На нервах

Скоро конец, но не совсем скоро.

В квартире Джека пусто и холодно. Хозяин квартиры и его питомец, уже довольно взрослый по кошачьим меркам, Тим, уселись, укутавшись в одеяло, перед телевизором, бесцельно листая каналы, уже битый час. Совершенно ничего интересного. Совершенно. Какой-то глупый отечественный сериал, дешевый ужастик, предсказуемый детектив, новости. Заболевшему Джеку этого не надо было. Банальная простуда, но все же. Заняться совершенно нечем, а на душе какая-то смутная тоска и грусть. Не хотелось ничего, но одновременно хотелось чего-то, противное чувство. А точнее хотелось кое-кого рядом. Кое-кого, кто лезет с объятиями, едва сняв верхнюю одежду и разувшись. Не успев даже стряхнуть снег, налипший на волосы и ресницы. Кое-кого, кто будет ворчать о том, что Гриша опять открыл почти все окна в доме, говорить, что он не будет лечит его, если он заболеет. А Джек, как будто назло, заболевает. А еще Шепарду нравится, когда этот кое-кто заботится о нем. Когда этот кое-кто заваривает ему чай с лимоном, предварительно сходив в метель за этим несчастным лимоном и несколькими пачками таблеток. В такие моменты этот кое-кто особенно заботлив, иной раз даже слишком. Но в этом есть еще один несомненный плюс. Когда он засыпает рядом с этим кое-кем. Когда этот кое-кто обнимает его осторожно, как будто боясь, что он, его Гришка, сейчас исчезнет. А еще после поездок к Джеку, у Артура пропадают такие вещи, как футболки, рубашки и свитера. Сначала Блэк не понимал, куда они деваются. Но, однажды, приехав совершенно неожиданно, увидел его Гришу в одной из пропавших рубашек. Сонного и ужасно милого Гришу. Джек что-то ворчал о беспардонных жителях снежной Уфы, которые не дают нормальным людям выспаться. А после удалился обратно на кровать, демонстративно топая босыми ногами. Окна были открыты, а по полу сквозило. Артур лишь покачал головой, пытаясь скрыть улыбку. И Блэк давно чувствовал себя в квартире у Шепарда, как у себя дома. Имел даже свой собственный комплект ключей. Пришествие Артура в квартиру Джека - своеобразный праздник души и дела. Трупы стада повесившихся мышей, колбаса, которая больше напоминает высохшую палку, которой можно убить прохожего, заплесневелый хлеб и банку со сметаной, в которой три сантиметра - плесень. Помимо нормальной еды в квартире Джека появляются звуки. Артур варит кофе, переругивается с телевизором, поет в душе, насвистывает какой-то приставучий мотив, хлопает дверями, заводит будильник в несусветную рань (Семь утра), материт этот будильник в несусветную рань, что-то бурчит, шикает на бросающегося под ноги Тима, ругается на Гришу, что тот опять отрывает окно и многое другое. Артур создает какую-то свою собственную атмосферу уюта. Из раздумий Гришу вывел Тим, цапнувший почти заснувшего Джека за руку. Как бы говоря, что не время спать. А то, дурак, всю жизнь проспишь и не только жизнь. Вот только сейчас Гриша услышал, как в коридоре кто-то спотыкается о его обувь, чертыхается, знакомым голосом. Шепард вздрагивает. Этогонеможетбыть. Джек не шевелится, затаил дыхание и прислушивается. Может, он окончательно сошел ума? В комнату заглядывает тот самый кое-кто, кого хотелось сейчас так видеть. Подходит, наступая на мокрое пятно на ковре, Джеку хочется сказать, что это виноват Тим, что этот кот сам опрокинул чашку на несчастный ковер. Но вместо этого молчит. А Артур лишь садиться рядом и заключает в объятия. Гриша кладет голову Блэку на плече и вздыхает. Настоящий. -Заболел? - Артур уже знает ответ на этот вопрос, ведь друг уже жаловался пару дней назад на самочувствие. А это - отличный повод чтобы приехать. Потому что его Гриша - человек взрослый и самостоятельный, но нуждается в заботе. Джек шмыгает носом. -Нет, с чего ты взял? Артур вздыхает.