Широяша: История Белого Демона

*** – Сколько всего раненых? – Не считали. Но больше сотни. – Сколько могут идти сами? – Примерно половина. Вопросы задаёт Кирино, расхаживая взад-вперед перед небольшим возвышением, где на нескольких цветных шелковых подушках совсем неподобающе, боком, расположилась женщина. На ней больше нет косметики, но вот одежда всё ещё имеет такой вид, будто её только что надели, причём второпях – оби повязан небрежно и даже не достаёт до груди, кимоно сидит свободно, и в распахнутый ворот отчётливо видно темнеющую ложбинку между кое-как прикрытых тканью мягких выпуклостей. Взгляды собравшихся мужчин блуждают по ставшему слишком тесным от набившегося народа помещению, но всё равно то и дело возвращаются к женщине. Исключение – разве что сладкая парочка, подпирающая спинами стену. Правда, судя по расстоянию между ними, «сладкая» – это перебор. Особенно заметно, как напряжён Котаро. Интересно, он уже посвятил Шинске в особенности своих отношений с Кудзё? Вон тем, что забился в угол и из-за спины Кимико сверлит их обоих пристальным взглядом? Не похоже. Хотя, когда Шинске делает такую вот морду кирпичом, определить что-то по его лицу становится очень сложно. Гинтоки прикрывает глаза и отворачивается. И негромко спрашивает рассевшегося прямо перед ним Тацуму: – И что мы тут забыли? – А ты хочешь так и остаться на побегушках? – отклоняется тот назад, грозя и вовсе на него улечься. – Или тебе всё равно, как главные решат выкрутиться из сложившейся ситуации? Тон Тацумы категорически не нравится. Когда это Гинтоки был «на побегушках»? Но мысль ясна: Тацума желает, чтобы он, Гинтоки, проявил инициативу… и почувствовал себя, так сказать, частью стаи… Только зачем ему это? Пихнув Тацуму в спину и заставив сесть обратно ровно, Гинтоки принимается грызть губу. На самом деле он с самого начала не особенно переживал за раненых и прочий народ, и уж тем более не переживает теперь, когда здесь собралось столько шишек – у кого-кого, а у этих ребят голова должна варить неплохо, придумают и без него, как выбраться. А если нет… то вопрос встанет, как выжить самому. – Кирино-сан, как далеко простирается эта ваша дымовая завеса? – тем временем интересуется Кимико. – Мы можем добраться до леса, скрываясь за ней? – О, так вы наконец-то решились покинуть своё гнездо?.. – притворно удивляется красноголовый. – Увы, госпожа, мы скрыли от глаз аманто лишь часть города… «Скрыли от глаз»? Гинтоки хмыкает. Если речь о пришельцах, вряд ли каким-то дымом от них можно что-то там скрыть. Скорее всего они просто не хотят потерять свои же войска, вот и удерживаются пока от массового удара… Просто иначе как объяснить, что они ещё живы? Тот огонь с неба от этого поместья и мокрого места-то не оставит… Но если аманто так дороги попавшие в плен собратья, может получится сыграть на этом? – А что у нас с пленными? Кирино останавливается и поворачивается к Гинтоки. Кимико, где-то взявшая ещё один веер, на этот раз зелёный с золотым, раскрывает его и прикрывает половину лица – остаётся видно лишь её глаза, уже не кажущиеся нарисованными. Обычные такие и очень даже живые. – Около тридцати особей, – вроде бы неохотно отвечает красноголовый. – Мои люди их охраняют. Хотя после того, что мы увидели в городе, у всех руки так и чешутся их прирезать. Гинтоки косится на то место, где только что видел Шинске и Котаро, но там почему-то уже никого нет. Вздыхает. – Но у них же можно спросить, что вообще происходит. А там уже и решать… Он осекается, заметив недоумение на широком лице. Кто-то хмыкает за спиной. – А разве и так не понятно? Они выжгли половину города, убили почти всех жителей. И такая же участь ждёт остальных, если не придумаем, как выбраться отсюда. То есть, другими словами… Кирин привёл сюда своих людей, даже не имея плана отхода? Нет, конечно, этот дымок, повисший над городом, выиграл им немного времени. Более того, если аманто наблюдают за городом не слишком пристально, благодаря ему некоторым может и удастся сбежать… но что с остальными? Вновь скосив взгляд, Гинтоки быстро опускает его на пол перед собой. В помещении явно стало больше свободного места. А Кирино, будто этого не замечает, снова начинает ходить взад-вперёд. Кимико же мнёт в ладони веер. – Может спрячемся в подвале? – вдруг доносится робкий голос из толпы. Но тут со всех сторон раздаются презрительные смешки. Женщина какое-то время высматривает что-то на лицах воинов, потом отрицательно мотает головой: – Там недостаточно места для всех нас. – Тогда… – подаёт голос вновь остановившийся Кирино, – мы должны набить туда столько раненых, сколько поместится. А остальные… будем прорываться. И, если повезёт, уведём аманто подальше отсюда. Интересно, как он себе это представляет? Все побегут, а корабли, стреляя по ним, полетят следом? Смертельные догонялки? Нет, пока не ясна цель пришельцев, бесполезно пытаться предсказать их поведение. Но, по сути, выбора у людей нет, хотя такое решение и смахивает на попытку бегства… – Кирин! – неожиданно доносится от дверей. И звук падения. – Там! Сверху! Обернувшись, Гинтоки видит растянувшегося на полу воина, и в свете факелов на его лице блестят крупные капли пота. И тут же сбивчивые голоса снаружи становится громче. – Аманто! – выкрикивает ещё один прибежавший со двора. И народ начинает ломиться в узкие двери. Гинтоки сгребает в кулак хаори на спине Тацумы, когда тот уже почти успевает встать, и притягивает к себе: – А почему ты не сказал ни слова? Подставив руку, чтобы не грохнуться на пол, Тацума шмыгает носом и косится на оставшегося стоять неподвижно человека с ярко-красными волосами. Причём косится странно, словно знает что-то, но говорить об этом не хочет. Похоже, в последнее время у всех появились секреты… Ну да аманто не будут ждать. Гинтоки поднимает с пола трофейную секиру с короткой ручкой, ловит на себе задумчивый взгляд Кимико, чуть склоняет голову… А тут и Кирино сдвигается с места, и остаётся только почтительно пристроиться за ним следом. Во дворе всё ещё темновато. Тем более, что никто и не подумал прихватить факел. Однако даже так видно, от чего поднялась паника. Над головой, прямо из грязно-чёрной завесы виднеется киль корабля. И если внимательнее присмотреться, то становится ясно – дымка осталась только над поместьем и по сторонам от него, а вот дальше, далеко-далеко, насколько хватает глаз, вместо неё виднеется лишь косое дно корабля. Страшно даже представить его размеры. А ведь сдвинься он немного, да сядь на землю – и от особняка со всей округой осталась бы только глубокая-глубокая яма. – Всё кончено… – выдыхает совсем рядом стоящий воин, на вид ему не намного больше, чем Тацуме, на виске след от удара, а в глазах… наверное, ужас. Гинтоки лишь глянул на него, но уже отвернулся и смотрит в другую сторону. Туда, где из дымки появляется нечто, похожее на поднос со стоящими на нём мелкими фигурками. Аманто. Пока «поднос» плывёт по воздуху, высыпавшая во двор толпа уплотняется. А кто-то даже отступает в пространство между полуразрушенными постройками. Гинтоки же вглядывается в самую высокую фигуру с широкополой шляпой и длинными светлыми волосами, развевающимися по воздуху. Когда «поднос» зависает над опустевшей половиной двора и опускается почти до земли, сверху вдруг падает свет. Источника его не видно, но лучи пробиваются сквозь дым и окрашивают всё в коричневые оттенки. Но даже так можно различить зеленоватый оттенок кожи гиганта. А вот его сопровождающие, одетые в странные хламиды… их головы и лица тоже скрыты под амигасами, а тела – под длинными плащами, но вот посохи… Слуха касается тонкий перезвон маленьких колец, вдетых в кольцо побольше. Начинает раскалываться голова. А зубы Гинтоки сжимаются так, что на хруст оборачивается Тацума, стоящий чуть впереди, сразу за Кирино. Но тут часть гостей спрыгивает на землю, их плащи распахиваются – и воздух заполняет уже звон другого тона: это толпа ощетинивается сотнями мечей и копий. – Земляне… Голос раздаётся так близко, словно говорящий смог подкрасться вплотную. Люди озираются, косятся друг на друга, а Гинтоки смотрит на великана. Ему уже встречался его сородич. И стальную амигасу тот носил в точности такую же, что и этот зеленокожий. Но не был настолько высоким, да и у его свиты Гинтоки вроде бы не видел подобных посохов. Посохов, как у людей, забравших Шоё. Как они связаны?.. И чего же все ждут?! Ведь пришельцев лишь жалкая горстка! За локоть хватают. Гинтоки дёргается, готовый, если потребуется, вцепиться зубами в посмевшего удержать его, но неожиданно встречается взглядом с Кирихарой. – … случившееся недоразумение унесло много жизней, – тем временем продолжает гигант. – И ваших, и наших. Но не стоит ли нам прекратить кровопролитие?.. Как видите, наш корабль может запросто раздавить всех вас, но мы не хотим больше бесполезных смертей. – Да неужели?! – доносится со стороны разбитого колодца. – Тогда почему ваши прихвостни вообще напали на город?! Даймё пустил вас во дворец, ваши солдаты устраивали погромы в наших тавернах и забирали женщин! Но мы терпели! А теперь вам и этого показалось мало?! Поднявшийся гул заглушает голос смельчака. Кто-то выкрикивает ещё, но бесполезно. Бряцает оружие, даже сама земля, кажется, уже дрожит от топчущих её ног. – Нас спровоцировали. Нет, тише не стало, и всё же эти слова слышит каждый. Но крики становятся только громче, а зелёный гигант просто ждёт, смотрит из-за спин своих охранников с золотыми посохами, переводит взгляд с одного человека на другого. А на Кирино начинают оглядываться его же воины. Даже Гинтоки интересно, отчего же он медлит и почему молчит. Неужели хочет выслушать пришельцев до конца? Да даже если это и не такая уж важная птица, не лучше ли схватить её, пока не упорхнула назад? И где, чёрт подери, носит Шинске и Котаро? И где Саку?.. А рука Кирихары всё ещё сжимает локоть. – Вы хотите жить? – наконец спрашивает гигант. – Или умереть? – Мы не боимся смерти! – выкрикивает воин рядом с Гинтоки, тот самый, что совсем недавно выдал: «Всё кончено». И бросает копьё. Оно приземляется прямо перед стеной из чёрных плащей, окруживших «поднос». И в этот же момент Гинтоки вырывает руку их пальцев Кирихары. Прыгает на Тацуму, взлетает ему на плечи и перелетает Кирино. И пусть он больше не чувствует, что остался один, пусть вновь дышится легче и хочется жить… но если есть шанс узнать хоть что-то о Шоё – упускать он его не намерен. И так ждал достаточно долго, но ничего толкового не услышал, а значит, надо схватить этих аманто и заставить заговорить о действительно важном. Но стоит приземлиться и прокатиться кубарем, как путь преграждают два скрещенных посоха, перед самым носом воткнувшихся в землю. Знакомые чувства – злость и отчаянье. Удар секирой снизу вверх вышел бы куда лучше, будь на её месте катана, но и так удаётся распороть руку одного из охранников – но тот тут же перехватывает копьё другой, целой, выдёргивает из земли, чтобы отразить следующий удар… а второй охранник… уже переключается на кого-то позади. И Гинтоки чувствует, слышит – этих, которые позади, их много. Как приливная волна. Словно стоишь спиной к океану и всем телом ощущаешь – вода вот-вот накроет с головой… Интересно, когда же он был там – у океана?.. Не дожидаясь, пока жалкую преграду сметёт, Гинтоки уже взлетает на «поднос» и заглядывает в лицо под стальной амигасой – нос крючком и лыба от одного острого уха до другого – прямо копия «Его Светлости». Но спокойствие этого гиганта поражает. Подставив под удар секиры надетый на руку щит, он переводит взгляд за спину Гинтоки… и тогда Гинтоки слышит свист. И крики. С неба сыплется дождь. Обычных стрел, а не какого-то там огня. Но они так легко убивают… И сначала кажется, что на ногах остались лишь те, кто держал посохи, но вон один человек опускает булаву, второй – длиннющую секиру, и вокруг разлетаются обломки стрел. Но большинство помчавшихся следом за Гинтоки – на земле. Кто-то стонет. А кто-то уже слишком мёртв для подобного. В живот упирается острое лезвие, гигант кладёт руку ему на плечо и прижимает спиной к себе. – Итак, земляне, – теперь раздаётся уж точно над самым ухом. – Если хотите выжить, верните нам пленных и выдайте бунтарей. Тех, что первыми напали на наших воинов и спровоцировали их на месть. Думаю, мы с вами не такие уж разные… и если бы на ваших друзей вдруг напали без всякой причины, вы бы тоже кинулись их спасать, так ведь? – Спасать? – выдавливает Гинтоки сквозь зубы. – Вырезая всех и вся?.. – Ну или мстить, – почти ласково улыбается нависшее сверху лицо. – Разница невелика в данном контексте. Тишина. Нет больше криков. Даже стоны притихли. Кто-то оборачивается к Кирино, кто-то осторожно отходит подальше. – Я дам вам время, – продолжает гигант, прекратив пялиться на Гинтоки сверху. – Как насчёт – до заката? Мне известно, что много воинов вошло в город недавно. А значит, вам не составит труда найти и схватить тех, кто всё это начал. Он замолкает. А «поднос» начинает подниматься. Стальной пол под ногами, кончик меча у живота. И тяжёлая рука на плече. На Гинтоки пялятся сотни глаз. Да, он сам виноват, что полез сюда первым, но кто сказал, что зазря? Ему всего лишь нужно выбрать момент… Вот охранники по одному запрыгивают на платформу, вот кончик меча вонзается в кожу и даже глубже, пока его владельца теснят товарищи в чёрных плащах – больно, но потерпеть можно… И вдруг со стороны особняка доносится свист. И сразу три стрелы. Летят прямо в лицо. Гинтоки тут же резко садится, хватает за ноги ближайшего козла с посохом и отталкивается от стального дна «подноса». И чувствует длинный след от пупка до ключицы, оставленный острым лезвием. Чуть не вспороли, словно рыбу… И второй раз за день приземляется сверху. Только из живота его пленника почему-то торчит стрела, а сам он вовсю булькает кровью. Ну что за?.. – А я уж было решил, что ты некоторое время погостишь у аманто. Скучающий голос, раздавшийся над головой, принадлежит Шинске. Но вместо того, чтобы привычно огрызнуться, Гинтоки молча садится на пятки и задирает голову. Смотрит на исчезающий в дыму «поднос». Быть может, ему и правда не стоило прыгать обратно? Остался бы… а там, на борту, глядишь, и удалось бы что-то узнать. Если бы не убили, конечно. «Отговорка», – теперь голос Шинске почему-то звучит в голове. – «Ты просто до сих пор не хочешь признать, что ошибся, сбежав и оставив Шоё на том корабле. Ну так в чём дело? Продолжай верить, что он сам так пожелал, что ты лишь следовал его воле. И вообще, был тогда сам не свой. Гинтоки… ты только посмотри, сколько у тебя замечательных оправданий!» – Заткнись! – рявкает Гинтоки вслух. – Это было… не очень умно. Неодобрительный тон Котаро почему-то заставляет взять себя в руки. Гинтоки оборачивается к нему, неловко встаёт и пытается свести вместе разорванные края рубахи. И решить, стоит ли говорить этим двоим о посохах… или пока не надо? Но тут взгляд останавливается за спиной Шинске, и в голове уже возникает новая череда важных вопросов – а всё из-за странного низкорослого существа с абсолютно лысой головой, пухлым телом и стелющимся следом по земле длинным хвостом. Существо связано, а ведут его люди почти в такой же, как у Шинске, странной чёрной форме: узкие штаны и узкий же плащ с рукавами, на фиолетовой подкладке, с желтой окантовкой и застёжками на животе. – Такасуги, это тебе от жены подарок или от папочки? – Не твоё дело. На них смотрят косо. Перешёптываются. Шинске же разворачивается прямо к Кирино, всё ещё стоящему на крыльце. – У меня для вас подарок, – кивает на пленника. – Не хотите ли выслушать? Кирино кивает. А Гинтоки смотрит на тех, кто окружает красноголового – почти все они без единой царапины, ножны украшены, одежда чиста. Хотя вон у Тацумы порван рукав, да и Кирихару здоровым или целым не назовёшь. Но те, кто поободраннее, стараются держаться подальше, окружают Шинске и его пленника, а ещё помогают откуда-то выползшим помощникам лекаря утаскивать мёртвых и раненых. Гинтоки же, отступая назад вместе с Котаро, спрашивает себя – среди кого из них он хотел бы оказаться? С Шинске вот всё ясно, хочет быть главнюком, с Котаро – пока не очень, но он сам? Действительно ли ему здесь есть место? Как вдруг перед носом возникает знакомый уже подмастерье, он даже не спрашивает ничего, просто промакивает глубокую царапину на груди чистой тряпицей, осторожно сдвигается вниз, приседая. Доходит до пупка. – Ну что, доктор, жить буду? – Пока да, – серьёзно отзывается тот. И, видимо, посчитав, что этот раненый больше в его помощи не нуждается, исчезает. А Гинтоки поворачивается к Котаро: – Кроме тебя… ещё кто-нибудь выжил? Тот скашивает на Гинтоки странно-задумчивый взгляд. Медлит. Но наконец отвечает: – Если ты про Шиничи Сакураи, то мой ответ – да. – И где он? – Не знаю, – пожимает плечами Котаро. – Прячется, наверно. – От кого? Снова странный взгляд. Снова пожатие плеч. Но вокруг уже толпа, да и Шинске вдруг заявляет: – Первым делом я хотел бы спросить у присутствующих: кто-нибудь поверил словам о невинно убиенных аманто и попытке их спасти? Шаг вперёд, если есть такие. В ответ тут же поднимается нестройный гул голосов: от «откуда нам знать?» до «что это за коротышка?». И неожиданно чётко и громко: – Но всё же было спокойно! Так с чего вдруг аманто бросились выжигать город и его жителей?! На выступившем из толпы воине форма стражника. Гинтоки парочку таких успокоил под вышкой, пока наблюдал за городом. И сейчас ему от этого не по себе. Он их не убивал, только связывал и оставлял до смены караула, и тогда это казалось нормальным… Но не теперь. – Аманто делают, что им захочется, – вместо Шинске отвечает Кирихара. – Может, кто-то из них позарился на женщину, а наши её защитили? Про что это он? Не про переодетого же Котаро?.. И снова гул становится громче, бряцает оружие, люди спорят друг с другом. Как громкий голос вдруг перекрывает поднявшийся гвалт: – Да какая вообще разница? Все аманто должны просто сдохнуть… Повисает тишина. Всё взгляды вновь обращаются к Шинске. А тот косится на связанное существо, стоящее рядом, и заканчивает фразу: – … если не будут полезны. А у существа, кажется, совершенно нет шеи. И вообще всё оно напоминает заплывшего и облысевшего человека, но со странным положением ушей и почему-то с хвостом. А когда открывает маленький рот, во дворе раздаётся высокий тонкий голос, очень похожий на писк: – В-возлюбленные д-друзья мои… И тут же получает в спину тычок рукоятью катаны. И, кажется, становится ещё меньше ростом. – Короче, – приказывает Шинске. И существо, поёжившись, сцепив маленькие руки на животе, начинает вновь: – Д-друзья… – опять замолкает, ждёт, но больше в него ничем не тычут, и оно продолжает. – М-мой народ… уже н-некоторое время о-обживает землю под этим п-поселением… и мы… мы построили много ходов. И… и будем счастливы, где вы… воспользуетесь ими, чтобы спастись… Едва его голос стихает, Шинске, всё это время продолжавший пялиться на Кирино, выходит вперёд. – Как вам такой план? – Предлагаешь довериться аманто? – хмурится красноголовый. – Я был в этих подземных ходах. Там вполне безопасно. – И далеко они тянутся? – Понятия не имею. Они сверлят друг друга взглядами. Наглый и самодовольный самурай, обзаведшийся несколькими живыми солдатиками, и взрослый опытный воин, собравший собственное войско. Может показаться, что они не равны… – Нет, – наконец мотает головой Кирино. – Мы дадим бой. Если исчезнем, они просто разнесут всё, и мы окажемся погребёнными под землёй. – П-простите! – неожиданно бьёт по ушам писклявый возглас. – П-правда п-простите, что вмешиваюсь… но возл… друзья, они ничего не смогут сделать, даже если не н-найдут вас. – Это почему? – подаёт голос Кудзё, выступая из-за спины Кирино. – Всего полдня назад им ничто не помешало ударить по городу с неба… – И тот, кто это сделал, наверняка уже мёртв! – перебивает его пленник с таким азартом, словно от его убедительности зависит его же жизнь. И даже не замечает недоброго взгляда обернувшегося Шинске. – Вы разве не видели, как Альтана ударила в ответ? – Что? Какая такая альтана? – Вы не могли её не заметить! Сгусток энергии с Земли! – нетерпеливо поясняет писклявый голос, переставший заикаться. – Ах, конечно же, вы не понимаете… и не верите… вы напуганы… но подумайте сами – зачем Тендошу самим спускаться сюда и предлагать какую-то сделку? – Пленные… – Ах, глупенькие земляне… Какое Тендошу дело до каких-то там сорвавшихся с цепи фелисов?! Нет! Они боятся потревожить Узел Дракона! На голову пленника опускается рука и заставляет его заткнуться и упереться пухлым подбородком во впалую грудь. И эта рука принадлежит Шинске. – Кирин… – громко заявляет он, – или как там тебя… Поверь, мне тоже не нравится эта затея - бежать от аманто. Но увы, меня не учили, как драться с махинами типа той, что зависла над нашими головами. Нет, я не против дать бой! Но что-то не похоже, что нам сюда скинут живого противника. Боюсь, на закате этот огромный корабль просто раздавит всех, если мы не выдадим им, кого они просят… А если ты решишь выдать их, Кирин… жить тебе останется очень недолго. Под конец голос Шинске садится. А Гинтоки осознаёт, что тот всерьёз подозревает красноголового в желании выполнить требования аманто – как бы бредово это ни звучало. – Ладно. Хорошо... – Кирино склоняет голову к одному плечу, потом к другому – похоже, разминая затёкшую шею. – Будь по-твоему, Такасуги… Кимико-сама, – оборачивается. – Прикажите раненым, тем, кто может двигаться сам, следовать указаниям этого уважаемого самурая. А остальных понесут мои воины. Ну вот и всё, решение принято, и даже без его, Гинтоки, вмешательства. Толпа расходится. Кто-то приказывает собрать оставшуюся в доме еду. Кто-то – проверить лошадей. Но вот навстречу людскому течению пробирается знакомая физиономия. Яминори Кудзё. Гинтоки почтительно отходит в сторону, предоставляя ему возможность остаться с Котаро наедине, если такое вообще возможно, но Котаро вдруг резко отворачивается и в несколько широких шагов оказывается рядом с пленным аманто и Шинске. Кудзё замирает. Его толкают, оттесняют в сторону… Досмотреть сцену до конца Гинтоки мешает Тацума, подкравшийся сзади. – Гинтоки. – Что? – Ты должен сходись со мной в одно место.