***
– Зачем ты рассказываешь это? – вклинился в размеренный рассказ папы отец. – Чего ради весь этот экскурс в историю? Если так трудно, молчал бы! Отец начал кричать. Я никогда не слышал, чтобы он даже повышал голос на папу, но сейчас... Неудивительно, что он сорвался. – Заткнись! – папу таким я тоже никогда не видел. Он вообще не ругался с отцом, по крайней мере, при нас с Леной. Сейчас же – залепил ему звонкую пощечину, вскочив с кресла пущенной стрелой. – Какого черта ты творишь, Ник?! – я видел, как угрожающе сжимаются отцовские кулаки, и боялся, что придется разнимать драку. Точнее, оттаскивать отца от папы и, не дай Бог, вызывать скорую или полицию. – После всего, что натворил ты, – папа резко схватил его за ворот рубашки и так же резко отпрянул, словно увидел в отцовских глазах что-то пугающее, – я имею полное право на компенсацию! – Мы говорим не об этом! Если уж собрался поведать детям, какой я, Олег Чернов, сукин сын, давай! Не меняй тему! – Если ты дал мне слово, Олег-сукин-ты-сын-Чернов, имей терпение меня выслушать! – Пап! – Отец! Ленка вскочила, бросаясь на шею отцу, ревя в истерике, и кулак, занесенный для удара, сам собой расслабился и опустился на ее вздрагивающую спину. Я вдруг вспомнил, что ей всего двенадцать, и она – еще больший ребенок, чем я, – наблюдает, как рушится любящая семья. Я медленно заслонил собой папу, чувствуя, как он до боли сжимает мое запястье. Выражение злости на лице отца сменилось смесью отчаяния и дикой усталости. – Говори, – он грубовато стряхнул с себя Лену и опустился в кресло. – Говори! Папа отвел взгляд. – Первое время я жил у знакомого лаборанта. Разослал резюме во все лаборатории, какие только вспомнил, и отовсюду получил холодный вежливый отказ. Оставил анкету на бирже труда, но предложений не было – папа улыбнулся печально и понимающе одновременно, – не сомневаюсь, потенциальных работодателей отпугивала моя близость с опальным Стравицким и условный срок. Я отчаялся. Приютивший меня знакомый скоро четко дал понять, чтобы в ближайшие дни я выметался из его квартиры. И тут мне позвонили с биржи – одно единственное предложение, за которое я ухватился, как за соломинку. В N-ском университете, на кафедре современной хирургии...***
– Андрей Сергеевич Астахов? В кабинете меня встретил представительный мужчина – широкоплечий, смуглый, с благородной сединой в коротких темных волосах и бороде. Чем-то он напоминал Людвига Ярославовича, но только на первый взгляд. Когда на мой вопрос он поднял голову, пристально разглядывая поверх очков, я сразу подумал, что он принципиальный и честный человек. И приятный, в отличии от Стравицкого. – Да, а вы? – Набоков Николай Александрович, – представился я, и декан факультета хирургии – а это был именно он – предложил мне сесть. – Я пришел на собеседование. На должность преподавателя. – Ах да! Я был впечатлён вашим резюме, – улыбнулся Астахов, листая мои документы, – и уверен, что должность при кафедре вас не заинтересует. – Почему? – похвала стала для меня приятной неожиданностью. – Вы первоклассный специалист, ваш диплом говорит сам за себя. И шесть лет работы со Стравицким, самим гением хирургии, знания из первых, так сказать, рук – таким не каждый может похвастаться. – Это сейчас больше похоже на минус, чем на плюс, – пожал я плечами. – От Людвига Ярославовича мне достались не только знания, но и два года условно. – Те, кто обращает внимание на такие мелочи, дураки, – отмахнулся Астахов, и мне стало горько. По всему выходит, что нашей страной заправляют дураки, а страдают от этого умные. – И каковы мои шансы получить эту должность? – Все шансы ваши. Я улыбнулся: – Со мной все ясно, а у вас почему так мало кандидатур? – А у нас образовательное заведение, государственное – финансирование никакое, работы больше, гора ненужной бумажной волокиты, и зарплата у бюджетников знаете какая, – декан сокрушенно покачал головой. – Новой аппаратуры нет, работаем на чем попало при этом за чистое спасибо. – Значит, наши цели совпадают? – Более чем, – улыбнулся Астахов, а у меня отлегло от сердца. Один Бог зал, как срочно мне нужна была эта должность, эта работа и хоть какая зарплата. Получи я отказ, в такие сроки пришлось бы идти на крайности, искать временную подработку, да хоть дворником в ЖЭК устраиваться. Ничего смертельного, конечно, ничего, что нельзя было бы исправить. Но я хотел работать по специальности, пусть даже преподавать, и ради этого морально готов был пасть настолько низко, насколько это вообще возможно, умолять на коленях – после смерти родителей у меня не осталось того, ради кого стоило бы хранить эту гордость, – но я был несказанно рад, что в сложившихся обстоятельствах удалось сохранить хотя бы ее. – Когда могу начать? – Желательно прямо завтра. Прежний преподаватель год назад ушел в декрет, а тут и вовсе уволился. Приходящий лектор нашел предложение получше, и вот: учебный год уже месяц как начался, а студенты на «Инновационной хирургии» черте чем занимаются, – Астахов протянул мне подписанный приказ и мягко улыбнулся, заметив мой удивленный взгляд. – Я очень надеялся, что вы согласитесь. Заранее побеспокоился, чтобы не возникло никаких проблем, и подергал нужные ниточки. Чтобы все быстро и без проволочек. – И у вас хватает на все времени и желания? Астахов лукаво блеснул темными глазами за стеклами очков. В нем чувствовались те же уверенность и сила, что я чувствовал в Стравицком в свое время, только без высокомерия, без жестокости и желания переть напролом. Да, этот мужчина пошел бы по головам, но скорее в исключительном случае. – Я привык держать все под контролем, привык знать, что, когда и как происходит на моей территории, так сказать. Даже если это значит, тратить личное время и вмешиваться в работу других. Как сейчас, например, – он пожал мне на прощание руку, коротко кивнув в сторону двери и еще раз улыбнувшись. – Зайдите в отдел кадров и в деканате возьмите все, что понадобится. – А... – требовать аванса, еще даже не начав работать, было верхом наглости, но другого выхода я не видел. – Не мог бы я... получить... на днях... – Аванс? – Астахов благодушно пожал плечами, и сердце, замершее было на секунду, радостно ударилось о ребра. – Спросите в деканате, эти милые дамы подскажут вам, куда обратиться. – Спасибо. Было приятно с вами познакомиться. – Взаимно. Мы расстались радушно, и я отправился блуждать коридорами в поисках нужных кабинетов, а потом на временную квартиру, готовиться к первым шагам в новую жизнь. Я подумывал в первый день быть на работе пораньше – познакомиться с коллегами, наладить контакт, вникнуть в дела. А утром знакомый тактично намекнул, чтобы вечером я не возвращался, и на место работы я прибыл с двумя чемоданами вещей и не в самом хорошем расположении духа...***
– Не в самом хорошем – не то слово! Отец хмыкнул как-то странно, мне показалось, с ноткой презрения, и папа вздрогнул и весь сжался. – Ну извини, что испортил твое первое впечатление о себе – голова другим была забита! – Нет, это ты извини, что не зная, заочно, хотел сделать тебе приятно! И снова короткая передышка между рассказами превратилась в ссору. Родители едва не шипели друг на друга, прожигали взглядами и плевались ядом. Ленка беззвучно рыдала под боком. Я малодушно ждал, когда все закончится, и надеялся, что вмешиваться не придется. – Так расскажи! – с непонятным мне вызовом в голосе бросил папа. – Расскажи еще, чего я не знаю! – Старый хрыч меня не предупредил, – словно подчиняясь, начал отец. – Он вообще, кажется, не считался с тем, что я занимал должность завкафедрой хирургии. Наверное, думал, что я сам не в состоянии справиться со своей работой, и никогда не удосуживался спросить моег... – Твои мелочные жалобы – не то, что я хотел услышать, Олег, – папа перебил его на полуслове, как раньше перебивали его. Отец со злостью ударил кулаком по подлокотнику. – Это не так просто, подобрать слова! Папа улыбнулся победно, по крайней мере, так это, наверное, должно было выглядеть. Раньше он так не улыбался, криво и насмешливо, с холодным стальным блеском в серых глазах. Может, когда-то давно, еще до моего рождения, не знаю, но, кажется, именно эта улыбка и взгляд подстегнули отца говорить дальше.***
Наш этаж, так уж сложилось, много лет был цветником университета. Тут располагалось несколько практически всецело женских кафедр, помимо кафедры хирургии, и с моим приходом мало что изменилось – на одного меня, не котирующегося в женской среде Астахова и еще нескольких непримечательных мужских экземпляров приходилась целая туча девушек-преподавателей. Накануне, когда декан сообщил, что нашел человека на вакантную должность преподавателя инновационной хирургии, цветник расцвел еще краше, загоревшись идеей устроить новичку приветственную вечеринку. Именно за этим в чертову рань на кафедре хирургии, помимо непосредственно хирургов, собралась целая толпа постороннего разношерстного народу. Мои подруги-однокурсницы с других кафедр, например. В небольшой комнатке собралось, пожалуй, рекордное за все время моей работы в университете количество особ женского пола на квадратный метр. Лиза Маликова – в прошлом выпускница этого же вуза, а теперь вот лаборантка при кафедре – полноватая блондинка с подвижным лицом; Таисия Котова – молодой профессор-анестезиолог – коротко стриженная шатенка со смешливым характером; Лидия Смольная – хмурая брюнетка со склонностью к социопатии, преподающая топографическую анатомию; Марина Лукъянова, Ольга Зинченко и Светлана Прокопова – преподаватели-хирурги; Кристина Стрелецкая – вздорная особа, закрепленная при моей кафедре и не выполняющая совершенно никакой полезной функции; и конечно же наш уважаемый педагог со стажем и единственный доктор наук хирургической кафедры – 65-летняя Изольда Юлиановна Зорге, которую, правда, уже никто не решался называть девушкой вслух. И все они занимались сущей ерундой – украшали кафедру к приходу нашего будущего коллеги. – И все равно Аса (*(прим.автора)прозвище Астахова, составленное из его инициалов) – старая скотина, – буркнул я, заканчивая вешать над дверью мишуру отвратительного жвачечно-розового цвета. Присутствующие в комнате дружно посмотрели на меня с укоризной. – Эта «старая скотина» – мой дед, – нахмурила тонко выщипанные брови Кристина, выписывая цветными маркерами на доске шаблонное поздравление, – а еще – декан, так что выбирай слова, Олег. – И вообще, какая разница, кто его нашел, – похлопала ресницами Тася, – главное, что у нас на факультете будет еще один парень! Девочки дружно завздыхали. – А меня вы, значит, за парня не считаете? – Николай Лукин, невысокий светлый шатен, на несколько лет старше меня, скорчил притворную обиженную рожицу, высыпая на Котову горсть конфетти. – Боже, Ник! Мы женщины, нам нужен парень, который нами интересуется, а не явный гей, как ты, – закатила глаза Марина, – ты бесперспективен. – Ну спасибо, – кисло улыбнулся Ник, а потом коварно потер руки. – А вдруг он тоже окажется как я? – Перевоспитаем, – махнула рукой Ольга, и девушки засмеялись. – А меня? – Гиблое дело, – вставила свои пять копеек Изольда Юлиановна, и девочки прыснули. Ник на них не обиделся, хотя и старательно делал вид. Он был не преподавателем, а хирургом-акушером в клинике при университете, в прошлом тоже студентом нашего вуза, потому активно поддерживал дружеские отношения с девочками еще до моего появления. – Попомните мои слова, стервятницы, – наигранно мстительно сощурился он, – новый лектор ни одной из вас не достанется! – Это вызов? – хищно выгнула тонкую бровь Кристина, и я поспешил вмешаться. – Не спешите делить того, кого в глаза не видели, – хмыкнул я, забирая из рук Ника пакет с конфетти, а у Кристины безжалостно скомканную упаковку одноразовых стаканчиков. – Вот именно, вдруг он не только гей, но и какое-нибудь страшилище, – хихикнула молчащая до сих пор Лидия, и все рассмеялись, даже вечно серьезная Изольда Юлиановна. Именно этот момент выбрал какой-то посетитель, чтобы войти в кабинет. – Эм... это кафедра общей хирургии, или, может быть, я ошибся дверью и попал на детский утренник? – эти язвительные слова, сказанные неприятным, каким-то презрительным тоном, словно вылили на нас всех ушат ледяной воды. Девочки растерянно переглянулись, Ник нервно пожал плечами и поспешил протиснутся мимо вошедшего к двери. – Позвольте узнать сперва, кто интересуется? – на правах заведующего кафедрой в переговоры с неожиданным визитером вступил я. – Набоков, Николай Александрович, – отрезал он, недовольно поджимая губы и окидывая присутствующих цепким взглядом из-за очков. – Может быть представитесь сами и ответите все же на поставленный вопрос! – Что ж, пожалуйста, – под дружный ойк девочек я за грудки втащил нового коллегу в кабинет. – Вы не ошиблись, это кафедра хирургии, а я ваш непосредственный начальник Олег Викторович Чернов!..