Думаю, что все еще люблю тебя (ты не против)

После смерти Леонарда Мик был задумчив, но это не удивляет Сару. Несмотря на его закрытость, ей казалось, что лишь они двое по-настоящему понимают, как это, потерять Леонарда. Когда она потеряла и Лорел, он все еще был в себе, и теперь она чувствовала себя еще более одинокой. Они покончили с Сэведжем, и она чувствует, что Мик наблюдает за ней, чем дальше, тем больше, и пару месяцев спустя после смерти Леонарда она просто не выдерживает. — Что? — рявкает она, заталкивая его из коридора в свою комнату. — Ты следишь за мной, ты ходишь за мной, но ты не говоришь, и меня от этого уже тошнит. В чем дело? — Иногда Мика было сложно прочитать. Обычно она могла сказать, о чем он думает, по тону его голоса, но когда он молчит вот так, она мало что может заметить. — Что? — орет она, впечатывая кулак в стену, случайно задевая сканер и закрывая дверь. — Снарт не умер, — говорит он, едва дверь закрылась. — Что? — повторяет она. Гнев улетучивается, и она слишком устала, чтобы удивляться, так что вопрос звучит пораженно. — Он не умер. Не мог никому сказать. Он скрывается, — Мик наблюдает за ней, ожидая реакции, но она просто… Все кажется фальшивым. — Ты шутишь, да? Это идиотская шутка, знаешь ли. Он мертв уже несколько месяцев. Мик следит за ней, как будто пытается что-то решить. И он не вел себя так, словно это была шутка. — Тогда где он? — спрашивает она. — Он на корабле? Мик мотает головой. — Недалеко от нашей обычной стоянки. Они использовали Централ-Сити 2016 года как своего рода базу. С тех пор, как Рип перестал скрывать от них информацию и больше не пытался их удержать, они могли приходить и уходить когда пожелают. Кто-то так и делал, кто-то — нет. У Сары не было особых причин уходить. И все же… Как он мог быть жив? — Хорошо, Мик, не заставляй меня вытягивать все из тебя в час по чайной ложке. — Думаю, остальное он должен сам рассказать. Я возьму тебя с собой вечером. Она хочет потребовать, чтобы он отвел ее прямо сейчас, но они не в 2016 году, и у них миссия на носу. — Вечером. *** Она была благодарна, что день был не особенно сложным; Сара не была уверена, как справилась бы в противном случае. И опять же, время тянулось, и мало что могло отвлечь ее от ее мыслей. Если он правда жив, это хорошо. Почему он прячется от команды? Если он правда жив, она, скорее всего, его убьет. Если он правда жив. Она не думает, что Мик мог ей солгать об этом или о чем-то еще, она просто застряла на как, что, почему, как, что не может остановиться. По крайней мере, пока не увидит его, но ей еще нужно пережить этот, все не заканчивающийся, день. Наконец, они приземляются на базе, и Мик приходит за ней, как раз когда она собирается пойти за ним. — Идем, Блонди. Последовав за ним, она чувствует на себе чужие взгляды, но они вдвоем не в первый раз выходят в город, и ей на самом деле плевать, кто там за ними следит. Пока они идут по городу всего несколько кварталов, она идет рядом с ним, и оба молчат, пока не подходят к крошечному домику, который она бы и не заметила, это один из таких домов, которые сливаются с соседскими домами и их идеальными двориками. Он выглядит пустым. — Он здесь? — спрашивает она, и он кивает, жестом указывая на дверь. Она глубоко вдыхает и идет к ней, лишь на мгновение заколебавшись, прежде чем постучать. Она уже готова постучать второй раз, когда дверь открывается. — Мик, я же сказал… — Леонард очень даже живой и здоровый, запинается, увидев Сару. Ее кулаки сжимаются, и она не уверена, чего хочется больше, ударить его или обнять, но ни то, ни другое не кажется сейчас правильным. — Сара, — он смотрит за ее плечо, на Мика, и она видит вспыхнувшие на его лице эмоции, прежде чем он отступает. — Входи. Внутри светлее, чем она ждала — она обращает внимание, что окна заклеены бумагой и не пропускают наружу свет. Затем ее взгляд вновь находит Леонарда, который осторожно за ней наблюдает. Они так не перестают смотреть друг на друга, пока Мик не входит и не запирает дверь. — Знаю, что не должен был приходить так рано, Босс, — говорит он, как будто не замечая повисшего в воздухе напряжения, — но я решил, что тебе понадобится время, чтобы объясниться. — Да неужели, — тянет Леонард, даже не пытаясь придать словам вопросительную интонацию. Мик ворчит в ответ, затем идет в гостиную и, словно дома, садится на единственный предмет мебели — старое кресло в цветочек и включает телевизор. — Пойдем, — говорит он ей. — Давай устрою тебе экскурсию. Домик оказался еще меньше внутри, чем снаружи. Крошечная гостиная, кухня — еще меньше, ванная с узкой душевой кабинкой, и спальня, такая же маленькая, как и все в доме, так что двуспальная кровать внутри занимает все место. — Вот и все, — говорит он, прислоняясь к дверному проему, пока Сара подходит к кровати и поворачивается к нему. Он все еще наблюдает за ней, но большая ее часть все еще не может поверить. Он мертв. Как он может стоять перед ней? — Скажи что-нибудь, — наконец просит он, и она понимает, что не сказала ни слова с тех пор, как вошла. А чего он ждал? — И что я должна сказать? — рявкает она, складывая руки на груди. — Знаешь, как дерьмово все было? Ты был мертв! Как ты здесь оказался? Почему ты не вернулся на Вэйврайдер? Где ты был? Ладно, может быть, ей есть, что сказать. Много чего. — Я хотел тебе рассказать, — он смотрит в пол. — Я много раз думал о том, чтобы тебе рассказать. — Ну так расскажи уже, черт возьми! Он наконец смотрит ей в глаза и медленно кивает. — Присядь, — говорит он, кивая на кровать. Она садится у изножья, и он ждет несколько секунд, наверно, ожидая, что она тут же встанет, как ей в общем-то и хочется, а затем присоединяется к ней. Он ее не касается, но под его весом матрас смещается, и он достаточно близко, чтобы она могла ощутить, что он действительно здесь, и ей приходится прикрыть глаза, чтобы собраться с силами, потому что он правда здесь, и он жив, и он не просто плод ее воображения, и не призрак или… — Я думал, что умер, — говорит он, и его низкий голос вырывает ее из мыслей. — Но затем я оказался в Централ-Сити, наблюдая, как приземляется Вэйврайдер. Я хотел подняться на борт, но мне помешали. — Помешали? — она открывает глаза и смотрит на него. Он кивает, не отрывая взгляда от своих рук. — По-видимому, будущий я. Он сказал, что меня никто не должен видеть, а иначе временная линия разрушится. — И все? И ты ему поверил? Что, если это кто-то нашел способ выглядеть, как ты? Он поднимет взгляд к ее глазами, и на его губах расцветает ухмылка. — Я это учел. Так что конечно, я пробрался на Вэйврайдер, едва у меня появилась возможность, — его улыбка пропадает. — Это включило какой-то протокол Гидеон. Она кое-что объяснила, затем сделала меня невидимым для нее. — Невидимым? Серьезно? Почему? Он снова смотрит в пол. — Она подтвердила, что мне нужно скрыться. Конечно, все полетело к чертям, когда Мик увидел, как я покидаю корабль. Насколько я знаю, Гидеон скрыла мое существование от остальных, просто отрицая его. Мне особо нечего было делать, но все здесь немного другое. Я не часто выхожу наружу, чтобы по-настоящему увидеть, что изменилось, но это не тот 2016 год, который я оставил. Не совсем. — Почему я ничего об этом не слышала? — Сара не уверена, выпадала ли она из жизни когда-нибудь настолько. — Кто-то замечает. Другие — нет. Я пока не смог найти закономерность. — Я не часто выходила с тех пор… — она сглатывает. — Мик рассказал тебе о Лорел? Он кивает. Он не смотрит на нее, но его голос тихий и искренний. — Мне жаль. — Ее больше нет, и я оборвала практически все связи, когда уходила в первый раз, и папа… Честно сказать, мне кажется, что я для него напоминание, что его дочери продолжают умирать, — ее горло сжалось, и она схватилась за покрывало, на котором сидела. Она не об этом хотела сейчас говорить. — Итак. Ты не должен был позволить Мику или мне себя увидеть. Что случится теперь? — Я не уверен, — он молчит с минуту, его плечи напряжены. — Я знаю, что это была плохая идея, но я рад, что Мик привел тебя. Есть нечто в том, как он говорит это, нечто, что напоминает ей о «…Для меня. И тебя. И меня, и тебя.» — и впервые она по настоящему понимает, что они так близко, на его кровати, в одиночестве, и когда она видела его в последний раз, она поцеловала его, так, что это сказало слишком много и недостаточно одновременно. Ее рука все еще сжимает покрывало, и пальцам стало больно, но это помогало ей удержаться в реальности. — Я могу попробовать добиться каких-то ответов от Гидеон. Зависит от того, как она скрывает тебя от себя. Но ты же не можешь просто скрываться, не зная, что случится, если ты выйдешь на свет, да? Так что я попытаюсь. — Я это ценю. Она вдыхает и разжимает кулак. — Так какие правила? Не позволить никому узнать о тебе, это понятно, но тебе, похоже, не понравилось, что Мик пришел так рано. — Соседи по большей части не появляются между одиннадцатью вечера и четырьмя утра, — он смотрит на нее. — Меньше шансов быть увиденным. Раз большинство баров закрывается где-то в два, Мик и я решили, что будет безопаснее всего, если он будет приходить между одиннадцатью и двумя, позволив команде решить, что он всего лишь пьет. — Хорошо. Итак, я попытаюсь выяснить почему твое возвращение из мертвых подвергает риску временную линию, и вернусь завтра после одиннадцати. И, и посмотрю, не являются ли замеченные тобой отличия частью этого. — Пока ничего грандиозного, — говорит он. — Улицы с другими названиями. Кофейни с другими вывесками. Банк на Амстердам-стрит, который открылся пару лет назад, открывается на следующей неделе. Все такое. — Поняла, — ее мозг переполнен новой информацией, которую она пытается уложить. Мало что имеет смысл, но она надеется, что сможет получить какие-нибудь ответы. Она без сил, но чувствует себя более живой, чем за последние пару месяцев (не считая драк). Сара смотрит в наблюдающие за ней голубые глаза, мысленно повторяя все сказанное им за вечер, чтобы убедиться, что ничего не забыла. Кое-что она забывает. — Ты сказал, что рад, что Мик привел меня, — она дожидается, пока Леонард не поднимает брови и продолжает. — Я тоже этому рада.