Bad boys.

Азарт заставлял кровь бурлить в жилах, подобно лаве, а кожу покрываться мурашками. Чонин едва ли не стонал от предвкушения, покусывая губы. С тех пор, как в тот в день в библиотеке он поставил Ханю условие, что тот, кто становится первым по результатам экзаменов — загадывает проигравшему желание, прошло уже две недели. Две недели недосыпа и жизни среди книг, две недели под непрестанным руководством Сехуна, который и сам бы мог попытаться вырваться на лидирующие позиции по школе... Вот только у Тао был какой-то пунктик. Он обожал приставать к своему мальчику именно во время тяжелых экзаменов и тестов — видимо, атмосфера и на него действовала как на хищника - состояние охоты. Учителя лишь изредка пошикивали на Тао и Се, но руки Паука там, где не надо, никогда не давали Сехуну как следует сосредоточиться на заданиях, отчего он допускал кучу глупых ошибок. Король было собирался поговорить с Цзытао, но на его защиту встала сама «жертва», сказав, что здоровье и удовольствие его любимого для него важнее каких-то там оценок. А потому все и осталось на своих местах. А у Чонина просто стало на одного конкурента меньше. Конечно же, невдалеке от него были «вечные умницы» - Советники Короля и Королевы. Президент Ли из-за загруженности общественными делами со спокойной совестью позволял себе быть в пятерке лучших, подтягивая и Ки, который со своего тринадцатого места не сдвинулся ни разу за три года, что учился. Поговаривали, что он просто любил эту цифру и не считал нужным излишне приближаться к своему хозяину в «турнирной таблице». Вообще в школе редко кто так заморачивался по поводу оценок — ребятам было привычнее просто покурить на крыше или полистать порножурнал в туалете, сдавая его «в аренду» по тысяче вон. А учеба? Кого она заботила? Только, разве что, правящую верхушку, которая была на то и правящей, что должна была во всем показывать остальным пример. Это были последние экзамены для третьеклассников. Тэмину предстояло выпуститься из школы вместе с Ки и, по словам самого Президента, уехать в Англию, где им предстояло учиться в университете. Он был достойным наследником своей семьи, впрочем, его двоюродный брат от него не отставал — отец, а именно так Чонин называл своего опекуна, господина Кима, уже предлагал ему начать подыскивать достойное место учебы, поскольку и ему, и Чжунмену оставался последний год в школе. А мыслей по поводу того, кем стать, у него и в помине не было. Конечно, можно было бы просто пойти за братом, как привык думать о своем Советнике Король, но все же душа не лежала к медицине. Слишком много боли он пережил в больницах, слишком много развилок в его судьбе произошло именно там. Честно говоря, раньше Ким думал, что попросту не доживет до своего выпускного: либо разобьется на мотоцикле, либо обдолбается наркотой, либо сам не выдержит и сиганет с крыши... Но теперь в его небе были видны всполохи ярко-алого теплого солнца. И оно все отчетливее освещало его путь. Никто из мальчишек так не переживал о результатах экзаменов, как он, — еще бы, ведь не он умудрился поспорить с Королевой, поддавшись ущемленной гордости. Сказать, что Чонин не боялся — было бы неправильно. Потому что он слышал от Се, что китаец действительно силен и в прошлой школе он считался одним из лучших. Поверить в это было трудно, но остерегаться все же стоило. А потому на время подготовки Чонин с Чжунменом обосновались дома у их отца, где была отличная библиотека, да и атмосфера больше способствовала занятиям, чем у Короля в квартирке, где все лишний раз напоминало о Нао и не давало сосредоточиться. Отец был безумно рад, что его мальчики снова под родной крышей, и даже выкроил время в своем расписании, отменив поездку в Тайланд, чтобы сводить их в кино и тот семейный ресторанчик, что они посещали, когда были совсем еще детьми. И в каждое из мгновений того дня Чонин чувствовал себя любимым и счастливым. Он понимал, что Судьба, будто извиняясь за его потери, подарила ему сокровище новой семьи. Но радость была недолгой: страх змеею вполз в сердце, сжимая его. Король больше всего боялся потерять брата и отца, которые были ему так дороги. Ведь все, кто занимали важное место в его сердце, рано или поздно страдали из-за него. Ведь так было и с Ханем, который вполне бы мог стать его новым другом. Даже... Даже больше, чем другом. Но проклятие Чонина шло за ним по пятам, а значит, что о Хане нужно было забыть, чтобы он остался цел. И сколько бы мальчишка ни говорил, что сможет за себя постоять... И сколько бы Чонин ни убеждал себя, что Хань — не мягкий и робкий котенок, как прошлая Королева, а такой же хищник, как и сам Король... Все было тщетно. На его защиту Чонин был готов бросить все — даже свое сердце, которое только начало оттаивать и становиться все теплее лишь от одного взгляда его Королевы. После той выходки Чонина на сцене он стал замечать, что ученики школы смотрят на него не со слепым восторгом, а с уважением. Они поняли, на что был готов пойти их Король. И на что Хань пошел ради него. Они увидели, что правящая чета готова стоять друг за друга до последней капли крови — и это лишь укрепило их власть над школьными группировками, что в последнее время порывались бунтовать. Слова Королевы, его проникновенная, резкая речь, правда, что вскрылась, словно перерезанные вены, показала, что нынешняя Королева ничуть не уступает в силе Его Величеству. А потому и на Ханя перестали попросту пускать слюни, его стали бояться и уважать, как и Его Величество. Нет, конечно, Чжунмен не раз рассказывал, что под лестницей ребята из фотокружка все равно продают снимки Ханя. Причем от повседневных и постановочных, до особенно ценных и дорогих — фотографий того, как мальчишка переодевается или занимается физкультурой... Ведь теперь все знали о его татуировках и ему не было смысла париться в зимней форме - он со спокойным сердцем влез в шорты.. Стыдно признаться, но Чонин подговорил Пака притащить ему парочку фотографий, вроде как «для разобраться». Сехун над этим долго смеялся, обещая все-все рассказать Королеве, а проходящий мимо «в момент передачи груза» Кенсу и вовсе фыркнул, закатывая глаза: - Извращенец. Хотя с тем же Су отношения у Чонина в последнее время стали налаживаться. Рыцарь по-прежнему не пылал к нему любовью, но хоть перестал угрожать убить за любую провинность. Это уже радовало. Как и то, что для этого, вероятно, постарался Хань. Сам Чонин не имел ничего против Кенсу — когда-то он даже думал, что сможет полюбить мальчишку. Что сможет ответить на его чувства... Но время шло и они лишь мучили друг друга, а сердце Короля не таяло. Впрочем, теперь зная, что Рыцарь испытывает симпатию к его Советнику, Чонин просчитывал в уме комбинации того, как бы уже наконец свести парней, чтобы те могли найти успокоение друг в друге. После того как Хань рассказал о своем прошлом, откладывать и дальше разговор с Чжунменом стало попросту невозможно. Они встретились на крыше школы, в своем излюбленном месте, где можно было спокойно поговорить, затянувшись горьким сизым дымом. Почему-то дома такого разговора не получалось, всегда что-то останавливало. А потому Ким просто однажды взял Мена за руку и шепнул: - Прогуляем урок? Они сидели молча, прижимаясь друг к другу и не решаясь говорить. Впрочем, Королю пришлось набраться смелости. - Что нам теперь делать? Что между нами? Я столько узнал... О том, что ты хотел умереть там, в Китае. О том, что Нао... Хань тебя спас. О том, что у вас... Было что-то. - Ревнуешь? Или завидуешь? - прищурился Чжунмен, не в силах удержаться от подколки, но потом глубоко затянулся, выпуская дым через приоткрытые губы. - А что у нас? Я бросаю тебя, Ким Чонин. - Бросаешь?.. - испугался Ким, тут же вцепляясь в локоть Мена, а тот лениво продолжил. - Именно. Ты оказался самым большим засранцем в моей жизни... И я планирую забыть тебя. Забыть, что люблю тебя. Я хочу найти свое счастье и свой свет... А для этого, как когда-то мне сказал Хань, я должен избавиться от своих чувств к тебе. Отпусти меня, Чонин... - прошептал парень, чувствуя, как глазам становится больно. И тогда Король просто подался к другу, прижимая его к себе и позволяя уткнуться в плечо. Позволяя сжать его руку до боли, чтобы не дать ему проронить ни слезинки. Позволяя Мену обнимать себя до самого конца урока. Чтобы после тот улыбнулся, похлопав Короля по плечу, и шепнул: - Спасибо. И Чонин отпустил его, понимая, что раньше внутренне он все же не хотел, чтобы Чжунмен все эти годы переставал его любить, понимая, что Мен был его «запасным выходом» от одиночества. Но сейчас их обоих ждало ярко-алое теплое солнце на горизонте. И это солнце указывало новый путь. Результаты экзаменов обычно вывешивали на первом этаже школы и с самого начала рядом с ними было не протолкнуться. Чонин раздраженно шикнул на группку учеников, что слишком бурно обсуждали какого-то мальчишку, что их обставил, а потом встретился глазами с подошедшей Королевой. Зрелище было довольно забавное — Король со своей свитой против Королевы и ее ребят... Учащиеся даже расступились, чтобы пропустить правящую чету. Лу напрягся, но вместе с Чонином подошел к таблице. Его глаза удивленно расширились и он поневоле охнул. Первое место было у Короля. Он обошел его всего на пять баллов. Но все же. Хань ему проиграл. Впрочем, легкое чувство разочарования тут же сошло на нет, стоило Ханю только увидеть, как просиял Ким. Все ж этот мальчишка временами совершенно не умел скрывать своих чувств. Они отошли в сторону, чтобы не мешать остальным, и Чонин довольно засмеялся: - Я тебя сделал! Я победил! Я снова самый крутой! Но Хань не стал дуться или огрызаться, чем очень удивил Короля. Он подошел к нему, положив ладони на плечи, и, слегка привстав на цыпочках, мягко коснулся губами его щеки. Чонин вздрогнул, чувствуя, как запылали уши и сердце забилось от тихого: - Ты молодец, Чонин-а... Ты очень постарался. Лукавость светлых глаз и улыбка, что ярче солнца, заставили ледяную крошку, что еще пыталась сковать его сердце вновь, мгновенно растаять. Хань отстранился, позволяя Чанелю сгрести друга в медвежьи объятия и с криками настоящей фанючки «Оппа, ты самый лучший!» закружить его по всему коридору. Остальные тоже поздравили Короля с такими отличными результатами, даже Кенсу похлопал его по плечу и позволил себе слегка улыбнуться. - Ты сильно вырос, засранец. - Твое желание? - улыбнулся Хань, когда потискивания Его Величества прекратились. Чонин сначала даже забыл, о чем он хотел попросить парня, но потом он осторожно взял его за руку и отвел в сторону. - Гонки. Хотя бы один круг. Только мы вдвоем. Лу нахмурился, покусывая губу. Ничего неожиданного в просьбе Чонина не было, а глядя на то, сколько мольбы было в глазах мальчишки, китаец лишь рассмеялся. - Дай мне три дня. - Ты правда это сделаешь? Ради меня? - Я могу соврать, что это дело чести и именно поэтому я согласился... Или сказать правду. - Правду. - Только ради тебя... Чонин-а. Кровь текла из разбитой губы и Ифань не смел пошевелиться, не смел подняться с колен. Он хрипел, голова немного кружилась после сильного удара. Но он не мог показывать собственной слабости, а потому лишь сжимал зубы, опуская глаза в пол, чтобы отец не увидел в них ярости, что бушевала, словно темное штормовое море. - Щенок! Как ты посмел так опозорить свой род?! Связаться с каким-то парнем, когда мы нашли тебе отличную девушку в жены?! Неблагодарный засранец! - Отец... - Не смей меня перебивать! Мы сейчас имеем такие отличные шансы скрепить силы кланов... Так ты не мог удержать штаны застегнутыми?! Трахал бы своего дружка после того, как заделал бы той девчонке ребенка! А ты... - Отец, я не собираюсь жениться на ней! И она одобряет мой выбор! - Что?! Вы еще посмели сговориться за спиной родителей?! Вас обоих следует наказать, чтобы вы надолго это запомнили... А на то, что увидишь своего мальчишку — теперь даже не рассчитывай! - Отец... Я прошу тебя! - СонГю! Отведите его в комнату наказаний! - Но хозяин... - Я кому сказал! Даже моему сыну не сойдет с рук этот позор! И нет, чтобы, раз ты такой извращенец, партию себе найти достойную... Я слышал, что в клане Змей сыночек тоже из ваших. Так тебе надо было связаться с ничтожным студентиком-полукровкой! СонГю! Мизинец, первую фалангу. - Слушаюсь, хозяин, - тяжело вздохнул пожилой мужчина и крепко сжал руку Ифаня, поведя его за собой. Тот сжал губы, и не думая просить о снисхождении. Хотя он и знал, что стоит только ему броситься в ноги отцу и молить о втором шансе — тот со скрипом, но простит его. Но Ифань не зря был наследником одной из самых могущественных триад, находящихся вне Китая. Не зря был сыном человеком с огромными амбициями, мечтающего о том, чтобы триады, джопог и якудза могли работать сообща, для чего и расширял постоянно свое влияние на страны азиатского региона. А принцу мафии не к лицу отступать от своих принципов. И любые мучения для него казались слаще, чем мысль о расставании с Исином. - После — запереть его в комнате. Попробует сбежать — избейте, - прокричал отец, разъяренный тем, что сын и не подумал просить о смягчении наказания. Весь в мать. Когда Чонин подъехал к месту встречи с Ханем, он думал, что у него остановится сердце и он попросту упадет с мотоцикла. И при этом умрет, зная, что видел нечто потрясающее. Он затормозил, фиксируя свой байк и, спрыгнув с него, побежал к Ханю, резко стягивая шлем. - Э... Это ведь тот, о ком я думаю?! - пробормотал он и Хань засмеялся, проводя кончиками пальцев по сидению своего мотоцикла. - Да, да. Знакомься, Чонин. Это — Война. - Господи, я сейчас в обморок упаду, - сказал Ким и сам покраснел от такой честности, чуть закусив губу. Но видеть перед собой живую легенду и одного из Всадников Апокалипсиса было...невероятно. - Имей в виду, я тебя откачивать не буду. Заберу твоего малыша и уеду, - прыснул Хань и Чонин надулся. - Сволочь. Ты жестокий. И вообще, откуда ты его взял?! - Ну, я по-прежнему имею друзей в Китае, не забывай об этом... - пафосно начал юноша, а потом шепнул, будто по секрету, - У меня охрененный отчим, на самом деле. Итак, ты не передумал? Или коленки дрожат? - А правда можно? С тобой... - Господи, соберитесь, милорд. А то когда вы так смущаетесь — вас невероятно хочется поцеловать, - подмигнул парню Хань, надевая шлем и седлая Войну. Чонин побежал к своему байку, и уже через минуту они стояли на импровизированном старте. Ким не выдержал и сорвался с места первым. Вначале испугавшись, он хотел было затормозить и извиниться, но Хань тут же последовал его примеру и Пантеру Чонина стала быстро догонять Война. Хань не выжимал из своего байка все, на что он был способен, но шел с Королем колесо в колесо, поддаваясь временами, однако, ни разу за всю гонку не выпуская власть на дороге из-под своего контроля. А Чонину казалось, что он умирает. Адреналин заставлял кровь гореть, сердце билось, словно сумасшедшее, а рядом с ним, всего в паре метров гнал тот, на кого он едва ли не молился. Нао. Хань. Его Королева. Которая была настолько восхитительна, что становилось трудно дышать. Ведь Ким никогда не думал, что у него будет шанс не то, что погоняться с ним, а хотя бы его увидеть. В такие моменты Чонин ощущал себя безнадежной фанючкой-Чанелем. Но тут же старался вдохнуть глубоко и перестать вести себя столь по-детски. Ведь тот, кого он считал богом — был рядом с ним, улыбался ему и шептал так ласково «Чонин-а...», что у льда не было ни единого шанса вернуться в его сердце. А потому когда на «финишной черте» Лу Хань значительно вырвался вперед и остановился, слезая со своего байка и прислоняясь к нему, Чонин почувствовал, что разум просто отключился. Он затормозил, бросил шлем куда-то в траву... И подбежал к мальчишке. Им хватило лишь пары мгновений — и Хань сам потянулся к нему. Чонин резко схватил его за загривок, обжигая дыханием губы, и парень недовольно зарычал, в ответ сжимая кожаную куртку Чонина и притягивая его к себе. - Ну же... - прошептал он и Король перестал себя сдерживать. Он жестко смял губами губы юноши, тут же кусая нижнюю и заставляя того застонать, вплетая пальцы в каштановые пряди и сжимая их до боли. Они целовались, словно голодные, стонали и сплетались языками, посасывали губы и кусали их. Чонин касался кончиками пальцев теплых щек и солнце в глазах становилось все ярче и ярче... Оно выжигало зрение, но теперь дорога, по которой ему предстояло идти, казалась определенной, твердой. Зыбучие пески заменила рыже-кирпичная плитка, а Хань все жался к нему, такой близкий, что хотелось никогда от него не отрываться. Лу застонал в губы Чонину, невольно потираясь о него и чувствуя, что тот возбужден от их поцелуя точно так же, как и он сам. - О Боже, Чонин-а... - прошептал он, отрываясь от пухлых губ, чтобы перевести дыхание. Король невольно облизнулся и стал целовать его скулы, щеки, шею... Хань таял, откидывая голову и едва сдерживаясь, чтобы не начать умолять о большем. Резкий звук звонка телефона Ханя прогремел выстрелом и парни вздрогнули, замирая на мгновение, как будто их застукали за чем-то противозаконным. Чонин рыкнул, пытаясь остыть, а Хань дрожащей рукой поднес к уху телефон: - Д.. Да... Син-а. Если ты о мотоцикле, то я все объясню! Син?! Что-то случ... - внезапно он замер, резко сжимая плечо Чонина и бледнея на глазах. Ким нахмурился, не понимая, что происходит. - Что?! Ифань пропал?..