Лучший подарок Судьбы

Чем ближе был его собственный срок, тем больше Стайлз волновался, потом волнение перешло в панику. Не помогало ничего, Стилински откровенно не знал, чего он хочет больше: чтобы все, наконец, началось и поскорее закончилось, или наоборот не начиналось как можно дольше. Судьба как всегда решила все по-своему, наплевав на желания Стайлза. Проснуться среди ночи от того, что низ живота горит огнем? А как может быть иначе? Стайлз сжался в комок, очень надеясь, что все сейчас пройдет и ему просто показалось. Боль не спешила проходить, осознав, что врать себе не получится, Стайлз с трудом распрямился и попытался позвать Дерека, спокойно спящего на второй половине кровати. Вот самое интересное, что обычно Хейл просыпался от любого звука, а тут продолжал дрыхнуть как ни в чем ни бывало. Вместо возмущенного вопля получился слабый, какой-то мышиный писк. Это стало последней каплей. Схватив подушку, Стайлз от души врезал ею Дереку по голове. Вот теперь реакция была мгновенной. Хейл сел на кровати, и во тьме ночи засияли два алых огонька глаз. - Какого…Стайлз, что с тобой? Ну, вот как на него не злиться? Действительно, что могло быть со Стайлзом на седьмом месяце беременности? - Кошмар приснился! Идиот! – удалось прошипеть внятно и тут боль отступила, так же неожиданно как и появилась. - Кто? – Дерек спросонья всегда туго соображал. - Ты! Твои щенки решили, что засиделись! Одевайся! – Стайлз сполз с кровати и начал искать чистую футболку. - Что? – Дерек моргнул раз, другой… и тут до него дошло. Стайлз спокойно одевался, периодически поглядывая, как обычно невозмутимый Хейл носился по комнате, пытаясь натянуть джинсы и одновременно разыскать ключи от машины. Отчего-то Дерек был уверен, что они должны быть в ящике для носков, поэтому эти самые носки сейчас разлетались по всей комнате. Зато на Стайлза снизошел покой. Он сел на краешек кровати, все нужные вещи были давно собраны, и сумка стояла в машине. Документы были там же, беспокоиться не о чем. Доктор клялся, что все пройдет хорошо, но самое главное - Стайлз наконец-то избавится от живота. Что могло быть лучше? Эйфория была настолько сильна, что Стайлз едва заметил, как его подхватили на руки и куда-то понесли. А чего переживать, это мог быть только Дерек, а ему Стайлз доверял. Боль вернулась буквально через десять минут. Вот теперь Стайлз ненавидел уже весь мир. Свой живот, щенков, которым не сиделось на месте, и Дерека, который ему все это устроил. До больницы они добрались очень быстро, но вот на месте начались проблемы. Дерек упорно не хотел отпускать Стайлза. Неизвестно чем бы это все закончилось, если бы не появившаяся Меллиса МакКолл. - Дерек. Дерек, посмотри на меня, - голос Мелиссы звучал негромко, но удивительно властно для такой хрупкой женщины. Убедившись, что ей удалось завладеть вниманием Дерека, Меллиса продолжила: - Послушай, я понимаю, что тебе сейчас страшно. Это нормально, так и должно быть. Но подумай вот о чем: у Стайлза это первые роды, ему страшно и больно вдвойне. И сейчас ему нужен сильный альфа, который может его поддержать и утешить. Дерек, или возьми себя в руки, или пойди на улицу и найди нам такого. Ты меня понял? Хейл медленно кивнул и осторожно разжал руку на запястье Стайлза. Медсестра тут же воспользовалась этим, увозя каталку, к возражениям самого Стайлза никто не прислушивался. Последним, что донеслось до него, были слова Меллисы о том, что она уже позвонила шерифу. Это стало достойным финалом этой ужасной ночи. Доктор Питерсон появился, едва Стайлза переодели, он деловито пощупал живот, посмотрел на показания датчиков, но говорить ничего не спешил. Перетерпев очередной приступ адской боли, Стайлз не выдержал: - Я умираю, да? - О, боги, - доктор вздохнул, - вот с чего вы это взяли? Поймав вопросительный взгляд Стайлза, он пояснил: - Первый вопрос, который мне задал Дерек, звучал точно так же. Стайлз, ты не умираешь, то, что с тобой происходит, совершенно нормально, и через подобное проходят все омеги. - Тогда почему так больно? – Стайлз закусил губу, боль опять поднималась из низа живота. - Все нормально, тебе уже вводят все нужные препараты, боюсь, нам придется немного подождать. Ты помнишь о загибе родового канала? - Еще бы я не помнил, если бы не это, меня бы тут не было, - Стайлз попытался сжаться в комок, но проклятый живот этого не давал. Доктор спокойно проигнорировал его слова и кивнул. - Хорошо, что помнишь, так вот из-за загиба, канал раскрывается медленнее, чем должен. Но через пару часов все будет нормально. Пару часов?? Пару часов терпеть адскую боль? Ну уж нет! - Режьте! Я согласен! - Нет, мы это уже обсуждали, - доктор поправил трубку капельницы, - ты должен верить, что все будет хорошо. А пока постарайся расслабиться, я вернусь через час, посмотрю как у тебя дела. Как можно расслабиться, когда все болит и хочется сдохнуть? Стайлз закрыл глаза и попытался найти Дерека. Кто, как не любимый альфа, может отвлечь от любой проблемы. Дерек нашелся очень легко, он сидел в коридоре буквально в двух шагах от двери, но судя по тому, как у него колотилось сердце, спокойствием там и не пахло. Раздавшиеся в начале коридора шаги сделали то, чего не мог дать альфа. Стайлз мгновенно расслабился и смог взять себя в руки. Долго гадать о причине тоже не пришлось. - Держи, - шаги замерли около Дерека и, судя по едва различимому хрусту, Хейлу протянули бутылку с водой. - Шериф? – в голосе Дерека смешалось удивление и настороженность, обычно отец его не жаловал. - Можно просто Джон, и нет, я все еще не в восторге от того, что из-за тебя мой семнадцатилетний сын сейчас тут. Давно вы приехали? - Нет, минут сорок, - Дерек все еще был наряжен. - Что сказал врач? – в отцовском голосе было спокойствие, Стайлз цеплялся за него как за самый надежный якорь. Видит бог, Дерека он и правда любил, но отец все равно куда больше ассоциировался с заботой и безопасностью. - Что нужно будет ждать, Стайлзу ввели какие-то препараты, он пока еще не готов родить. Еще мне предложили уйти, - до чего забавно было слышать в голосе Дерека жалобные нотки, - но я не уйду, – а вот теперь они опять сменились напряженными, и появилось упрямство. Ну как ребенок, у которого пытаются отобрать игрушку. Отец едва слышно хмыкнул, видимо, подумал о том же самом и, судя по скрипу пластика, сел рядом с Дереком. - Я и не предлагаю тебе уходить. Мне это все очень хорошо знакомо, я сам сидел в этой больнице семнадцать лет назад и не собирался никуда уходить, хотя был на дежурстве в тот день. Я прекрасно понимал, что от того, что я здесь сижу, ничего не изменится и я ничем не могу помочь Клаудии, но и уйти не мог. До тех пор пока не родился Стайлз, - отец негромко засмеялся, - знаешь, он закричал настолько громко что я, не обладая вашим слухом, услышал его сидя в коридоре. Это был самый лучший день в моей жизни. Стайлз закусил губу, в отцовской голосе было столько нежности, столько любви, что хотелось сорваться с места и крепко его обнять. - По правде говоря, не смотря на то, что я уже лет пятнадцать знаю о том, что мой сын - омега, я до последнего надеялся, что буду сидеть тут вместе с ним и ждать своих внуков. - Мне жаль, - Дерек явно растерялся. - Не надо, я прекрасно знаю, что тебе не жаль. Да и я собственно почти смирился. Знаешь, для меня гораздо важнее то, что мой сын счастлив, а не то, с кем именно он счастлив. Дерек молчал, а что можно было на это ответить? Что он сделает Стайлза счастливым? Так это не говорить, это делать нужно. - Послушай, Дерек, я, как ни старался, так и не смог вспомнить тебя или твою сестру. Я хорошо помню Тома и Талию, и их малыша, Питера, кажется, но он ведь вроде твой дядя? Дерек засмеялся и ощутимо расслабился, Стайлз восхитился своим отцом, столь ловко отвлечь Хейла он бы и сам не смог. - Да, он мой дядя, я не удивлен, что он Вам запомнился. Питер… своеобразный. - Своеобразный? Ну, не знаю, я помню его буйным и чрезмерно шустрым малышом лет шести-семи. Знаешь, как все удивились когда твоя мама, уже будучи беременной, однажды с ним появилась в магазине. Мы так и не поняли, откуда он взялся. - Поверьте, ему сейчас уже тридцать, но он мало изменился. А что касается его появления, так это долгая история. - А разве мы куда-то торопимся? – отец казался спокойным и расслабленным и видимо этим самым спокойствием заряжал не только Стайлза, но и Дерека. - Нет, наверное, не торопимся. Я эту историю знаю только с маминых слов, я сам никогда не знал ее родителей. Бабушка была омегой, но омегой старого воспитания, то есть она была убеждена, что ее место рядом с ее альфой, а долг - рожать детей и следить за домом. Стайлз ее бы очень впечатлил, - Дерек тихо засмеялся. Стайлз только хмыкнул, ему до правильной омеги было как до Луны, и он собственно туда и не собирался. - Тогда все обзаводились большими семьями, а у бабушки и деда была только мама. Собственно, бабушка поняла, что ждет ребенка, вскоре после свадьбы моих родителей. Ей сразу же сказали, что это огромный риск, даже при условии того, что она была омегой, возраст уже не позволял. Но она даже не рассматривала вариант чистки. После рождения Питера бабушка прожила еще год. Дед очень тяжело перенес ее смерть, но ради сына старался держаться. Он даже второй раз женился, в основном для того, чтобы у Питера была мать, – Дерек вздохнул, - он протянул два года после смерти своей омеги, больше не смог. Мы без них не можем, это сильнее…всего, наверное. - А ты? – тихо поинтересовался отец. - Я? И я не могу, - Дерек помолчал и продолжил, - даже выехать за пределы города, зная, что Стайлз сейчас беззащитен. Потом, когда появятся щенки, будет легче. Тогда инстинкт станет слабее, потому что омега сам может защитить свое потомство. По сути, альфа в паре только добытчик. Защитник - это омега. И в отличие от нас, они могут менять партнеров. - В каком смысле? – шериф искренне удивился, Стайлз тоже озадачился. Про омегу-защитника он слышал, хоть это и звучало как бред. В теории омеги были гораздо сильнее любого альфы, но Стайлзу это ни разу не удалось проверить. А вот моногамия действовала на обе стороны, исключений тут не было. - В прямом. Если альфа теряет своего омегу, второго у него уже не будет. А если они еще и состояли в паре, то исход возможен лишь один. В среднем после смерти омеги альфа проживает еще год, максимум два. Для большего срока нужен очень сильный якорь, нас не удерживают даже дети. С омегами все иначе. Даже если альфа гибнет, у них есть очень большой шанс найти еще одного или подобрать бету. С точки зрения природы все довольно логично, омеги дают жизнь, они нужнее. Стайлз поежился, ему совершенно не понравилась эта теория. Как-то это было неприятно, неправильно. Отец видимо тоже не оценил и предпочел вернуться к прежней теме. - То есть Питер в три года остался сиротой? - Да, - Дерек охотно вернулся к рассказу, - та женщина, на которой женился дед, была больше заинтересована в деньгах чем в ребенке. Дед завещал все свое имущество в равных долях маме и Питеру, причем до совершеннолетия Питера, его средствами распоряжалась мама. А та женщина лишь получала годовое содержание. Мама тогда уже ждала Лору, но они с отцом решили, что должны забрать Питера. Они привезли его сюда, а через три месяца родилась моя старшая сестра. Питер с Лорой довольно близки, у них не такая большая разница в возрасте, а вот мне было сложнее. В пятнадцать Питер как-то узнал, что он моей матери не сын, а брат. Они очень сильно поругались. Мама пыталась ему объяснить, что это была не ее идея, что он сам очень быстро звать ее мамой, а рассказывать маленькому ребенку о судьбе его родителей было слишком жестоко. Питер, конечно, перекипел, но стал требовать чтобы мы с Лорой звали его дядей. Причем особенно он это требовал от меня. Мне тогда это казалось очень глупым, ну как можно звать дядей того, с кем бегал наперегонки за подарками к елке в рождественское утро. А сейчас уже как-то все равно. - Да, наверное, это непросто. Сколько у вас получается разница? - Между Питером и Лорой три года. У меня соответственно пять лет с Питером и два с Лорой. Стайлз вдруг понял, что все хуже слышит слова Дерека, они звучали очень глухо. Отец опять что-то спросил, но что именно было уже не понятно, лекарства, наконец, подействовали и Стайлз провалился в сон. Пробуждение было очень странным. Вокруг него суетились медсестры, доктор Питерсон что-то говорил, но Стайлз ничего не слышал, но при этом покорно выполнял все его команды. Все тело терзала боль, постоянно перемещающаяся между отметками от «просто больно» до «невыносимо больно». Стайлз пытался сказать об этом доктору, но не мог вспомнить ни одного слова, а потом боль резко перескочила за отметку «безумно больно»… и внутри стало пусто. Ни боли, ни страдания, ничего. Стайлз облегченно вздохнул и вновь уснул.