Думаю, что все еще люблю тебя (ты не против)

— Гидеон, — влетев в свою комнату, требует Сара. — Мне нужно поговорить с тобой наедине. — Да, мисс Лэнс, — ровно отвечает ИИ. — Аудиовоспроизведение ограничено пределами этой комнаты. — Расскажи, что ты знаешь о Леонарде, — Сара шагает взад-вперед, три шага туда, три — обратно. — Леонард Снарт — бывший преступник и бывший член команды этого корабля, умер шестьдесят четыре дня назад, помогая освободить свободу воли. Он больше не считается преступником, по крайней мере, на борту этого корабля. У него осталась сестра, Лиза Снарт. О других родственниках неизвестно. — Хорошо. — Как ей это сделать? Просто спросить? ИИ — машина, хоть ее и можно вразумить. Если Гидеон действительно скрыла Лена от себя, может быть, можно было попробовать поговорить гипотетически. — Итак, в теории, если бы он вернулся к жизни, словно никогда не умирал — это что-нибудь бы изменило? — Да. Сара хмурится. Обычно Гидеон более общительна, чтобы ограничиваться «да» или «нет». — Что бы это изменило? Кроме того, что он вернулся бы в команду. — Вполне возможно, что время может развалиться. Он не должен быть здесь, не та версия его, что вам знакома. — И что это должно значить? — Сара перестает шагать и складывает руки на груди, не в первый раз желая, чтобы при разговоре с Гидеон ей было кого сверлить взглядом. — Есть другие его версии? — Я не могу сказать. Дальнейшее обсуждение может привести к знанию будущего, которое напрямую повлияет на вас. — Хорошо, если моя ве… Версия его, которая путешествовала с нами, каким-то образом, гипотетически, вернулась, что ему нужно сделать, чтобы не нарушить временную линию? — Гипотетически, ему нужно максимально уничтожить все контакты со всеми, с кем он может столкнуться. Чем больше людей знают, что он жив, тем больше вероятность катастрофических последствий. — Почему это имеет такое большое влияние? — Сара вновь начинает расхаживать. — Это бессмысленно. Свет в комнате мигает, и голос Гидеон звучит почти умоляюще: — Мисс Лэнс, жизненно важно, чтобы вы не задавали вопросов на эту тему. Во временной линии произошли коренные изменения, но они все еще устанавливаются. Я провела анализ сценариев, при которых команда контактирует с этими изменениями, но если все происходит не в правильном порядке, с правильными людьми, в правильное время, все идет к худшему исходу, не к лучшему. Вы не должны говорить об этом с командой. Вы должны не дать им услышать эти вопросы. — Я не могу даже спрашивать? Молчание. Раньше Сара не находила Гидеон жуткой, но эти странные предупреждения и молчание, тишина, такая оглушающая, что она почти чувствовала, как Гидеон наблюдает, ждет… Может быть, иногда ИИ слегка жутковата. — Есть что-то, что ты можешь мне сказать? Хоть что-то? — тишина, в которой звучат лишь ее тихие шаги — Сара подходит к кровати. — Хорошо. Можешь включить музыку, чтобы я смогла заснуть? Музыка тут же играет, тот плейлист, который Сара составила на те случаи, когда ей нужно было немножко звука, чтобы заснуть, так что она решает, что корабль простил ее за вопросы. Сон приходит не сразу, и, когда она наконец засыпает, ее сны наполнены замаскированными врагами, спутанной пряжей и Леонардом. *** Сара позволяет себе еще раз зевнуть, прежде чем сходит с Вэйврайдера. Глупо, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы разбудить себя. Миссия, по крайней мере, должна быть простой; ей нужно проникнуть в неплохо для этого времени охраняемое здание и установить подслушивающее устройство, которое позволит следить за происходящим в здании из любой точки времени и пространства. Она могла бы сделать это, не просыпаясь. Они смогли припарковаться довольно близко от объекта, так что через несколько минут она уже обошла трех охранников и скрывается в маленьком алькове, ожидая, когда Рэй скажет, что путь чист. Он бормочет, пока работает над камерами и дверными замками, но Сара знает, что он этим наслаждается, наслаждается собственным вкладом в дело, даже когда его костюм не требуется. Она приглушает его голос в наушнике, изучая окружение еще раз, прежде чем ее разум начинает ускользать. Леонард жив, и из-за этого время в опасности. Она все еще не знает, почему. Почему он должен быть мертв? Разве его присутствие наоборот, не поможет команде? Не то, чтобы она особо с ними близка, особенно, с тех пор, как ушла Кендра, но иногда она пытается, и хранить эту тайну, когда она влияет на них напрямую, когда они первыми бы попытались помочь, кажется странным. Сара чувствует, как ускоряется ее сердце, как дыхание становится короче, как ее тело отвечает на ее раздражение так, как словно это не простейшая миссия. Но это так раздражает. Он вернулся, это должно быть нечто хорошее, это все еще хорошо, если честно. Просто, в то же время, все остальное стало хуже, сложнее… Сара возвращается в реальность вовремя, чтобы успеть оттолкнуть летящее в нее оружие. Она расплывчато слышит резкий голос Рэя, предупреждающий, что у нее появилась компания, но она почти сразу блокирует его, направляя всю энергию на бой. Выходит не очень. Не в том смысле, что она не может справиться с напавшим или его подкреплением. Она справляется с ними слишком хорошо. Желание драться, ударить, причинить боль происходит не только из жажды крови, оно было с ней еще до того, как она умерла. Но Яма увеличила его, и хотя она по большей части теперь держала его под контролем, она давно уже не выпускала пар, и ее тело звенело от жажды боя. Сейчас этот бой у нее был. В ее голове не было четких мыслей, когда она повергла одного напавшего, затем другого, используя больше силы, чем надо было. Ее движения были четкими, сильными, плавными, одно за другим, пока острая боль от вонзившегося в спину ножа не привела ее в чувство. Она обернулась лицом к напавшему, только затем осознав, что он последний и он в ужасе. Сара подавила жажду крови, твердящую ей уничтожить его, чтобы он больше никогда не смог причинить ей боль. Ей пришлось глубоко вдохнуть, и у него появилась возможность ударить вновь. Сара смогла разоружить его, не убивая, но вновь поранилась в процессе. Она проигнорировала рану, наблюдая за ним, зная, что если она нападет на него с вот так, с пошатнувшимся контролем, он может этого не пережить. — Беги, — рычит она, и он бежит. Она смотрит на него, тяжело дыша, пока в ее сосредоточенность не врывается Рип. — Сара, ты должна вернуться на корабль. Мы завершим миссию в другой раз, — его голос ровный, ни грана того осуждения, которое было там, когда они только начинали работать вместе. Но она оглядывается по сторонам, на лежащие на полу тела, и думает, что заслуживает осуждения. Возвращение на Вэйврайдер проходит без эксцессов, и на борту ее ждут Рип и Рэй. — Сара, у тебя кровь, — искренне беспокоясь, говорит Рэй. Она не удивлена ни капли — у него был доступ к камерам, и он видел все, что с ней случилось. И он видел, как она облажалась. — Я кого-то убила? В этот момент она ненавидит свой голос, тихий и сломленный, и смотрит в пол, как будто это может помочь. — Все выжили, — голос Рипа все еще был ровным. — Некоторым придется долго лечиться, но Гидеон проверила. Сегодня от твоей руки никто не умер, Сара. Она с трудом вдыхает и кивает: — Это хорошо. Я пойду, — она идет к своей комнате, нуждаясь в пространстве, одиночестве, шансе взять себя под контроль. Она краем уха слышит, как Рип говорит Рэю отпустить ее, и она быстро прячется в комнате, садясь на пол в удобную для медитации позицию. Она не теряла так контроль с тех пор, как вернулась в Лигу. Ей нужно было найти равновесие, но вина и боль ран шатали ее из стороны в сторону, и когда в ее дверь осторожно постучали, она так и не успела скользнуть в транс. — Кто? — спрашивает она, и Джекс, по-видимому, решает, что это было приглашение. Джекс был хорошим парнем и все такое, и, если честно, он не намного младше Сары, но он заставляет ее почувствовать себя старой. С ним тоже случалось всякое дерьмо, но его это не так волновало. Она готова согласиться, что он просто лучше справляется, чем остальные из команды. Она знает, что если бы это она не могла буквально отойти от кого-то ни на шаг, не умерев, она бы сошла с ума. Для нее это как худшая версия клетки. И прямо сейчас она не могла говорить с кем-то, кто справлялся лучше, чем она. — Я в порядке, Джекс. — У тебя все еще идет кровь. Тебе нужно обработать раны. Гидеон крутая, она быстро справится. Он знает, что не стоит входить в комнату, так что просто стоит в дверях. — Я просто помедитирую, пока не смогу заснуть. Прежде чем беспокоиться обо всем остальном, мне нужно взять свой разум под контроль. Он, должно быть, видит напряжение на ее лице, потому что не давит, просто кивает и уходит. Сара вздыхает, пытаясь сфокусироваться на дыхании, на очищении разума, позволить себе утонуть в милосердном тумане медитации. *** Это не срабатывает, не так, как обычно. Но время идет, уже хорошо; к тому времени, как она сдается, раздраженная, но слегка успокоившаяся по сравнению с тем, что было вначале, уже достаточно поздно, чтобы она могла выскользнуть к Леонарду. Конечно, Мик ждет ее за дверью. Он не спрашивает, как она, просто коротко осматривает ее раны, прежде чем посмотреть ей в лицо и поворчать, что значит, что он не думает, что она умрет в ближайшее время. — Идешь его увидеть? — бормочет он, и она кивает, сконцентрировавшись достаточно, чтобы добавить еще: — Кое-что нашла. Там расскажу. Пойдешь? Он мотает головой. — Босс злится, когда я прихожу слишком часто, — в его глазах мелькает нечто, что заставляет ее подумать, что это не вся правда. — К тому же, ты вроде предпочла бы пойти одна. Так и есть. Она могла бы поспорить, притвориться, но… — Спасибо, Мик. Он колеблется, прежде чем коснуться ее плеча. Несмотря на то, как медленно он движется, она напрягается, но все не так плохо, как она боится. Может быть, ей удастся взять себя в руки. — Осторожно, Блонди. Она снова кивает, затем отступает, поворачивается спиной и сходит с корабля. Только на полпути к Леонарду она понимает, что все еще в костюме Белой Канарейки, и на белом отлично видна кровь. Она коротко раздумывает, не вернуться ли, но ее шаги не замедляются, и она добирается до своего пункта назначения раньше, чем ожидала. Она стучит в дверь, коротким ритмом в попытке изобразить легкость, и задерживает дыхание, пока дверь не открывается. — Какого хрена с тобой случилось, Сара?