Маленькое недоразумение

— Так вы не клоун? А я подумала, что дверью ошиблись, ведь соседи на день рождения дочки хотели позвать, кажется. Парень с цирковых афиш мотнул головой, вынимая из кармана удостоверение. — Что вы, я пожары тушу. Но с братом часто путают. Женщина стала разглядывать парня капельку недоверчивей. — А у нас тут совсем не горит, мы не вызывали… Из-за спины молодого человека, принятого за кого-то другого, вышел милиционер. Он показал свое удостоверение и отдал даме честь. — Типа, капитан Лукашевич, гражданочка. Прописанный здесь Гильберт Байльшмидт тотально обвиняется в похищении сына гражданки Арловской. Ромб, сидеть! Поздно. Собака уже ворвалась в квартиру Юлии Байльшмидт, едва не сбив по дороге своего обожаемого хозяина и мать Гильберта. — Что?! — Тотально польский огар, гражданка Байльшмидт. Не волнуйтесь, Ромб не кусается. Или вас, типа, заинтересовало, почему вашего сына обвиняют в похище… Огар капитана Лукашевича замер. Поводил носом, уткнулся в пальто на ближайшей вешалке… А потом, заливисто лая, начал скакать у двери, которая отгораживала от любопытствующих одну из комнат фрау. — Там Ваня, да?! В коридоре стало тесно. Хотя он и раньше не очень-то мог похвастаться большой площадью, но заплаканная Анна Арловская только подтвердила этот факт, протискиваясь ближе к заветной двери. Пусть Альфред с Феликсом и настаивали, что ей надо было ждать их на лестничной клетке этажом-другим ниже. В целях безопасности. — Людвиг! Товарищ милиционер, вы его уже нашли!!! Ребенок задвигался, просыпаясь на руках чужой тети от криков взрослых и лая Ромба. Малыш хлопнул ресничками. Бабушка немедленно протянула к нему руки. По ее щекам текли слезы. Вероятно, от радости. — Людвиг, солнышко мое! Да, Аня, конечно, собиралась вернуть чужого ребенка… — Извините, где Ванечка? Я прямо сейчас отдам вам Людвига, только верните моего Ваню. Он же в этой комнате, правда? Юлия Байльшмидт не успела ей ответить. Довольно сильный порыв ветра ворвался в раскрытое подъездное окно, создавая очень внушительный сквозняк. Дверь в комнату, у которой шумел огар Феликса, распахнулась. Внутри была кошка. Она зашипела на Ромба и выгнула спину коромыслом, забыв о явно детском носовом платке, который только что с интересом обнюхивала.