Горе от ума

- Шерлок! Шерлок! Черт тебя подери! - кричал Джон Уотсон из прихожей своему соседу. - Может, Ваше Гениальное Высочество, изволит помочь мне с покупками?! Шерлок! Ответом ему была только тишина. Джон, пыхтя и отдуваясь, поднялся по лестнице, навьюченный пакетами с продуктами. Кудрявый гений возлежал на диване и, судя по резким взмахам рук, активно "копался" в своих Чертогах. - Хоть бы табличку вешал: "Ушел в себя, вернусь нескоро", - вздохнул Джон, улыбнулся своим мыслям и обреченно пошел разбирать баулы с продовольствием.

***

Детектив вынырнул из раздумий внезапно, минут через сорок. Джон сидел у него в ногах с книгой, и длинные конечности единственного консультирующего лежали на коленях его блогера, не доставляя тому никакого дискомфорта. На кофейном столике стояли две чашки свежезаваренного ароматного чая. Шерлок, несмотря на все свои таланты, никак не мог вспомнить, когда же Джон променял любимое кресло у камина на посиделки на диване с вечно вытесняющим его оттуда соседом. - Как там, в Чертогах? - поинтересовался Джон, дочитав абзац. Он поднял глаза и встретился взглядом с внимательно изучающим его детективом. Джона давно перестало смущать такое внимание - Шерлок часто смотрел на него, будто впитывал каждое движение доктора, каждую эмоцию, запоминал каждую новую морщинку на лице друга, записывал на подкорку, как забавно он морщит нос. В такие моменты Джон ловил себя на мысли, что ему хочется протянуть руку и нежно взлохматить кудрявую шевелюру или долго тискать детектива в объятиях. Но это же Шерлок - какие объятия? Спасибо, что вообще допущен в зону комфорта. - Надо было навести там порядок - что-то удалить, что-то разместить по комнатам, - наконец прервал Шерлок затянувшееся молчание. - Комнатам? - переспросил Уотсон. - То есть, когда ты говоришь "Чертоги", ты имеешь в виду именно чертоги - огромный дворец с бесконечным количеством комнат, чуланов и прочего? - Не совсем, но ты близок. Я представляю себе... - Холмс запнулся на мгновение, но Джон это уловил. Не знает, как объяснить мне, дураку, или придумывает на ходу? - коридоры, несколько уровней, лестницы, много комнат, очень много. Но не замок, - детектив еле заметно вздернул уголки губ в верх, обозначая подобие улыбки. - Чем выше этаж, тем свежее информация, на нижних - то, что не совсем актуально, либо то, что не хочется слишком часто вспоминать. Как-то так, если для обывателя, - теперь детектив откровенно насмехался. Джон только возмущенно фыркнул, но любопытство взяло верх, и он продолжил расспросы. Пока сосед был в настроении отвечать, грех не воспользоваться: - И давно ты пользуешься ими? - Как понял, что информацию надо хранить систематизированно и не всю подряд. Лет с восьми, наверное, - ответил детектив и сел на диване, нехотя забрав ноги из тепла, излучаемого телом его блогера. Он взял чашку со стола - чай с молоком. Шерлок терпеть не мог чай с молоком, но Джон так невероятно вкусно его готовил, что удержаться было невозможно. Когда-то детектив решил для себя, что никогда не признается соседу, что не любит молоко в чае, иначе лишит себя такой уютной детали их совместного проживания. - И ты как, достраиваешь каждый раз? - книга уже давно позабыта, и Джон развернулся к Шерлоку всем корпусом, выявляя крайнюю степень заинтересованности. - Нет. Я еще в детстве определил этажность, длину коридоров, количество комнат. Если быть откровенным, то за все это время я поменял только количество ступенек в пролетах между этажами - семнадцать оказалось гораздо удобнее и целесообразнее, чем двадцать. Поэтому мне приходится удалять всякую иррелевантную и маловажную информацию, вроде твоей "Солнечной системы", - на последних словах Шерлок скривился, подражая голосу и интонациям друга. - Ох-ох-ох! - возмутился Уотсон. - Ты никогда не простишь мне эту фразу в блоге? - Я и не обижался. Мне все равно, что обо мне подумают другие, лишь бы ты не заблуждался на мой счет, - детектив снова запнулся, понимая, что только что опять раскрыл некоторую долю своей сентиментальности другу. Джон только тепло улыбнулся и встал с дивана, потягиваясь. l - Об этом ты можешь не волноваться, - поспешил он успокоить друга, который выглядел несколько раздраженным собственной несдержанностью. - Я никогда не подумаю о тебе ничего плохого, что бы я ни писал и ни говорил о тебе. И никто не узнает, что тебе небезразлично мое мнение - этот секрет я унесу с собой в могилу. Пойду я, пожалуй, спать. Поспи и ты что-ли - так и до изнурения недалеко, а вдруг подвернется стоящее дело на днях? Джон снова улыбнулся и ушел в свою спальню, оставив Холмса размышлять о том, как может меняться степень освещения в их гостиной от одной искренней улыбки.