Кровь бастарда

Когда родился старший сын, Кейтилин надеялась, что он будет похож на Неда. В том числе и внешне. Но у Робба были темно-рыжие волосы Талли; покидая Риверран вместе с возвращающимся на север супругом, Кейтилин приглаживала их кончиками пальцев. Война окончилась победой Баратеона, его короновали незадолго после отъезда Неда, оправдывавшегося тем, что его ждет долг перед молодой женой и оставленным Севером. И вместо порога Великой Септы он пересек порог Риверрана с ребенком приблизительно одного с Роббом возраста на руках. До Кейтилин долетали отголоски слухов, согласно которым Старк во время войны обзавелся бастардом, но она с завидным упрямством отказывалась им верить. Представший прямо перед ней младенец был доказательством. Она сама не определилась до конца, доказательством чего именно он являлся — ее слепоты и нежелания признавать очевидное или неверности ее мужа, упрекать в которой было отчего-то странно неловко. Вероятно, разгадка неловкости крылась в том, что Нед покинул Риверран спустя всего пару дней после свадьбы, и те самые отголоски слухов оставались единственным, что Кейтилин знала о собственном муже и согласно чему обязана была составлять впечатление о нем. С ним сложно — первое впечатление, которое отмечала про себя девушка. Замкнутый, сдержанный юноша, который потерял отца, брата и сестру, а взамен получил корону — для Роберта Баратеона. И титул хранителя Севера, хотя Кейтилин, глядя на Неда, казалось, что он с радостью променял бы этот титул на потерянных родных. "Каждый променял бы…", — думала она и внезапно ловила себя на том, что не столь уж уверена в собственных словах. Лиза едва не закатила истерику, когда Кейтилин хотела попрощаться с ней, уезжающей в Орлиное гнездо к новоявленному супругу. Лиза завидовала старшей сестре с тех пор, как они были детьми, но с возрастом это чувство нарастало, как снежный ком. Лиза забеременела от Петира, и до спальни Кейтилин доносились сдавленные рыдания сестры, когда ее поили лунным чаем. Лиза получила в мужья старика Аррена, а Кейтилин — молодого, красивого, благородного Старка. Иногда ей казалось, что на самом деле "Семья, долг, честь" трещит по швам сильнее, чем королевство во время войны. Старки молчали о своих привязанностях. Кейтилин училась их холодной сдержанности, которая оказывалась гораздо красноречивее громкого девиза Талли. Лед, скрывающий сущность Неда Старка, не ломался — это рыба, сверкнув чешуей, прекращала об него бессмысленно биться и ныряла глубже. И тогда мысль, что она знает настоящего Неда, оправдывала себя. Но рано или поздно появлялся Джон Сноу. У тихого, как призрак, бастарда были волосы цвета воронова крыла. Того же цвета, что волосы Неда, в то время как кудри Робба полыхали огнем. Временами Кейтилин могла наблюдать, как Робб с Джоном играют вместе на главном дворе замка, и недовольно поджимала губы, сосредотачивая в уголках все раздражение, чтобы вечером непременно высказать Неду. Укоры он сносил молча, а попытки жены узнать, кто мать Джона, пресекал на корню. После этого Нед засыпал, отвернувшись от Кейтилин, а та еще долго не могла успокоить мысли. Видеть Робба и Джона вместе было сложнее, чем просто мириться с существованием бастарда: тогда различия во внешности сводных братьев проступали слишком явно. Рыжеволосый Старк широко улыбался, а Сноу хмурился, приобретая еще больше сходства с отцом. Кейтилин пыталась смириться с его присутствием как в Винтерфелле, так и в своей жизни в принципе. И каждый день убеждалась в бесплотности своих попыток. Когда Робб осмелился спросить, почему брат не сидит с ними за одним столом, Кейтилин растерялась. Джон всегда ел в своей комнате — это единственная уступка, на которую согласился пойти Нед Старк. — Пускай живет с нами под одной крышей, но делить хлеб с бастардом я отказываюсь, — кажется, так сказала Кейтилин семь лет назад, после того, как приехала в Винтерфелл. И с тех пор оба воспринимали это как данность, и никто ни разу не заговаривал о возможности для Джона спуститься к обеду вниз. Хотя, — Кейтилин была уверена, — многие об этом думали. Робб, детская непосредственность которого, вкупе с внешностью, иногда напоминала Кейтилин ее брата, первым заговорил об отчужденности Джона вслух. "Ему не полагается есть за одним столом с нами, он — бастард", — должна была ответить Кейтилин. Ему в принципе не полагается даже находиться здесь, лорды держат своих бастардов в отдалении, не говоря уже о том, чтобы приводить их в свой замок. "Ему не полагается и существовать", — отчаянно хотелось добавить Кейтилин, она сжимала в кулак лежащую на поверхности стола ладонь, и под бледной кожей проступали голубоватые напрягшиеся вены. Наедине Нед Старк накрывал ее руку своей, этот простой жест успокаивал лучше слов, но муж сейчас сидел во главе стола. "Давай же, скажи, что Джону Сноу здесь не место", — мысленно умоляла Кейтилин. Робб вопросительно приподнял брови, продолжая ждать ответа. "Скажи, что Джон Сноу — всего лишь бастард, незаконный, нечистый, ненужный; он не нужен тут, никому не нужен. Его мать — какая-нибудь безымянная шлюха из кабака, где ты останавливался на одну ночь, спеша к своему Роберту на войну, и сейчас ты уже не вспомнишь ни ее имени, ни названия города". "Скажи, что Джон Сноу должен покинуть Винтерфелл навсегда — покинуть и никогда больше не тревожить наш слух своим именем; он должен расти в той же среде, где был зачат. Ведь так будет честно, так будет правильно — ведь именно такая среда его ждет в будущем, не так ли?". "Скажи, что Джон Сноу не имеет никакого значения для тебя, для меня, для нас всех. Сейчас ты приблизил его к себе, но потом — что же будет потом, когда ты умрешь, а Робб станет лордом Винтерфелла? Он оставит при себе бастарда? Дарует ему титул, земли? Нет, не такая жизнь ждет впереди каждого Сноу, и нет смысла обнадеживать мальчика надеждой на подобное, если на самом деле его будущее — бедность, грязь, беспросветная тьма. Никогда не будет он есть за одним столом с северными лордами, скажи это, Нед, скажи – хотя бы ради меня". Нед откинулся назад на стуле. — Приведите Джона. Отныне он будет обедать со своей семьей. Мальчик выглядел растерянным, когда стюард ввел его в залу и, остановившись у дверей, осторожно подтолкнул к столу. — Проходи, - на губах Неда мелькнула слабая улыбка. — Садись подле Робба, сейчас я прикажу принести тебе столовые приборы. С этого дня ты будешь есть здесь. И после паузы, в течение которой воцарившуюся тишину нарушал только скрип отодвигаемого стула по каменному полу, уже громче добавил: — Вместе с нами. Поднимая глаза, Кейтилин отметила, что Джон теперь сидел прямо напротив нее. На один короткий миг они встретились взглядами, серо-голубые глаза мальчика смотрели прямо и честно. "Скажи, что хотя бы отправишь Джона на Стену, когда он подрастет. У этого бастарда слишком темная история, у этого бастарда слишком низкое происхождение… у этого бастарда слишком серые глаза. Этот бастард — слишком Старк". И этому бастарду не место в Винтерфелле.