Слушайся меня!

Я достал из пакета набор пирсинга. Сразу хотел украсить его тело. У меня тут специальная иголочка еще. Я начинаю с левого уха, протираю его спиртом, обтираю иглу и золотое колечко, маленькое и милое. Нагреваю иглу над свечой. Он немного дрожал — побаивался. — Прошу, не двигайся, а то будет только больнее. Это тебе за ложь. — Немного пытался дернуться, но передумал. Я сделал дырку в ухе, это было весьма непросто, игла не сразу проходила, но я справился. Я вдел сережку. Достал другую, обтер ее, обтер еще раз иглу и подогрел, обтер правое ухо спиртом. Второй прокол. Он сдерживается, но это пока. — Это тебе за то, что сидел на стуле без моего разрешения. На правом ухе мне захотелось сделать еще один прокол. Все по той же схеме. Но было уже сложнее прокалывать, да и ему больнее. — Это за брата. На очереди соски. Начинаем с левого соска. Но перед этим я с ним немного поиграл, чтобы он стал тверже. И опять все одно и то же, на этот раз он уже издал какой-то звук. Это хорошо. — Это тебе за попытку самоубийства, понял, что я руковожу не только твоей жизнью, но и твоей смертью, теперь следующий. Сора вздохнул, но храбро держался. Он не смел смотреть на меня, вот и правильно. — Следующий за мою попытку убить вас? Я извиняюсь, это было глупостью. Чистое зло невозможно уничтожить. Я улыбнулся и сделал прокол в правом соске, но сделал это грубо, чтобы он вскрикнул. Снова вздох; он расслабился, думая, что это закончилось. — Высунь язык, остался последний прокол. Он крепко сомкнул рот, я это предвидел. Сначала я несильно ударил его по лицу, а потом зажал нос, долго он так продержаться не сможет. В руках у меня была прищепка для белья, что ж, прищепим язык. Он вскрикнул и попытался сопротивляться, что делало ему очень больно. На глазах выступили непроизвольные слезы. Язык я протер перекисью, а иглу поддержал над огнем. Отлично… думаю, неплохо. Какой он злой.