Я задам тебе вопрос...

«Если бы французы не придумали багеты, их обязательно придумала бы я!» Маленькое семейное кафе в псевдофранцузском стиле сегодня было набито битком. Даже удивительно, учитывая будний день и самый разгар рабочего утра. Яко вгрызлась в хрустящую зажаристую корочку третьего багета и лихо подмигнула девочке лет пяти, сидящей с родителями за соседним столиком. Девочка вот уже четверть часа наблюдала за детективом, сначала тайком, а потом и совершенно откровенно, всё шире и шире открывая глаза. Сейчас они, то есть глаза, занимали пол-лица. А ещё девочка моргала в такт каждому откушенному Яко куску, а поскольку Кацураги-сан ела быстро, после такой гимнастики глаза малышки должны были сильно заныть… «Или глаза не ноют? А что ноет? Веки? Переносица? О, глазные мышцы!» Определившись, Яко потянула из корзинки четвёртый багет, уже разрезанный вдоль и щедро намазанный маслом и клубничным джемом. Она завтракала в этом кафе второй год, с момента поступления в университет, потому что оно было удивительно удачно расположено: неподалёку от дома и приблизительно на одинаковом расстоянии от университета и агентства, так что поутру за завтраком можно было не торопясь выбрать между учёбой и работой. Сегодня, к сожалению, выбирать не приходилось: во-первых, Нейро вряд ли согласился бы на второй выходной… Яко представила себе степень этого несогласия и чуть не подавилась хвостиком багета. Нет, хорошенького понемножку. Тем более что сегодня всего одна лекция, да и та не особо важная — и это будет «во-вторых». Значит, работать, работать и ещё раз работать. Ох… Но сначала — как следует подготовиться к рабочему дню! Яко с вожделением покосилась на последний, пятый, багет, которому в опустевшей корзинке явно было очень одиноко. Девчушка за соседним столиком почти сползла со стула. Родители, увлечённые беседой, внимания на дочь не обращали, а зря: над столешницей уже виднелись только туго заплетённые косички и совершенно круглые испуганные глаза. «Люди странные», — философски подумала Яко, вонзая зубы в свой завтрак. — «Ну и что, что я много ем? Зато меня давно пора снимать в рекламе каких-нибудь продуктов — как образец отменного аппетита! И дублей смогут сделать столько, сколько нужно. Правда, говорят, что продукты на съёмках не настоящие. Это, конечно, проблема…» Звонок мобильника прозвучал аккурат в тот момент, когда Яко одним глотком допила кофе и сосредоточенно решала важнейший вопрос: стоит ли заказать ещё одну чашку, прежде чем отправляться на ежедневную каторгу, и если стоит, то с сахаром или без сахара? — Через пять минут ты будешь в офисе, — омерзительно уверенным тоном сообщил Нейро, даже не потрудившись сделать вид, что задаёт вопрос. Яко засопела, одной рукой сжимая мобильник так, как будто это была чья-то шея, а другой делая знаки официантке, которая только что принесла чай молодой паре за соседним столиком. Пара явно что-то не поделила: от столика донеслось рассерженное «Эй, не трогай!» — и официантка застыла рядом, пытаясь понять, не она ли виновата. Официантка явно была новенькая и неопытная, так что жесты Яко стали последней каплей. Девчонка прижала к груди пустой поднос и нервно закивала. — Не слышу реакции, — лениво сказали в трубке. — А, нет, слышу чьё-то хрюканье. Одноклеточное, ты что, окончательно превратилась в свинью? В принципе, неплохо. Помои обойдутся дешевле, чем приличная еда, наконец-то научишься экономить… — Ничего себе! — Тебе что-то не нравится? Яко уронила трубку на стол и воззрилась на молодого человека, которому только что принесли чай и корзиночки с фруктами. Вместо того, чтобы наслаждаться вкуснятиной, он вытаращил глаза и начал надсадно кашлять, а его лицо быстро становилось нежно-лиловым — аккурат в цвет полосочек на рубашке. Кстати, кашель действительно чем-то напоминал хрюканье… — Эй! Однокле… Яко, ты меня слышишь? Нейро рявкнул так, что телефон подпрыгнул на столе. — Ага, — рассеянно ответила девушка, не в силах отвести взгляда от метаморфоз неудачливого посетителя: теперь он был почти синий и хватался за горло, как будто ему не хватало воздуха. Вокруг раздались испуганные крики. Подруга молодого человека вскочила с места и начала трясти его за плечи, но кашель стал только сильнее. Отец семейства за соседним столиком быстро сдёрнул со стула дочь, бросил на стол крупную купюру и, схватив за руку жену, кинулся к выходу. К шуму добавился нежный звон дверного колокольчика — но тут же потонул в громком визге официантки: молодой человек вдруг замер на полувсхлипе, дёрнулся — и рухнул на стол, а потом и на пол. Официантка зажала рот рукой. В тишине, окутавшей кафе, стало слышно, как из мобильника Яко несутся короткие гудки. «Скорая» приехала быстро, что было даже удивительно в это время и в этом районе, но смысла в её приезде не было уже никакого, и старший врач бригады, бегло осмотрев покойника и деловито выяснив у хозяина кафе, вызвали ли полицию, накинул на тело простыню, видимо опасаясь за психическое здоровье окружающих: синее, с чёрными разводами лицо мертвеца выглядело на редкость жутко, а в кафе оставались мальчишки-близнецы лет четырёх — их родители не успели среагировать так же быстро, как соседи Яко, а может, были гораздо более законопослушны и сбежать не решились. Хозяин, упитанный пожилой японец с жиденькими усиками, долженствующими изображать лихие французские усы, жалобно бормотал у стойки, призывая посетителей сохранять спокойствие до приезда полиции. Спокойствие сохранялось с трудом. Отдельные проныры пытались бочком подобраться к двери, и хозяин, отчаявшись навести порядок, перекрыл дверь собственным телом, поставив у служебного входа дюжего официанта. «Убийство. Или самоубийство? Или всё-таки несчастный случай?» — думала Яко, ходя кругами около жертвы то ли собственной неосторожности, то ли чьего-то злого умысла. — «Если второе или третье — мне не повезло. Если первое — можно позвонить Нейро, хотя вряд ли тут будет что-то интересное… Но врач выглядел подозрительно, так что, наверное, всё-таки не несчастный случай. Это хорошо… Какой же дрянью я становлюсь!» Яко скептически оглядела белую простыню, скрывавшую тайну, и перевела взгляд на спутницу погибшего. Та сидела выпрямившись, как будто не желая прикасаться к спинке удобного мягкого стула, и смотрела перед собой пустыми, без тени мысли глазами, хотя ещё несколько минут назад вполне связно отвечала на вопросы врача и даже отказалась от успокоительного. Вокруг образовалось пустое пространство. Кацураги подошла поближе и дотронулась до плеча девушки: — Вам плохо? Может быть, воды? — Воды? — медленно переспросила девушка. — Он умер. Рин умер. А я жива. Это неправильно. Она вскинула голову и уставилась на непрошенную помощницу. Яко вздрогнула: глаза девушки казались совершенно чёрными от расширившихся до предела зрачков. «Врач — идиот!» Яко зашарила глазами по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное, кроме вазочки с цветами. Можно было попробовать вылить воду из вазочки на голову бедолаги, но, к счастью, детектив вовремя сообразила, что вряд ли это особо поможет. — Можно дать пощёчину, — мурлыкнули над ухом у Яко, и детектив болезненно скривилась, чувствуя, как в затылок знакомо вонзаются крепкие пальцы. — Тебе или ей, как считаешь? — Ни мне, ни ей! — отрезала Кацураги, пытаясь вырваться. — Пусти! И вообще, как ты сюда попал? Яко бросила взгляд на дверь: хозяин краснел, бледнел, но держался стойко — так же, как и бармен у служебного входа. — Как обычно. — Нейро выпустил чужой затылок и, шагнув вперёд, присел на корточки перед дрожащей девушкой: — Эй! А ну, смотри на меня! Девушка, узрев перед собой жизнерадостную физиономию демона, попыталась вскочить, наткнулась, взглядом на тело, укрытое простынёй, — и вдруг закричала, громко, бессмысленно, раскачиваясь на стуле взад-вперёд: — Я виновата! Зачем, ну зачем?! По кафе пронёсся нарастающий шум. Посетители жадно вытягивали шеи, чтобы разглядеть сумасшедшую, так откровенно признающуюся в своём преступлении. — У-у-у… — протянул Нейро без тени сочувствия и каким-то кошачьим движением смазал ладонью по лицу кричавшей. Девушка подавилась криком. — Ты что делаешь?! — Всё я правильно делаю, — демон озабоченно нахмурился. — Виновата, значит? И в чём же ты виновата… как тебя зовут? — Фурукава Ами… Я… — В чём же ты виновата, Ами-тян? — вкрадчиво спросил Нейро. Фиолетовые прядки чёлки качнулись, как будто под волосами заинтересованно шевельнулись уши. Зато взгляд у демона был невинный-невинный… как обычно. Впрочем, Яко это обмануть не могло. «Может, и шевельнулись. Может, вообще уже локаторы отрастил!» Фурукава-сан попыталась что-то сказать, но не смогла, разрыдавшись снова. — Да, бить бесполезно, — разочарованно подытожил Нейро и выпрямился. — Ну-ка, что тут у нас? Он подцепил одну из чашек — ту, которая стояла напротив опустевшего стула Рина, принюхался и счастливо улыбнулся: — Ага. Яко, дай мне её сумочку. — Ещё чего! — отрезала Яко, снова пытаясь успокоить Ами. Та успокаиваться не желала, и детектив задумалась о повторном вызове скорой. — Обнагле-е-ела... Ладно, в офисе поговорим, — Нейро потянулся и сунул руку в открытую сумочку, висевшую на стуле: — Ага… И что же это такое? В длинных пальцах, обтянутых чёрными перчатками, тускло поблёскивала крохотная вскрытая ампула. — Я так и знал! — А? — Яко обернулась. За спиной стоял инспектор Ишигаки, и выглядел он ужасно уныло… как и положено полицейскому, который прибыл на место преступления и встретил на оном месте совершенно лишних (и где-то даже сильно надоевших) персонажей. — Да как же вы все проходите?! — Как обычно, — вслед за Нейро ответил Ишигаки-сан и решительно потянулся за ампулой в руке демона. — Улики воруем? Следы затираем? Вместо ответа Нейро высоко поднял руку, чтобы невысокий инспектор не мог достать, и призывно замахал Шизуке, тенью следовавшей за коллегой: — Тодороки-сан, уберите его! Я-то в перчатках, а он? Бедный инспектор аж подавился, и Яко поспешила вмешаться, пока не начался скандал — а скандалил Ишигаки в последний год много, ибо одну Кацураги вытерпеть ещё мог, но на пару с вернувшимся Нейро — с большим трудом. — Фурукаве-сан плохо! У вас нет чего-нибудь успокоительного? Ами тем временем сфокусировала взгляд на полицейских, судорожно всхлипнула… — Это я виновата! Я! Посетители кафе, притихшие было при появлении полиции, снова зашумели. Яко дёрнулась к девушке, но еле сдержала вскрик: на сей раз Нейро сцапал её за талию, и рёбра пообещали в ближайшее время разлететься на множество мелких кусочков. — Мы уходим! — широко улыбаясь, объявил демон. Дзюн распахнул глаза — не хуже давешней девочки: — Да вы что? А как же «Преступник — ты»? Сегодня обойдётся без представления? Если бы рёбра умели стонать, сейчас они смогли бы посостязаться в интенсивности и разнообразии жалоб со своей хозяйкой — в те моменты, когда у Яко заканчивались в столе шоколадные батончики. — Никаких представлений, — подтвердил Нейро и, чуть наклонившись, забросил ампулу обратно в сумочку Фурукавы. — Нам пора. При одном условии… — Ками-сама! — лицо уже возрадовавшегося было Ишигаки перекосило, как будто в него силком впихнули целый лимон. — Что ещё? — Вы поделитесь с нами результатами беседы с этой милой особой... — Ещё чего! Нейро подошёл поближе к инспектору и прошептал ему — так тихо, что Яко еле разобрала: — Поделитесь. После того, как выпустите её с извинениями на свободу. Договорились? — Нейро?! Чуть помедлив — чтобы Ишигаки прочувствовал всю нелепость ситуации, — демон перехватил свою полузадохшуюся подчинённую за локоть и поволок к выходу. Рёбра освобождённо застонали. «Хорошо, что не за голову», — подумала Яко, не успевшая сегодня намазаться чудотворным гелем, потому что проспала. На завтрак времени хватило, а на причёску — уже нет.