Пролог
Картер Уоллес служил в морской пехоте с шестьдесят девятого по семьдесят второй года. Он видел лицо войны и похоронил не одного друга. Но он никогда не смог бы забыть того, что видел в тот день. Прошло около часа, прежде чем ему удалось расслышать чьи-то крики за звуками, создаваемыми лопатами и топорами. Он утихомирил людей рядом и крикнул в ответ: – Эй! Кто здесь? – Помогите нам! – раздался слабый голос, и люди, стоявшие рядом, переполошились. – Это ребенок, – мрачно сказал Салли. – Держись, сынок! – закричал Картер. – Мы идем! Примерно через десять минут все они всматривались в отверстие в кирпичной стене, и Картер, все еще стоящий во главе поисково-спасательного отряда, прищурился от сырого, затхлого воздуха. Это был ребенок, двое детей, один из которых лежал как смерть на невероятно узкой койке, другой присел рядом с ним, прикрывая глаза от света. Он поднял костлявую руку в мольбе. – Помогите моему брату, – прошептал он, проваливаясь в глубокий обморок.Часть 2
Джон Винчестер ехал в больницу вместе с полицейскими, потому что – даже с его скоростью – у него не было мигалок и сирены. Он едва думал о том, что рассказал ему детектив, не слушая и сообщения, передающиеся по рации. Все мысли были сосредоточены лишь на его парнях, и единственные слова, на данный момент играющие для него наибольшее значение, были: Они живы. Журналисты уже собрались у входа в больницу, когда подъехали полицейские машины, и охрана больницы постаралась разогнать их, пока Джон и детективы вылезали из машины. Джон не стал прикрывать лицо; копы приказали ему не показываться публике, но сейчас, когда его мальчики нашлись, ему было все равно, что они сделают. Он не хотел даже думать о том, что, возможно, вернул их лишь для того, чтобы потерять вновь в этой больнице. – Мои сыновья, – требовательно спросил он у растерянной медсестры. – Где мои сыновья? – Эм, один из них сейчас проходит осмотр в четвертой палате, – ответила сестра, окидывая беглым взглядом троих детективов, стоящих по бокам от Джона, и еще четверых только прибывших патрульных. – Это дальше по коридору, – указала она, но Джон уже ушел вперед, резко остановившись у палаты: его глаза говорили, что он нашел своего младшего сына, но мозг отказывался верить в это. Прямые каштановые волосы падали на бледное как мел, изможденное лицо, впалые щеки и глазницы. Медсестра взяла Сэма за руку, чтобы сделать капельницу, и Джон увидел каждую выступающую вену. Сэм застонал от боли, когда ввели иглу, и этот тихий звук словно вернул Джона обратно к жизни. – Сэмми, – сказал он хрипло, и синие веки разомкнулись, представляя взору помутненные глаза. Врач надела на лицо Сэмми кислородную маску, и на мгновение Джон был уверен, что его сын не узнал его. Затем рука, все еще сжатая медсестрой, дрогнула, и Сэм вывернулся из маски. Преодолев расстояние в несколько шагов, Джон оказался рядом с ним, хватая руку Сэмми, сердце обливалось кровью от того, как тряслись длинные тонкие пальцы сына. – Папа, – прошептал Сэм, и врач ненадолго снял маску. – Я здесь, Сэмми, – произнес Джон так неуклонно, как только мог. Сколько раз он смотрел на то, как Сэм ловко разбирает пистолет и чистит его? Крутит в руках карандаш, склонившись над домашним заданием? Латает рану, пальцами аккуратно проводя по нежному участку кожи? А теперь сильные, красивые, молодые руки Сэмми были покрыты синяками, кровоточили и тряслись в его ладонях, словно сломанные крылья птицы. – Дин, – умоляюще прошептал Сэм. – Где Дин? – Он рядом, Сэм, – заверил его Джон. – Найди его, папа, – слабым голосом произнес Сэмми. – Прошу прощения, – вмешался врач, – но сейчас ему нельзя говорить. – Он обещал мне, пап, – удалось сказать Сэму прежде, чем доктор снова надел ему маску на лицо. – Он обещал. Пальцы Сэма слабо сжали руку Джона, перед тем как отпустить, и его глаза были все еще отчаянные и дикие. – Я вернусь, – пообещал Джон. Из операционной по соседству раздавались взволнованные голоса и странные звуки, и Джон знал, что его сын находится там, что он болен и сильно мучается. Мимо пробежала медсестра, и Джон схватился за колеблющуюся дверь, на мгновение прижавшись к ней и смотря на то, как профессионалы носятся вокруг его мальчика, его Дина. Как они вкалывают в него иглы и проталкивают трубку к горлу, подключая его к аппарату. Дин закашлялся и захлебнулся толстым пластиком, и Джон поморщился от ужасных, полных страдания звуков. Он хотел подойти к Дину так же, как и к Сэмми, взять его руки в свои и сказать, что он в безопасности. Сейчас может начаться настоящий ад, и Джон будет стоять между ним и мальчиками, до последнего вздоха борясь за их безопасность. Но было очевидно, что Дину нельзя давать таких гарантий. Если бы аппарат не накачивал его кислородом, Джон бы поверил, что Дин лежит мертвый на этом столе – таким бледным и худым он был. Медсестра подсоединила капельницу к кровати, а затем Дина увезли из операционной. – Куда они забрали моего сына? – потребовал ответа Джон, наконец вернув себе способность говорить. – Мистер Винчестер? – молодой врач с темными взъерошенными волосами стаскивал с рук пару перчаток. Он был в белом халате, с перекинутым через плечо стетоскопом. – Как он? Как Дин? – Нам необходимо сделать ему УЗИ и рентген, – врач указал на дверь. – Прошу, мистер Винчестер. Давайте найдем немного более тихое место для разговора. Джон бросил взгляд в сторону палаты, в которой лежал Сэм, но затем последовал за врачом по коридору в сторону пустой комнаты ожидания. Ему необходимо было знать о состоянии Дина все, тем более Сэм не успокоится, пока не сможет быть уверенным, что его брату стало лучше. Врач закрыл за ними стеклянную дверь, и Джон провел дрожащей рукой по лицу. Он все еще не оправился от шока при виде парней, таких истощенных и бледных. Таких слабых и уязвимых. Каждый его кошмар претворялся в жизнь. Джон присел, стараясь унять дрожь в ногах. Нет, не каждый кошмар. На данный момент его первый, самый большой страх был преодолен. Его сыновья живы. – Мистер Винчестер, – начал разговор доктор, присаживаясь напротив Джона. – Сейчас Дину делают УЗИ почек. Сильное обезвоживание и недоедание могут привести к почечной недостаточности – это одна из наших наиважнейших забот. Другая – его легкие. По его дыханию я могу сказать, что у него развилась пневмония. По крайней мере, она легко излечима, хотя по-прежнему вызывает беспокойство из-за его ослабленного состояния. Джон выслушал это, мрачно кивнув. – Что произойдет, если его почки откажут? Врач задумался: – Нам доступно несколько вариантов лечения. На данный момент – давайте просто дождемся результатов теста, надеясь на лучшее. Джон нахмурился, прокручивая в уме разговор. – Вы сказали, что это наиважнейшие заботы? – Да, ведь последствия могут оказаться куда более долгими, но не думаю, что нам нужно беспокоиться об этом прямо сейчас. Дин молод, что является его преимуществом. Такая быстрая потеря веса – не очень хорошее дело, но сейчас он в хороших руках, и я уверен, что нам с ним удастся пройти через это. – Что за долгосрочные последствия? – упорно настаивал на своем Джон. Он должен знать все, должен быть готов к любому исходу событий. Врач пристально вгляделся в его решительное лицо. – Голод может привести к ненормально медленному сердцебиению и низкому кровяному давлению. Это в свою очередь вызывает изменения в сердечной мышце и увеличивает риск сердечной недостаточности. – Что насчет Сэмми? – оцепенело спросил Джон. – Оба мальчика находятся под пристальным наблюдением, однако Сэм, кажется, переносит все куда лучше. Мистер Винчестер, – осторожно произнес врач, – я знаю, что их вид довольно... шокирующий. Похоже, ни один из них не мог позволить себе терять вес так быстро. И я очень надеюсь, что мы окажемся в силах преодолеть это без каких-либо долгосрочных последствий. – Мне нужно вернуться к сыну, – пробормотал Джон, особо не вникая в слова врача. В любом случае, он не знал, чему именно стоит верить. У него всегда присутствовало здоровое неуважение к важным шишкам, и он помнил, что раньше слышал от таких лишь ложь и полуправду. - Когда... Когда вы сможете получить результаты тестов? – Как можно скорее. Я найду вас. На лице Сэма все еще была кислородная маска, но его стеклянные глаза были открыты, и он взглядом искал отца, когда Джон сжал его руку. Его взгляд задал вопрос не хуже, чем слова, которые он не мог выговорить, и Джон попытался ободряюще улыбнуться. – Дин в порядке, сын, – сказал он так твердо, как только мог. – Сейчас они делают все необходимые анализы, но он в надежных руках. Свободной рукой Сэмми нащупал маску, и Джон протянул руку, немного отодвигая ее. – Я увижу его? – выговорил Сэм. – Скоро, Сэмми. – Обещай, – пробормотал Сэм, закрывая глаза. – Я обещаю, – Джон откинул волосы со лба сына и наклонился вперед, целуя бледную кожу, закрывая глаза и молясь. – Я обещаю.***
Доктор Робардс вернулся с улыбкой на губах, и напряжение немного спало с плеч Джона. – Почки Дина в отличном состоянии, – бодро сказал доктор. – Рентген выявил у него пневмонию, но прогнозы хорошие – мы вылечим его антибиотиками. – Он проснулся? Могу я увидеть его? Врач замялся: – Дин все еще интубирован, и я дал ему успокоительное. Не хочу, чтобы он сейчас испытывал стресс, пытаясь дышать самостоятельно. Джон кивнул. – Пожалуйста, доктор. Ответьте честно. Его жизнь в опасности? – Я не буду вам врать, мистер Винчестер. Для Дина при таком ослабленном состоянии пневмония – серьезное заболевание. Но сейчас мы собираемся провести курс интенсивной терапии и, в течение завтрашнего дня, полное обследование, чтобы предотвратить любые второстепенные инфекции. Я бы сказал, что у него хороший шанс на выздоровление, и, если в ближайшие сорок восемь часов все пойдет как надо, я решу, что у него всё не просто хорошо, а отлично, – врач взглянул на Сэма, спящего беспокойным сном; ресницы трепетали над кислородной маской. Он взял в руки диаграмму младшего Винчестера и пробежался по ней глазами. – Я попрошу кого-нибудь передать вам, когда Дина переведут в отделение интенсивной терапии, и тогда вы сможете навестить его. Доктор Сайнг лучший в своем деле, – заверил он Джона. – Сэм в хороших руках. – Слышал, Сэмми? – пробормотал Джон, когда врач покинул палату. – С вами обоими все будет просто отлично. Джон гадал, когда именно он сам начнет верить в это.***
Дин, подумал Джон, подходя к постели своего старшего сына, казался таким маленьким, когда лежал вот так на больничной койке. Его халат спадал с худых плеч, а к желтоватой коже были прикреплены провода. От горла Дина все еще отходила трубка, и его грудь поднималась и опускалась в такт с писком аппарата. – Дин? – пробормотал Джон, аккуратно прикасаясь к руке сына. Из тонкой, словно бумага, кожи торчала игла от капельницы. – Это папа, Дин, – он подался вперед. – Сэм в порядке, сынок. С вами обоими все будет хорошо. И я здесь, чтобы защитить вас. Пальцы Дина не пошевелились в ответ, его глаза не двигались под синими веками. – Держись, Дин, – прошептал Джон.***
– Эй, Сэм, – мягко произнес Джон, когда веки его сына затрепетали. – Как ты себя чувствуешь? Сэм уставился в потолок. – Ты сейчас в отдельной палате, сын, и док говорит, что тебе больше не нужна кислородная маска. Сэм? – Дин? – Он в другой палате. С ним все хорошо. – Я хочу увидеть его, – прошептал Сэм, снова закрывая глаза. – Я хочу увидеть Дина. – Скоро. Сэм сделал медленные вдох и выдох, руками сжимая больничные простыни. – Воздух такой чистый, – пробормотал он, узкая грудь поднималась и опускалась в такт его широким вдохам. – Я сплю? – тихо спросил он. – Все кажется таким нереальным. – Это реальность, сынок, – твердо произнес Джон. – Ты в безопасности. – Мы были готовы умереть, – отдаленно продолжал Сэм. – Я слышал дыхание Дина, я слышал, как он боролся за каждый вдох. Я делал точно то, что и сказал ему – я не сдавался. Но я был готов – когда он больше не сможет – последовать за ним. – Пожалуйста, Сэмми, – еле выдавил из себя Джон: в горле встал ком. – Не думай сейчас об этом, хорошо? Просто сосредоточься на своем выздоровлении. Сэмми повернулся и уставился на него, и Джон на мгновение растерялся. Такое ощущение, что его сын будто только заметил его присутствие. – Дину лучше? Джон сжал челюсти: – Он... держится. В глазах Сэма что-то изменилось, отгоняя былую путаницу. – Папа? – произнес он, приподнимая голову и прижимаясь к матрасу в попытке сесть. – Нельзя, Сэмми, – Джон поднялся на ноги, аккуратно сжимая тонкие плечи и подталкивая сына обратно на постель. – Где Дин? – спросил Сэм с сумасшедшим блеском в глазах. – Ты же сказал, что он в порядке. – Так и есть, – подтвердил Джон. – Я обещаю. Просто он... идет на поправку намного медленнее, чем ты. Сэм поерзал от нежного прикосновения отца. – Позволь мне, – умолял он. – Я должен увидеть его, поговорить с ним. – Он не услышит тебя, – ответил Джон. – Они пичкают его снотворным, пока он не окрепнет. – Снотворным? – испуганно повторил Сэм. – Сейчас так лучше для него, Сэмми. Он такой... слабый. Слезы собрались в уголках глаз Сэма, и он смахнул их. – Папа, – сказал он. – Пожалуйста, пап. Мне нужно увидеть Дина. Ты должен отвести меня к нему. Джон покачал головой, но сердце разрывалось от умоляющего голоса сына. – Я не могу. – Пожалуйста, папа, – повторил Сэм, слезы уже вовсю катились по его щекам. – Мы пообещали друг другу, пап. Пообещали. И Дин еще никогда не нарушал данное мне обещание. – Обещание? – с удивлением спросил Джон, ища что-то в глазах сына. – Дин пообещал мне, что что бы ни произошло дальше – мы пройдем через это вместе, – пояснил Сэм, умоляя отца взглядом. – Я заставил его пообещать, что он дождется меня. Но, если меня не будет рядом с ним... – Сэм тяжело сглотнул, слезы снова заструились по щекам. – Если меня не будет рядом с ним, то он может подумать, что все в порядке, и уйти, отпустить. Ты понимаешь? И Джон правда понял; он видел людей, которые опускали руки, сдавались, потеряв всякую надежду. Каким-то образом его сыновья пережили весь этот ужас, и Джон ни на секунду не сомневался, что им удалось это потому, что они были вместе, помогали друг другу. Сэм все еще смотрел на него: во взгляде читалась мольба... и было так много моментов, когда Джон не мог дать сыну то, чего он просил. Но он мог дать ему это. – Хорошо, Сэмми, – согласился он, снова сжимая руку своего сына. – Я отведу тебя к нему.***
– Мне очень жаль, мистер Винчестер, – мягко отвечает доктор Робардс, – но это невозможно. – Нет, – выплюнул Джон. – Знаете, что именно невозможно? Оттащить моих детей от края смертельной пропасти. Видеть, как мои сильные, красивые сыновья становятся тенью самих себя, – Джон подался вперед, сверля взглядом врача. – Смотреть в глаза сыну и говорить ему, что он не может быть со старшим братом. После всего, через что им пришлось пройти. После всех тех страданий, которые им выпало испытать. Пожалуйста, доктор. Нарушьте правила хоть ненадолго. Доктор Робардс покачал головой, явно разрываясь от противоречивых чувств. Неподалеку от них в комнате ожидания разрывался телевизор: здоровый седой негр в желтом шлеме давал интервью. – Не могу даже представить, как им удалось выжить, – произнес он глубоким дрожащим голосом. – Я пробыл в этом подземелье всего несколько минут, но уже не мог дождаться момента, когда выберусь наружу и глотну свежего воздуха. Доктор закрыл глаза и снова покачал головой. – Из-за этого у меня будут большие неприятности, – пробормотал он. – Послушайте, Сэм однозначно не сможет лежать вместе с Дином в отделении интенсивной терапии. Но я позволю ему навещать брата – ненадолго. И затем, если Дин будет поправляться так, как нужно нам, мы переселим их в одну палату. – Спасибо, доктор, – с облегчением выдохнул Джон: ему не придется разочаровывать Сэма. – Но сначала ему нужно помыться, – указал врач. – Плюс, конечно, же, халат и маска. – Все что угодно, – согласился Джон.***
Когда медсестра пришла, чтобы протереть тело Сэма, она не возражала против помощи Джона, который проводил влажной тканью по тонким костлявым рукам Сэма. Она протерла его лицо, а затем мягко провела по коже головы и волосам, оставляя коричневые пряди влажными и взъерошенными. Сэм лежал неподвижно, но глаза загорелись в нетерпении, когда с него стянули старый халат и надели новый. Джон помог разгладить его на плечах Сэма, стараясь убрать ужас с лица от того, насколько было истощено тело Сэмми, руки и ноги которого постоянно тряслись. – Могу я его сейчас увидеть? – глаза Сэма лихорадочно блестели, а бледные щеки раскраснелись. – Может, тебе сперва стоит немного отдохнуть? – на это заявление Сэм бросил на отца хмурый взгляд. – Пап, – с упреком ответил он. – Ладно, – сдался Джон, и медсестра, пожав плечами, прикатила стоявшее в углу инвалидное кресло. – Но, когда ты устанешь, я приведу тебя обратно сюда, и чтобы никаких возражений, хорошо? Сэм кивнул и позволил отцу помочь ему сесть в кресло. Медсестра накинула на его ноги плед. – Чтобы попасть в реанимацию, нам придется воспользоваться служебным лифтом, – виновато сказала она. – У охраны очень большие проблемы с прессой. Джон бросил взгляд на Сэма, но казалось, что мальчик даже не слышал ее слов. Его взгляд был сосредоточен на двери, худое тело практически трясло от нетерпения.***
Сэм не обратил никакого внимания на все эти аппараты и подключенные к ним провода, окружавшие Дина. Его взгляд был прикован к фигуре брата, и он безо всяких колебаний потянулся к его руке. Джон подвинул коляску и положил ладонь на плечо Сэмми, наблюдая за воссоединением братьев со смесью радости и печали. Сэм держал руку Дина между своими двумя, а затем наклонился, прижимаясь своей щекой к ладони старшего брата. – Дин, – прошептал он. Рядом с ними по палате спокойно перемещалась медсестра, то проверяя аппараты, то делая пометки в карточке Дина. Джон мельком видел проходящих мимо людей – они останавливались на пару мгновений, чтобы заглянуть через стеклянное окно – и лишь смутно осознавал, что в их взгляде было только любопытство: что произошло с его мальчиками? Все внимание Джона было отдано Сэму, нежно гладящему руку Дина своими дрожащими пальцами. – Он отдавал мне свою еду, – запинаясь, произнес Сэм, по-прежнему не сводя взгляда с брата. – К тому времени, как я понял это, он уже был таким слабым. – Дин заботится о нас, – пробормотал Джон. – Вот что он делает. Сэм уперся в ручки инвалидного кресла, и Джон наклонился, чтобы помочь ему подняться на ноги. – Сэм, – мягко предупредил он, но тот лишь покачал головой. – Всего минутку, – Сэм наклонился вперед и прошептал что-то на ухо своему брату, упираясь своим лбом в лоб Дина и руки кладя ему на живот. После этого он снова уселся в свое кресло. – Хватит, Сэм, – приказал Джон. – Из-за того, что ты сам окажешься в реанимации, Дину лучше не станет. Сэм сгорбился и прикрыл глаза. – Все хорошо, пап, – пробормотал он. – С ним все будет хорошо.***
На следующий день, когда Дина перевезли в отдельную палату, Сэм устроился рядом с ним по другую сторону кровати, ни на секунду не отрывая взгляда от брата. Медперсонал перетащил туда кресло для Джона, и он растянулся на нем, удовлетворенно вздохнув. Он только что впервые за три дня с того момента, когда нашли мальчиков, принял душ и позволил себе поспать часок, пока Сэм задремал. Теперь, когда Дин проснется, он сможет по-настоящему расслабиться. – Пап? Джон взглянул на младшего сына, с удовлетворением отметив, что его щеки начинают немного поправляться. Сэм терпимо относился к безвкусной диете с высоким содержанием питательных веществ, так же как и к витаминным добавкам. Его врач был очень доволен результатами. – Да, Сэмми? – Как долго, пап? Джон сразу понял, о чем именно спрашивает его мальчик, и вздохнул, гадая: то, что Сэм наконец захотел узнать - хороший знак или плохой? Он поднялся с кресла и встал по другую сторону кровати, откидывая слишком длинные волосы с бледного лица Сэмми. Он не прикасался к своим сыновьям в течение долгих лет, но сейчас, казалось, не мог остановить сам себя, словно только физический контакт был способен убедить его, что он вернул их обратно. – Двадцать пять дней, сын – ответил он. Сэм моргнул: – Казалось, что гораздо дольше, - он покачал головой. – Что произошло, пап? Что с нами случилось? - Вас похитили на улице, Сэмми. Найденный свидетель рассказал, что он видел, как мужчина заносил мальчика в белый фургон, и в течение десяти дней это было нашей единственной зацепкой. Джон с трудом сглотнул, поскольку воспоминания о тех днях накрыли его с головой. Это всё было по-прежнему так близко, так болезненно. – Десять дней? – Сэм нахмурился. – На одиннадцатый день после вашего исчезновения человек по имени Леон Кэмпбелл пытался похитить двух девочек, сестер, с их заднего двора, – мрачно сказал Джон. Лицо Сэма заметно побледнело. – Они в порядке? – спросил он. – Неужели он?.. – Он выбрал неправильный дом, – сказал Джон суровым голосом. – Отцом девочек оказался полицейский, и он неожиданно пришел домой, застав момент, когда Кэмпбелл тащил в фургон младшую из девочек. Он выстрелил в похитителя. Руки Сэма сжали больничное одеяло. – Он мертв? – прошептал он. Джон кивнул: – Он скончался на месте происшествия. И только позже, при обыске его дома, полицейские нашли там ваши бумажники... и обувь... – Джон осекся, не в состоянии больше продолжать рассказ из-за образовавшегося в горле кома. Он помнил ужас на лице копа, когда тот понял, что за счет спасения своих детей он обрек другие пары братьев и сестер на неизвестную судьбу. Джон помнил, как сидел, схватившись за голову. Он терял надежду. Сэма и Дина не было уже одиннадцать дней. Рядом с ним сидела женатая пара, сын и дочь которых пропали уже девятнадцать дней назад. Джон мимолетно задался вопросом о том, что чувствуют эти люди теперь, о чем они думают. Что они ощутили, когда услышали, что его сыновья были так невероятно близки к концу? Они, должно быть, поняли в тот момент, как мало шансов, что их дети по-прежнему живы. – Сестры, – произнес Сэм слабым голосом, – они в порядке? – С ними все хорошо, Сэм, – заверил его Джон, отчаянно желая, чтобы Сэм никогда не узнал о других подростках. Или когда-нибудь, но не сейчас, когда он так близко к краю пропасти. – С ними все хорошо, – повторил Сэм, словно успокаивая себя. – И... он мертв? – Мертв и кремирован, – с удовлетворением ответил Джон. – Он больше никогда никого не сможет тронуть. – Зачем он делал это, пап? Джон вздохнул и погладил тонкую бледную кожу на руках сына. – Я бы хотел знать ответ на этот вопрос, Сэм. Правда. Мы знаем, что почти всю жизнь он провел в тюрьме, попадая в нее снова и снова. Многие говорят, что причина в том, что он был психически болен, – Джон стиснул зубы. – Но мы знаем, что некоторые вещи в этом мире – абсолютное зло. – Я думал, что это была работа, – смиренно ответил Сэм. – Но Дин в это не верил. – Нет, не работа, – подтвердил Джон. – Не все плохое, что происходит в этом мире, имеет отношение к сверхъестественному, Сэмми. Сэм кивнул, прикрывая глаза от ласковых прикосновений отца. – Пап? – Что? – Когда Дин проснется? Они оба взглянули на Дина, лежащего на постели в немного приподнятом состоянии, чтобы он, наконец, смог дышать самостоятельно. – Скоро, – пообещал Джон.***
В общем и целом Джона не было около десяти минут, не больше. Ему потребовалось всего пять минут, чтобы заварить себе чашку кофе, но в комнате ожидания все еще разрывался телевизор, и Джон не мог не послушать выпуск новостей о серийном похитителе и его жертвах. Двое спасены, двое чудесным образом найдены и освобождены из-под неволи. И двое все еще не найдены, числятся погибшими. Толкнув дверь в палату сына, Джон первым делом наткнулся взглядом на лица двух пропавших детей. Черно-белая фотография двух подростков, брата и сестры, сидящих рядом с рождественской елкой. Она лежала на полу у кровати Сэма, возле которого стояли женщина, повернувшая на Джона виноватое лицо, и человек с камерой на плече. Один взгляд на отрешенное выражение лица Сэма – и Джон покраснел; ярость и страх, что он подавлял в течение нескольких месяцев, забурлили внутри него, и он с ревом бросил еще дымящийся кофе в съежившегося репортера, после чего, вырвав камеру из его рук, познакомил ее с полом. Как только женщина закричала, в дверях сразу же появилась медсестра, которая моментально бросилась звать на помощь. Джон схватил вопящую женщину и лепечущего что-то оператора за загривки и буквально вышвырнул их в холл, не заботясь о том, что с ними произойдет, поскольку он сразу же переключил все свое внимание обратно на сына. – Сэмми? – ласково позвал он, обходя разбитую камеру и подходя к кровати сына. – Сэм? Сэм не взглянул на него и никак не показал своего присутствия. Пальцами, дрожащими от страха, Джон поймал сына за подбородок, смотря на пустой взгляд карих глаз. – Ох, Сэм.***
– Посттравматическое шоковое расстройство, – коротко сказал доктор Сингх. Его губы все еще были сложены в тонкую, почти белую полоску из-за гнева от нарушения безопасности. Камера и следы от кофе были убраны наряду с фотографией, что репортерша буквально сунула Сэму под нос. Но реакция Сэма из-за ужасного осознания того, что другая пара детей страдала так же, как и они с Дином, не могла исчезнуть так легко и бесследно. – Я знаю людей, которые страдали от посттравматического стресса, – мрачно сказал Джон. – Симптомы сказывались годами. Но Сэм просто... – он резко замолчал, с силой сжимая челюсти. Сингх сочувственно кивнул: – Довольно часто у детей такая эмоциональная закрытость сопровождается потерей устной речи. Это избегание тревожного расстройства. – Что нам с этим делать? – беспомощно спросил Джон. Доктор вздохнул. – Так же, как нет никаких шаблонов относительно поведения каждого человека при посттравматическом стрессе, так нет и никакого определенного лечения. На данный момент моя рекомендация – время. Разговоры с Сэмом. Много физического контакта, чтобы он был в своей тарелке, – врач покачал головой. – Я не знаю, что вам сказать, Джон, – тихо сказал он. – Мне очень жаль. – Я не должен был оставлять его одного, – пробормотал Джон. – Я должен был знать, что произойдет нечто подобное. – Никто не мог знать, – заверил его доктор. – Но мы вытащим Сэма. Я обещаю.***
Вокруг крутилось множество обещаний. Джон сидел на кровати Сэма и держал его за руку. Обещание Дина Сэму. Его собственное обещание защитить своих мальчиков. Обещание врачей, что они вылечат их. Но жизни плевать на обещания; это произошло, не считаясь ни с чем. – Мне так жаль, Сэмми, – пробормотал Джон, поглаживая руку сына. – Ты, должно быть, думаешь, что я, в отличие от Дина, выполняю паршивую работу по заботе о тебе. И, словно собственное имя каким-то образом всколыхнуло его, Джон услышал тихий стон позади себя, сопровождающийся хрустом накрахмаленного постельного белья, когда Дин заерзал и проснулся. Джон закрыл глаза в знак благодарности этому моменту, но он не мог не увидеть некой иронии в сложившейся ситуации. Он потерял одного сына только для того, чтобы вернуть второго обратно. Но Сэмми не был потерян для него: он был теплым и живым под его руками, даже если его глаза были открыты и он невидящим взглядом смотрел в потолок. Инстинкт – Джон даже не знал, что обладает оным – заставил его отключить Сэма от капельницы. После этого он поднял младшего сына на руки и понес его к кровати старшего. Джон аккуратно опустил Сэмми рядом с братом, голову кладя на плечо Дина. Дин снова зашевелился, вздохнул и повернул голову, чтобы прижаться к щеке брата, веки которого затрепетали, медленно поднимаясь. – Сэмми? – выдохнул он. Джон прижал ладонь к впалой щеке Дина и улыбнулся его потрясенному взгляду: – Эй, соня. – Привет, пап, – промямлил Дин. Он поднял руку, на мгновение уставился на трубку от капельницы, но затем перекинул ее через Сэма, прижимаясь к тому ближе и прикрывая глаза. – Эй, Сэмми, – тихо прошептал он. Несколько долгих мгновений Сэм невидяще смотрел сквозь него, после чего моргнул, нахмурившись, и сосредоточенно уставился на лицо брата, находящегося от него неприлично близко. – Дин? – прошептал он, и Джон, кое-как нащупав кресло, рухнул в него, не в состоянии стоять на ногах от чувства облегчения. – Сэм, – повторил Дин, щурясь на брата в ярком свете. – Я же говорил тебе, что мы выберемся. Сэм нахмурился, но затем его лоб разгладился, а рот задрожал: – Да, – прошептал он, прижимаясь к брату еще сильнее, – ты обещал.