюда задолго до этого. – Я просто никак не могу понять, зачем этому идиоту понадобилось брать нас в плен, – пробормотал Сэм сквозь зубы. – То есть, в чем вообще смысл? Просто замуровать нас здесь и кинуть? Дин понял, что вот так вот Сэм и справляется: пережевывает каждый факт, а затем находит ответы, которые его в конце концов удовлетворяют. Отец поступал точно так же, и частично это и делало его великим охотником. – Ну, если парню приспичило требовать выкуп, то он точно попал не по адресу. – Если только ему не нужен багажник, полный старого оружия и святой воды, – согласился Сэм. Он прожевал последнюю фасолину и провёл пальцем по краям миски, собирая соус и смакуя его во рту. – Чувак, я бы таких штук шесть смог съесть. – Мы временно на голодном пайке, – Дин закончил со своей порцией, что была куда меньше, и бросил миску на кровать. – Пошли работать.

***

Голод и истощение настигли их пару часов спустя - по крайней мере, как показалось Дину. Без часов он чувствовал себя потерянным и дезориентированным. Если подумать, то сколько времени они пролежали без сознания? Достаточно долго, раз их похититель успел перетащить их из переулка сюда, где бы это «здесь» ни было. Плюс, он еще успел устроить их, да так аккуратно и красиво: даже влажные тряпки на глаза положил. Естественно, прежде чем замуровать их в этой похожей на склеп комнате. Дин вздрогнул, задумываясь: а часто ли этот парень практикует подобное? Делал ли он это раньше – крал людей? Замуровывал их? Ждал, пока они умрут? Накладывая очередную порцию холодных бобов, Дин снова тайком отдал Сэму чуть больше. После этого он растянулся на узкой кровати, кряхтя от соприкосновения ноющих от боли плеч с тонким матрасом. Сэм, сгорбившись, примостился на краю кровати рядом с ним. – Как думаешь, что сейчас делает отец? – тихо спросил Сэм. – Переворачивает весь город вверх дном, ища нас. Разрывает его на кусочки, дюйм за дюймом, – Дин украдкой кинул взгляд на кирпичную кладку, что ковырял несколько часов подряд. – Кирпич за кирпичом. Сэм напрягся, и Дин посмотрел на него, невидящим взглядом уставившегося в потолок. – Думаешь, он вызвал копов? – Вызовет после того, как поймет, что в этом нет ничего сверхъестественного. На мгновение они встретились глазами, но Сэм сразу же отвернулся. – А мы уверены, что это не что-то сверхъестественное? Дин вздохнул, зевая. – Никаких рун, символов, пентаграмм. Никаких магических принадлежностей, будь то черная магия или какая-то еще. Если это что-то вроде заклинания или жертвоприношения, то всё, что происходит - не самый простой вариант действий. Не знаю, Сэмми, я не вижу в этом ничего по нашей части. Сэм пожевал губу. – Я тоже, - признался он. – Что за разочарование в голосе? Я сегодня совсем не в том настроении, чтобы быть принесенным в жертву какому-нибудь земляному демону. – Земляному демону? – Демон-червяк? – пошутил Дин - Сэм лишь закатил глаза. – Я просто хочу сказать, что, если бы это было что-то сверхъестественное, отец был бы в курсе, – объяснил он. – Если это какая-нибудь потусторонняя дрянь, то кому как не отцу лучше всего знать, как найти ее? Найти нас. Но в случае, если это какой-то психопат, который торчит от похищения детей с улиц... Дин и хотел бы сказать что-нибудь позитивное и приободряющее в ответ, но... Но на самом деле он думал точно так же, гадая, сколько времени понадобится их отцу для того, чтобы окончательно сдаться и пойти за помощью к копам. Интересно, что именно Джон Винчестер сказал бы им? – Да, – согласился он тихо, и Сэм перекатился на свою сторону, подставляя взгляду Дина свою узкую спину. Закрыв глаза, Дин заставил себя заснуть, чтобы забыться хотя бы на пару часов. Чтобы оказаться на несколько часов ближе к спасению. Недалеко от него плечи Сэма затряслись: мальчик пытался не выдать своих рыданий. Дин сжал руки в кулаки, стараясь не трогать брата, чтобы тот побыл немного наедине с собой, но в то же время отчаянно желая утешить его, как он привык делать, когда Сэм был маленьким. Сэм был не таким. Он был больше склонен к язвительности, чем к слезам. Но брату было всего четырнадцать лет, а Дину – восемнадцать, и он чувствовал, как слезы собираются в его собственных глазах от ощущения, будто тесные стены их тюрьмы сужаются, окружая его. Перевернувшись на бок, Дин неуверенно поднял руку и положил ее на плечо Сэму, от чего, буквально на секунду, брат застыл, словно отказываясь от утешительного прикосновения. Но затем он резко перевернулся и прижался к Дину, сильно утыкаясь подбородком ему в плечо, а руками крепко сдавливая его ребра. И сейчас он снова стал для Дина обычным Сэмми – четырехлетним, носившимся туда-сюда и упавшим как-то на твердую землю. Протягивающим пухлые ручки, со стекающими по круглым щечкам слезами, оставляющими за собой влажные грязноватые дорожки. – Ди-ин, бо-бо, – говорил он, протягивая поцарапанные ладошки брату на осмотр. И Дин просил его потерпеть, говорил, что большие мальчики не плачут, но его руки брали ладошки Сэмми в свои, после чего Дин целовал их, нежно и аккуратно. Он приподнимал футболку Сэмми за край и протирал ему глаза, после чего снова разглаживал ее на круглом животике младшего брата. И Сэм обвивал руками его шею, крепко обнимая, а потом снова радостно убегал. Сэм был выше, худее, а также младше на несколько лет, но его твердый подбородок все еще больно давил Дину на ключицы, а мокрые от слез щеки прижимались к его горлу. Они так и уснули.

***

Дин проснулся первым и воспользовался возможностью сходить в туалет до пробуждения Сэма, потом достал из шкафа еще одну банку. К его удивлению, там были не бобы, а консервированные персики, и, поддавшись внезапной панике, он начал осматривать все их запасы, несколько долгих секунд пребывая в страхе: что, если в этих банках не везде еда? Что, если там, например, кофе, или что-то еще, что нельзя есть? К счастью, содержимое всех консервов было съедобным: во втором ряду стояли персики, в третьем – что-то вроде рагу. Дин сполз на пол напротив потрепанного деревянного шкафа, прижав руки к лицу. Это все, что у них было, все, что стояло между ними и голодом. Вчера то, что похититель оставил им банки с консервами, казалось донельзя странным. Сегодня же самая важная вещь, о которой только мог думать Дин, – сытость Сэмми, то, что он не ослабнет от голода. Лежащий позади него Сэм встрепенулся и охнул, так что Дин по-быстрому открыл банку и бухнул львиную долю персиков в миску брата. – Черт, – разочарованно застонал Сэм. – Я думал, что это был просто кошмар. – К сожалению, нет, – тихо ответил ему Дин. – Однако ситуация с едой не так уж и плоха, как могло показаться. Сэм сел на кровати, сонно моргая: – Это что? – спросил он, поскольку Дин соблазнительно поводил у него перед носом миской с чем-то вкусно пахнущим. – Не фасоль, и это единственное, что тебе нужно знать. Сэм взял миску, но есть не начал. Вместо этого он свесил ноги с кровати, сгорбившись. – Сэмми? – спросил Дин, гадая, что, черт возьми, он будет делать, если Сэм вдруг заболел. – В чем дело? – Мне нужно, – младший бросил взгляд на унитаз, а затем обратно на Дина. Красные пятна расцветили его щеки, и Дин с облегчением выдохнул. – И все? Сэм окинул его ядовитым взглядом, скрещивая руки на груди: – Да, и все, – с сарказмом ответил он. – Прости, если ты думаешь, что я делаю из мухи слона, стесняясь сходить в туалет перед другим человеком. Дин закатил глаза: – Я не думаю, что ты делаешь из мухи слона, – терпеливо сказал он. – Я понимаю, что ты чувствуешь. У меня точно такая же ситуация, не находишь? Сэм лишь пожал плечами, по-прежнему сжимая челюсти. – Я просто думаю, что у нас есть проблемы поважнее, чем глупые мысли о смущении. Ладно, я отвернусь, пойдет? И заткну уши пальцами. Сэм потер затылок. – Хорошо, – неохотно согласился он. Дин отвернулся и засунул по пальцу в каждое ухо. – Не мог бы ты чего-нибудь спеть? – попросил Сэм, и Дин понял, почему: он все еще мог ясно слышать то, что говорит брат. Он решил пойти долгим путем и начал громко напевать одну из любимых песен Металлики, качая головой в такт. В конце концов, вряд ли ему самому всегда будет так везти с походом в туалет во время сна Сэмми. Начни он сейчас подшучивать над братом, и этот злой маленький ублюдок, несомненно, с лихвой вернет ему все обратно. Сэм недовольно хмыкнул. Хлопок по плечу вернул Дина из его добровольного изгнания, и он позволил Сэму избежать его взгляда, заодно полностью меняя тему разговора. – Ешь, – посоветовал он. – Персики? – спросил Сэм с полным ртом мягких фруктов. – Да, наш похититель предоставил нам более разнообразный рацион, чем мы думали, – отозвался Дин, быстро уплетая куда меньшую порцию. Он гадал, как долго сможет оставаться полон сил, питаясь в два раза меньше, чем Сэм, но вид брата, жадно проглатывающего ложку за ложкой, попридержал эту мысль на задворках его сознания. – Жаль, что заодно он не обеспечил нас хорошей ванной, – саркастически заметил Сэм. – Да, и биде. – И фонтаном. – И мягкими пушистыми полотенцами, – вздохнул Дин. – Черт возьми, мне нужен душ. Сэм провел рукой по волосам и поморщился: – Думаю, мы могли бы вымыться в раковине. Дин лениво почесал затылок. – Мы должны, – решил он. – То, что мы замурованы в каком-то подвале, еще не означает, что мы можем забить на гигиену. Так что после еды они, насколько это было возможно, по очереди мыли себя из небольшой, потрескавшейся раковины, несмотря даже на отсутствие мыла и полотенец. Дин принес в жертву свою фланелевую рубашку, и они, помыв голову под краном, насухо вытерлись ею. Дин был вынужден признать, что после этого он почувствовал себя гораздо лучше, но их нагнала тяжелая часть дня, а посему в их темнице снова воцарилась тишина: Дин скоблил штукатурку, а Сэм настукивал сигнал помощи до тех пор, пока не прислонился к стене, а его голова не опустилась в отчаянии. Он откинул волосы с глаз и размял плечи: – Поменяемся ненадолго? – Секунду, – Дин напрягся, активно начав скрести пальцами до тех пор, пока ему не удалось выковырять один кирпич из своего «кармана». – Есть! – торжественно объявил он. – И это заняло только один день, – призадумался Сэм, вглядываясь в небольшое отверстие. Он осторожно просунул в него руку. – Тут еще полно кирпичей, – сообщил он, но Дин был уже на вершине успеха. – Ну и что? Еще немного повожусь с этой стороной - и можно спокойно приступать к другой. Мы выберемся отсюда, Сэм. Сэм улыбнулся одними губами, но в глазах его читалось явное сомнение, когда он в свою очередь принялся возиться с очередным кирпичом.

***

Дин открыл глаза, разбуженный низким стоном своего брата и движениями его руки, но затем Сэм приостановился, тяжело дыша. Так как вместе они провели что-то около целой жизни, постоянно останавливаясь в одной на двоих комнате, Дин сразу понял, чем занимается брат. – Серьезно, Сэм? – протянул он, и тот резко подскочил на месте. – А сейчас для этого точно время и место? – Заткнись, – пробормотал Сэм приглушенно из-за тонкой подушки, прижатой им к лицу. – Я просто подумал, что это неплохой способ отвлечься от того, насколько я голоден. Дин задумался. – Может, и неплохой, – признал он. – Да, но я не могу, – отчаянно выдохнул Сэм. Дин придвинулся ближе, одной рукой скользя по бедру Сэма и останавливая ее аккурат на животе брата – в том месте, где немного задралась его футболка. – Тебе помочь? Сэм бросил на него недоверчивый взгляд через плечо, и Дин фыркнул: – Я немного не о той помощи, извращуга. – А о чем я должен был подумать? – пробормотал Сэм. – Ты мне руку чуть не между ног запустил. – Ну знаешь, я просто подумал, что мог бы... Мог бы поговорить с ним через тебя. – Поговорить? – все еще настороженным голосом произнёс Сэм. – Да, – ответил Дин великодушно. – Поделиться историями о моем множественном и разнообразном сексуальном опыте. Заставить твой двигатель работать, так сказать. Сэм фыркнул: – Ничего из того, что ты мне расскажешь, ни за что не сможет меня завести, – он раздраженно повел плечом. – Теперь отвали от меня. – Нет-нет, погоди, – произнёс Дин, сильнее нажимая ладонью Сэму на живот, немного подрагивающий от его прикосновения. – Хочешь пари? Бьюсь об заклад, что смогу возбудить тебя, используя лишь силу своих слов. Что скажешь? Живот Сэма поднимался и опускался в такт его неглубокому дыханию; сам он недоверчиво взглянул на брата через плечо. – Такого не будет, – наконец произнес он. – Уверен? – Дин наклонился ближе и прошептал это Сэму на ухо, будто кто-то рядом мог подслушать их разговор. – Я мог бы рассказать тебе о своем первом в жизни минете, – тихо произнес он. – Самая красивая официантка, которую ты когда-либо видел, на коленях; розовые пухлые губы приоткрыты, а она высовывает свой маленький юркий язычок. Сэм вздрогнул, на что Дин усмехнулся. Он ждал, когда Сэм скажет что-то еще, откажется от этой затеи, но брат лишь сгорбился, рукой все еще прикрывая пах. – Это закусочная, – продолжал бормотать Дин, принимая молчание за знак согласия. – Где-то у черта на рогах. Мне около пятнадцати, ненамного старше, чем ты сейчас. Ей где-то двадцать – двадцать один, невысокая и немного пухлая, светлые волосы зачесаны назад, но крошечные золотистые кудри все равно обрамляют ее лицо. Она тащит меня в кладовку, но я и сам не слишком-то сопротивляюсь. В комнате, забитой большими банками с майонезом и кетчупом, я прислоняюсь спиной к стене, пока она тянется рукой к верхней пуговице своей рубашки, вытягивая ее из петли. Сэм немного поерзал; его рука задвигалась, удовлетворяя возбуждение сквозь тонкую ткань боксеров. – Теперь я опровергаю слова любого, кто говорит мне, что пышное декольте, обрамленное черным кружевным бюстгальтером с маленькими розами – не самое красивое зрелище на земле, – мурлыкал Дин. – Боже, ее вырез был настолько глубоким, что я мог видеть ее соски. Ну, знаешь, ту круглую часть. – Ореолы, – пробормотал Сэм, снова двигая рукой. – Догадывался, что ты знаешь, – Дин усмехнулся, и живот Сэма снова вздрогнул: Дин поглаживал его круговыми движениями. – Так вот, есть я, инстинкт и не так уж много практического опыта. Так что я просто набросился на нее, прямо на ореолы, – усмехнулся он. – Да, я лизал, целовал, пробовал на вкус каждый дюйм ее бледной, сливочной кожи. И черт, она втянулась, запустила руки в мои волосы, и, чувак, она направляла мою голову... Дин тяжело сглотнул, рукой нажимая на нежную плоть, в то время как чуть ниже Сэм, уже обхватив в кулак свой член, двигал рукой вверх-вниз. – Я просто хочу сказать: Боже, храни человека, который изобрел бюстгальтеры с застежкой на груди, – Дин выдохнул с благоговением. – Потому что она просто нажала на замок, обнажая грудь, и знаешь, Сэм... Я думал, что умер и попал в рай. Мягкие белые сиськи, твердые маленькие соски, вишнево-красные, так и молящие о прикосновении моих губ, понимаешь? Мы с этой девушкой ни разу даже не поцеловались, но я припал к ее груди и начал сосать ее так, будто просто умираю от жажды. Рука Сэма задвигалась быстрее, а сам он едва подавил рвущийся наружу стон. – Она широко расставила ноги, и я чувствую, как она дрожит от возбуждения, и чувак, она кончает, вот просто от того, как рукой я сжимаю одну ее грудь, а другую с упоением лижу. Рука Сэма двигалась все тяжелее, и он выгнулся, прижимаясь к брату спиной, а затем подаваясь навстречу руке Дина, пальцы которого медленно спустились к полоске вьющихся волос, нажимая на кожу чуть сильнее, когда Сэм в последний раз двинул кулаком и кончил. – Ух ты, Сэм, – посмеиваясь, произнёс Дин, чувствуя, как брата немного потряхивает после оргазма. – Я даже до минета не дошел. – Заткнись, – невнятно пробормотал Сэм, наконец проваливаясь в сон и тихо посапывая. – Да, – прошептал Дин, бережно протягивая руку к резинке боксеров Сэма и подтягивая их. – Я приберегу эту часть для следующего раза. Затем он перекатился на спину и погрузился в сон, в котором перед его глазами танцевали силуэты пышных грудей и алых губ. И, как ни странно, тот момент, когда Сэмми прижимается к нему спиной и кончает.

***

– Дин, – Сэм низко опустил голову, рукой на автомате выбивая по трубам сигнал о помощи. – Я хочу извиниться. Дин нахмурился: – За что? – За ссору, что у нас была на днях, – Сэм пожал плечами. – Я знаю, что ты не всегда на стороне отца. – Я не придерживаюсь чьей-либо стороны, Сэм, – произнёс Дин, казалось бы, уже в тысячный раз. Но Сэм и сейчас слушал не больше того, чем тогда. – Иногда так совсем не кажется, – угрюмо отозвался он. В другой раз – в другой тысячный раз - Дин просто забил бы на это, не желая очередной ссоры, очередных споров. Но сегодня он не мог просто так промолчать в ответ на слова Сэма. Сегодня они здесь, в ловушке, запертые вдвоем, без единого секрета друг от друга. И Дин очень хотел, чтобы его брат наконец понял. – Хочешь знать, как иногда себя чувствую я? – мягко спросил он, и Сэм поднял голову, хмуро смотря на него. – Что? – Такое ощущение, что я кость, брошенная двум бешеным собакам, лающим и рычащим друг на друга. Сэм во все глаза уставился на брата, явно ошеломленный. – Такое ощущение, что вам просто плевать на то, о чем я думаю, чего я хочу и что я чувствую. – Дин, – Сэм запнулся. – Ты никогда не говорил мне, что чувствуешь себя так. Дин пожал плечами: – Ты никогда и не спрашивал. Сэм остановился: рука так и осталась занесенной над трубой, длинные пальцы сжались вокруг консервного ножа. – Мне не все равно, что ты чувствуешь, – на полном серьезе произнёс он. – Я просто… раньше никогда не думал об этом так. – Да, верно, раньше все было не так плохо, как в последнее время, – признал Дин, продолжая скоблить стену уже онемевшими пальцами. – Кажется, вы с отцом не в состоянии поддержать разговор, который впоследствии не перешел бы в крик. Сэм пожал плечами: – Я просто чувствую себя так… разочарованно, – сказал он. – Ну, знаешь, будто я говорю и говорю, но меня никто не слушает. – Я слушаю, Сэм. Так же, как и отец. – Да, но потом он просто игнорирует то, что я говорю, – с горечью в голосе произнёс Сэм. – И просто отдает очередной приказ. – Знаешь, какая самая большая проблема между вами двумя? – Дин прервался, сгибая и разгибая онемевшие пальцы. – Вы слишком похожи друг на друга. – Я не такой, как он, – яростно воскликнул Сэм. – Эй, я тебя не оскорблял, – Дин приподнял одну бровь. – Я просто говорю, что отца очень легко вывести из себя, так же как и тебя. В нашей маленькой семейной единице отец – генерал, а мы – простые рядовые. – Не припоминаю момент, когда записался в армию к этому человеку, – пробормотал Сэм. – Да, и в этом проблема. Потому что ты не из рядовых. Ты генерал, прямо как отец. И два генерала в одном блоке... По мне, так это как китайский символ войны или что-то вроде того. Несколько долгих минут Сэм просто молча стучал по трубе. – Значит, это делает тебя чем-то вроде рядового? – Я любовник, а не боец, – произнёс Дин, усмехаясь своим мыслям. – Да, верно, – Сэм посмотрел на него, и в его глазах Дин прочёл все, что брат хотел сказать. Извинение. Сожаление. Страх. Он улыбнулся всепрощающей улыбкой, и Сэм опустил голову, возвращаясь к работе.

***

Матрас под ними напоминал нечто вроде натянутого холста, и Дин перевернулся на бок в надежде принять более-менее удобное положение. Сэм вздохнул, прильнув спиной к нему, и, еле подавив улыбку, Дин сам прижался к нему еще плотнее. – Хочешь, чтобы я закончил свою историю? – прошептал он. – Как хочешь, – безразлично ответил Сэм, но рука его тем временем потянулась к поясу шортов. Дин засопел от смеха, но послушно принялся рассказывать свою историю, нашептывая на ушко своему младшему брату о всех прелестях старательной официантки. Сэм поерзал пару секунд, но его рука все еще продолжала играть с эластичным поясом, и Дин прервался, гадая, подвела ли его способность к рассказыванию. Тогда Сэм нетерпеливо фыркнул, протянул руку и, схватив ладонь Дина, покоящуюся у него на бедре, просунул ее под свою футболку, кладя на живот. Дин распростер пальцы, чувствуя под ладонью теплую плоть, и лишь на мгновение остановился из-за закравшегося в душу сомнения. Ему никогда и в голову не приходило, что все может обернуться так. Но он просто помогал Сэмми, разве нет? Хоть ненадолго отодвигал этот кошмар в сторону, чтобы они могли справиться с этим? – Дин? – прошептал Сэм, и все сомнения Дина развеялись. Между ним и Сэмом не происходило ничего плохого. Он снова погладил упругую кожу и продолжил свою историю, отчего Сэм крепко зажмурил глаза, тяжело дыша через плотно сомкнутые губы и доводя себя до оргазма. На этот раз он не провалился в сон сразу же - немного повернувшись на бок и прищурившись, он наблюдал за Дином, освободившим свой член из плена тесной одежды и тоже доводящим себя до разрядки. И снова Дин ощутил укол беспокойства, но спустя пару минут Сэм уснул, линии беспокойства на его лице разгладились, а впадины на щеках стали не столь очевидными. И Дин вытряхнул из головы это неприятное чувство.

***

Шли дни в безжалостном ритме выковыриваемых из стены кирпичей. Дин, в конце концов, оторвал рукава своей фланелевой рубашки и обернул их вокруг рук, боясь перспективы натереть ладонь до волдыря или порезаться, подхватив при этом какую-нибудь заразу. Они постарались разнообразить свой рацион настолько, насколько это было возможно, учитывая их ограниченные возможности, но холодная, вялая пища едва удовлетворяла их аппетит, и Дин был вынужден увеличить размеры их пайка после того, как они с братом тревожно быстро начали ослабевать. Чем больше проходило времени, тем больше Дин ловил себя на мысли о том времени, когда они с братом откладывают свои инструменты и отдыхают. Моменты покоя с Сэмом, казалось, были единственной вещью, которую они ждали с нетерпением, и не раз в течение дня Дин поднимал глаза и ловил любопытный взгляд брата, направленный в его сторону, прежде чем Сэм краснел и отворачивался. Дин все еще немного беспокоился из-за этого. После той, второй ночи он не спрашивал Сэма, хочет ли тот дослушать историю, - он просто позволял брату обвить руки вокруг него, в то время как сам начинал нашептывать что-нибудь. В основном все, что он рассказывал, было придумано: фрагменты фантазий или, например, один-два фильма, что он видел, когда отец забывал заблокировать порноканал в каком-нибудь мотеле. В любом случае, для Сэма это не имело никакого значения. Спустя какое-то время Дин обнаружил, что брат едва разбирает сказанные им слова; голос Дина, что-то шепчущий ему на ухо, дыхание на его коже – вот что возбуждало Сэма. Рука Дина, скользящая по его животу до сладостного сжимания в груди, затем чуть ниже, вплоть до мелких завитков волос на лобке, чуть выше члена. И затем, наконец, рука Дина неминуемо обхватывала ладонь Сэма там, и младший Винчестер запрокидывал голову назад, в изгиб шеи Дина, издавая глубокий стон и задыхаясь от удовольствия. Затем, когда его тело все еще потряхивало от только что испытанного оргазма, он поворачивался в руках Дина, ртом прижимаясь к ложбинке на его шее и так же помогая ему. Они никогда не говорили об этом за пределами постели. Но, как ни странно, никогда не испытывали никакой неловкости. И Дин подумал, что, может, вот почему он, в конце концов, перестал из-за этого беспокоиться. Если бы Сэм выглядел стесненным или смущенным... Если бы казалось, что то, что они делают, изменяет их отношения к худшему... Тогда, Дин уверен, он смог бы это прекратить. Но на самом деле Дину казалось, что это, наоборот, укрепляет их. Как будто бы все слова, что они не могли сказать, все, что чувствовали, передавалось посредством этих прикосновений – бескорыстных, любящих, чертовски горячих. Так и проходили их дни.

***

– Дин? Дин сбился с ритма. Точка-точка-точка. Тире-тире-тире. Точка-точка-точка. – Да? – устало сказал он. Сэм окинул его взглядом в полумраке комнаты. – Мы здесь умрем, ведь так? Руки Дина оторвались от трубы. Он хотел солгать Сэму, повторить ту же мантру, которой он кормил Сэма уже достаточно долгое время. Что они выберутся отсюда. Что отец найдет их. Но всего десяток выцарапанных кирпичей и еще одна стена позади усложняли задачу в повторении утешительной истории. – Я не знаю, – тихо признался он. – Надеюсь, что нет. Сэм посмотрел на свои грязные руки – ушибленные и поцарапанные, даже несмотря на потертый хлопок, обернутый вокруг них. – Разве ты не боишься? – спросил он низким голосом. – На самом деле, нет, – Дин нахмурился, бросая консервный нож и поднимаясь на ноги, разминая уставшие мышцы. У него впал живот, руки и ноги были словно налиты свинцом. И было такое ощущение, будто он спал дни напролет, но был таким уставшим, что едва доходил до кровати. – Я не боюсь умереть, – задумчиво сказал он, освобождая место севшему рядом с ним Сэму. – Но я не хочу, потому что есть еще куча вещей, которые я хочу сделать. И я волнуюсь о том, что будет без нас с отцом. Но я не боюсь. – Хотел бы я быть таким, как ты, – тихо произнес Сэм, глядя на свои руки. – Я боюсь все время. Дин прижался к плечу Сэма своим собственным. – Я охотился вместе с отцом, и мы видели много странных вещей. Достаточно знать, что для жизни существует больше причин, чем видит большинство людей. Я уверен, что там, впереди, после этой жизни должно быть что-то. Я уверен, что так и есть. – Думаешь, мама там? – слабым голосом спросил Сэм. Дин не смог не улыбнуться мимолетно от этой мысли: – Может быть. Но, что бы ни ждало нас там, Сэмми, ты не должен бояться. Потому что я здесь, верно? Ты не одинок. Сэм поднял глаза и уставился на него. – Ты и я, мы пойдем туда вместе. – Вместе? – тихо задал вопрос Сэм. Дин обнял Сэма за плечи; глаза немного покалывало от наворачивающихся слез, потому что Сэмми казался таким худым, таким хрупким. – Вместе, – ответил он твердо. – И нет ничего, с чем мы бы не смогли справиться вдвоем. Сэм обдумал сказанное, и, словно бальзам на душу, Дин увидел, как согласие разглаживает некоторые линии беспокойства на его юном лице. Он поднял свои влажные от слез глаза, встречаясь с взглядом Дина: – Ты обещаешь? – Обещаю. Несколько долгих мгновений Сэм всматривался в его глаза, и Дин внимательно смотрел на него в ответ, отмечая, насколько сильны были мешки под глазами Сэма, насколько его кожа была бледна. Он поднял руку и обхватил ею худое лицо своего младшего брата, большим пальцем оглаживая синюю тень под глазом. Губы Сэма задрожали на секунду, а затем он наклонился вперед и уткнулся головой в шею Дина, губами касаясь его горла, - влажное теплое дыхание осело на шее. И Дин оставил поцелуй на щеке Сэма, скользя по его подрагивающей коже, находя губы брата и накрывая их своими. Поцелуй вышел едва ощутимый; Сэм отстранился, а его дыхание участилось. Он разочарованно нахмурился от слишком легкой ласки, и Дин поднял руку, большим пальцем поглаживая нижнюю губу брата и немного приоткрывая его рот, прежде чем снова поцеловать его, но на этот раз уже глубже, настойчивее. Руки Сэма сжались в кулаки, и он застонал, падая на кровать, прижатый Дином, сходящим с ума от теплого и дрожащего тела, упивающимся жизнью под руками и ртом, жизнью Сэма, похотью Сэма; тем, как он дрожит и извивается, возвращая поцелуй за поцелуем сладкое чувство в груди. Длинные пальцы прикоснулись к поясу штанов Дина, высвобождая пуговицы из петель и обхватывая его член в плотное кольцо. На этот раз не было никаких историй, рассказываемых шепотом, никаких воспоминаний о доставленном наслаждении. Только они двое. Сэм стонал имя Дина, когда брат обхватывал рукой его член, поглаживая его, сжимая, облегчая сильное напряжение и доводя до долгожданной разрядки. – Обещай, – выдохнул Сэм ему в губы.

***

Дин не знал, сколько времени проспал, но проснулся он от внезапного резкого звука. Металл с грохотом и звоном врезался в кирпичную стену – громкий звук едва ли не шокировал после стольких дней в тишине, наполненной только их голосами. Сердце колотилось как бешеное, голова закружилась, Дин резко принял сидячее положение, в шоке уставившись на Сэма, который стоял возле стопки пустых банок из-под консервов, рвано дыша и сжимая руки в кулаки. – Сэмми? Сэм покачал головой, словно не мог выдавить и слова. – Я проснулся и подумал, почему бы хоть раз не открыть банки самому, – сказал Сэм сквозь сжатые зубы. Он кивнул в сторону двух красных пластиковых мисок, лежащих на полке шкафа. – Как долго ты еще собирался делать это, прежде чем я, наконец, не пойму? – гневно спросил он, отпинывая кучу пустых банок; Дин вздрогнул от шума. Дин прижал руку к груди: сердце словно все еще пыталось из неё выпрыгнуть. – Поймешь что? – недоверчиво сказал он. – Что ты сходишь с ума? – Ты отдавал мне свою еду! – взревел Сэм. – Разве нет? – О, – Дин свесил ноги с кровати, усаживаясь. – Это. – Да, – прошипел Сэм, – это! Господи, Дин, я уже не маленький ребенок. Я не ребенок! Зачем ты это делал? – Сила привычки, – мягко произнес Дин. – В этом нет ничего такого, Сэм. Сэм недоверчиво фыркнул, качая головой. – Ничего такого? – повторил он. – Посмотри на себя, Дин. У тебя сил хватает только на то, чтобы встать. Я чувствую себя, как слабый котенок, и это от того количества еды, что ел я, а за счет чего выживал ты? Половины этого? – Не делай из мухи слона, – твердо сказал Дин. – Я давал тебе дополнительную ложку, как и раньше, ведь ты по-прежнему растешь, Сэм. Тебе это нужно больше. И у тебя всегда был больший аппетит, чем у меня. – Ты совсем не понимаешь, да? – гнев Сэма потихоньку утихал. – Я только начал чувствовать, что мы стали... равны, – его взгляд упал на смятую постель, и он отвернулся, бледные щеки покраснели. – То, что происходило в последние несколько недель, - тоже из-за этого? Трах из жалости к ничтожному маленькому Сэмми? – Так, достаточно, – сказал Дин, поднимаясь на ноги и не обращая внимания на черные круги перед глазами. Он схватил Сэма за плечи, сжимая их. – Посмотри на меня, – сказал он, и Сэм с трудом сглотнул, поднимая взгляд. – Я не жалею тебя, Сэм, и никогда не жалел. – Но именно так я и чувствую, – пробормотал Сэм. – Ты всегда делаешь это, Дин, всегда заботишься обо мне. – Да, какая я, оказывается, сволочь, – саркастично отозвался Дин. Гнев снова вспыхнул в глазах Сэма, и он оттолкнул Дина от себя. – Тогда кто я? – поинтересовался он. – На днях ты говорил, каким эгоистичным я был, думая только о своих чувствах, а не о твоих. – Я никогда такого не говорил! – И ты был прав, Дин, я был эгоистом. Я вел себя как ребенок, принимая тебя как должное, сходя с ума, когда ты не был на моей стороне. – Это совсем не так, – смиренно произнес Дин. – Я не хочу, чтобы так было, – сказал Сэм, хватая Дина за предплечья. – Я не хочу всегда быть ребенком, о котором ты заботишься. Хорошо? Прошлой ночью, в постели, я был не ребенком, разве нет? Не только ты заставлял меня чувствовать себя хорошо. Мы оба доставляли удовольствие друг другу, не так ли? – Ты знаешь, что это так. – И я хочу, чтобы так было постоянно. Партнеры. Всегда на равных. Заботились друг о друге. Внезапно почувствовав прилив усталости, Дин покачнулся, и Сэм крепче сжал его руки, аккуратно толкая его на кровать. – У тебя сил хватает только на то, чтобы встать, – снова сказал Сэм, на этот раз без злости в голосе. Слезы подрагивали на его ресницах, но он резко вытер их тыльной стороной ладони. – Ты обещал, что мы сделаем это вместе, Дин. Но как мы сможем, если ты моришь себя голодом ради меня? Дин потер лоб, нажимая пальцами на образовавшиеся на нем складки, признавая истинность слов Сэма. Он никогда бы не подумал, что ослабнет так быстро. И дурак бы понял: те две недели, что они были здесь, были лучшими из того времени, что они здесь еще пробудут. Точно ли человек сможет провести на голодном пайке несколько недель? – Я боюсь, Дин, – дрожащим голосом признался Сэм. – Что я буду без тебя делать? – Мне очень жаль, Сэм, – тихо сказал Дин. – Ты прав, я не должен был делать это за твоей спиной. Сэм опустился на пол перед братом, скрещивая длинные худые ноги. – Все в порядке, – вздохнул он, его плечи поникли. – Я знаю, что ты хотел позаботиться обо мне. – Да, но все не так бескорыстно и по-геройски, как кажется, – признался Дин. Он не мог вынести столько вины и страха в глазах Сэма и должен был объясниться, чтобы Сэм понял. – Забота о тебе... Это то, как я справляюсь. Я напуган так же, как и ты. Иногда я чувствую себя так, словно я разваливаюсь и ничего не могу поделать. Но если я должен быть сильным для тебя, то я могу удержать себя от этого. Видишь? Это не ты, Сэм. Это я. Сэм протянул руки и взял ладони Дина в свои; Дин посмотрел на них, слезы застыли у него в глазах. Он с трудом узнал свои собственные руки: костяшки пальцев все в синяках и царапинах от кирпичей, мозоли от часов держания консервных банок и корябания штукатурки. – Ты не должен ничего скрывать от меня, Дин, – прошептал Сэм. – Я не хочу этого. Знай, что ты можешь рассказать мне абсолютно все. И, если мы напуганы, мы можем бояться вместе. Дин посмотрел в глаза своего брата, больше не видя маленького Сэмми, бегущего к нему за любовью и вниманием. Теперь он видел следы взрослого мужчины – Сэма, выросшего и ставшего сильным и добрым. В груди заныло от мысли, что Сэм никогда не сможет превратиться в того мужчину, что Дин не сможет увидеть, как вырастает его младший брат, становясь тем, кем он должен стать. – Не думаю, что мы сможем пробиться через эти стены, – признался Дин. Дыра в первой стене была достаточно большой, чтобы через нее можно было пролезть, на второй же было вытащено лишь с полдюжины кирпичей. Но позади лежали разломанные бетонные блоки и согнутая арматура. Две недели назад Дин сидел на коленях, оттаскивая тяжелые глыбы и зазубренные осколки, выкапывая выход. Сегодня же все, что он мог сделать – продолжить скрести штукатурку, чтобы увеличить отверстие в стене. – Но мы продолжим пытаться, верно? – уверенным голосом произнес Сэм. – Когда у тебя не останется сил, я буду пытаться. А когда я больше не смогу разбирать стену, я буду посылать сигнал о помощи по трубам. Дин улыбнулся решительности в голосе Сэма. – Чертовски верно, – сказал он со всей твердостью, на какую был способен. – Теперь дай мне мою миску, и я съем свою честную долю, хорошо? Нужно поддерживать свои силы. – Чертовски верно, – повторил Сэм. Раньше между ними была одна лишь недосказанность. Но теперь, после их разговора, и Дин получал заботу, получал что-то, чему трудно было дать название. Теперь все, что они сказали друг другу и сделали, больше не было тем, о чем стоит беспокоиться. Сэм протянул ему миску и пластиковую вилку, сев рядом с Дином на кровать, пока они ели. Дин позволил себе опереться на Сэма, и тот одной рукой обнял брата за талию, поддерживая его. Они полагались друг на друга.

***

Еще несколько длинных дней прошли, словно в оцепенении, от монотонной работы и малого количества еды. Они валились на кровать в объятия друг друга, но у них не было ни желания, ни сил ни на что, кроме обычных утешительных поцелуев. С каждым днем они становились все слабее. Прохладный влажный воздух, казалось, пропитался в легкие Дина, и у него начался сухой раздирающий кашель, мучающий и не дающий спать по ночам. Пока Сэм урывками спал, Дин сидел на краю кровати, опустив голову на руки и чувствуя себя несчастным и больным. Верный своему слову, Дин равномерно делил оставшуюся часть еды под пристальным взглядом Сэма, но и так было ясно, что этого им явно недостаточно. Щеки Сэма стали впалыми, а Дин заметил, что, когда бы он ни вставал, у него начиналось головокружение, а перед глазами плясали черные пятна. Мучительная боль в животе стала привычной; он пытался забить желудок водой, но чувствовал лишь вздутие и боль. Однажды, при очередном порыве кашля, он почувствовал приступ рвоты и еле успел подбежать к унитазу, расставаясь с содержимым своего желудка. Сэм помог ему вернуться к кровати и протянул миску с водой, чтобы прополоскать рот; тонкая рука дрожала. В этот день они решили бросить работу и лишь лежали на кровати, свернувшись калачиком. Сэм горевал, и Дин позволил себе поступить точно так же: слабые слезы текли по его щекам, исчезая в волосах. – Не забывай, – пробормотал Сэм куда-то ему в плечо. – Ты обещал. Ты не уйдешь без меня. Комната закружилась вокруг него, и Дин закрыл глаза. – Я не забуду, – прошептал он, морщась от раздирающей боли в горле. Несколько часов спустя Сэм проснулся от кошмара и, трясясь, прижался ближе к Дину. – Прости меня, – плакал он. – Прости меня, Дин. Мне снилось, что я здесь один, а когда проснулся, я был рад видеть тебя. Прости меня. – Сэмми, – Дин перевернулся на бок и поймал брата за руку, сжимая ее настолько сильно, насколько мог. – Послушай меня, хорошо? Сэм моргнул и опухшими от слез глазами уставился на него. – Если бы у меня был выбор, прямо сейчас, – хрипло сказал Дин, подбирая слова. – Я имею в виду, если бы ангел или кто-то еще сошел с небес и предложил мне свободу там, с отцом, ищущим тебя, взамен того, чтобы быть здесь, с тобой... Я бы не согласился, черт возьми. Единственное, что может быть хуже нашего с тобой тут плена – если ты будешь здесь один. – Н-но, ты бы был в безопасности, – неуверенно сказал Сэм. – Ты не был бы болен. – Я бы не был с тобой, – сказал Дин, крепче сжимая руку Сэма. – Вместе, помнишь? Что бы нас там ни ждало, что бы ни случилось, мы пойдем туда вместе.

***

Одно дело говорить об одновременной смерти. Но оказалось, что умирать чертовски трудно. Смерть причиняет адскую боль, а еще она очень медленна. И было не так просто уйти вместе. В последний раз работая над стеной, Дин прервался на ставший уже частым отдых и посмотрел на один из последних кусков жести, что он использовал, чтобы скрести стену. Грубый раствор отточил края до остроты ножа, и Дин повертел его в руках, любуясь острым краем. Без сознательных раздумий он положил кусок металла в сторону и начал использовать другой. В один день Дин просто не смог встать с кровати. Еды не было. Дин настоял на том, чтобы Сэмми съел последние запасы, потому что его собственный желудок едва выдерживал воду, и это было бы расточительно. Сэмми проглотил еду так быстро, как огонь поглощает топливо, но глаза его были наполнены чувством вины. Когда Дин больше не мог стоять и ходить в туалет без посторонней помощи, Сэм по-прежнему продолжал долбить по трубам, выбивая на них привычный сигнал бедствия. Проснувшись от очередного беспокойного сна, Дин увидел Сэма, присевшего рядом с ним, держащего в руках острый кусок металла и неотрывно смотрящего на тонкие запястья. Дин поднял руку и слабо схватился за запястье брата. – Не сейчас, – умолял он, потому что даже сквозь оцепенение он вздрогнул при мысли о том, как острый металл разрезает хрупкую кожу Сэмми. – Не сдавайся сейчас. Придя в сознание в следующий раз, он увидел, что Сэм держит его за руку, низко опустив голову и прижав руку к лицу. – Пожалуйста, не оставляй меня, Дин, – шептал он, опаляя дыханием кожу Дина. – Пожалуйста, не оставляй меня одного. Дин пытался поднять руку, чтобы коснуться головы Сэмми, чтобы в последний раз запустить пальцы в его волосы. Но он был слишком слаб, и его свободная рука упала на кровать. В остальную часть времени все, что мог слышать Дин – это настойчивое настукивание сигнала о помощи. Этот стук уже отпечатался в черепе, но Сэмми доблестно сражался до последнего. Последние остатки своих сил он использовал для надежды.

Эпилог

– Я говорю вам, Босс, – сказал Джимми Хэгмен, снимая каску и вытирая пот со лба. – Я слышал, он уже несколько дней то начинается, то прекращается. Этот странный... постукивающий звук. Картер Уоллес закатил глаза и последовал за своим бригадиром к опечатанному имуществу. – Наверное, это просто из-за ветра или еще чего-то, – пренебрежительно сказал он, морщась от вида старой полуразрушенной собственности. Краска рваными полосами облупилась на дереве, какие-то доски пропали без вести, и одна сторона представляла собой почерневшие обломки после удара молнии годом ранее. Джимми остановился и поднял голову. – Нет, – не согласился он. – Звук будто доносится из-под земли. Готов поклясться... – он замолчал, прислушиваясь. – Вот, вот оно! Слышите? Картер склонил голову; старое, знакомое воспоминание всплыло у него в мозгу. – Кажется... – начал было Джимми, но Картер оборвал его резким движением. – Тсс, – сказал он. Теперь звук было слышно лучше. – Боже мой, – прошептал он. – Джимми, ты идиот. Это сигнал о помощи! Джимми ошеломленно смотрел на него. – Разве ты не понимаешь? Должно быть, кто-то там, в ловушке! Салли! Джек! Тащите сюда топор! Мне нужна помощь! – Картер скинул с себя куртку. – Не стой там столбом, придурок! – проревел он. – Звони 911! Нам нужна команда спасателей, машина скорой помощи и, наверное, полицейские! Живее!

***Конец первой части***