***
Тетсу живёт в очень тихом районе, довольно далеко от суеты центральных улиц. Небольшие традиционные дома, похожие друг на друга, как близнецы, такие же одинаковые заборчики, не столько ограждающие, сколько намекающие, где пролегают границы. Дом Тетсу легко узнать по табличке на этом самом заборчике – «Осторожно, добрая собака!». Ага, есть такое дело. Умилит насмерть. И слижет с лица кожу и мясо до самого черепа. На радостях. – Спасибо, что проводил, – Тетсу улыбается немного смущённо. – Если ты завтра не занят – потренируемся ещё? Привет, мама. – Здравствуй, родной, – от раздавшегося за спиной голоса Дайки подпрыгивает и забывает, что собирался ответить. – Ты сегодня поздно, я волновалась. Так и думала, что встречу, пока Второго выгуливаю. – Извини, мы немного увлеклись на тренировке, – Тетсу неловко постукивает пальцем по щеке. Дайки нервно оборачивается, но не видит никого и ничего, кроме Второго, обнюхивающего его ботинок и с остервенением молотящего по воздуху пушистым хвостом. – Добрый вечер, – выдавливает из себя Дайки, не зная толком, куда и к кому обращаться. Чуть взъерошенная макушка возникает перед ним не иначе как из воздуха. Страшная вещь – наследственность. Особенно выражается она в слабом присутствии. – Дайки-кун? – мать Тетсуи, невысокая светловолосая женщина с такими же, как у сына, мягкими чертами лица, приветливо улыбается, будто и не заметив, что Дайки едва удар не хватил. – Господи, сколько же я тебя уже не видела! Дай хоть обниму. Дайки заторможенно кивает – рядом с Куроко-сан он всегда чувствует себя ребёнком. Года два её не видел, а ничего не изменилось. Только отвыкнуть успел. Куроко-сан ему и до плеча не доходит, и от этого ещё более неловко – Куроко-сан привстаёт на цыпочки, и это выглядит довольно забавно, но даже улыбку из себя выдавить как-то не получается. – Уже, наверное, отца перерос, – с мягким смешком говорит Куроко-сан. – А лицом будто и не изменился почти. – Мама, ты его смутила, – подаёт голос Тетсу, с трудом сдерживая смех. Ага, смешно тебе?! Зараза, вот попадись завтра, когда мать дома будет… – Разве? Ох, Дайки-кун, ты и правда покраснел, – отстранившись, округляет глаза Куроко-сан. Дайки и сам это прекрасно знает – щёки знакомо покалывает. Да что за напасть с Тетсу и его семейством… – Зайдёшь на чай? – Извините, мать волноваться будет, – отзывается Дайки, мысленно приказывая физиономии приобрести нормальный цвет. Физиономия сперва упрямится, а затем смиряется с неизбежным. – И то верно, время позднее, – Куроко-сан понимающе кивает. – Но приглашение без срока давности. Ты же знаешь, в этом доме тебе всегда рады, – нет, всё-таки умение не моргнув и глазом говорить такие смущающие вещи Тетсу явно унаследовал от матери. – Заходи в любое время, к Тетсу так редко приходят друзья. – Мама, пожалуйста, давай не будем обсуждать эту тему, – тихо просит Тетсу. Куроко-сан улыбается виновато и немного рассеянно. – Извини, родной, вырвалось. Вы поговорите ещё, если хотите, а я уже в дом. Счастливо, Дайки-кун. Родителям привет. Второй, домой! Маламут с довольным тявканьем бросается следом за Куроко-сан, стоит ей только открыть дверь, старательно топчется в генкане, и только после этого скрывается в глубине дома. Дайки это кажется очень смешным. – Ну… тогда до завтра, Аомине-кун? – Тетсу стоит в каком-то шаге, а потому смотрит на него, слегка запрокинув голову, и улыбается уголками губ. – Ага… – Дайки рассеянно кивает. – Я часам к девяти подойду, без меня никуда не суйся, лады? – Меня действительно очень трогает твоя забота. Тетсу коротко обнимает его – у Дайки от этого простого жеста самым позорным образом перехватывает дыхание, – и быстро отстраняется. И улыбается, чёрт бы его побрал, улыбается, зараза мелкая! Дайки неловко настолько явно проявлять привязанность на людях, но Тетсу это, похоже, вовсе не смущает. Его вообще мало что смущает. От этого впору под землю провалиться, но всё ограничивается тем, что только-только вернувшие свой нормальный цвет уши снова начинают пылать. Наверное, если бы здесь не было столько фонарей – этими самыми ушами можно было бы освещать дорогу. Всё-таки с Тетсу жизнь не бывает спокойной.***
В висках пульсирует беспокойство, и это беспокойство надо гнать в шею. Как там Мидорима говорит, помимо этой своей любимой дурацкой присказки? «Делай, что должно, и будь что будет»? Вот Дайки сейчас и постарается сделать то, что от него зависит, а потом наваляет мирозданию, если оно попытается что-нибудь учудить. Скривившись так, что какая-то девчонка, медленно плетущаяся в паре шагов от него, с придушенным писком припускает вперёд бодрой рысцой, Дайки выуживает из кармана телефон и, порывшись в списке контактов, набирает нужный номер. Невнятное ворчание, судя по всему, является чем-то вроде «Какого хрена надо?», произнесённое с набитым ртом. – Кагами, дело есть, – вместо «привета» говорит Дайки. – Касается Тетсу. В трубке трещат помехи – видно, Кагами залпом проглотил всё, что до этого методично пережёвывал. Жрёт он, конечно, как не в себя… – Слушаю. – Ты Акаши ещё забыть не успел? – Чего этому психу надо от Куроко? Ишь ты, прям Эдогава Конан. Вот прям приятно иметь дело с таким подходом. Дайки вкратце обрисовывает утреннее происшествие, не вдаваясь в подробности. Незачем Кагами всё знать, тем более, к делу это отношения не имеет. – Короче, ты и сам видел, мозги у него набекрень, – подводит итоги Дайки. – И он вызверился на Тетсу. Так что от тебя требуется… – Быть рядом и не позволять ему шататься в одиночку, всё ясно. В том, что касается Тетсу, они друг друга понимают просто прекрасно. Это даже раздражает. – Ни на шаг от него, понял? Снял вахту, принял вахту. – Понял, не дурак. Дежурим по очереди и по возможности, – Кагами выдаёт какую-то фразу по-английски, кажется, что-то вроде «так точно, сэр». Дайки не особо понимает слова, но суть улавливает. – Когда надо – голова у тебя варит, – хмыкает Дайки. – Ну всё, бывай. – Ага. Это, спасибо, что сообщил. Дайки с щелчком захлопывает крышку мобильного. И едва не роняет многострадальный телефон на асфальт, потому что тот вдруг начинает мигать и вибрировать, уведомляя о новом сообщении. «Спасибо за сегодня». Пока Дайки в полусонном ступоре думает, что ответить, вдогонку приходит второе сообщение: «За всё». «Всегда пожалуйста. Обращайся, – быстро печатает в ответ Дайки. Каждое слово подчёркнуто красной линией – это уже просто смешно, нужно будет хоть немного подтянуть японский. Рё, что ли, попросить помочь? Хотя не, его удар хватит, Вакаматсу не простит потерю атакующего защитника. – Завтра в девять?» «Ты точно не проспишь?» «Обижаешь, – Дайки широко, до слёз, зевает. – На будильник специально поставлю завывания Кисе в караоке – если это меня не разбудит, то не разбудит вообще ничто». «Я позвоню и проверю», – немедленно приходит ответ от Тетсу. Да с какой же скоростью он печатает? И ведь не шутит, зараза такая, хотя наверняка сейчас улыбается. Это безо всяких смайликов можно гарантировать. Тетсу, кстати, практически никогда не использует смайлики, в отличие от того же Кисе – вот уж в чьих сообщениях зашкаливает количество рож, то лыбящихся во все гипотетические тридцать два, то заливающихся слезами, то ещё каких-то совсем уж странных, значения которых Дайки в упор не понимает. «Договорились. Ты лучше отдохни – не думай, что я позволю тебе филонить», – Дайки зависает на несколько секунд, выбирая из предложенной автозамены нужные кандзи. Нет, всё-таки ему нужно подтягивать японский. «И в мыслях не было». Если подумать – у Тетсу с языками всегда неплохо было, может, его и попросить? Ха, а это уже действительно напоминает среднюю школу! «Зайдёшь завтра на чай? – бликует новым сообщением телефон после короткой паузы, а Дайки, слегка обескураженный резкой сменой темы – у Тетсу это вообще как-то очень внезапно происходит, – пытается собрать мозги в кучку. Телефон снова пиликает и выдаёт добавку: – Я правда буду очень рад, если ты зайдёшь в гости». Ну и как с ним, таким, можно спокойно общаться?..***
За перепиской Дайки не замечает, как доходит до самого дома. А ведь неблизкий свет, на самом деле. – Привет, ма, извини, что так поздно, – скороговоркой выпаливает Дайки, легонько клюнув мать в щёку, и, теряя тапки, летит на второй этаж. Уже почти в дверях своей комнаты он притормаживает, и, перегнувшись через перила, кричит: – У тебя стрижка новая? Тебе идёт! – Заметил-таки! – довольно отзывается мать. – Ты ужинать будешь? – Не, ма, я в душ и спать. Завтра вставать рано, – зевает в ответ Дайки. – И это, я в Маджи поел. – Желудок посадишь фастфудом! – мать грозит тапкой – точно такой же лохматой, как у Дайки, только оранжевой. Дайки становится смешно. – Ничего, ма, он у меня железный. Всё, спокойной ночи. А, и это, тебе мать Тетсу привет передавала! Вот теперь – точно спокойной ночи. Душ, полосатая пижама, майка от которой к утру окажется на полу, телефон на подзарядку, тапки – на коврик, себя – поперёк кровати, чтобы ещё минут пять пытаться устроиться поудобнее. Стандартная вечерняя схема. Телефон, на ночь переведённый в беззвучный режим, вибрирует, мигает и ползёт к краю тумбочки. Дайки собирает себя в кучу и бросает к краю кровати, чтобы спасти многострадальную раскладушки от неминуемого падения в тапку. – Кто там так меня хочет? – сонно ворчит в трубку Дайки, снова заваливаясь на кровать. – Спокойной ночи, Аомине-кун, – даже по голосу понятно, что «на том конце провода» улыбаются. – Добрых снов. Дайки на секунду зависает. Голос Тетсу на него всегда действует немного гипнотически. – Спокойной ночи, Тетсу, – отвечает Дайки, слышит тихий смешок, и ещё с минуту молчит в отбивающую морзянку короткими гудками трубку. Раздражение испаряется пролитой газировкой под летним солнцем. Этот день начался Тетсу, и заканчивается им же. Наверное, это даже правильно. И Дайки ничего не может поделать с совершенно идиотской счастливой улыбкой, расползающейся по лицу.