Гладиатор

      Прим спал в своей комнатке, пока Сулла распоряжался домашними делами, а Офиару, вызвавшийся помогать, только путался под ногами и в конце концов бросил это дело. Омега с удивлением заметил, что всё у беты ладилось не хуже, чем у Прима, и ему не приходилось никого при этом запугивать и унижать.       - Маций, у тебя похлебка сбежит, и не забудь перевернуть лепешки в духовке – уже запахли. Корнелиус, в атриуме не прибрано, полы в пыли, возьми Дакуса и отправляйтесь.       - В бане чисто, - отчитался сухощавый бета лет тридцати, войдя на кухню, – Молодец, Цимала, как отдохнёшь, загляни в погреба и проверь продукты на плесень. Найдешь что-нибудь подпорченное – неси сюда, посмотрим, что можно сделать… Крутясь юлой по всему особняку, бета без труда решал бесконечные проблемы обширного хозяйства.       - Жаль, что Сулла не захотел остаться управляющим, - шёпотом сказал молодой поварёнок Офиару, скромно примостившемуся на стуле в уголке кухни.       - Он был управляющим?! – негромко удивился блондин.       Омежка кивнул.       - До Прима. Он такой хороший. Не орет никогда и не наказывает.       - А чем он провинился перед хозяином?       - Ничем. Просто сказал, что Прим справится лучше, а он не успевает за всем.       Офиару додумал остальное – он просто уступил место вздорной омеге. Пусть у управляющего много забот, но всё же свой угол, где не так воняет, и работать руками Приму теперь не приходилось.       Он снова вспомнил то, как бета сжимал безвольное тело темноволосой бестии в банной… И как он раньше ничего не замечал?! Оказывается, Сулла умел скрывать свои чувства лучше, чем можно было подумать, размышлял Офиару. Пусть беты были выдержаннее вспыльчивых самцов-альф и уравновешеннее чувствительных омег, не реагируя на события так остро. Пусть они не могли иметь детей, и многие считали их людьми второго сорта, но в груди каждого билось живое сердце. И Сулла был ярким тому подтверждением.       Омега взглянул на деловито расхаживающего по кухне мужчину другими глазами.       А этот придурок, Прим, наверняка вытер об него ноги… и как он только слушал бесстыжие стоны Прима, ублажающего Далата… и как часто это происходило?       От этих мыслей у Офиару покраснело лицо. К злости на бесчувствие управляющего примешивалось отвращение и зыбучая тоска, томившая душу то ли от жалости, то ли от несправедливости к честному парню. Далат не имел никакого права издеваться над всеми!.. Ведь Далату не был нужен Прим, так зачем?..       Он же альфа… тут же одернул он сам себя, понимая, что этим самцам было все равно кого раскладывать. Так чем отличался Далат, самый настоящий представитель своего племени? Он хозяин и творит, что хочет… да и откуда ему знать о чувствах своих рабов, если для него они не важнее, чем мебель…       Офиару смешался, не понимая, кто во всем виноват, вот только происходящее казалось неправильным, ложным и до ужаса отвратительным.       Что за странные мысли бродили в его голове? Почему его это так волновало? Разве он не должен был сосредоточиться на побеге? Пусть он и разведал, где стоит усиленная охрана, и как часто сменяется караул, гуляя часами по саду у самой стены, но не успел решить как выбираться из этой западни…       Живот снова потянуло, и он сжался от незнакомой ноющей боли. День выдался насыщенный, и Офиару так глубоко ушел в свои спутанные, неясные размышления, пригревшись у печи, обволакивающей уютным ароматом сдобы, что не сразу поймал себя на мысли, что с упоением вдыхает терпкий запах гладиолусов… Далат?       - Что ты здесь делаешь?! – прогремел откуда не возьмись появившийся хозяин особняка.       Вздрогнув, омега поднял затуманенный взгляд на огромную фигуру генерала. Его кожа лоснилась от пота и загара, весь день он провел на военных учениях, в которых сам принимал активное участие, по словам слуг.       - Сулла, - выхватил он взглядом бету, - разве я не освободил тебя от обязанностей на кухне? - раздраженно рычал он.       - Да, конечно, мой господин. Но Приму нездоровится, и я решил помочь.       - Кто-то давал тебе разрешение? – угрожающе сверкал холодными глазами альфа, заполняя своим присутствием крошечное помещение.       Сулла потупился и еле слышно ответил:       - Нет, хозяин.       Офиару буквально почувствовал, что сейчас бете, ставшим ему случайным другом, не сносить головы. Он подскочил со скамейки, ногу неприятно потянуло судорогой, и подошел к Далату, чувствуя, что совсем не боится этого хищника. Его аромат… не нес угрозу, только… силу и заботу.       Анализировать странную перемену не было времени, нужно было действовать пока не поздно. Офиару замер в шаге от мужчины, заглядывая в нависавшее тучей лицо, и пролепетал.       - Это я предложил заняться делами, а Сулла не стал спорить. Прости нас, - Офиару застыл от собственного поступка, дыхание перехватило. Почему ему внезапно захотелось задобрить этого нелюдя, у которого вместо сердца камень?       На кухне повисла гробовая тишина.       Похоже, у него вылетели остатки мозгов от той пощёчины! И на что он рассчитывает?! Альфа послушает жалкого раба-омегу, еще недавно опозорившего его достоинство?! И как ему вообще пришла в голову эта мысль?!       Далат глубоко вдохнул, чуть прикрывая веки.       - Если это была твоя вина, тебе и отвечать, - он не сводил глаз с беленького лица омежки, застывшего от волнения. – Ты принимаешь наказание на себя?       Офиару решительно кивнул, сжав маленькие кулачки.       - Отлично. Ты прощен Сулла, и приготовь мне ванну, - вздох облегчения пролетел по кухне.       - Конечно, господин. Дакус, вам поможет…       - Нет, - оборвал его Далат, - сегодня мне прислуживает Офиару.       С этими словами он вышел, оставив омегу в полной растерянности.       - Это и есть наказание? – недоуменно спросил он.       Сулла подошел к другу и положил руку ему на плечо, легонько сжав.       - Обычно прислуживает Прим… и ты понимаешь, чем это обычно заканчивается…       У Офиару затряслись руки от страшной догадки. Живот потянуло сильнее, а на лбу выступили капельки пота. Ему стало страшно. И это был не тот отчаянный страх, что обуревал его тело на арене, суля достойную смерть воина. Это было совсем другое. Нечто стыдное и пугающее, грязное и мерзкое.       Он тут же вспомнил развратные стоны Прима, и внутри все похолодело, мышцы напряглись. Он не хотел так, он не мусор! НЕ подстилка! Пожалуйста, кто-нибудь…       Поняв, что к глазам подступают предательские слезы, он рванул в сад. Плакать было стыдно, и он не мог припомнить, когда делал это в последний раз… Что за чертовщина вселилась в него? Эти мысли, эти чувства?       - Офиару, - окрикнул его поваренок, - хозяин ждет…       ***       Далат сидел в горячей воде, наслаждаясь густым паром, напитавшим хозяйскую купальню. Его волосы, собранные высоко на затылке, открывали мощные скулы и высокий лоб, размах геркулесовых плеч покоился на бортике громоздкой ванны из голубого камня. Всё в нем говорило о титаническом спокойствии и властности.       Он прикрыл глаза, наслаждаясь кружащим голову ароматом омеги, что притаился за углом и никак не мог решиться войти.       - Так и собираешься там прятаться?       - Я не прячусь, просто не хотел мешать, - едва не заикаясь, ответил Офиару. – Как вы узнали, что я здесь? – решился спросить омега, ведь он не шумел.       - Твое сердце бьется так громко, что только глухой не услышит, - решил поддеть его Далат. - Разотри меня мочалкой, а то вода совсем остынет.       Офиару ничего не сказал, видимо следующий приказ выбил все ненужные мысли из его головы. Из узких щелей глаз Далат подглядывал за нерешительными действиями мальчишки. Сначала он крутился, пытаясь отыскать мочалку, затем найдя две, долго их разглядывал, когда настала очередь мыла, Далат не выдержал:       - Поторопись.       Что бы ни делал парень, он не смотрел на него… а как хотел этого Далат, как желал поймать смущенный взгляд невинного омежки.       - Я, я… я не знаю, что делать.       Член Далата, и без того каменный, дрогнул. Как же трудно было держать себя в руках.       - Разотри для начала мне руку.       Омега, немного ожив, подошел к высокой ванне и опустился на колени. Хитрец - придумал, как не увидеть обнаженные достоинства генерала за высоким бортиком. Он поднял мочалку и стал тереть тыльную сторону ладони, старательно избегая прикосновений.       - Выше.       Омежка немного сдвинулся, ерзая на коленках, и перешел к предплечью.       - Еще выше, - выждав минуту, повелел Далат.       Растирание налившихся после тренировок мышц было крайне приятным, но альфа знал, как усилить эффект.       - Теперь плечи и шею.       Офиару пришлось заползти за альфу, и пучок темных, как деготь, волос Далата уперся в его лицо. Генерал слышал, как дышал мальчик, и надеялся, что этот запах сводит его с ума точно так же, как и его волнует благоухание просыпающегося омежки, пока тот едва касался мочалкой тела, медленно скользя по могучим плечам, затем чуть ниже, к ключицам.       Так остро он ощущал дурманящий запах тела, находившийся нестерпимо близко… Далат не выдержал, схватил парня за руку и развернулся.       - Не желаешь присоединиться?       Омега застыл, вытаращив в ужасе глаза. Дернулся – бесполезно, и Далат едва успел отклониться от удара по глазным яблокам. «Ого! Кто-то все-таки неплохо выучил мальчишку» - подумал альфа и, не став дожидаться новых сюрпризов, схватил его за вторую руку и втащил в воду.       - Отпустите! – вскрикнул он. – Я не хочу! Не надо!       Далат замер на секунду, ощутив себя насильником. Его уже посещали догадки, что омега в парне никак не раскроется благодаря травке, и оттого мелкий еще держит последние бастионы сопротивления. Но действие рассеивалось день ото дня, и неожиданный жест Офиару на кухне, его слова и бесстрашное обращение к альфе заставили Далата поверить, что парень готов…       «Нет, еще сутки», - раздраженно признался он себе. Далат был уверен, что еще двадцать четыре часа, и тот уже не сможет сопротивляться своим инстинктам…       Альфа уткнулся в его макушку и снова вдохнул. Голова закружилась, по телу прошла приятная дрожь возбуждения. Пусть Офиару и не очистился от ведьминого зелья до конца, но альфа уже знал ответ на свой вопрос… и это значило, что ломая себя, он не причинит ему зла, не обидит. Достаточно было ранения, кандалов, синяков, издевательств Прима, за которые тот еще поплатится.       Далат прижал его к своей груди крепче.       - Не бойся, я не трону.       ***       Офиару вздрогнул от бархата в голосе этого сильного мужчины. Его руки парализовывали тело, дыхание у левого ушка заставляло ежиться, а тепло - терять здравый смысл. Офиару казалось, что с каждым мгновением с этим демоном он теряет себя… то, кем он был… и это не казалось неправильным, наоборот, это было чудесно, словно в предвкушении чего-то большего, удивительно-прекрасного…       Еще долго он сидел в напряжении, не смея верить словам альфы, но вот, пригревшись в теплой воде и руках, он наконец расслабился и положил голову на грудь Далата. Неуверенно, застенчиво, боясь, что сказка обернется кошмаром, и он проснется. Он просто прильнул к нему, доверился, чувствуя, как легко помещается в объятиях Далата, словно именно там ему и место.       Вымотанный Офиару стал таять и проваливаться в сон. Ему было хорошо, тепло, нога почти не болела, а нывший весь день живот успокоился, принося блаженную передышку. ***       Крошечная мордашка расслабленно сопела у Далата на груди. Парень засыпал и неустанно ерзал. Пробурчав что-то нечленораздельное, альфа поднялся, все так же держа в объятиях маленькое чудо. Он больше не мог терпеть соблазнительные движения на своем естестве.       Омега стал просыпаться.       - Спи, спи, мой хороший. Я отнесу тебя на кровать и укрою.       Кажется, это вполне устроило принца сонного царства, и он снова свернулся калачиком в надежных руках.       Далат отнес его на свою кровать и осторожно положил, вызвав неудовольствие последнего. Пристроившись рядом, он гладил льняные волосы, а омега старался отпрянуть от беспокойства, что не давало уснуть окончательно.       - Сколько тебе лет, Офиару? – тихо, в ушко спросил Далат, надеясь, что бдительность парня ослабла, и он всё же получит кое-какую информацию.       - Почти шестнадцать, - пробурчал омежка и генерал улыбнулся гордому «почти».       - А что ты делаешь в Риме?       Паренек молчал.       - Офиару? – тихо, нетребовательно.       - Ищу… – просвистел он еле слышно сквозь негу сна.       - Кого? – Далат напрягся.       - Юлия…