Гладиатор

      Очнувшись уже в знакомой кровати, в светлой хозяйской комнате, Офиару не мог пошевелиться. Ему казалось, что на нем не осталось ни одного живого места. Омега так и лежал, не размыкая век и не двигаясь. Тело наполняла странная тяжесть, мышцы ныли от одной мысли о движении, не было сил повернуть голову, только медленно втягивать воздух, поднимая грудную клетку.       Он помнил темную улицу и свое падение, страх, сковавший его израненное тело, которое вот-вот должны были изнасиловать… запах гладиолусов…       Его память совершила кривой прыжок, и он увидел Далата… в объятьях темноволосого омеги. Они страстно прижимались друг к другу и… Офиару стало мучительно обидно… он отогнал приносящие смятение мысли… он сбежал!       Точно! Он решил воспользоваться шансом и улизнул из особняка, но, кажется, упал с крыши… и вот он снова здесь… Должно быть его поймали и избили за побег… но зачем принесли в спальню?..       - Хватит прикидываться спящим, - раздался тонкий, ехидный голос.       Офиару тяжело открыл глаза.       «Прим. Кто же еще?»       - Думаешь, к тебе теперь будет особое отношение? – рассерженно поджимал он тонкие губы. Скрестив руки на груди, омега стоял у подножия кровати, прямо напротив, сверля его ненавистным взглядом.       - Думаешь, если хозяин трахнул тебя разок, так ты теперь сказочный принц?       Офиару застыл, и наверняка бы побледнел, если бы в его лице оставалась хоть одна единственная кровинка.       - Что смотришь? Нигде не болит? – в удивлении помотал он головой.       Болит… Везде болит… Каждая клеточка шумит страданием, унижением, горечью… Прим не врал, Офиару чувствовал там, внизу, острую резь, притаившуюся постыдным оскорблением не только телу, но и душе.       - Трахнули и трахнули, нечего делать такое лицо! Хозяин прекрасно…       - Прим, - в дверном проеме возник Сулла, неся в руках разнос, - прекрати.       - Что прекратить? - накинулся на него тот, словно фурия. - Подумаешь, натянули разок! Не хочу, чтобы жалкий раб тешил себя пустыми надеждами! - и он повернулся к Офиару. – Не ты первый, не ты последний.       - Прим, тебе лучше уйти, - твердо сказал Сулла, присаживаясь рядом с Офиару и протягивая ему неглубокую мисочку. – Если хозяин услышит, тебе не поздоровится.       - Да ему плевать на эту шваль! – орал он на весь дом, покраснев от злости и брызгая слюной. – Он никто! Жалкий, искалеченный раб! Дворняга! – его глаза вылезли из орбит как у сумасшедшего.       Сулла потихоньку вливал оставленное доктором снадобье в молчавшего омегу.       - Устроил побег и поплатится за это! Не удивлюсь, если тебя изобьют палками! А потом… потом, поставят тавро беглого! И пустят по кругу между охранниками!       - Прим! – впервые повысил голос Сулла.       - Оставь его, - пробормотал Офиару, - он прав… трахнули и трахнули…       - Нет, Офиару! В нем говорит злость. Хозяин к тебе совсем по-другому относится.       Офиару горько хмыкнул.       - Очнись, мой друг, ты видишь где-то метку?       Бета замер, все так же поддерживая омегу за плечи, тот почти ничего не весил. Офиару уставился в окно безжизненными, потускневшими глазами.       - Ты чувствуешь на мне его запах?       Сулла молчал, он сам никак не мог объяснить этот странный факт, хотя и был уверен в собственной правоте.       - О, а мальчонка умнее, чем кажется, - злорадно улыбаясь, подтвердил Прим.       - Я не могу этого объяснить, Офиару, но поверь мне - всё не так, как кажется.       - Именно так! – снова вмешался Прим, всплеснув руками. – Только такой идиот как ты, Сулла, не видишь очевидных вещей! Он просто подстилка, да и то неполноценная! Уродец! Искалеченное страшилище, как у хозяина вообще на тебя встал, нич…       Он не смог закончить, потому что резкий удар по лицу сшиб его с ног, и Прим отлетел в угол. Никто не заметил, как в комнате возник Далат.       - Хозяин!       - Вынеси этот мусор отсюда и прикажи наказать, - холодно проговорил альфа, - двадцать ударов плетью.       - Хозяин, пожалуйста! – кротко взмолился Сулла, падая перед Далатом на колени и растягиваясь во весь рост. – Он не переживет, он болен! Молю!       - Исполняй.       - Умоляю вас, пожалуйста! – слезно продолжал Сулла.       - ВОН! – сорвался на крик Далат, и все, кто были в комнате, вздрогнули.       Сулла, не смея поднять взгляд, подхватил забившегося в угол Прима под локоть и буквально выволок из комнаты.       Офиару не двигался и не смотрел в ненавистное лицо.       - Как ты?       Тишина.       Далат шумно выдохнул и подошел вплотную к Офиару. Он присел на кровать, где минуту назад примостился Сулла и, взяв омегу за подбородок, развернул его лицом к себе, не обращая внимания на слабое сопротивление.       Офиару уставился в отвратительно прекрасное лицо. Далат смотрел прямо, а омежка не мог никак взять в толк, как такое совершенное создание могло быть настолько жутким и мерзким. Он почувствовал, как к глазам подступают слезы. Офиару дернулся, не желая показывать слабости и собственного горя. Он отчаянно не хотел, чтобы этот альфа видел его таким ничтожным и уязвимым… после того, что он с ним сделал…       Омега снова рванулся, но Далат держал крепко и не прерывал взгляд ни на секунду, подчиняя омегу собственной воле, сгибая его не прирученный дух железной рукой.       Прекрасное, высеченное из камня лицо поплыло перед глазами омеги, и по щекам парня покатились горячие полосы слез. Офиару всхлипнул, его нижняя губа задрожала, из последних сил удерживая рыдания, он вздрогнул и закрыл глаза, не в силах выдержать этот невозможный взгляд.       Как он мог оставаться таким спокойным, таким уверенным? Неужели ему ни капельки не стыдно?! Не жалко других?!..       - У тебя нет сердца, - разрыдавшись в голос, прохрипел омега больше не в силах сдерживать рвущуюся из глубины горечь.       А потом он ощутил, как сильные руки осторожно обхватывают ноющее от ран тело за талию и притягивают к себе, сажая на колени.       - Успокойся, зайка. Все хорошо.       Очутившись в плену ласковых рук и слыша нежность, которой не было еще секунду назад, когда он жестко отчитывал Суллу и приказывал высечь Прима, Офиару обмяк и расслабился, давая волю всем своим страхам и горестям, что загонял глубоко внутрь. Он рыдал, давясь соленой влагой и выплескивая обиды, пытался ударить невозможного альфу, причиняя страдания сам себе. Тогда Далат перехватил тонкую ручку, поднес к губам и поцеловал… Генерал целовал его пальцы, его запястье, его плечо и шею. Терпкий запах самца с неповторимым ароматом острых цветов кружил голову. Еще немного и…       - Не надо, - взмолился омега.       Далат остановился в непозволительной близости от личика омеги, не выпуская руку и не давая ему отпрянуть от жаркой кожи.       - Почему? – спросил он с чувством в самое ушко, не забыв задеть мочку горячими губами.       - Я не хочу! – но глаз Офиару открыть не мог, боясь попасть в морок погибельного взора.       Рука Далата скользнула по тунике и остановилась в паху, где сквозь легкую ткань легко чувствовалось возбуждение мальчика.       - Неправда, зайка. Хочешь, - снова на ушко.       Жарко… стук сердца отдается в ушах.       - Я не подстилка! – Офиару распахнул серые от дождя глаза и гневно уставился на альфу.       - Я знаю.       Омега внимательно вглядывался в черты Далата, ища тень насмешки или издевательства, но… он бы искренен.       Слезы снова подкатили к краю.       - Твои игры жестоки!       - Я не играю.       - У тебя толпы омег: Прим, тот, на пиру! Зачем было делать это со мной?! Я не развлечение! Я человек, а не игрушка для постели!       - Ты самая лучшая игрушка для моей постели.       - Сволочь! – прорычал омега, и Далат, видя непокорность настоящего альфы, глухо рассмеялся, прижимая к себе крепче брыкающееся тельце.       - Ай! – вскрикнул омега и затих, наверное задев ушибленное место.       - Ну вот, сам себе вредишь, – Офиару затих обиженно хмурясь. – Мне не нужен Прим и тот, кого ты видел тем вечером. Мне нужен только ты.       Дыхание Офиару ускорилось. Разве мог он поверить этим словам?       Таким соблазнительным, таким обещающим… Сердечко трепетало словно струна.       Отчего он был готов продать душу, чтобы это оказалось правдой?       - Почему?       Говорить о чувствах Далат не любил, у альф так не принято, но он чувствовал кожей, что Офиару нужно знать, иначе ему придется ловить мальца по всему Риму, и что может случиться в следующий раз, если Далата не окажется рядом, было страшно даже представить…       В конце концов не было смысла скрывать очевидную правду.       - Ты моя пара.       Офиару широко распахнул глаза, удивленно уставившись на альфу.       - Не может быть?!       - Почему это? – слова омеги были неприятны, словно он не достоин. Глаза Офиару забегали, он был в растерянности.       «Все еще думает, что я не подозреваю о травке?»       - Ну, разве тебя ко мне так тянет?       - А тебя ко мне нет?       Далат к собственному удовольствию понял, что попал в точку, омежка закусил губу.       - Но ведь этого не достаточно… мы должны… подходить друг другу.       - О, мы отлично подходим. Хочешь, покажу? – и Далат стал заваливать парнишку на кровать.       - Нет! Не надо! – задрожал тот, как осиновый лист.       - Почему ты не веришь? – осторожно втираясь в доверие пары, спросил Далат.       Тот краснел.       - Но… но ведь я тобой не пахну, - омега смущенно опустил взгляд, даже кончики прозрачных ушек залились румянцем. – Я не ребенок и понимаю, что если то, что ты говоришь правда, тогда бы ты оставил на мне метку… и запах, - совсем тихо закончил он, прячась в объятьях Далата.       - Глупый. Тебе было плохо, ты упал с крыши и… и у тебя началась течка…       - Не может быть!       - Почему не может?       Омега прикусил язык.       - Здесь был Курций, и он всё подтвердит.       Офиару нахмурился и задумался, концы с концами никак не сходились, но признаться в собственном вранье и обмане, он не решался.       «Вот же аферист малолетний».       - Твое состояние было неважным, и доктор запретил мне распускать руки…и зубы, - гордость Далата не позволяла раскрыть подробностей, хотя он не мог не признать, что ему очень, ОЧЕНЬ понравилось действо… - А именно этого мне сейчас хочется, зайка, - закончил он интимно, отчего омежку снова бросило в жар.       - Тогда как же…       - Что? – корчил из себя тугодума Далат, чтобы поизводить мальчишку.       - Нуууу, как мы…       - Что мы?       - Как я лишился девственности? – отчеканил он, глядя в противоположную сторону.       - Ты сам всё сделал.       У Офиару отвисла челюсть, и ему впервые нечего было сказать.       - Взобрался сверху и оседлал меня, - не мог остановиться Далат, видя замешательство своего зайчика.       - Врун! – красный, как помидор, заявил омега.       - Сейчас позовем доктора. Сул…       - Тихо! – взмолился он. - Доктор что… смотрел?       - Он был в коридоре, на случай, если ты себя плохо почувствуешь, - Далат пощадил чувства парня, лицо которого пошло пятнами. – Тебе нечего смущаться, солнце. Ты был восхитителен, - и Далат поймал губы парня в свои, сломив несмелое сопротивление, ворвался внутрь, агрессивно лаская стеснительный язычок, что творил возмутительно-интимные ласки еще раньше, чем отведал альфу...       От этих мыслей и без того возбужденный член генерала напрягся сильнее. Далат продолжал иметь рот омеги, который неумело, но со всем пылом откликался на прикосновения, жгущие огнем. Альфа стиснул объятия, и мальчик взвыл.       - Прости. Ты в порядке?       Милое личико кивнуло, заглядывая Далату в глаза. О черт, если он продолжит, омега не будет сопротивляться, но доктор запретил его трогать …       И, похоже, этому старому пройдохе стоит верить. Офиару с ним, и почти в порядке… нужно потерпеть совсем немного…       Далат протяжно выдохнул.       - Тебе нужно отдохнуть. А я пока разберусь с Примом.       - Далат, - омега засмущался, - можно я буду звать тебя по имени?       Генерал довольно кивнул, впрочем, не показывая явного удовольствия от собственного имени в устах пары.       - Я… я, как твоя пара, могу попросить? - осторожно начал парень, словно ожидая, что сейчас Далат рассмеется и скажет, что только такой дурак, как он, мог купиться на глупый розыгрыш.       - Я слушаю.       - Можно мне… рабов.       Далат удивился неожиданной просьбе. Парень и сам еще числился таковым, но это ему явно не мешало. Похоже, из него выйдет достойный супруг.       - Скольких?       - Двоих.       - Хочешь сходить на невольничий рынок?       - Нет. Я уже выбрал, - уставившись в пол, тихо закончил Офиару.       Как же он мил, отметил про себя Далат, тая от этого мелкого, и взгляд его помимо воли переместился на кровать...а может ну его, этот запрет…       - Можно мне Суллу и Прима?       Генерал молчал какое-то время, задумавшись. Выбор был довольно интересным.       - Хорошо. Как только Прим будет наказан.       - Нет! Пожалуйста! - и тут он неожиданно припал к губам альфы, впиваясь отчаянным поцелуем и дурманя уже родным запахом, без которого Далат не мыслил собственное существование.       Парень явно был опасен, но альфе не хотелось сопротивляться, и он поддался начинающему искусителю, льнувшему своим складным телом к жесткому рельефу мышц. Далат поднимал руку всё выше по бедру парня, пока не оказался под юбкой его рубахи. Он жестче чем следовало, впился пальцами в сочную ягодицу, которая практически помещалась в руке, и стал собственнически мять податливое тело, оставляя розовые пятна.       Далату так и не удалось насладиться сладостью парня после того первого и единственного раза. Мальчишке стало хуже, и он лежал с жаром последние два дня, только этим утром ему полегчало. Курций заверил, что омега должен быстро восстановиться после тяжелой течки, но трогать его пару недель строго настрого запретил.       Далат с трудом оторвался от карамельных губ.       - Что ты готов предложить взамен прощения Прима?       Офиару тяжело дышал и не сразу понял вопрос альфы, что буквально пожирал его глазами.       - А что ты хочешь? – соблазнительно задыхаясь, спросил Офиару.       - Пока доктор не разрешает тебя трогать, но это не значит, что нам нельзя заниматься другими приятными вещами.       Офиару смотрел на питона, который вот-вот должен был его заглотить.       - Чем, например?       - Я бы простил Прима и отдал бы тебе этого гаденыша, если бы ты порадовал меня сегодня вечером вот этим сладким ротиком… пониже, - и с этими словами Далат положил крупный указательный палец на нижнюю, пухлую от поцелуев губу, приоткрывая.       Офиару на глазах залился румянцем, а по коже его пробежали взволнованные мурашки. Он не помнил о своем первом разе абсолютно ничего. Значит, все их первые разы еще впереди, решил Далат, едва сдерживая точившее предвкушение.       Офиару смотрел в лицо альфы и видел тот ураган сжигающей похоти, что волнами исходил от Далата.       - Хорошо, - мягко согласился он, сглотнув.       - Умница, - Далат притянул его ближе и чмокнул в лоб, будто дитя.       - Я взрослый, - тут же насупился Офиару и стер поцелуй тыльной стороной ладони.       - Вот и докажешь мне вечером, - Далат подмигнул, сбив вызывающим жестом всю браваду омежки, заставив снова смущаться и сводить коленки.       - Так, всё, а то я не уйду, - силой сдернул он себя с кровати. – Отдыхай, дальше внутреннего дворика ни шагу пока не поправишься. Ясно?       Офиару гордо кивнул, но забота альфы обволакивала и накрывала с головой и это… было чудесно. Он не мог не поверить его словам о паре, то, что разливалось в его груди было ярче всяких слов… и прекрасно ставило всё на свои места.       Далат не выпускал его из своих комнат, заботился, вызвав лучшего врача, отыскал после побега и не наказал. Пообещал двоих рабов и сам признал, что они пара. Если бы это было не так, зачем ему врать? Для генерала он обычный раб без роду, без племени, он и так мог сделать с ним всё что угодно без ненужных сказок и обещаний…       Но самое главное, было то, что душа Офиару безоговорочно отозвалась на нежный взгляд, будоражащий голос, жар чужого тела. Такого Офиару никогда не испытывал. Наверное, это и был тот волшебный зов сердца, о котором рассказывал когда-то папа. Он говорил, что Офиару сам всё поймет, когда встретит того единственного, кто сумеет заставить его дышать в унисон, задыхаясь от страсти… Папа был прав, так оно и было. Это чувство шумело в голове, светилось в глазах, громыхало в груди… И то же самое он чувствовал от того единственного, что стоял сейчас напротив. Был только один маленький вопрос, на который он не находил ответа.       - А зачем ты заставил меня надеть такую короткую тунику на пир? – немного растерянно спросил омега. – Ведь все увидели мой некрасивый шрам.       - И это замечательно. Чем меньше они на тебя смотрят, плевать по какой причине, тем лучше.       Далат отвернулся. А Офиару не мог оторвать по-детски восторженных глаз от своего альфы. Его еще никогда не ревновали.       - А ты скоро вернешься? – окликнул омежка Далата, когда тот уже почти ретировался из непривычной осады чувств, покидая комнату.       - Очень, - довольный вопросом, обернулся хозяин дома. – Только набью одному придурку наглую рожу…