История научит!

В павильоне идут съемки Великолепного века, многие актеры собрались и повторяют свой текст. Халит уже десятый раз читает сцену, которую он собирается играть с Вахиде — сцену их первой встречи после похорон Шехзаде Джихангира, спустя два года.  — Это же просто ужас! Такая равнодушная и пресная сцена, не понимаю, зачем ее вообще придумали. — воскликнул актер.  — Нужно же было им как-то нас встретить. — ответила Вахиде и тут же вновь взглянула в текст. — Но ты прав — сцена придумана плохо.  — Халит, Вахиде, хватит болтать! Ваша сцена на очереди, готовьтесь. — приказал режиссер. Оба актера мигом встают и идут к месту, якобы их встречи. Халит быстро натягивает хмурую гримасу и идет за угол, Вахиде делает каменное лицо и встает у двери.  — Свет, камера, мотор, начали!  — Сцена третья, дубль первый. — сказала какая-то женщина и села на место. Сулейман с мрачным лицом идет по коридору и видит «свою» Хюррем, та поворачивается и делает что-то на подобии улыбки. Повелитель хмуро взирает на лицо женщины, у той сползает улыбка, и идет в свои покои, так ничего и не сказав.  — Стоп! — запись остановили. — Молодцы, ребята! Можете быть свободны. Да, режиссер не отличается умом, чтобы сообразить, что эта сцена — ужасна, причем неважно, сколько ее раз снимали — 1 или 10. Следующую сцену снимали с Нурбану и Хюррем: Вахиде повторила текст, Мерве уже была готова и стояла за дверью. Сцену начали, девушка постучала, вошла в покои, поклонилась, а дальше пошел самый обычный разговор, что главное — верность и бла — бла — бла… Вечером режиссер и сценарист собрали всех в главном павильоне, поблагодарили за съемки и отправили всех домой. По их мнению — все прошло отлично, но это вовсе ни так, но поймут они это после выхода серии и возмущения телезрителей, хотя… возможно вообще никогда не поймут. Следующий день. Раньше всех приехала Пелин, которая уже долгое время снимается в Великолепном веке и успела заметить, что сценарий стал только хуже. Она вовсю возмущалась над тем, что из ее героини делают дуру. «Как такое возможно, историческая Михримах была очень умной девушкой, а из меня делают какую-то глупую наложницу, да еще и историю с ног на голову перевернули — где мой названный сын?» — размышляла девушка в одиночестве. Чуть позже приехали Халит, Вахиде, а также Йелмаз Шахин — сценарист и пару незнакомых лиц. Начали снимать еще одну сцену, Михримах идет к отцу, прикидывается бедной овечкой, которую некому защитить, а Султан ее все молчит… После этой сцены, Шахин всех очень сердечно поблагодарил, даже незначительных евнухов, за то, что они такие незначительные и уже собирался уйти, как в павильоне раздался чей-то голос:  — То есть вы считаете, что эта сцена, а также все предыдущие были отсняты хорошо?!