Широяша: История Белого Демона

*** – Гинтоки. – Что? – Ты должен сходись со мной в одно место. – Что, в туалет приспичило, а Кадзумы рядом нет? – Гин!.. Я не шучу! – Тацума вдруг оказывается почти вплотную, и Гинтоки чувствует тяжесть его рук на плечах. – Возможно, остальным придётся уйти без нас. – Остальным? – трудно разобрать выражение синих глаз, они сейчас кажутся просто чёрными. – Ты это про красноголового? Или Зуру? – Про всех. Потом мы обязательно их догоним, а сейчас, пока ещё есть время… Неожиданно за спиной Тацумы возникает Кирихара. – О чем речь? Куда это вы собрались? Он останавливается рядом с Гинтоки и проводит ладонью по своим совсем растрепавшимся волосам, видимо пытаясь приклеить их обратно к голове. И явно ждёт ответа. Но Тацума лишь отводит взгляд. И тогда Гинтоки аккуратно снимает его руки со своих плеч, сводит вместе, не отпуская, и вновь снизу вверх заглядывает в глаза Тацумы. Уже обеспокоенно. И выдыхает: – Тацума-кун, с тобой всё хорошо? Никакая плохая деревяшка на голову не падала? Ты только скажи – я покажу этому Кирино! Будет знать, как оставлять нашего Тацуму без присмотра! Конечно, он шутит. Но на лице Тацумы не появляется ни намёка на улыбку. Наоборот, он выдёргивает свои запястья из его пальцев и прячет руки в хаори. – Саката-сан, – встревает Кирихара. – Мне кажется, у Сакамото-сана есть веский повод настаивать на прогулке. Почему бы вам не прислушаться к нему? Странно. Разве он не должен сейчас начать уговаривать их остаться? – Кирихара-кун, ты уверен? Даже я понимаю, насколько нежелательно нам всем задерживаться в этом городке… И тем более идти куда-то. – А чего бояться? – пожимает плечами Кирихара. – Конечно, где-то там ещё могли остаться фелисы… Да и аманто могут наблюдать за местностью и, заметив нас, возжелать поймать или просто убить… Но если Сакамото-сан настаивает… Ах вот оно что. Только зря, Тацума на такое вряд ли клюнет. Гинтоки вздыхает и незаметно косится на свежую повязку на плече Кирихары. Ёжится. В разорванной рубахе на улице как-то очень свежо. – Нас? – вдруг переспрашивает Тацума. – Вы хотите пойти с нами, Кирихара-сан? – Конечно, – кивает тот. – Мы же не можем потерять наследника дома Сакамото. Гинтоки моргает и удивлённо поворачивается к Кирихаре. Так это он из-за Тацумы такой настойчивый? Ну да, конечно… какое кому дело до Сакаты Гинтоки? Ну пропадёт – и чёрт с ним… Один Зура может и расстроится… И всё же, почему Тацума так упрямится? Куда он так желает его отвести? Неужели кто-то рассказал ему про рубаху, оставшуюся где-то там, на развалинах дома Кирихары? Ту самую, с зашитым золотом? Тогда, конечно, всё обретает смысл. Чем меньше людей знает о деньгах – тем спокойнее. Но вот от кого он мог об этом услышать?.. Неужели Саку проболтался? Но где они могли пересечься? Гинтоки обводит двор взглядом – не выглядывает ли откуда рыжая шевелюра? Но вроде нет. – Ладно, – вздыхает Тацума, совершенно неожиданно уступая. – Только когда я попрошу вас остановиться и не идти за нами, вы так и сделаете, Кирихара-сан. – Можно просто Акая, – с готовностью кивает тот и начинает пятиться. – Только подождите, не уходите пока, я сейчас вернусь. И развернувшись, бегом уносится в дом. А пока его нет, Гинтоки лихорадочно раздумывает, как бы так объяснить Тацуме, куда делась часть денег. Конечно, он никому ничего не обещал, да и набрёл тогда на Саку и золото чисто случайно, всего лишь шёл за мечом… Но, наверное, транжирить их по девкам всё же не стоило… Да и не привык Гинтоки оправдываться. А во дворе уже кипит жизнь. Повсюду горят факелы, кто-то вяжет носилки, кто-то раскидывает барахло по мешкам. Только люди Шинске держатся в стороне, словно, как и их хозяин, не желают заниматься чем-то плебейским. Кирихара возвращается действительно быстро. Обогнув ковыляющего откуда-то из-за дома человека, он перебрасывает большой свёрток с одного плеча на другое, подбегает и тут же протягивает фляжку из бамбука, только вот кому именно – не понятно. Не Гинтоки и не Тацуме, а ровно посередине. – Пить хотите? Тацума смотрит настороженно, Гинтоки же с удовольствием берёт воду и делает несколько больших глотков. – А поесть не захватил? – Потом, – Кирихара плечом подбрасывает свёрток. – А пока не будем терять время, закат близко. И правда, почти совсем стемнело. Может быть, там, за пределами завесы, ещё и светло, но здесь, вдали от факелов, уже едва удаётся различить лица. Зато никто не замечает, как они уходят через выломанные ворота. И пока плетутся по усеянным трупами улицам, темнота сгущается ещё сильнее. Но Гинтоки не ощущает опасности. Только пустоту вокруг и неуверенность внутри. Тацума же идёт осторожно, поглядывая по сторонам, и Гинтоки опять поневоле вспоминает Кадзуму – с этим парнем наследник дома Сакамото всегда вёл себя намного вальяжнее. Сейчас же это словно какой-то другой, новый Тацума. Постепенно улицы становятся чище. Пламя уже погасло или ещё едва тлеет, а трупы почти не попадаются на пути. И тогда на очередном перекрёстке Тацума молча оборачивается к Кирихаре – и тот тут же поднимает перед собой руки. – Понял-понял, Сакамото-сан… Ждать здесь? Хорошо. Только не задерживайтесь. Дальше они проходят всего несколько домов, как Тацума кивает на очередную пристройку с покосившейся крышей. Совсем не похожую на остатки дома Кирихары. Значит, они здесь не за золотом? – Тебе туда. Гинтоки кивает. Но только он переступает порог, как инстинкт приказывает схватиться за секиру. – Кто это? Тацума не отвечает, просто подходит следом и опирается на не самый чистый и надёжный косяк дверного проёма. – Твоё имя Гинтоки? – вдруг произносит большая куча в углу. Куча с толстым хвостом и светящимися жёлтым глазами с вертикальным зрачком. Звуки, которые она издаёт – странные и протяжные, но складывающиеся в четкие слова. – Человек по имени Мизуки сказать мне о юноше с волосами цвета серебра. Что ты… мы… я могу тебе доверять. Кто?! Мизуки? Этот предатель? Похоже на насмешку. Но с чего бы ему посылать на Землю аманто? И вообще, он же вроде отправился искать свою сестру чуть ли не в другую галактику… – И чего ему от меня надо? – Не ему… – куча качает большой головой. – Мы считать, что помощь нужна вам, землянам. Глаза постепенно привыкают к темноте, и Гинтоки уже лучше различает очертания длинного тела, сидящего на полу. Вопрос в том, почему оно там сидит. Оно ранено? Или связано? Но если Тацума привёл его сюда, значит эта встреча важна, даже если опасна. – Допустим, – кивает Гинтоки и опускается на пол прямо у порога, кладёт секиру рядом. – И чем же вы можете нам помочь, господин пришелец? Может быть прогоните других господ пришельцев? И съебётесь наконец-то с нашей планеты?! – Моё имя Митрий, – неожиданно спокойно представляется аманто, продолжая издавать эти странные протяжные звуки. – Нам с тобой о многом нужно будет поговорить, но не сейчас. Главное, что я найти тебя… вас. – Ты знаешь, кто я, но я без понятия, кто ты. – Я Митрий. Ди Архи Митрий – стряпчий демократического союза, желающий защитить права землян. Эта война… которую вы ведёте – из-за неё планета Земля скоро будет отдана под полный контроль Тен… одной организации. А вы, земляне, признаны сверхагрессивной расой. А так как ресурсы Земли имеют межгалактическое значение, то… – Стоп! Погоди, не так быстро, я ни черта не понимаю… Затылок начинает зудеть просто зверски, а голова – гудеть. Гинтоки оглядывается на оставшегося стоять Тацуму, но тот лишь бесстрастно смотрит в темноту этой готовой в любой момент рухнуть хибары. И молчит. Словно он вообще тут не при делах. – То есть, вы… – вздыхает Гинтоки, – хотите сказать… что чем больше мы кромсаем аманто… тем сильнее приближаем конец света? – Не совсем понимать… понимаю, что значит «конец света», но если провести аналогию с абсолютным отсутствием света, а значит – и жизни, и принять за аллегоричное выражение, означающее некий нежелательный итог определённых действий… Внезапно у Гинтоки появляется сильнейшее желание пихнуть этого аманто чем-нибудь, желательно длинным, чтобы дотянуться. Но суть он вроде как уловил. Другое дело, можно ли этому аманто верить? А вдруг это какая-то хитрая задумка? Чтобы убедить их поднять лапки кверху и не трепыхаться? Но почему ему тогда нужен был именно «юноша с волосами цвета серебра»? – Почему я? – перебивает Гинтоки ещё не закончившего бормотать Митрия. – Почему не вон Тацума? – Если вы о человеке, который привести… привёл вас, то у меня не было выбора, кроме как принять его помощь. Иначе бы я просто умереть… умер. Но это не обязательно должны были быть вы… Сиир Мизуки назвал мне несколько имён, но они остались на устройстве, которое сейчас не работает. А из внешних примет он назвал только ваш цвет волос. Вроде бы логично? Или нет? Гинтоки впервые в такой ситуации. И почему здесь нет Зуры?! Или учителя… – И? Чего именно вы от меня хотите? – Нам нужно доказать, что вас спровоцировали. Что вы не просто так сопротивляетесь цивилизованному контакту… – Цивили... чему? Длинный толстый хвост сдвигается с места, сметая заодно кучу обломков. Гинтоки вскакивает, но уже через мгновение снова плюхается на пол и отпускает рукоять секиры. – Вы называете это «контактом»… – в груди начинает закипать, и пальцы разжимаются неохотно. – А мы называем «беспредел»! Ваше сообщество… почему только сейчас? Вы вообще представляете, как давно пришельцы пришли на нашу планету? И как давно они творят здесь всё, что им вздумается?! Кажется, Митрий вздыхает. Он больше не шевелится, видимо по реакции Гинтоки догадавшись, что это может быть опасно. – Я не помню, к какой точно дате относится самый первый официальный контакт канисов с землянами… – Какой такой «официальный»? – не выдерживает Гинтоки. – К нему относятся похищения людей в течении последних десяти лет? Опыты над ними? Превращение в кукол для всяких мерзких игрищ?! Или, может быть, разведение, словно скота, с целью получения особой породы?!! – Десять… земных лет? – Ну не марсианских же! Гинтоки замечает, что сорвался на крик. Сжимает зубы. А Тацума всё стоит и молчит, будто бы и не живой. Он вообще дышит? – Эй, Сакамото-сама, сделайте одолжение, моргните… – Сиир Гинтоки, – вдруг повышает голос аманто и, кажется, пытается встать. – Если у вас есть доказательства… как только я смогу связаться с трибуналом… – Я… – выдыхает Гинтоки. – Я – доказательство! – Так и знал. Голос Кирихары раздаётся над головой. Гинтоки заставляет себя вновь разжать пальцы, уже опять успевшие схватиться за секиру. Что за день? Одни нервы… Ещё чуть-чуть – и просто рубанул бы назад не глядя. – Разве Тацума не просил тебя подождать нас на перекрёстке, Кирихара-кун? Кстати, странно. Тацума продолжает стоять всё в той же позе. Всё так же глядя в одну точку. Но осознание приходит слишком поздно – Гинтоки чувствует укол в шею. И тут же мышцы застывают. Словно он вдруг превратился в жука, застрявшего в смоле, только смола эта отвердела мгновенно. Но когда Кирихара перешагивает через него, задевая плечо – Гинтоки чувствует это. И не может поверить. А аманто по имени Митрий уже на ногах. Его макушка достаёт до потолка, а протяжные звуки, доносящиеся из рта, теперь похожи на стон. Потому что Кирихара пригвоздил его катаной к стене. Но словно этого мало, обернувшись, он наклоняется и поднимает с пола секиру. И сносит пришельцу голову. Та скатывается к порогу – и Гинтоки видит приплюснутую морду рептилии. – Странно, – оборачивается Кирихара. – Не знал, что у зеленокожих бывают хвосты… Эй, Сакамото-сан, у этого засланца Де-Соо с самого начала имелся такой огромный отросток?.. Чего молчите? Ах, вы же сейчас не можете говорить… Хотя я, наверное, и сам знаю… он же был при смерти, значит использовал ту же штуку, что и я сегодня на Гинтоки… Да-да, Гинтоки-кун, не удивляйся. Представь, я сегодня спас тебе жизнь, а ты и не в курсе… Ха-ха… Я же могу после этого звать тебя просто «Гинтоки»?.. Эх, хотелось бы остаться с вами подольше, а заодно взглянуть, какой рудиментарный орган у тебя разовьётся… ну да, такой вот побочный эффект у чудо-лекарства… Но увы, похоже, мне придётся вас сегодня покинуть. Он всё болтает и болтает, исследуя пришпиленное к стене тело, видимо, на нём куча карманов, иначе с чего бы столько копаться? Но что Кирихара сделает дальше? Хотел бы убить – уже бы убил. Но не оставит же просто так? Ведь он явно враг. Но почему выдал себя? Из-за Митрия? Этот аманто что, действительно говорил правду? Но тогда, чтобы скрыть её, Кирихаре придётся заткнуть рот и ему, Гинтоки, и Сакамото?.. Хотя… без этого хвостатого им всё равно никто не поверит. – Но перед тем, как я сделаю это… Кирихара оборачивается. Смотрит на Гинтоки. Делает шаг, потом второй, останавливается, наклоняется – и Гинтоки чувствует мягкое прикосновение к губам. Всего на мгновение. Но любитель прилизывать волосы уже отстраняется. Его лица не разглядеть, лишь тёмные пятна. – А ты у нас, значит, жертва тех старых экспериментов? Ну точно… пропавший корабль, пропавший учёный… Пропавший учитель… Учитель?! Нет, оцепенение просто так не скинуть. Не задать вопрос. Быть может, если бы у Гинтоки было больше времени… но Кирихара уже разгибается и перешагивает через него. – Да, мне действительно жаль, – затихает за спиной его голос, – что мы не успели познакомиться ближе… *** У этих фелисов красная кровь. Почти такая же, как у людей, только темнее и гуще. Когда решали вопрос, что делать с пленными, Шинске сказал, что возьмёт их на себя. Кирино согласился. Вообще, они нашли общий язык ещё днём, когда Шинске ворвался в его лагерь с шумом и пылью. Приняв за ставку мародёров. Потом услышал о произошедшем в Иокогаме и совершенно не удивился, узнав, что красноволосый не спешит кидать своё разношёрстное войско в самое пекло – вполне рациональный подход. Только вот Шинске так или иначе собирался поймать какую-нибудь шишку из пришельцев, а когда выяснилось, что ещё и Котаро в этом городе вместе с Гинтоки и Сакамото – просто поставил Кирино в известность, что берёт зачистку территории на себя. А что дальше делать, пусть уж думает сам. И вот теперь вроде бы всё закончилось. Только Гинтоки с Сакамото куда-то пропали, да Котаро раскудахтался… Даже обидно. Когда они встретились, тот повёл себя так холодно, а стоило увидеть Гинтоки живым и здоровым – разревелся. Ну и как это называется? Ревность. От неё никуда не деться. Даже снося бошки этим пятнистым аманто, одну за другой, не унять пылающего в груди огня. Но кое-что изменилось. Он больше не позволит чувствам руководить собой. К тому же, проведя неделю на дне той глубокой ямы и получив таки и людей, и средства – с молчаливого согласия отца, разумеется – он не собирается и дальше брести покорно за стадом. Теперь он сам будет решать: что, где и когда ему делать. А лично подобранная гвардия станет в том неплохим подспорьем. Далеко-далеко виднеется красное небо. Но и без него земля под ногами окрашена в тёмно-багровый. Кому нужны эти тупые солдафоны-аманто, не знающие ничего, кроме пары приказов? Только на устрашение и сгодятся. Пусть те, кто их увидит, навсегда вобьют в свои тупые головы, что людей надо бояться. Здесь, у развалин старого дома сейчас только он и ещё несколько его верных людей. Остальные ушли около двух часов назад, даже Котаро. Выскочка Кудзё обещал о нём позаботиться, хоть и прозвучало это фальшиво. Впрочем, Шинске потом разберётся. И с этим Кудзё. И с Кирино. А пока надо подождать и отвесить леща трём пропавшим кретинам. Это же надо было придумать?! Свалить хрен знает куда! – Шинске-сама, – Дайске подходит, но останавливается в двух шагах от уцелевшего от забора столба, на котором расселся Шинске. – Стоит ли ждать дольше? Они могли уже покинуть город в другом месте. Эх, да что этот старик понимает?.. Шинке не отвечает ему, просто отворачивается. Если Гинтоки жив, то придёт сюда. Просто иначе у него не будет возможности найти их. Ведь он вряд ли знает, где этот ход глисов выходит на поверхность за пределами города. К тому же с ним Сакамото. Конечно, можно допустить мысль, что оба струсили и просто сбежали, но она вызывает усмешку. Может эти двое и дурни, особенно Саката, но уж точно не трусы. Но время идёт. Дымка над городом становится всё прозрачней, сквозь неё уже просвечивает красное небо. Наконец вдалеке появляются две шевелящиеся точки. Они еле плетутся. – Дайске, Рю! – Шинске спрыгивает со столба. – За мной, хватаем их и уходим!