Широяша: История Белого Демона

**** Несмотря на охватившую город панику, у тюрьмы собралась толпа. Прибившись к ней, Тензо старался рассмотреть хоть что-то за чужими спинами, но это казалось невозможным. Как и расслышать что-либо. И почему он не пошёл сразу? Когда около получаса назад Кадзума уволок Такасуги в кусты, а с ним и Гинтоки с Кацурой, Тензо сделал вид, что не заметил их. Он думал, что так будет лучше. Но очень скоро нарастающее беспокойство заставило забыть о пожаре и погнало с пустым ведром следом, прочь от горящего храма. – А-а-а!.. Вопль боли перекрыл скрежет доспехов и мечей, и в просвет чьей-то вонючей подмышки Тензо увидел Кадзуму, сосредоточенно орудующего двумя короткими мечами. Народ отпрянул, совсем загородив вид на двор, и так скудно освещенный факелами, но Тензо быстро обнаружил новую лазейку. И кусая обветренные губы, продолжил искать взглядом учителя. Почему его не видно? И откуда взялись эти люди, тоже дерущиеся со стражей? Заключённые? Деревянными оглоблями они мало что могли сделать против мечей, но держались. Стражники – не самураи, и умеющих по-настоящему сражаться среди них мало. Перед появлением в городе Ёшиды Шоё Тензо сам собирался пойти на службу и знал, что требования у них там совсем не высокие. Но стражников было много. Схватка начинала всё больше напоминать свалку вокруг ощетинившегося сталью ежа, состоящего из четырех человек. Но лишь двое из них действовали сообща – Кадзума и Кацура. Они прикрывали спины, казалось, совершенно бездумно бросающихся на противников Такасуги и Гинтоки. Причём Гинтоки ухмылялся и не убивал. Ему будто доставляло удовольствие наносить страшные, но неглубокие раны. А вот меч Такасуги сеял смерть. Кадзума говорил что-то остальным, но из-за шума его слова не долетали до собравшейся толпы. Вот он даже толкнул Гинтоки, но тот отмахнулся окровавленным мечом. Коротким. Чей это меч? Не успев додумать мысль, Тензо шарахнулся в сторону от неожиданно близко раздавшегося топота копыт и ржания. И с удивлением уставился на приближающуюся пару лошадей, запряженных в телегу с огромной бочкой. Едва зародившаяся идея заставила броситься наперерез – повезло, что животные не неслись во весь опор, но они всё равно встали на дыбы, едва не затоптав его. В последний момент Тензо успел повиснуть на упряжи пегой лошадки, заставив встать как вкопанную, но её собрат попытался бежать дальше – телега развернулась прямо в толпу и сквозь крики вломилась во двор. Ось, по обе стороны от которой были запряжены животные, треснула, и телега накренилась, а бочка с хрустом и плеском покатились на землю. Тензо тоже упал, прикинувшись сбитым наравне с другими несчастными, но надолго его не хватило – лязг и крики, доносящиеся со двора, притихли, мгновения тянулись, но ничего не происходило, и он приподнял голову… Очень вовремя. Едва успел увернуться от копыт пегой лошади с перекинутым через неё Гинтоки. Придерживая его почему-то безвольное тело и грозя в любой момент упасть, на самом крупе распластался Кацура. Следом из ворот выскочил Такасуги – на чёрном жеребце – и ударил их лошадь мечом плашмя. Та взвилась на дыбы, Кацура вцепился в длинную гриву… И Тензо закашлялся, глотнув пыли, поднятой уносящимися галопом лошадьми. А в следующее мгновение на него упал сухой старик, едва не пробив дыру в спине острым локтем. Это стража добежала до ворот, растолкала толпу и бросилась за беглецами. Но как же Кадзума? Его оставили? Нет, не может быть!.. Тензо вскочил, ободрав колени об щепки, совсем недавно бывшие его ведром. И попытался проскользнуть во двор, но наткнулся на ищущий взгляд пришедшего в себя возницы. О, этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Судя по крови на лице, ему крепко досталось во время падения. А вот и стража. Обступила возницу, и тот принялся втолковывать им что-то, указывая на толпу у ворот. Задерживаться тут дальше и правда было опасно. Сделав круг вокруг тюрьмы и дважды чуть не попавшись патрулю, Тензо сдался и побрёл обратно к храму. Он не спешил. Ведь издалека было видно, что пожар почти потушили: вырубленные деревья не дали огню спуститься с холма и перекинуться на жилые дома и лес, а чтобы залить храм водой, народа там собралось достаточно. Всю дорогу Тензо гадал, показалось ли, или он действительно видел, как Кадзума бросил оружие? Когда добрался до лестницы, из темноты вдруг выскочил Рин: – Ну как? В его глазах горело нетерпение, на губах рождалась улыбка, и Тензо понял, что Рин ничего не видел. В горле застрял ком. Только и смог, что покачать головой. Но Рин продолжал требовательно и непонимающе смотреть на него. Пришлось сказать вслух: – Учителя там не было. – Как?! Почему?! И что теперь... Ах, если бы он только знал. Или хотя бы знает того, кто в курсе… Больше Рин ни о чем не спросил, а сам Тензо промолчал. Ведь Такасуги и остальные, наверняка, уже далеко от города, а Кадзума… кое-кто сможет его спасти, не вмешивая остальных. **** Утро застало Тензо у дома Сакамото, а точнее – у высокого забора, окружившего огромное поместье. Он пришёл задолго до того, как взошло солнце, ходил, стучал в ворота, но его гнали прочь, и теперь Тензо сидел на коленях прямо напротив них, готовый провести так хоть сутки, хоть двое, лишь бы встретиться с господином Кадзумы. Но Сакамото Тацума всё не шёл. А холод поднимался от земли, колол живот и сердце. К тому же Тензо постепенно переставал чувствовать ноги. И всё же он продолжал сидеть. Одна только мысль не давала покоя – пока он ждёт, Кадзуму, возможно, пытают. Или вообще собираются казнить. Ах, ну почему невозможно разорваться пополам? Ему пришлось принять новое окончательное решение – попытаться справиться в одиночку. И поковылять на негнущихся ногах, в которые будто разом вонзилось до тысячи игл, к тюрьме. Ворота оказались заперты. Но сквозь щели в заборе он рассмотрел стражу и тёмные пятна на земле – большие и неровные. – Шпиёнишь, человек?! В затылок прилетел подзатыльник, Тензо вжал голову в плечи и залепетал первое, что пришло на ум: – Я не шпион! Отец послал. Велел узнать, не найдется ли места на службе, уважаемый… Взглянув на подошедшего, Тензо тут же уронил взгляд, едва не прикусив язык – такой образины он в жизни не видывал. – Работа есть, – качнулась из стороны в сторону вытянутая зелёная морда. – Заработать хочешь, шпиён? Тензо мелко закивал, ощупывая свой короткий меч и больше не споря. В конце концов, может этот аманто всех так называет? Ведь не стал бы он давать работу тому, кого и правда считает шпионом? Спустя полчаса Тензо уже напяливал на себя ржавый, чем-то провонявший панцирь с трещиной на грудной пластине и плохо смытой кровью по сколу. – Как стемнеет, тебя сменят. Найдёшь меня, получишь деньги. Будешь так делать каждый день. Понял, шпиён? Кивнул. Зеленомордый разговаривал с ним как с дурачком, ещё и слова раздельно произносил. А на последнем вопросе наклонился так близко, что Тензо почувствовал чудной запах из пасти, полной треугольных зубов, между которыми застряло что-то красное, очень смахивающее на кусочки мяса. В животе забурчало. По всему получалось, что торчать ему здесь весь день до вечера. Пусть и голодно, но очень даже удачно: потом останется только попасть внутрь и найти Кадзуму. И если повезёт – Шоё… Хотя, нет, учителя здесь нет. Иначе его бы спасли. Выходя из подсобки уже в доспехе, Тензо сощурился от яркого солнца и бросил взгляд в сторону входа в тюрьму. Там, сидя на рубленых дровах, стражники играли в го камнями на земле. Но когда следом за ним из подсобки вышел Зеленомордый, те как по команде вскочили и уставились в пустоту перед собой. А Тензо тут же получил тычок в спину, едва не сбивший с ног. – Чего стоишь? Почему не идёшь? Забыл, где твое место, шпиён? – Третье окно – до полудня, после полудня – вход снаружи! – бодро ответил, забыв, что должен быть робким и почтительным. Но Зелемордому его ответ вроде бы пришёлся по душе. Правда, он снова ударил его по спине. И Тензо послушно побрёл отсчитывать окна, хотя те были скорее щелями на уровне колен, через которые и кошке-то не пролезть. – И хватит меня шпионом звать… Простояв на указанном месте всего около часа, Тензо уже понял, что не так-то просто нести службу, когда на дворе хоть и весна, но холодно как зимой, а желудок пуст. К тому же он ещё и не спал почти. Солнце пекло макушку, ветер забирался под панцирь, а глаза косились в сторону охраняемой щели – то один, то второй, то оба сразу. Что, если Кадзума прямо там, за стеной? Время шло, Зеленомордый шастал туда-сюда, совсем не давая расслабиться. Тензо прикинул, что стража у дверей вряд ли доиграет партию, если аманто не прекратит свою беготню. И что он вообще тут забыл? Насколько Тензо знал, ни один аманто не был принят на службу, как и ни один человек не был нанят на корабль аманто. Но задумался он об этом, только простояв уже пару часов на солнцепеке. Вообще, это было очень странно: ни о чём не думать не получалось совершенно, в голову то и дело лезли страшные мысли. О смерти учителя. О том, что он никогда больше не увидит Такасуги. О пытках Кадзумы. Да ещё из-за стен тюрьмы постоянно доносились крики, заставляя вздрагивать и коситься на охраняемое окно. Но Тензо мог только ждать. Ближе к обеду у него началась чесотка. Причём особенно начинало чесаться в разных местах как раз тогда, когда Зеленомордый выскакивал из очередной пристройки или тюрьмы и пробегал совсем близко на коротких, толстых ногах, заметая собственные следы широким мясистым хвостом. И его мучил голод. Тензо чувствовал, что готов съесть целого кабана. А ещё он решил, что в жизни не пойдет сюда на службу. Так страдать за несколько медных монет? Да он со своими навыками может наняться в телохранители и получать по серебряному в день! Разозлившись и погрузившись в подсчеты будущих заработков, Тензо не сразу заметил, что Зеленомордый куда-то пропал. Обратил он на это внимание, когда из-за угла стали доноситься очень уж громкие голоса. Стражники расслабились, а значит, и ему можно… – Сколько тебя ждать?! – с вызовом и угрозой уставился на Тензо парень едва ли на год старше, стоило выглянуть из-за угла. – Ты должен был сменить меня полчаса назад, пугало! Тензо не очень понял, почему он пугало. Наверное, стражнику просто захотелось его оскорбить. Ну и ладно. Он почтительно закивал, усиленно извиняясь, подражая отцу, постоянно так себя ведущему с клиентами. Он даже не слушал, с чем его ещё сравнивают, стоял, втянув голову в плечи и косился на приоткрытую дверь. Но отчитывающий голос вдруг замолк, и Тензо был вынужден поднять взгляд. Стражник, чьё неудовольствие он вызвал, пристально смотрел на него. И вдруг спросил: – Я тебя знаю? Из-за двери донесся странный стон, и вместо ответа Тензо непроизвольно дёрнулся на звук. Показалось, что это стонет избитый Кадзума. А может, его до сих пор бьют… Или ещё как-то пытают… – Эй, я с тобой говорю! За плечо схватили, разворачивая, но тут вмешался другой стражник: – Да пусти его... вишь уже окосел от любопытства, бедняга? Вдруг ему такое нравится? Пусть цепанёт одним глазом. Злой стражник нахмурился, но отпустил плечо Тензо и мотнул головой в сторону двери: мол, иди, коль хочешь. И подняв с земли котомку – обострившийся от голода нюх подсказал, что там еда – пошёл в сторону ворот. По идее, Тензо надо было занять пост у дверей, как приказал Зеленомордый, но ему только что разрешили войти… и он вошёл. И оказался в длинном, широком проходе. По обе стороны которого тянулись деревянные решётки – некоторые выломанные или вырубленные. Факелы не горели, а свет с улицы почти не достигал коридора. Тензо вгляделся в узника за ближайшей решёткой, как вдруг снова раздался сдавленный звук, похожий на стон. Пройдя несколько шагов дальше, Тензо остановился как вкопанный. Он нашёл Кадзуму. Тот стоял на коленях и активно двигал головой, а стражник рядом с ним столь же активно двигал бёдрами.